***
Много-много лет назад… — Адриан, Вы чудесны, мальчик мой! На Вас буквально держится весь мой театр! У Вас непревзойдённый талант! — Благодарю, маэстро, благодарю. — Среброволосый юноша скромно улыбнулся и чуть склонил голову. — Вы преувеличиваете. Молодой скрипач, истинный юный талант, все улицы пестрили афишами с его портретом, билеты раскупали с бешеной скоростью, а журналисты всё пытались узнать какие-нибудь подробности, но безрезультатно. У музыканта не было родственников или личной жизни. Абсолютно ничего, словно он просто появился из ниоткуда. Как позже выяснилось, детство он провёл в одном из беднейших лондонских приютов, куда жертвовали деньги многие аристократы, но тамошние хозяева ни копейки не тратили на детей. Бедные кварталы, что уж поделаешь…***
— Адриан Кривен… это действительно я? — Глаза, будто стеклянные, абсолютно равнодушно осматривали своё тело в серебристой глади зеркала. Юноша опустил глаза на свои руки с множеством белых, а кое где и розовых, шрамов. — Это действительно я? — тупо повторил вопрос Кривен. В глазах всё двоилось, его повело в сторону. — Кто…я?.. Из зеркала на него смотрел худой молодой человек с длинными волосами. Но он не видел в нём себя. Это был кто-то другой, а он был лишь наблюдателем, пассивно смотрящим свою жизнь, словно дешёвый и тормозящий кинофильм на плёнке. — Чёрт! — закричал Адриан и в ярости швырнул зеркало в богатой раме на пол, и оно разлетелось на тысячу осколков. — Ненавижу… всё ненавижу… кроме… Единственное, что возвращало юношу в своё тело — музыка. Когда он играл, чувствовал себя настоящим, живым. Он никогда не любил и не был уверен, что вообще на это способен. Что способен полюбить что-то кроме музыки.***
— Что это, мальчик мой? — А? Маэстро схватил юношу за руку, ладонью вниз и указал на ногти скрипача. — Чёрные? Зачем? — Мне нравится. — Отдёрнул руку музыкант. Вчера в странном порыве он всеми возможными красителями пытался покрасить ногти, пока не сделал их угольно-чёрными.***
Концерты приносили ему немалую известность и вскоре многие богачи стали приглашать его играть на похоронах и ему это чертовски нравилось, не смотря на то, что многие его знакомые были против, считая это позором. Уж очень необычного юношу привлекал процесс смерти. Самый частый его вопрос был: «А что будет после смерти?» Исколесив все лучшие церкви Лондона и окружных городов, он так и не нашёл ответа. Приступы становились всё сильнее и чаще, Кривен перебил все зеркала в своем особняке и даже в гримёрке. В отражающей поверхности, он раз за разом видел кого-то, но не себя. Этот кто-то жил за него, говорил за него, а себя, музыкант чувствовал лишь бесплотным призраком. Странная болезнь ухудшалась с каждым днём, юноша понимал что долго ему не прожить. Да он и не хотел. Однообразное серое кино, кому может такое понравится? И через какое-то время он понял, что ему нужно. Адриан не хотел умирать как все. Его жизнь изначально была бессмысленной и глупой, но конец должен быть поистине прекрасным. Никто не знал о страшных помыслах, родившихся в некогда чистом разуме. Просто однажды перед выступлением Кривен принял пару белоснежных пилюлей и вышел на сцену. Юноша играл безупречно, превзойдя самого себя, пока смычок не выпал из ослабевших изящных рук, пока серебристая голова не упала на дощатый пол сцены. В зале поднялся переполох, но было уже поздно. Смерть была безупречной, от начала, до конца.***
— Что будет после смерти? — скрипач в который раз задал этот вопрос. Внезапное осознание поразило его, как гром посреди ясного неба. — Что есть после моей смерти? Он знатно удивился, когда после смерти еще раз открыл глаза. Ещё большим открытием стало то, что они утратили и свой цвет, и хорошее зрение навсегда. Изумрудные глаза не видели почти ничего, все вокруг плыло. Вторым странным ощущением было то, что лёгкие более не вбирали в себя воздух. Это было просто ненадобным. Паники тоже не было, лишь холодный интерес. К сожалению, спокойствие продлилось крайне недолго. Оказалось, что даже замершее навсегда сердце может охватить паника. И она никуда не исчезла после разъяснений его новых обязанностей. Там то Адриан и успел тысячу раз пожалеть о конце своей земной жизни. Как оказалось, его жуткая болезнь никуда не исчезла. Приступы непринятия своего тела продолжались и сейчас