Важно то, что вы с этим делаете

— Становится хуже, — говорит Джиро, свирепо глядя на пустую мышеловку. — Ну, быть может, это и хорошо? — произносит Урарака. — Если они едят приманку из ловушки, им не нужно есть ничего из еды в шкафу. — Ты предлагаешь кормить мышей, чтобы они не воровали у нас? — Я это к тому… — начинает Урарака, накручивая волосы на палец. — Мыши же милые? Нам так необходимо их убивать? — Да, мы обязательно должны убить их, — Яойорозу вздрагивает и показывает больше мышеловок, на этот раз с ещё более тяжёлыми пружинами, чем предыдущие. — Ты же знаешь, иначе они просто будут размножаться. Мы будем захвачены в мгновение ока. Изуку вздыхает. Проблема с мышами продолжается уже несколько недель после того, как они переехали в общежитие. Теоретически, в этих совершенно новых зданиях не должно быть никакого способа проникнуть внутрь, но мыши, как продолжает говорить им Токоями, — найдут способ. Мнения о том, что делать, — неоднозначны, но, похоже, это не имеет большого значения. Какие бы ловушки они ни расставляли — гуманные, бесчеловечные, крайне бесчеловечные, в зависимости от настроения Яойорозу, — мыши, похоже способны добывать пищу, ловко избегая их. По сути, они их кормят. — Полагаю, это сверхразумные мыши, — вставляет Каминари, развалившись на диване. — Разве это законно — убивать сверхразумных существ? Яойорозу игнорирует его в пользу демонстрации чего-то, что может быть либо мышеловкой, либо орудием пыток. Изуку не уверен, что много шипов действительно необходимая мера. — Где соба? — спрашивает она, потому что «сверхразумные мыши», как они обнаружили, имеют очень специфические предпочтения в отношении приманки. Возможно, это должно было быть подсказкой, но они не совсем понимают, с чем имеют дело. И даже если они потратили бы ещё больше времени на разговоры об этом — каким мышам нравится есть только собу? Если так подумать, это был девиз класса в течение нескольких недель, но ответа так и не последовало — они бы всё равно этого не поняли. В самом деле, какие мыши. **** Изуку просыпается — после нескольких часов мечтаний о поиске туалета, где так и не находит его — от отчаянной потребности пописать. Он, спотыкаясь, идёт в ванную комнату, всё ещё находясь в полусне. Делает свои дела, затем, снова не разбирая дороги, возвращается в свою комнату и заваливается в постель. Теперь он лежит без сна, прекрасно ощущая, как пересыхает у него во рту. Он старается не обращать на это внимания — утром он выпьет немного воды, до этого наверняка осталось всего несколько часов! — однако в конце концов у него начинаются галлюцинации о прекрасных, кристально чистых ручьях, журчащих по красивым, бледным камням, и к тому времени даже перспектива встать и спуститься по лестнице недостаточна, чтобы удержать его от великолепной, прохладной, чистой воды. Чудесным образом он добирается до кухни и наполняет стакан, не замечая, что часть общей комнаты горит. Даже если он полусонный, и горит очень малая часть — это не оправдывает его вялую наблюдательность. — Ах! — изумлённо вздыхает Изуку, роняя стакан и ловя его до того, как тот упадёт на пол, потому что — огонь — вода — ему нужна вода. Он тут же бросается через комнату туда, где один угол ковра охвачен пламенем, и бесцеремонно выливает на него воду. Огонь мгновенно гаснет, и Изуку тяжело садится на пол, задыхаясь. Как может угол ковра внезапно загореться посреди ночи? В этом нет никакого смысла. Он дико оглядывается на случай, если что-то ещё случайно загорится, и снова смотрит на ковёр — выжженный и промокший насквозь, и… …и. Там что-то есть. Лежит на ковре. Было не очень хорошо видно, Изуку включил только несколько ламп, когда спускался вниз. Сначала он решил, что