Небольшая цена

Неровным шагом Шепард подходит к хлипкой ограде и облокачивается на неё, вглядываясь в неоновое море, расстилающееся перед ней. Этот вид занял особое место в её сердце ещё в самое первое посещение Омеги, и теперь она была готова хоть насовсем поселиться на этих грязных улицах, лишь бы иметь возможность каждый день созерцать особую суровую красоту печально известной космической станции. И чем только она так пленила капитана? Мерзкое место, однако же здесь Шепард чувствовала себя совсем по-особенному. Особенно уверенной, особенно свободной, особенно... живой. Когда она шагала по вылизанным проспектам Цитадели, она была Той Самой Шепард - первым СПЕКТРом-человеком, легендарной героиней Альянса, спасшей Совет и всю Цитадель "от гетов". Вышколенной, дисциплинированной, способной принимать самые смелые решения и приводить в исполнение любой приказ с минимальными потерями или и вовсе без них. Идеальной. Ей отдавали честь люди, которых она не знала. Её уважали, ею восхищались. На Цитадели она - надежда всего человечества. На Омеге всё совсем иначе. Здесь она лишь одна из многих. Ни у кого нет никаких ожиданий на её счёт. Может затеряться в толпе, может пойти куда угодно и делать что угодно. Чёрт, да она может хоть купить Халлекса и пустить его по вене в той же подворотне, и ни единая живая душа даже не спросит с неё за это. Пусть кто угодно говорит что угодно про Омегу, но здесь Шепард чувствует себя настоящей хищницей, способной не только выжить в этих суровых условиях, но и взять всё, что ей причитается. И это ощущение чистой первородной силы тела и духа не отпускает её ни на секунду, пока она ступает по тёмным улицам станции. Даже если шаг её не твёрд, а на левую ногу приходится прихрамывать. Гаррус прижимается к ограде спиной, чтобы не видеть огней станции, так завороживших его спутницу. Он ненавидит Омегу. Будь его воля, он бы никогда в жизни сюда не возвращался, а лучше бы и вовсе направил станцию в ближайший ретранслятор, чтобы от неё даже обломков не осталось. Вероятнее всего, вернувшись на Нормандию, он первым делом отправится в душ, чтобы смыть с себя грязь этого места, а также вычистит до блеска броню и оружие. Но в этот раз он сам вызвался сопровождать Шепард, и теперь внимательно наблюдает за прохожими, пока она отдыхает - после получения двух ранений в одну ногу ей всё ещё бывает тяжело подолгу ходить. Несмотря на это, она отказалась отправиться в больницу Цитадели и заставила Джокера лететь на другой конец галактики, чтобы быть как можно дальше от разрушенной батарианской системы в Туманности Гадюки. Для этого ей пришлось пообещать Карин бутылку "Серрайс Айс", чтобы та в своём докладе Миранде слегка приукрасила серьёзность ранений, а Миранда, в свою очередь, после долгих и убедительных уговоров объяснила Призраку, что Шепард необходимо на несколько дней воздержаться от серьёзных физических нагрузок и пока как раз заняться одним деликатным и очень важным делом на Омеге. Этим очень важным делом было, в первую очередь, хорошенько надраться. И, может, сделать что-нибудь полезное для королевы этого места, но тут уж как пойдёт. - Шепард, позволь спросить. - Мм? - Мне показалось, или ты любуешься видами? - Да. Простой, открытый и бесхитростный ответ, который почему-то не ожидаешь услышать в таком месте. Женщина отвела взгляд от индустриальных пейзажей и встретилась глазами с турианцем, изъявившим желание быть её телохранителем, но ещё не знающим, зачем они здесь на самом деле. Гаррус приподнял надбровную пластину в недоумении. - Серьёзно? Этими? - Сложно объяснить, - вздохнула Шепард и, казалось, перевела тему на совершенно неожиданный вопрос: - У турианцев бывает такое, что в пылу сражения внутри вас пробуждается что-то... скрытое? - Что ты имеешь в виду? - Ну, знаешь... Когда кровь закипает настолько, что всё человеческое, то есть, турианское, словно отходит на второй план, а на его место приходит что-то гораздо более древнее. Инстинкты, что ли, или какой-то животный гнев. Что-то, что не совсем тебе принадлежит, но что даёт дополнительные силы жить и сражаться, несмотря ни на что. Гаррус замялся. Шепард была сама не своя после Бахака, и его это настораживало. Надо было бы спросить, всё ли у неё в порядке, раз