к ним добавилась бесконечная паника, страх и кромешный ужас. Бывший творец, а ныне жалкий исполнитель чужой воли, жил в тихой панике, хоть и снаружи был предельно спокоен. Ему приходилось забирать жизни тех людей, которые хотели жить. Детей, стариков, взрослых. И ко всему юный жнец чувствовал отвращение. «Я ошибался. Смерть никогда не была освобождением. Ни для кого. Ее не должно быть! Я хочу искоренить ее!» Никто даже не догадывался о подобных мыслях в голове столь исполнительного сотрудника. Его запомнили как тихого, беспристрастного и довольно невозмутимого, хоть на самом деле каждый день его раздирало на части. Дни складывались в месяцы, а месяцы в года. Время для него было серой рекой, слившейся в одно серое видение. Адриан всячески отказывался от напарников, избегая общения с жнецами. Никто также не подозревал что, Кривен решится сбежать, едва болезнь хоть ненамного ослабнет, даже зная, что это ненадолго. Никто не услышал как юноша тихо выскользнул из выделенной его комнаты. В ту же ночь в одну из дешевейших гостиниц заселился очень симпатичный джентельмен в очках с необычайно красивыми изумрудными глазами. А наутро, в местный театр поступила заявка от какого-то иностранца, который, по его словам, немного умел играть на скрипке.***
Адриан знатно удивился, узнав что с момента его смерти прошло восемьдесят семь лет. Восемьдесят семь лет он пребывал в этом кошмаре. Когда он начал навёрстывать упущенное, жнец также узнал, что скрипача моментально забыли, буквально спустя год, театр разорился, маэстро спился и здание выкупил богатый шоумен. Сердце болезненно сжалось от этой новости. Только после смерти он осознал как им дорожил его мастер. И не как музыкантом, а как сыном. У него было целых сорок семь лет, чтобы осознать это, но понял это он только вновь вернувшись в родные места. Казалось бы, нельзя уже больше заставить его сожалеть о том поступке. К сожалению, можно. «Кто бы меня тогда остановил…» Но не для того, чтобы плакать, жнец сбежал в мир людей. Завоевать себе любовь зрителей не составило для него особого труда. Если не считать новообретенных очков и другого имени, жизнь жнеца его не особо беспокоила, кроме одного «но». Кошмары, они преследовали его. Да, днём юноша максимально был человеком, но стоило белокурой голове опуститься на подушку, как сны возвращали его в прошлое, которое он так старался забыть, и от которого он так старался убежать. Адриан почти полностью убедил себя забыться в феерии концертов, выступлений и различных анонсов. Однажды, будучи полностью и всецело полгощенным игрой, он решил скользнуть краем глаза по залу. Обычные, пафосные, напыщенные… стоп. Адриан от неожиданности перестал играть и выронил смычок. В первых рядах сидела прекрасная молодая леди. Столь же прекрасная, как и его любимые белые лилии. Белоснежное платье, бледная кожа, большие голубые глаза цвета неба и иссиня-чёрные локоны, завивающиеся в кудряшки ближе к концам. Юноша обомлел и потерял дар речи. И совершил очень опрометчивый поступок. Он подошёл ближе к краю сцены и присев на корточки, наивно спросил вполголоса — Леди, как Вас зовут? Зал взорвался смехом, щеки девушки моментально залились краской. Уставившись в пол, она прошептала — Клодия… — Вы прекраснее любого человека, которого я когда либо видел. Клодия подняла глаза и встретилась с наглецом взглядом. — Вы лжец. — И почему же? — Вы видите себя каждый день, в зеркале. — Я перебил все зеркала. — ответил Кривен глупо улыбаясь во все белоснежные зубы. Пока зал с затаенным дыханием наблюдал за юнцами, хозяин театра отчаянно жестикулировал из-за кулис, пытаясь вернуть скрипача в трезвое состояние. Но тот даже не смотрел в его сторону, зато Клодия всё увидела. — Ваша нянька явно хочет, чтобы Вы продолжили зарабатывать ему деньги. — А кто этого не хочет… — Я пожалуй пойду, не собираюсь мешать Вашему выступлению. С этими словами леди встала и развернулась, действительно показывая свою решимость уйти. — Л-леди! Л-л-леди, постойте! Юноша явно не ожидал такого поворота. Он забыл, что на сцене и сделал шаг вперёд, намереваясь побежать за девушкой. Раздался грохот, среброволосый упал со сцены, запутавшись в собственном фраке. Невольные зрители происходящего вновь разразились хохотом. Но Адриана это абсолютно не смутило. Он встал и как ни в чём не бывало