это должна быть одна из знаменитых мышей. Но когда наклоняется ближе, видит — это не мышь. Он протирает глаза, резко вскакивает на ноги и щёлкает всеми выключателями, опускаясь на колени, чтобы посмотреть на… на… Человек. На ковре лицом вниз лежит. Промокший до нитки и явно без сознания — кроха, крошечный человек. Изуку садится на пол. — О, — шепчет он. Ему больше не нашлось, что сказать. **** Изуку требуется несколько минут, дабы по-настоящему убедить себя: он не спит, не галлюцинирует и не находится в каком-то параллельном измерении — что на обгоревшем ковре действительно лежит человек. Человек ростом, если не меньше, с ладонь — да, он точно был таким, если бы стоял, а не сидел на полу — одетый в крошечную одежду тёмного цвета и крошечные ботинки. Изуку приходится смотреть несколько секунд, потому что трудно поверить, что они настоящие. У него странные волосы — половина красно-рыжих, а другая — белая, хотя трудно сказать, он весь мокрый, — и тёмно-красная отметина на лице. И сам — малюсенький. Такой крошечный. Это просто невозможно. Изуку озадачен: неужели это просто какая-то кукла, которую кто-то уронил — какая-то невероятно реалистичная кукла, вплоть до того момента, пока крошечный человек не шевельнулся и не задрожал, сжавшись в комок. — О, — снова выдыхает Изуку. Он замечает, что крошечный человек без сознания. Без сознания, промокший насквозь и дрожащий. Потому что Изуку вылил на него стакан воды. Он мог бы утопить его! Он такой… кроха! Изуку сглатывает, осторожно протягивая руку. Он прикасается к человечку, мягко подталкивая его в плечо кончиком пальца. Крошечный человек не отвечает, и Изуку делает глубокий вдох, встаёт на колени и наклоняется. Он осторожно берёт крошечного человечка на руки. Человечек ёрзает и что-то бормочет, свернувшись калачиком. Изуку пристально смотрит на него. Вес есть, небольшой, но достаточный, чтобы понятно: Изуку держит реальную вещь. Это не плод его воображения. Это кажется невообразимым. Невозможным. Возможно, или нет, но это определённо происходит, и теперь Изуку должен решить, что делать. Он качает головой, затем обхватывает крошечного человечка руками и медленно, осторожно направляется к лифту. Было сложно, поскольку ему трудно оторвать взгляд от этого создания. Он жутко боялся споткнуться, а так же раздавить его — сочетание растерянности, тревоги и недоверия заставляет его сердце гулко биться в груди. К тому времени, как он добирается до этажа Ииды, к горлу подступает тошнотворный ком. Озарение приходит внезапно, ещё одна проблема: ему нужно постучать в дверь Ииды, но обе его руки обхватывают крошечного человечка, и хотя тот достаточно мал, чтобы Изуку мог держать его одной рукой, был риск, что он может скатиться… конечно, ведь он окажется менее защищён. Изуку смотрит на расстояние от своих рук до пола. Бедняжка, кроха может сломать себе шею! Изуку подумывает положить его на пол, чтобы постучать, но он не стал этого делать, вдруг кто-нибудь наступит. И Изуку тем более не рискнёт положить его в карман, а вдруг он задохнётся от карманного пуха? После короткого периода психического паралича Изуку принимает решение пнуть дверь Ииды. Да, грубо, но, в конце концов, это чрезвычайная ситуация. С первого раза ответа не последовало, потому Изуку снова пинает. Мгновение спустя дверь открывается, и Иида выглядывает наружу. На нём нет очков, он выглядит затуманенным и растерянным. — Мидория? — удивлённо спрашивает он. — Сейчас полночь. — Иида, — шепчет Изуку и протягивает сложенные чашечкой руки, раскрывая их достаточно, чтобы лицезреть крошечного человека. Иида хмуро смотрит на него, затем опускает взгляд на его руки. Наклоняется немного ближе. Изуку чувствует дыхание Ииды