она задаёт такие вопросы, но в её глазах было столько тоски, что он не решился этого сделать. Вместо этого он кивнул, сам не зная почему. Только потом, обдумывая всё произошедшее, он поймёт - в тот момент он почувствовал, что подруге нужно что-то иное, нежели пресные дежурные слова поддержки, льющиеся на неё изо всех углов на Нормандии. - А как иначе сражаться? Мы же хищники по своей природе, для нас это само собой разумеющееся. - Вот как? Значит, у нас с вами намного больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Шепард усмехается, явно довольная тем, что услышала, и отталкивается от ограды, бросив последний взгляд на вид перед собой. - Ладно, пойдём. - В "Загробную Жизнь"? - В "Загробную Жизнь". - Может, расскажешь, что у тебя там за дела? - Расслабься, сейчас сам всё узнаешь. Гаррусу это всё очень не нравится, но ему стыдно признаться самому себе, что он не доверяет Шепард. Лишь бы не окончилось неприятностями, но, даже если так, в этот раз он будет к ним готов. Пока же ему остаётся лишь следовать за ней. Пройдя мимо недовольной очереди у входа и по тёмному душному коридору, Шепард переступает порог клуба и тут же расплывается в блаженной улыбке - здесь она чувствует себя так хорошо и расслабленно, как больше нигде на этой станции. С этой же улыбкой на губах она оборачивается к спутнику, заранее зная ответ на свой вопрос, но всё же решив спросить на всякий случай: - Может подождёшь меня возле бара? Я улажу кое-какое дело и вернусь. - Это приказ? - Да нет... - Тогда нет. Ответ Гарруса чрезвычайно сух и короток, и турианцу кажется, что он, пожалуй, немного даже перегнул - всё же его капитану так отвечать не следовало. Но та лишь пожимает плечами. Не задерживаясь, она направляется прямиком к лестнице, ведущей на второй этаж. - Здравствуй, Анто. Я могу поговорить с Арией? - Попробуй, у неё сегодня хорошее настроение. Постарайся его не испортить, ладно? - Никаких обещаний дать не могу. Капитан медленно поднимается по ступенькам, совершенно не беспокоясь о том, что сейчас её нога снова разболится от таких нагрузок. Восседающая на софе азари не удостаивает их даже словом, лишь кидает взгляд на знакомую и привычным властным жестом кивает на место неподалёку от себя. Дав Гаррусу знак оставаться на месте, Шепард с облегчением присаживается на диван. - Что же тебе может быть нужно, что ты ползёшь сюда со своими ранами? - Хотела сказать тебе спасибо. Ариа удивлённо вскидывает бровь. Не поворачивая головы, окидывает Гарруса оценивающим взглядом, на что тот недовольно скалится в ответ. Его воротит от её высокомерия и беспринципности, от того, как презрительно она смотрит на всех вокруг, включая капитана. И от того, что он не понимает, почему Шепард любезничает с ней и держится так спокойно, словно они с ней - старые подруги. Азари издаёт смешок. - Ясно. Это всё? - Есть ещё кое-что. Так, в знак признательности. Шепард протягивает королеве Омеги датапад, и на пару мгновений та полностью переключается на него, скользя быстрым пытливым взглядом по строкам на экране. Хмурится. Очень плохой знак... - Интересно, - шипит азари сквозь сжатые зубы, после чего датапад метко летит в стоящего по струнке телохранителя-батарианца, - Может, кто-то мне объяснит, какого чёрта? Тот мямлит что-то неразборчивое, но азари уже нет до него никакого дела. Она вновь выглядит спокойной и безразличной, как и прежде, хотя капитану и удалось на мгновение уловить в её взгляде нотку "как я устала от этого дерьма". Ту самую, которую она сама не раз и не два видела в зеркале. - Спасибо, Шепард. - На здоровье. Я задержусь тут на какое-то время. - Ага. - Может, ещё загляну. - Валяй. Шепард поднимается со своего места и, не оборачиваясь и не торопясь, направляется по лестнице вниз. Ариа поджимает губы, провожая последовавшего за ней Архангела взглядом, и на какое-то время их взгляды пересекаются. За это мгновение они успевают обменяться таким количеством взаимной неприязни, что этой энергии хватило бы на обслуживание половины жилых кварталов Омеги. Гаррус первым отводит взгляд, надеясь, что больше они никогда не увидятся. - Гарка, я их обожаю. - Ариа... - Заткнись. Иди и разберись немедленно с этим дерьмом, чтобы мне таких подарков больше не приносили. - Да, Ариа.