побежал за ней, но та уже успела выйти за пределы театра. На улице стояла середина января, снег белыми хлопьями ложился пушистым слоем на промерзлые камни лондонской мостовой. Оба выскочили в чём были: она в белом платье, он во фраке, который успел порвать, падая со сцены. — Почему Вы убежали? На улице холодно. Неужели я настолько Вам отвратителен? — Не порите чепухи. Я ушла, чтобы не портить Ваше представление. И свою репутацию. — последнюю фразу, девушка сказала намного тише, но это не помешало Адриану расслышать её. — Прошу меня простить. Я действительно перешёл черту. — с этими словами Кривен снял с плеч фрак и отдав его девушке, молча вернулся обратно в здание театра.***
План юноши не сработал и его фрак, зашитый и выглаженный ему вернул слуга, из которого не удалось вытянуть ни слова. Все сплетницы Лондона обсуждали произошедшее на концерте. И Клодии, и Адриану так и не удалось отмыться от тонны слухов и различных сплетен. Кривена, в отличии от леди мало волновал социальный статус. В его голове присутствовала лишь одна навязчивая мысль — во чтобы то ни стало, ещё раз встретить эту «Золушку». Клодия не покидала его мыслей ни на день. Приступы паники, кошмары, дереализации — всё это прекратилось после этого короткого пересечения. И во время этой долгожданной ремиссии, Адриан, как одержимый писал. Он бредил идеей посвятить девушке музыку. Поскольку единственное, что знал о ней юноша это имя, было решено воспеть её красоту. Мимолётный образ тонкой, хрупкой белой лилии. Но она таяла в его памяти, исчезала, словно мираж или видение в бреду. От всей безвыходности ситуации жнец уже было начинал драть свои белокурые волосы. В конце концов он заставил себя выйти наружу. Изрядно исхудавший Адриан в большом чёрном пальто прогуливался по набережной, словно тень, призрак прошедших дней, что уже не вернуть. В воздухе отчётливо чувствовался резкий запах гниения, Темза здесь была болотно-коричневого, но никак не небесно-голубого цвета, как говорилось в книгах. Помимо плотных серых туч, закрывших собой полуденное солнце, в небо клубами шёл чёрный дым, существующий, благодаря ряду заводов неподалёку. Кривену приходилось бывать в бедных районах города только во время исполнения своего долга жнеца. Это место одновременно будило самые ужасные воспоминания в сокровенных уголках его памяти и одновременно, неожиданно, но успокаивало. Возможно с этим местом были связаны также и детские моменты, но в любом случае разум юноши заблокировал эти воспоминания раз и навсегда. Внезапно его внимание привлекла чёрная фигура, которую он заметил краем глаза. Фигура стояла, опираясь на грязные, ржавые перилла и устремив взгляд в даль. Подойдя ближе, можно было понять, что фигура явно принадлежит женщине, скрывшей себя за бесформенным плащём. В застывшем сердце затеплился огонёк надежды. Адриан ускорил шаг и вскоре поравнялся с девушкой. Из-под плотного капюшона послышался знакомый голос. — Вы явно искали этой встречи. — Верно. И Вы… мне её подарили? — Возможно. Никогда не стоит терять надежду. Кривен подошёл ближе и тоже облокотился о перилла. Хоть снаружи он и был предельно спокоен, всё внутри буквально взрывалось от эмоций. — Зачем дарить что-то такому как я? Я же испортил репутацию нам обоим. — Так тут не Вы виноваты, а весьма примитивные установки человеческого общества. Им не должно быть никакого дела до нас, но людям всегда были нужны темы для разговоров. — Как же верно подмечено… — Меня всегда привлекала музыка… С детства я пыталась научиться… — резко сменила тему Клодия. — Но, к сожалению, что не дано, то не дано. — Я могу Вас научить. Бесплатно, разумеется. — Получается так, будто я напросилась… — Не получается, а так и есть. Но не бойтесь, мне не в тягость. А Вам будут полезны уроки от такого непревзойдённого мастера как я. — Прям уж? — усмехнулась девушка. — А попробуйте возразить. — И не посмею. Куда и когда мне являться? Адриан широко улыбнулся и не веря своему счастью, начал объяснять аристократке местонахождение своего особняка. Этот период можно было назвать самым счастливым в жизни, если так можно было назвать существование в роли жнеца, Кривена. Первое занятие прошло просто чудесно, даже в самые неловкие моменты их выручало чувство юмора, которого у обоих было в избытке. С каждой встречей музыкант всё