на своих ладонях. — Что это? — щурится Иида. — Это… кукла? — Это человек, — произносит одними губами Изуку. Иида стоит неподвижно, склонившись над руками Изуку. В таком положении он остаётся на долгие, долгие минуты. Затем выпрямляется, расправляет плечи. — Тебе лучше зайти внутрь, — говорит он. **** Войдя в комнату Ииды, Изуку осторожно кладёт крошечку на стол. Иида берёт свои очки, надевает их, снимает, деловито протирает, снова надевает. Оба молча посмотрели на создание. — Это причуда? — наконец произносит Иида. — Я не знаю, — Изуку начинает мысленно перебирать свой каталог информации о причудах. — Явно есть причуды, позволяющие изменить размер своего тела — в основном гигантизация, но также зарегистрирована миниатюризация. Поэтому была вероятность, что это причуда. Но почему человек с причудой миниатюризации лежал на полу без сознания в общей комнате? — Там его нашёл? — задумался Иида. Изуку кивает. — Ох, ковёр был в огне. — Мысли вновь вернулись к тому, что это сон. Видимо, ему по-прежнему ещё нужно выпить воды. Это могло бы объяснить, почему ему снится огонь. Хотя человечка объяснить сложнее. — Хм… — вздыхает Иида, резко поворачиваясь к двери. — Ты его потушил? — Да, поэтому он мокрый, — говорит Изуку. — Но думаю, он и до этого был без сознания. Однако возможно, сила воды, обрушившаяся на него, и есть причина отключки. Я не знал, что он был там. — Он наклоняется ближе к столу. — Я не знал, что ты там, — шепчет. Иида стоит какое-то время, выглядя озадаченным. И недоверчивым. Следом он расправляет плечи. — Не понимаю… Мне кажется, постоянно крошечный человек с большей вероятностью окажется на полу в общей комнате, чем человек с причудой миниатюризации, — произносит он, поправляя очки на переносице. — Сейчас же важно то, что он определённо очень холодный. Маленькие существа быстро теряют тепло из-за высокого отношения площади поверхности к объёму. Мы должны найти способ согреть его. — О, — вырывается у Изуку, — о! — Он осматривает комнату Ииды в поисках чего–нибудь тёплого. Кровать есть, но слишком большая. Одежда Ииды? Тоже слишком велика. Может быть, перчатка. — Его одежда мокрая, — говорит Иида. Он близко склоняется к столу. — Должны ли мы… снять её? — осторожно спрашивает Изуку. Иида смотрит на него. Изуку оглядывается. Он не уверен, о чём думает Иида, но, наверное, думает о крошечных пуговицах и… молниях? Есть ли у маленького человечка крошечные молнии на его крошечной одежде? И как трудно будет снять одежду, не будучи с ним слишком грубым? К тому же эта кроха — личность, а раздевать незнакомца, находящегося без сознания, кажется как минимум ужасным поступком, и неважно, что его одежда насквозь мокрая. Скорее всего, Иида думает о том же, он хмурится и говорит: — Фен? Изуку кивает. Фен. **** У Ииды нет фена, как и у Изуку, а это значит, что Иида отправляется на девичью половину здания, пока Изуку смиренно ждёт и присматривает за крохой. Крошечный человечек теперь сжался в комочек, дрожа. Изуку осторожно поднимает его со стола, словно пёрышко, и берёт в руки, пытаясь согреть. — Мне правда жаль, — вздыхает он. — Я не знал, что ты там. Ковёр был в огне, — часть с горящим ковром всё ещё немного странная, но, учитывая, насколько страннее является часть про крошечного человека… Изуку решает пока не беспокоиться об этом. Кроха не отвечает. Он находится без сознания. Мгновения спустя дверь открывается — Иида возвращается в сопровождении любопытной Урараки с феном в руках. — Ребята, вы знаете, что сейчас два часа ночи, да? — проворчала она. — У меня был отличный сон, так что надеюсь, что это так же важно, как и то… Изуку разжимает сложенные чашечкой руки, и Урарака замолкает на полуслове с открытым ртом, не