***

Шепард ухмыляется, усаживаясь за барную стойку, в отличие от мрачного Гарруса. Её нога нещадно ноет, но оно того стоило. В какой-то степени даже довольная, она просит саларианского бармена налить два виски: декстро- и лево-аминного. - Шепард, не нужно. Я здесь не за этим. - Это приказ. Турианец потирает лоб и вздыхает. За последние десять минут его настроение упало с плохого до совершенно отвратительного, и всё из-за одной единственной азари, которая слишком много о себе возомнила. - Я просто не понимаю... Что такого срочного и важного было в этом датападе, что нам пришлось лететь через половину галактики, чтобы его отдать? Это она тебе поручила его достать? Как ты можешь помогать ей? Бармен ставит на стойку два бокала, наполненных прозрачной жидкостью благородного золотисто-ржаного цвета, и турианец сгребает один из них трёхпалой рукой, чтобы сделать большой глоток. Улыбка пропадает с лица Шепард. Она резко становится серьёзной и следует его примеру. - Гаррус, я могла бы спокойно отправить ей сообщение. Или передать датапад через кого-то другого. Здесь я не за этим. Она покачивает бокалом, слушая мелодичный перезвон льда, стучащего о стекло. Перед глазами внезапно встаёт взрыв осколков, летящих ей в лицо, и она резко отводит взгляд от бокала, переводя его на своего спутника. Он, кажется, начинает понимать. Делает ещё глоток. - Хорошо. Но всё же, зачем его отдавать? После того, как она к тебе отнеслась... я думал, ты захочешь пристрелить её на месте. Но ты так спокойно говорила с ней. Даже дружелюбно, если мне не показалось. - Я получила намного больше, чем потеряла. - Что ты имеешь в виду? - Мы с Арией прекрасно ладим. Она меня не боится, но уважает, как и я её. Вот только она, в отличие от меня, связана по рукам и ногам, и должна поддерживать образ бесстрастного лидера. Она сильна и достойна своего положения. Последняя фраза звучит двусмысленно, но Гаррус решает не уточнять. Шепард всё ещё смотрит в его глаза, и он не решается прервать её, словно опасаясь, что она отведёт взгляд. - Она очень помогла мне однажды, я всего лишь проявила любезность в ответ, только и всего. В этом мире достаточно войн, чтобы развязывать ещё одну. Тут она осекается. Смотрит на свои руки и делает глоток. Затем ещё один. Чёрт бы побрал эти церберовские импланты... Залпом осушает бокал и кивает бармену, чтобы тот налил ещё. - Шепард, Карин будет недовольна. - Разве она о чём-то узнает? - А что если я расскажу? - Ты не посмеешь! Турианец смеётся, и Шепард не может удержаться от улыбки. Её мысли то и дело срываются куда-то в темноту Туманности Гадюки, но этот двухтональный вибрирующий смех окончательно возвращает сюда, в её любимый клуб на Омеге. - Ещё как посмею. Но согласен на переговоры. Неосознанно он повторяет жест подруги и парой крупных глотков допивает свой декстро-виски, после чего точно так же кивает саларианцу за стойкой в единой для всех рас и культур просьбе повторить. - И что же ты хочешь? - Чтобы ты перестала винить себя за случившееся. - Гаррус... - Я не договорил. Взгляд турианца становится твёрдым, холодным, и Шепард на мгновение теряется под ним. Этого мгновения ему достаточно, чтобы выдержать убедительную паузу, взять в руку вновь наполненный бокал, отпить из него и продолжить: - СУЗИ мне сообщила, что ты пыталась связаться с колонистами, прежде чем связь отключилась. Почему не с Джокером? - Я должна была их предупредить. - Ценой своей жизни? Она не может ответить на это. Обхватывает свой бокал обеими ладонями и утыкается в него взглядом так, словно пытается утонуть среди льда в нём. Ей-богу, даже лёд сейчас кажется не таким