больше узнавал о девушке и всё больше убеждался, что не ошибся с выбором человека, которому посвящает музыку. Она была поистине интересной личностью, со своими нестандартными взглядами на жизнь, бунтарским характером и обладала неповторимым чувством юмора и задорностью. Вот только, занятия были абсолютно бесполезными. У Клодии не было слуха и скрипка просто страдала в изящных руках. И девушка, и Адриан это осознавали, но никому не хотелось прекращать регулярные встречи. В итоге, они стали всё менее походить на уроки скрипки. Они прогуливались, читали вслух у камина, танцевали и дискутировали. Юноша была очень рад. Долгожданная ремиссия, прекрасный человек рядом, от жнецов ни слова и творчество. Много творчества. Помимо музыки, он начал писать стихи, посвящая их любимому городу и подруге. Подруге, от тёплого взгляда которой, сердце пускалось в пляс. Подруги, которой он не смел даже коснуться, ему было достаточно находиться рядом и слышать уже ставший родным, голос. Кривен в первые за довольно долгую жизнь испытывал такие чувства и поэтому не мог дать им определения, он просто радовался каждому моменту. С каких пор он начал считать Лондон домом? С тех, когда появился родной человек. Прогулки под звездами, в столь редкие ясные ночи, с вечными спорами, кто больше созвездий заметит. Возня на шкуре возле камина в его мрачном и беззеркальном особняке, инициатором которой, всегда была Клодия. Всё это заняло в сердце огромное место. Их любимым местом стали те старые перилла на грязной набережной, они исходили её вдоль и поперёк. Хозяин театра заметил, что когда на концерт приходит странная леди в чёрном плаще, его главная звезда выкладывается на полную.***
Клодия растирала плечи, неловко топчась на одном месте. Шёл снег, в парке горел единственный фонарь. Снег мерцал, как россыпь бриллиантов. Бесспорно красивое зрелище, но цена высока — отмёрзшие конечности. Прошёл почти год с их знакомства с Адрианом, это было их первое Рождество вместе. Он опаздывал, что довольно сильно раздражало. Услышав шорох из-за деревьев, рука девушки невольно скользнула в складки платья, нащупав холодную рукоятку родового кинжала. «Как учил Адриан, вонзить в бедро и провернуть.» Этот некто подошёл со спины, она не промедлила, резко обернувшись, сделала выпад. Некто с поразительной гибкостью отклонился назад и раздался до ужаса знакомый голос. — Оу, оу! Тише Клодия, не надо оставлять меня без бедренной артерии! — Ты хотел меня напугать! — Ничего подобного, просто хотел проверить запомнила ли ты урок… — Я замёрзла. — требовательно заявила Клодия, показательно ёжась. — Иди сюда. — Кривен расстегнул пальто и раскрыл руки для объятий. Девушка подошла и он укрыл её. Та ещё сильнее начала дрожать. — Почему ты всегда такой холодный, будто… — Покойник? — Да. — она нервно сглотнула. — Что поделаешь, такой вот я… извини, что не могу согреть… — Когда они сидели у камина, жнецу удавалось нагреть ладонь над огнём и она казалась по человечески тёплой. Вечно остывшее тело — один из главных минусов, что возвращал его к факту того, что он уже давно не человек. — Ты же знаешь, что мы уже опоздали? — Чёрт!***
Тихонько приоткрыв тяжеленную дверь церкви, он сначала дал проскользнуть внутрь Клодии и только потом зашёл сам. Месса уже началась, несколько прихожан уже вовсю пялились на молодых. Заняв задний ряд, Адриан уже спустя пять минут был полностью в своих мыслях. Клодия не раз спрашивала его о глазах, на что, тот всячески увиливал и вскоре ей пришлось оставить эту тему. Но что если… сказать девушке правду? Примет или отвергнет? Это нарушение устава жнецов… В этот момент ход его мыслей прервали. Сине-волосая голова безвольно склонялась и он машинально подставил плечо. Спящей она напоминала ангела, но не настоящего, а из тех, кого рисуют прекрасными девами в дорогих и нисколько не приближённых к правде, библиях. Ему ужасно не хотелось будить её по окончанию и если бы он мог, то продлил бы концерт, только не прерывать её сон. — Что… всё уже закончилось?.. — Да, Клодия, нам пора. — По моему это было прекрасно. С таким духом праздника… — начала девушка, пытаясь встать после двухчасового сна. — Ты заснула у меня на плече. — А ой…***