успевая закончить предложение. — Он мокрый, — произносит Изуку. — Это настоящее?.. Изуку кивает, ощущая себя немного безумно. Он чувствует, как крошечный человек дрожит под его ладонями. — Он мокрый, Урарака. Можем мы воспользоваться феном, чтобы высушить его? Урарака пару раз открывает и закрывает рот. — Конечно, — наконец прохрипела она, протягивая фен. — Почему нет? **** В конце концов — после яростных споров полушёпотом, они кладут подушку на стол, укладывают крошечного человека и направляют фен на самой низкой мощности — так, чтобы основной поток воздуха дул прямо над ним. Они понятия не имеют, насколько хрупок этот кроха, и у Изуку возникают ужасающие видения того, как они случайно поджаривают его до смерти, но до сих пор это казалось разумным компромиссом. Изуку сидит на краешке стула Ииды, обхватив руками колени, и пристально глядя на крошечного человечка в поисках каких-либо признаков беспокойства. Ничего. Кроха немного поворачивается навстречу тёплому воздуху, не открывая глаз. — Деку, — восклицает Урарака, садясь напротив него. — Где… Как… Что? Изуку качает головой. — Не знаю, — говорит он. — … нашёл его на полу. В общей комнате. Крошечный человечек слегка шевелится и вздыхает. Они оба сразу же соприкасаются друг с другом. Лицо Урараки слишком быстро сменяет ряд выражений. Изуку не в состоянии их разобрать, — наконец останавливается на зачарованном. — Деку, — шепчет она. — Он такой симпатяжный милаха. Изуку моргает. Его основные ассоциации с крошечным человеком до сих пор — абсолютный страх, что он как-нибудь навредит ему. Симпатичный… милаха… — это не то, о чём он думал. — О, — вздыхает он, — я… полагаю? — Хочу съесть его, — твердит Урарака, Изуку резко оборачивается, и видит, как она прижимает кулаки ко рту в восторге. — Не буквально, верно? Урарака издаёт приглушённый звук, но не отвечает. Однако в этот момент крошечный человечек снова ёрзает, дрожит и стонет, Изуку снова обращает всё своё внимание на него. — Привет?.. — говорит он, очень нежно касаясь крохотного человечка кончиком пальца. — С тобой всё в порядке? Кроха поднимает руку и толкает палец Изуку — Изуку едва это чувствует — затем приоткрывает глаза и что-то бормочет. — Ох, — выдыхает Урарака, наклоняясь ближе. — Привет? — снова произносит Изуку, понизив голос. — Как тебя зовут? — А… х-холодно, — лепечет крошечный человек. Изуку вскакивает на ноги, дабы поправить фен, но Урарака опережает его, немного наклонив прибор, чтобы тёплый воздух дул прямо на кроху. — Как тебя зовут? — повторно спрашивает Изуку. Крошечный человечек смотрит на него, полуприкрыв глаза. — Ка… — мямлит он. — Ка… Кацу… ки… — Кацуки, — выдыхает Урарака. — Ты всегда маленький или это причуда? — тараторит Изуку, переполненный вопросами. — Кацуки, — бормочет кроха, его глаза закрываются, и он поворачивается на бок, сворачиваясь калачиком и дрожа. Изуку замечает, что он вспотел, его красно-белые волосы прилипли ко лбу, хотя остальная часть его тела сейчас в основном сухая. — Думаю, он болен, — излагает Изуку. — Он был… Был без сознания… А вдруг, его вырубила вода, но, может быть, он уже был без сознания… — Ты болен? — шепчет Урарака, её руки нависают над крошечным человеком — Кацуки, но не касаются. — Бедный Кацуки. Дверь открывается, и входит Иида. — Я нашел напёрсток! — сообщает он, протягивая указанный предмет. Полный воды Изуку осторожно берёт его. — Спасибо, — кивает Изуку. — Мы думаем, что он болен. — Его зовут Кацуки, — вмешивается Урарака. — Он говорит по-японски, — она осторожно скользит кончиками пальцев под спину Кацуки и приподнимает его. — Проснись, Кацуки, — напевает она. — Тебе нужно попить. Веки Кацуки затрепетали, наполовину приоткрывшись. Он смотрит в