холодным, как морозно-голубые глаза турианца. К счастью, он на какое-то время отводит их, чтобы сделать несколько крупных глотков и с силой опустить бокал на стойку, расплескав немного напитка. Что-то вдруг появляется в его взгляде такое, чего она ещё никогда за ним не замечала. Отчаяние? Гаррус с шумом втягивает в себя воздух. - Шепард. Лучше бы я умер тогда здесь, на проклятой Омеге, чем потерял бы тебя там во второй раз. - Гаррус. - Дай мне договорить, - резко огрызается он с глухим рычанием в голосе. Осекается. - Прости. Я просто... Я не смог бы жить, представляя, как ты умираешь в одиночестве, истекая кровью. И никого нет рядом. Чёрт, меня нет рядом! Когда я давал себе обещание никогда больше не допустить этого. Воображение живо рисует картины, которые турианец навсегда выкинул из памяти в тот счастливый день, когда вновь увидел эту женщину в прицел винтовки. Он знает, о чём говорит. Не в силах совладать с собой, он проводит ладонью по лицу, жмурится и мотает головой, стремясь избавиться от наваждения. Сердце оглушительно стучит, перебиваясь ритмом музыки, которая вдруг становится тише, когда он понимает, что натворил. Ей и так нелегко, а он... Его мысли вдруг прерывает ощущение, которое он не в состоянии распознать. Гаррус открывает глаза и только теперь понимает. Перед ним голова обнимающей его Шепард, прижавшейся щекой к холодной броне. Он не может чувствовать её тепла, и с трудом ощущает её руки на своих боках сквозь толстую ткань, но также осторожно обнимает её в ответ, позволяя себе коснуться её макушки носовыми пластинами. Время словно замедляется... Виски это или нет, но никто из них не решается отстраниться первым, до тех пор, пока рана на ноге Шепард не начинает предательски ныть от неудобного положения. Подавив в себе желание зашипеть, капитан неуклюже отцепляется от турианца и садится на своё место напротив. Потирает больную ногу. - Шепард, прости. Может, тебе лучше вернуться на корабль? Она качает головой и хватается за свой бокал, делает пару глотков. - Ерунда, это пройдёт. Да она была бы согласна прямо сейчас лично прострелить себе ногу ещё два раза, если бы знала, что сможет снова забыться в его объятиях. Такая откровенность стала для неё неожиданностью, но... приятной? Шепард пришла сюда, чтобы надраться и провести вечер за дружеской беседой с тем, кому она полностью доверяет, а получила, кажется, даже больше того. Гаррус осторожно берёт бокал с остатками своего декстро-виски, пристально смотрит на него, а затем осушает одним движением. Шепард поступает так же. Кивает бармену, чтобы повторил. Гаррус поступает так же. - Гаррус. - Шепард? Она берёт вновь наполненный бокал и салютует им турианцу. Тот раздвигает мандибулы в улыбке - теперь ему не больно. И не страшно. Он салютует в ответ, и они синхронно прикладываются к своим бокалам. - Ты спрашивал, что такого в этих видах на Омегу. - Спрашивал, - охотно соглашается турианец, чувствуя, как дышать становится легче. - Дело не в видах, дело в самой Омеге. Здесь я понимаю Арию. Чувствую свою силу, свободу, азарт хорошей перестрелки. Чувствую себя живой. Настоящей. Гаррус слушает внимательно, медленно потягивая виски и изучая хаотичную сетку царапин на лице женщины. Её слова кажутся такими тихими, успокаивающими... Пожалуй, он понимает. Если бы каждый день его пребывания здесь не был наполнен щемящей болью и скорбью, он бы тоже мог полюбить это место. Кажется, Духи, наконец, предоставили ему такой шанс. Турианец ставит бокал на стойку и поднимается. Берёт Шепард за руку, мягко тянет за собой. - Пойдём. Тут неподалёку есть одно место... Обещаю, ты не пожалеешь.