Что-то легко стукнуло жнеца по плечу, стоило ему выйти из церкви. «Снежок? Что за детская забава?» — Адриан! «А ну всё ясно…» Среброволосый нагнулся собирая горсть снега и начал лепить шар. Из приятных плюсов — снег не обжигает руки, они одной с ним температуры. Обернувшись, он бросил снежок в девушку, нарочно промазывая. — Хватит играть в джентельмена, Адриан! Оказавшись обстрелянным, Кривен действительно перестал играть в поддавки. Когда очередной снаряд попал в цель, Клодия смеясь, повалила того в снег. Её щеки покрылись румянцем, на длинных ресницах таяли маленькие снежинки. От этого зрелища, юноша невольно начал смеяться. Просто потому что он был счастлив. Здесь и сейчас. Она широко улыбнулась и произнесла фразу, которую в последствии он не забудет никогда. — Адриан, мне так нравится твой смех! Он просто чудесен, смейся чаще! — Обещаю.***
Зиму сменила весна. Правда в том, что хмурая погода никогда не покидала Лондон, какое бы время года не стояло бы на дворе. Но в тот день, на удивленье из вечной завесы серых туч показался весьма редкий гость — солнце. Хоть Адриану и был больше по душе дождь, но он улыбнулся солнцу, вспоминая о том, что Клодия его просто обожает. В дверь раздался настойчивый стук. Поспешив открыть, Кривен удивился, обнаружив за ней чумазого бездомного мальчонку. Тот протягивал ему смятый листок, довольно улыбаясь. — Красивая синеглазая дама сказала отдать это симпатичному господину проживающему в этом доме. Вы вполне подходите под это описание. — Спасибо… — слова мальчика заставили дрогнуть уголки губ мужчины. — А ещё она сказала что этот джентельмен заплатит мне целую гинею. —… Наконец-то спровадив болтливого посыльного, который принялся сыпать жнеца комплиментами после обещанной монеты, Адриан углубился в содержание, написанной аккуратным, округлым почерком, записки. Она была крайне коротка, Клодия просила о встречи в «их» месте. «И давно пора, а то мы уже не виделись более недели» — с этими мыслями и в приподнятом настроении мужчина принялся за сборы.***
«Их» место представляло собой те самые перилла на набережной. Хоть там и было грязно и небезопасно, там они чаще всего пересекались. Избегая лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя, он неспеша шёл девушке навстречу. Едва её завидев, Кривен раскрыл руки для объятий, но она не бросилась в них как обычно. И даже не побежала навстречу. Клодия выглядела серьезной и даже расстроенной. — У меня есть серьезный разговор… — Конечно, я выслушаю. Она замялась и только спустя минуту молчания тихо произнесла: — В общем… я выхожу замуж. Жнец прекрасно знал что этот момент настанет, но… «Не так скоро… пожалуйста…» Земля опадала кусками из-под ног. Казалось, что всё что они выстраивали так долго просто рушилось, падая в непроглядную черноту бездны. « — Я не должен был любить… — Но ты полюбил и проиграл, прими это.» Видя ужасающую пустоту в глазах друга, девушка сделала шаг вперёд и обняла его, прижав к себе. — Кто он? Где вы познакомились?.. — в голосе слышалась всё та же пустота. — На балу… его фамилия Фантомхайв, он граф. — Скажи мне только одну вещь. Он хороший человек? — Да. — ответ был уверенный, голос не дрогнул. — И это главное. — сказал Адриан, заставляя себя улыбнуться. — Я очень рад за вас, надеюсь ты будешь очень счастлива. Спасибо большое, что поделилась. Девушка всхлипнула, он машинально начал гладить её по спине, успокаивая. Повисло неловкое молчание. Она высвободилась из его объятий и встала у перилл, устремив взгляд вдаль. Точно такая же поза как и в тот день, когда они впервые встретились здесь. Посмотрев на клубы дыма, исходящего от заводов, Клодия тихо промолвила — Люди сами себя погубят. Мужчина не преминул превратить будущий монолог в диалог. — Не факт. Может это просто этап и сейчас мы проходим его, дабы потом достигнуть вершин. Например, для победы той же самой смерти. — Смерти? Это невозможно. Ты такой наивный… — Аристократка усмехнулась. Адриана безусловно задела эта фраза, но он подавил вскипающее в груди возмущение. — А давай заключим пари. — Ты же знаешь, я не азартный человек. — А может я и мое пари станем исключением? — Смотря, что будет с проигравшим. — Что ж. — девушка развернулась к музыканту. Сильный порыв ветра сорвал с неё капюшон, синие кудри рассыпались по плечам. Жнец застыл не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово. Для него она была подобна музыке, чудодейственным, прекрасным лекарством, спасавшим его погрязший во тьме разум. — Если ты доживёшь до момента, когда люди смогут победить смерть… ты воскресишь меня. — Почему ты думаешь что я доживу до этого момента? — Потому что, ледышка. Если ты думал, что я не видела как ты совал руки в пламя, не уставал носить меня на руках, глаза цвета абсента и так далее, то ошибаешься. — Клодия загадочно улыбнулась. — И что это значит, а? — Кривен в момент оказался позади неё, приобняв за плечи. — Ни-че-го. Просто знаю, что доживёшь. — И не страшно? — Нет. — Клодия пожала плечами. — Я не знаю кто ты, но вреда мне явно не желаешь. У каждого из нас свои скелеты в шкафу.***