никуда. И выглядит… Действительно больным. Изуку не знает, почему не понял этого раньше. — Выпей немного воды, — говорит он, протягивая напёрсток между большим и указательным пальцами. Кацуки даже не смотрит, будто и впрямь не видит. Изуку там. Изуку предполагает — возможно, это и хорошо. Они, должно быть, все кажутся ему такими огромными. Он подносит напёрсток ближе и прижимает его к губам Кацуки так нежно, как только может, затем наклоняет его. Немного проливается, но через секунду Кацуки открывает рот и выпивает чуть воды. — Это хорошо, это хорошо, — бормочет Урарака. — Это поможет тебе поправиться. Однако после нескольких глотков Кацуки теряет сознание, Изуку тут же перестаёт давать воду из напёрстка. Он не хочет, чтобы кроха задохнулся. Изуку уверен: никто не знает, как делать сердечно-лёгочную реанимацию человеку ростом около шести дюймов. Все трое некоторое время молчат, глядя на кроху, свернувшегося калачиком на подушке. — Он взаправду болен, да? — вырывается у Урараки. Она касается кончиком пальца его лба. — Он весь горит. — Мы отведём его к «Исцеляющей девочке», — молвит Иида. Изуку садится. — Точно! Исцеляющая девочка! — Он не знает, почему не подумал об этом в первую очередь. Конечно, она сможет помочь. Изуку может перестать беспокоиться, логично — это было логично, но не мог, ведь был причиной всего безобразия… Вылил воду на Кацуки.Хотя люди не заболевают за одну ночь, вернее, за пару часов, только из-за того, что промокли насквозь, не так ли? За исключением, возможно, крошечных людей? Может, у крох аллергия на воду? О, но они только что заставили его пить <i>её! А если ему станет плохо? Они ничего не знают о том, как работает его биология! </i> — Деку, — говорит Урарака, мягко похлопывая его по руке. — Перестань. — П-прости, — шепчет Изуку. Он смотрит на кроху, спящего на столе Ииды. Дела обстоят — очень странно. Но Исцеляющая девочка поможет. Она обязательно поможет. **** — Ну, дорогуша, я не уверена, что смогу помочь, — молвит Исцеляющая девочка, глядя на Кацуки. — Что?! — выкрикивает Изуку. Ещё было очень рано до подъёма, но Исцеляющая девочка выглядит удивительно бодро и проницательно, устремив на него ясный взгляд. — Моя причуда действует только на людей. У меня никогда не выходило исцелить что-либо ещё. — Но… Он человек, — бухтит Изуку. Он смотрит вниз на Кацуки, спрятанного в большой спичечный коробок из кухни — спички они благополучно высыпали на столешницу. Саму коробку Изуку тщательно обустроил ватой, пока Иида искал носовой платок с намерением завернуть малыша. Кацуки выглядит как человек. Просто очень маленький. — По моему опыту не бывает людей таких размеров, — щурится Исцеляющая девочка. — Ох, пожалуйста, можете попробовать? — молит Урарака. Исцеляющая девочка смотрит на неё, затем вздыхает. — Ну, конечно, — кивает она и наклоняется над спичечным коробком, очень легко целуя Кацуки. Её губы полностью покрывают его лицо и шею. Кацуки слегка вздрагивает и стонет, но не просыпается. Изуку проводит кончиком пальца по его лбу — жар так и остался. Исцеляющая девочка качает головой. — Не человек, — молвит она. — Полагаю, это ответ на вопрос — является ли он нормальным человеком с причудой миниатюризации или постоянно миниатюрным, — говорит Иида. Это и вправду отвечает на вопрос. Обычно Изуку рад получить ответ на всё. Да и сейчас очень рад, встретить постоянно миниатюрного человека — удивительное событие! Невероятно! Но он обеспокоен фактом, что Кацуки болен. Хочет ему помочь, чтобы стало легче, но не знает как. — Как вы думаете, чем он заболел? — спрашивает он Исцеляющую девочку. — Могло ли это случиться… из-за того, что промок? — Промок? — Ахает Исцеляющая девочка. — Боже мой, он мог так