догоревшее

в скобах и трещинах, в парках и сквериках, в чьих-то квартирах, по доскам разобранных, в тесных палатах — мягеньких, беленьких, и в новостройках, в заброшенных комнатах, и в переулках, в трамваях, автобусах, в светлых церквях, зимним утром на пристани — невыносимо, уродливо холодно: здесь даже каю и герде не выстоять. верить бы в лучшее, в чистое, в нежное, верить бы в чудо, однажды забытое; вот на земле расцветают подснежники, вот украшают могильные плиты, вот разбирают машины и формулы, вот собирают машины и ящики. в зеркале новые, новые формы. знать бы, какая из них настоящая. в скобах и трещинах, в обсерваториях, в моргах, больницах, начерченных линиях; это дыхание тихое, горькое — хуже, чем в вазах цветущие лилии, хуже, чем звезды, навеки погасшие, хуже историй еще не рассказанных. щелкни плитой, надышись этим газом и закрывай, закрывай свои глазки. *** в доме темно и уродливо тесно, холодно так, что замерзла посуда. в детской кроватке не дышит принцесса; день к нам идет. удивительный. судный.