Жнец возвращался домой совершенно разбитым, хоть и попрощался с девушкой на хорошей ноте. С диким желанием раздраженно дернуть ручку двери, его рука застыла в нескольких сантиметрах от неё. Дверь была приоткрыта, замок сломан. Прислушавшись, ему удалось уловить голоса. «Как же прекрасно… есть на ком выместить гнев.» Резко влетев в прихожую, он тут же позабыл о «выместить гнев на несчастных взломщиках», ибо это были далеко не они. — А вот и наша Золушка-потеряша. Если убегаешь, хоть следов не оставляй. — Посреди его гостиной стоял невысокий паренёк с торчащими во все стороны волосами, круглых очках и белом врачебном халате. Он опирался на до ужаса знакомое ему оружие — его Косу смерти. — Отелло… — Здравствуй, Адриан.***
Хоть Адриан и ненавидел коммуницировать с остальными жнецами, один знакомый у него всё же был. Тоже странный новичок, едва ли старше его самого. Только в отличии от Кривена, до ужаса болтливый и общительный. Иногда составлял компанию на парных миссиях, что очень напрягало. Кто же мог подумать, что вернуть сбежавшего жнеца руководство пошлёт именно его. — То есть либо я возвращаюсь в течении двух дней, заметая все следы, либо… — Тебя стирают. Ты правильно всё уяснил. — Отелло привстал и протянул мужчине тонкую книжонку. — Тут описано, как можно свинтиться из мира смертных так, чтобы все газеты города не пестрили заголовками, что ты пропал без вести. Но среброволосому она была без малейшей надобности. Он и так прекрасно знал что выход только один. — Руководство закрывало на твой побег глаза целый год, следя, чтобы ты не нарушал правила и не раскрывал себя. А всё из-за твоего хорошего поведения и прекрасно выполненной работы. Не думай, что такое когда-нибудь повторится и ты сможешь улизнуть. — Я понял. Приму решение в течении двух дней. — Вот и ладушки. А мне пора. Спасибо за приём. Адриан протянул руку, надеясь, что коллега отдаст ему Косу. — Э-э нет. Только с разрешения руководства такие вещи делаются… Отелло не успел договорить. Коса послушно легла в руку своего истинного хозяина. — Я действительно тут засиделся. Пора домой. — сказал Адриан поглаживая оружие. — Я в тебе не сомневался. Удачи. Ах да, про Косу мне придётся заявить, без обид. — С этими словами жнец растворился в воздухе. — Как же жаль, что мой дом здесь…***
Лезвие привычно вошло в плоть, рассекая её. В венах была лишь густая, застывшая, вязкая субстанция бордового цвета лишь отдалённо напоминающая кровь. Боль чувствовалась, но не так как когда он был человеком. Словно где-то вдали. — Да… к сожалению мою человеческую жизнь уже никогда не вернуть… — в зеркальной поверхности ножа отразились два зелёных глаза, за стеклами квадратных очков. Нож со звоном упал на пол. Кривен с силой наступил на лезвие каблуком. Оно, издав жалобный треск сломалось на две части. — Нет. Не к сожалению. Прошлое, есть прошлое. Мой дом не здесь. Он там. Я должен контролировать человеческий мир, а не являться его частью. Пришло время умереть Адриану Кривену навсегда.***
Та же сцена, те же привычные маски аристократов, тот же сумасшедший город. Ему бы показалась эта ситуация дежавю, да только он сам её воссоздал с нуля. Адриан знал, что она будет здесь. Он сам позвал её. Кривен вертел программой как хотел, играя только свои любимые произведения. «Мой последний концерт, могу себе позволить.» Большинство зрителей не решались даже перешептываться, настолько была изумительна игра среброволосого скрипача. «Она в первых рядах… это мой экзамен… я должен, черт побери!» Ноги подкосились, скрипка коснулась пола. Чудесный скрипач, Адриан Кривен упал замертво. — Он не дышит! — Кто-нибудь врача! — У него не бьётся сердце! Самое ужасное было… чувствовать прикосновения её теплых рук. Она молчала и держала его за руку. Одинокая слеза скатилась по бледной щеке. Клодия наклонилась и тихо прошептала: — Ты был прав, смерть ужасна. Я хочу чтобы её не было. Я не захотела узнавать кто ты, а теперь поплатилась, даже помочь ничем не могу… Горячие слезы обжигали шею. Внутри него кто-то истошно кричал, задыхаясь в слезах и собственной крови. Внутри него кто-то умирал, моля о помощи, но тяжёлые, холодные стены грудной клетки держали его внутри, игнорируя все попытки выбраться. «Прощай, Адриан.»***