заболеть, но не думаю. В любом случае, долго нельзя тянуть! Что касается того, что произошло, — продолжает она, не обращая внимания на то, что все мышцы Изуку превратились в воду от облегчения, — я могу попытаться проверить, но его размер, представляет некоторые… трудности. — Пожалуйста, сделайте всё, что в ваших силах, — кричит Иида, резко кланяясь. Исцеляющая девочка кивает. — Что ж, давайте вытащим его из этого спичечного коробка, — проговаривает она. В конце концов, не требуется много времени, чтобы понять, почему Кацуки болен. Исцеляющая девочка руководит процессом, у неё дрожат руки, и она беспокоится, что может навредить пациенту. Изуку старается чётко выполнять её команды. Он полностью открывает спичечный коробок и осторожно вытаскивает Кацуки, кладя его на комок марли на стол. Грудь крохи быстро вздымается и опускается, но Исцеляющая девочка отмечает, что маленькие существа, как правило, дышат быстрее — в этом нет ничего плохого. Изуку осторожно снимает его ботинки, а когда тянется за левым, Кацуки наклоняется к нему и издаёт сдавленный звук. — Кацуки? — вскликивает Урарака, прыгая вперёд. — Кажется, с его ногой что-то не так, — задумался Изуку. Он «клацает» зубами и одним указательным пальцем прижимает Кацуки к месту, резко дёргая ботинок, вызывая вой — Изуку не забудет его ещё очень долго. Внизу штанина промокла насквозь. Изуку смотрит на крошечную пуговицу с ширинкой. И он понятия не имеет, как снять эти штаны. — Попробуй это, дорогуша, — говорит Исцеляющая девочка, протягивая ножницы с самыми лучшими лезвиями, которые Изуку когда-либо видел. Изуку сглатывает, затем очень осторожно разрезает ткань вокруг левого бедра Кацуки. Переживет, что ненароком мог порезать тонкую кожу, но крови нет, — он делает всё полностью. Он кладёт ножницы и берёт пинцет, который передает ему Исцеляющая девочка, затем осторожно дёргает край штанов. Кацуки стонет, слабо сопротивляясь пальцам Изуку. Тот тянет снова, стиснув зубы, делая всё возможное, дабы ожесточить своё сердце. Тело на столе дёргается, сухожилия на его шее натягиваются, и внезапно марля, а так же половина стола Исцеляющей девочки и большая часть руки Изуку покрываются льдом. — Что? — удивляется Изуку, пытаясь выдернуть руку. Но его палец примёрз к груди Кацуки, когда он дергает сильнее, то сдирает кожу с кончика пальца. — Ой! — шипит он, засовывая палец в рот и тут же замораживая язык о лёд, всё ещё покрывающий его руку. — Ого! — Что это? — лепечет Урарака. — Что случилось? — Причуда! — восклицает Изуку, пытаясь обдуть горячим воздухом руку, не отрывая язык. — Причуда? — Иида пристально смотрит. — Ледяная причуда! И мощная для кого-то такого размера! Не может быть. — Хм, — задумывается Исцеляющая девочка. — Лихорадка может быть непредсказуемой у людей с температурными причудами. Нам нужно узнать, что не так с его ногой. — Ох, я!.. — выкрикивает Урарака и хватает пинцет, который Изуку бросил, когда его рука неожиданно стала частью ледяной скульптуры. — Перчатки, дорогая, — произносит Исцеляющая девочка, доставая пару толстых перчаток, выглядящих так, будто их следует использовать для сварки, а не для деликатных медицинских операций на очень маленьком человеке. Изуку смотрит на неё. — Это не первая моя «температурная причуда», — она хлопает его по плечу. Урарака надевает перчатки, а затем тратит добрую пару минут, пытаясь понять, как пользоваться пинцетом в них. В конце концов, она освоила эту технику и осторожно прижала Кацуки одним пальцем в перчатке, а затем схватила штанину. — Мне очень жаль, — тараторит она, сильнее потянув. Кацуки бьётся в конвульсиях, второй заряд льда вылетает из него во всех направлениях. Или только примерно на половину возможных сторон, что немного странно, но у Изуку на данный момент не так много времени думать об этом. Штанина высвобождается, а под ней сочащаяся уродливая рана, рваная по краям, окруженная распухшей красной плотью. — Что ж, я понимаю, почему у него жар, — кивает Исцеляющая девочка. — Ох, бедный малыш, — напевает Урарака. — Мы поможем тебе выздороветь. — Она поворачивается к Исцеляющей девочке. — Мы можем помочь ему поправиться, верно? — Вряд ли мы сможем сделать хуже, — говорит та. — Антибиотики действуют на животных так же, как и на людей, так что, надеюсь, они подействуют и на него. Позволь мне просто… — Она берёт Кацуки, стряхивает большую часть льда и кладёт его в чашу весов, которые стоят рядом со столом. — Хм, — щурится она, отмечая вес. — Я разработаю наилучший режим и отправлю его в общежитие. А пока… — Она подходит к стене с ящиками и открывает один, вытаскивая тюбик. — Держите ногу в чистоте и наносите этот крем каждые два часа. Не позволяйте ему поцарапать её. Я бы предпочла обойтись без перевязки, дать ноге подышать. Если ничего не выйдет и рана откроется по новой, мы подумаем ещё раз. — Она делает паузу, глядя на Изуку, держащего до сих пор палец во рту. — Ты сможешь запомнить, дорогуша? Изуку отчаянно кивает. — Что ж, давай проверим всё остальное и приведем его в порядок, а потом ты сможешь забрать его. **** Снять оставшуюся одежду Кацуки, за исключением боксёров, — Исцеляющая девочка сказала, что в этом нет необходимости — значительно проще, чем штаны. У него много шрамов, но рана в голени — единственная свежая, и нет никаких признаков внутреннего кровотечения или сломанных костей. Исцеляющая девочка уверяет Изуку, — рана не могла появиться из-за того, что на него вылили воду, не то чтобы Изуку думал, что это могло произойти! Но убедиться никогда не помешает! Как только Кацуки вымыт и антисептический крем нанесён, они укладывают его в спичечный коробок и забирают обратно в общежитие, обещая регулярно наносить крем и поддерживать увлажнение. На что Изуку не рассчитывал, так это на количество времени, которое они провели в кабинете Исцеляющей девочки. К тому времени как они возвращаются в общежитие, утро в самом разгаре, и большинство их одноклассников находятся в общей комнате, завтракают и готовятся к новому дню. — Ребята! — кричит Киришима, как только они входят. — Я уже начал беспокоиться о вас! — Вы рано ушли, — говорит Яойорозу. — Эй, это спичечный коробок с кухни? — щурится Джиро, вставая из-за стола и подходя. — Так вот почему спички разбросаны по всему столу? И ты поджёг ковёр или что-то в этом роде… — Она подходит достаточно близко, чтобы заглянуть внутрь спичечного коробка, и останавливается, уставившись. — Что это? — Это Кацуки, — шепчет Урарака. — Он крошечный человек. Изуку нашёл его в общей комнате. Наступает тишина. — Он… Что? — спрашивает Яойорозу, и вдруг все их одноклассники вскакивают на ноги, спеша посмотреть на спичечный коробок и понять, о чём же говорит Урарака. — Срань господняя, — восклицает Киришима. — Он… Жив? — Это причуда? — Вы нашли его в общей комнате? — Что… — Всем тихо! Сядьте! — кричит Иида, размахивая руками в воздухе. — Кацуки очень болен, и он наш гость! Не ведите себя так, будто он животное в зоопарке! Наступает пауза, толпа редеет, люди отступают, хотя и не все из них садятся. Изуку проскальзывает внутрь и осторожно кладёт спичечный коробок на стол. — Я нашёл его в общей комнате, — говорит он. — Он был без сознания всю ночь. У него инфекция. Исцеляющая девочка дала ему антибиотики, а мы будем присматривать за ним. — О, э-э-э, боже, — шепчет Ашидо. — Могу я помочь? Он такой очаровательный! — Ой, а можно я тоже помогу? — тараторит Каминари. — Да, чувак, если