— Браво, блудный сын вернулся! — Директор… — А я до последнего уговаривал совет дать тебе шанс и не ошибся! Иногда нам… нужно обдумать некоторые вещи и тогда мы можем возвращаться к нашей нелегкой работёнке. Бери Отелло в напарники и завтра с утреца… — Я работаю без напарников. — машинально сказал Кривен. — Ох это не выбор, к тебе его приставили. — развёл руками директор. — Что ж, благодарю за… просто спасибо. — поникнув, жнец направился к выходу. — Не за что, диспетчер Кривен. Однажды я был в похожей ситуации… и тогда… мне не дали времени. Как только дверь кабинета захлопнулась, как из ниоткуда появился Отелло. — Нам из-за тебя дали другой город, тебе ведь теперь запрещено появляться в Лондоне. Там все оплакивают пустую могилу… Особенно та девушка. Я был у тебя на похоронах, она и слезинки не проронила, но стоило всем уйти… — Захлопни. Пасть. — отчеканил среброволосый, хватая напарника за грудки. — Ещё раз упомянешь её и я снесу тебе голову. Мне плевать что со мной сделает совет и руководство. Это ясно? — Более чем… — сдавленно прохрипел парень.***
Минуло двадцать шесть лет с того момента как беглый жнец был возвращён. Сломленный под корень, скрывшийся за маской вечно спокойного, хладнокровного рабочего. Но долго ли прекрасная душа творца может прожить в чёрном замкнутом однообразии отвратительной рутины? Он стал лучшим, превзойдя всех из своего поколения. Приступов больше не случалось, но это нисколько не радовало его. Наоборот, это указывало на потерю связи с самим собой. Кривен бы соврал, если бы сказал что не думал о ней. К сожалению, кошмары преследовали его каждую ночь, все его старания были приложены лишь для того, чтобы каждый раз проверять документы с замиранием сердца и спокойно выдыхать, не видя там знакомого имени. Он не знал как поступит, если всё-таки увидит его, но знал, что когда-нибудь этот момент настанет. И он настал намного раньше чем он ожидал, также как и та проклятая помолвка. «Клодия Фантомхайв, сорок шесть лет, должна умереть 15 октября в 13:46, покушение, Лондон, Карнаби-стритт» Эмоции, которые так долго были заперты, хлынули наружу, словно Рейхенбахский водопад. Прижав к груди папку, жнец начал лихорадочно размышлять. «Времени категорически нет, я должен решить, что мне делать.» Бросив взгляд на приложенную чёрно-белую фотографию, он почувствовал как сердце сделало сальто. Возраст нисколько не изуродовал прекрасное лицо. — Адриан! Ты уже разобрался? Нам надо идти. — мужчина почувствовал тяжесть руки коллеги на плече. Решение пришло моментально. — Что ты делаешь?! Эй, успокойся! Адриан! Ты в конец обезумел! Срочно, подкрепление в четырнадцатый сектор, диспетчер Кривен в недее… Лезвие со свистом рассекло воздух и молоденький жнец замолчал. Никто не мог совладать с силой среброволосого, в здании воцарилась паника. Давно Коса смерти не впитывала в себя столько крови и эмоций. Адриан выпустил всё, что так давно скрывал. Сила, подпитываемая болью разрасталась, словно адское пламя, пожирая всё вокруг. Здание рушилось, документы, плёнки воспоминаний, всё это вмиг потеряло свою цену, всё что делали жнецы — пытались спастись бегством. Но вот, возникла перед ним проблема в виде второго по силе диспетчера, его верного напарника на протяжении двадцати лет. — Ну здравствуй снова, Адриан. И что за погром ты тут устроил? Неужели по мне так сильно соскучился? — Отелло растерянно огляделся. — Кажется, я понял в чём дело… ЕЁ время пришло, да? Среброволосый молчал. Он безжалостно атаковал своего напарника, но весьма безуспешно. — Ты же знаешь, что со мной тебе будет сложнее чем с кем-либо другим. — Прошу, уйди с дороги. — Ну уж нет. Я не позволю тебе ещё раз сбежать в тобой обожаемый мир смертных. — Зелёная вспышка ознаменовала то, что Отелло призвал и своё оружие. — От меня не сбежишь.***