нужна помощь, ты знаешь… — начинает Киришима, почти все в классе снова кричат. — Успокойтесь! — вновь кричит Иида. Слава богу у Ииды имеется способность орать громче всех. — Я уверен, что в какой-то момент понадобятся навыки и добрая воля каждого. Мидория попросит о помощи, если она ему понадобится. — Верно, — кивает Изуку, понимая, что каким-то образом его назначили ответственным за Кацуки и его уход. Но он ничего не знает о том, как заботиться о ком-то! Тем более о крошечном человечке! Что будет, если он напортачит? А если причинит ему боль? И как насчёт обезвоживания? — Деку, — шикает Урарака, подталкивая его. Изуку закрывает рот руками. — Хорошо, — пищит он немного приглушённо. — Я дам вам знать, если мне понадобится помощь! — Дай мне знать первой! — мурчит Ашидо, наклоняясь ближе к спичечному коробку. — Я отличный помощник! Посмотри, какой у него крошечный нос, я этого не вынесу. В конце концов Ииде удаётся отогнать большую часть класса обратно к их различным занятиям. Сегодня суббота, у всех есть время от времени случайно, а иногда и не очень случайно подойти к столу, украдкой взглянуть или внимательно осмотреть кроху и поворковать с ним. Один Изуку надолго остаётся, сидит с ним. И беспокоится. Он так… Так волнуется. Ровно через два часа с точностью до минуты, с того момента как Исцеляющая девочка в последний раз нанесла антисептический крем на ногу Кацуки, Изуку хватает тюбик и обнаруживает, что Иида и Урарака материализовались рядом с ним. — Пора, — произносит Урарака, после чего скользит взглядом по тюбику в его руке. — Ой. Ты уже знал. — Может, мы сможем заставить его хоть что-нибудь выпить, — бурчит Изуку и Урарака с Иидой сразу же поворачиваются к раковине, в результате врезаясь друг об друга в некотором замешательстве. Изуку игнорирует их, осторожно открывая спичечный коробок, и вытаскивает Кацуки. Он разворачивает платок, кладет на стол, ощущая спиной публику. Большую аудиторию. Похоже, все члены класса 1-А стоят вокруг стола, некоторые подпрыгивают сзади, чтобы разглядеть, что происходит спереди. — Вау, — выдыхает кто-то. — Отвратительный порез, братан, — вздыхает Киришима, нахмурив брови. — Ой! — говорит Яойорозу. — Мышеловки! Наступает смущённое молчание, прежде чем заговорила Джиро: — Подожди, ты думаешь… — Сверхразумные, — кивает Яойорозу. Она выглядит испуганной. — Сверхразумные мыши. — У нас были мыши на ферме моей семьи во Франции, — вставляет Аояма. — Они любят сыр и орехи, а не лапшу. — А что, если это я сделала с ним? — шепчет Яойорозу. Изуку сглатывает, думая о мышеловке со всеми шипами. — Я уверен… — начинает он. Но он не договаривает, потому что внезапно раздался резкий шум и боль в руке, будто укусила оса, но острее и горячее. Изуку дёргается назад, роняя тюбик с кремом, после чего вновь раздается шум, резкое: хоп-хлоп-хлоп, и боль продолжает прибывать, распространяясь на предплечье, шею, щёку, в опасной близости от глаз. Изуку вскакивает на ноги, спотыкаясь. Отшатывается, размахивая руками и хлопая себя по лицу. Его стул с грохотом падает на землю. Он моргает от боли, и, когда его зрение проясняется, он, к своему удивлению, видит, что Кацуки больше не один на столе. Там есть ещё один крошечный человечек, на этот раз очень бодрствующий и очень разъярённый. — Отойди от него нахуй, придурок, — кричит новый крошечный человек. Это блондин с колючими волосами, и пока Изуку наблюдает, его ладони испускают серию небольших взрывов. — Я, блять, убью тебя! — Вот дерьмо, — шепчет Каминари. Изуку потирает болезненные места на лице и сморгает подступившие к глазам слёзы, глядя на крошечного человека. Крошечный человек смотрит в ответ, его лицо искажено в яростной ухмылке. И вправду, вот дерьмо.