Боль падения страшна, особенно, когда она не только душевная. Огромная лужа крови. Его собственной крови. Мир вокруг плывёт, глаза застилает багровая пелена. Рядом валяются перерубленные напополам очки. Но он не может сдаться, просто не имеет права. Нужно заставить себя встать. Иначе единственный смысл жить, угаснет навсегда. Опираясь на Косу, Кривен с трудом встаёт. Смех. Столь знакомый. Они никогда не были друзьями, да и врагами тоже. Но в такое было довольно сложно поверить. — Отелло, пожалуйста… она умрёт… — его рот и горло было полно крови и из-за этого голос неприятно хлюпал. — Все смертные умирают. — раздался равнодушный ответ. — Неужели… ты никогда не любил? — Адриан, если ты думаешь, что меня можно вывести на слабо, то глубоко ошибаешься. — раздались шаги: парень приближался, аккуратно обходя лужи крови. — Я всегда был влюблён только в науку и тебе это должно быть хорошо известно. — Я просто уйду, как будто меня никогда не было… — И попытаешься изменить предначертанные события. Знаю. Не пытайся разжалобить меня. Жнец хрипло рассмеялся. Он и не пытался разжалобить коллегу, а всего лишь выигрывал время, чтобы накопить сил для последнего удара.***
В ночь, пятнадцатого октября, в заброшенной, пыльной, подвальной каморке загорелся свет. Глядя на своё отражение в пыльном, разбитом зеркале, Адриан невольно вздрогнул. Всегда аккуратно собранные серебристые волосы, рассыпались по плечам, свалявшись клоками, порванный привычный балахон и самое ужасное — жуткий разрез на лице наискось и такой же на шее. Кровь уже запеклась багровой корочкой. — Вот мы и встретились вновь, Адриан. Осмотрев свои руки, Кривен вспомнил как зашивал особо глубокие порезы, нанесённые во время приступов. В голову пришла идея, показавшаяся ему просто гениальной. — Осталось только раздобыть иглу и нить. Вся работа заняла около пяти часов. И всё это время ему пришлось смотреть в зеркало, что в молодости показалось бы ему сущим адом. Едва изящные пальцы закончили последний стежок, жнец зашёлся в приступе безумного смеха. — Что ж, да я почти портной. Руки потянулись для завязки привычного хвоста, но мужчина остановил себя. Покрутившись возле зеркала, он воскликнул — Да я сам Аполлон! — вновь посмеявшись с довольно странной шутки, он произнёс, разговаривая с собственным отражением. — Она говорила чтобы я чаще смеялся… Что ж, сомневаюсь что сейчас она сочла бы меня красивым. — смех в зелёных глазах померк и на миг отразилась пустота. — Ух, главное не опоздать.***
Наутро, слуги поместья Фантомхайв обнаружили весьма странную вещь — все лошади как одна были неспособны к передвижению. Все хромали и испуганно ржали. Лошадник, внимательно осмотрев их развёл руками и сказал следующее: — У всех с хирургической точностью перерезано сухожилие. Из-за возни с лошадьми, леди опоздала на приём. Как позднее оказалось — на балу планировалось покушение на графиню и ещё нескольких персон. Шутки про «ангела-хранителя» леди Фантомхайв распространились довольно быстро, но цель этого странного поступка так и осталась неизвестной. «Ангел-хранитель» чудом спасал графиню ещё более пяти раз, но к сожалению он оказался абсолютно бессилен, когда женщина подхватила нашумевшую чахотку…***
Адриан не позволил бы никому другому забрать её душу. Явившись к ней на смертном одре, он показался, тихо выйдя из угла. Её веки нервно подрагивали, иссушенное болезнью лицо горело. Приблизившись к Клодии, он нежно провёл пальцами по сухой щеке. Графиня была не то что не в силах его узнать, она не могла даже открыть глаза. Из изумрудных глаз ручьем лились слёзы. Он знал, что девушка не любила дождь и слёзы, но поделать ничего не мог. Жнец, весь дрожа и сотрясаясь в беззвучных рыданиях занёс Косу над умирающей графиней.***
Мелодия, разнесшаяся над городом, печально подходила к концу. Музыкант потратил десять лет, сочиняя эту мелодию. Музыку, посвящённую его жизни. И ей. Больше никто и никогда не услышит его музыки и не увидит скрипки в его руках, ведь его муза — мертва. Разбита скрипка и муза мертва, Но есть ещё вещи, держащие тут, Истерзано сердце и мёртв человек, Но есть ещё смысл в продолжении жить, Две звезды нужно вместе свести и в небо поднять, во славу покоя, Сапфиры, что требуют шлифовки, есть ещё тут.