Чудотворец

      Северус сидел за столом и устало смотрел на стопку эссе семикурсников. Он проверил уже больше половины, но события этого дня все не выходили из головы. Перед глазами стоит эта безумная во всех смыслах картина.       «Блэк разносит бомбардой гигантское желе, созданное Уизли и убегает с жабой в руках… падает в фонтан и смотрит на него, как на что-то ужасное…» — безумие. За все его скромные десять лет, он не видел ничего подобного. И с каждым годом, эта Блэк то падает на него, то роняет ему на голову книги, то… еще что-то! Так еще начала ему язвить! «Маленькая дрянь…»       Северус ужасно на нее злился. Сильнее, чем когда-либо. А еще Дамблдор додумался их похвалить!              «Они спасали жабу, коллеги. Видите, ваши студенты ставят жизнь маленького существа так высоко! Разве это не похвально?»       Этот старик еще и умиляется их выходкам. Еще и Поттер поступит в следующем году… О, великий Мерлин, дай душевных сил Северусу Снейпу! — причитал внутренний голос зельевара.       Но Блэк, вызывала в нем двоякие чувства. С одной стороны он ее ненавидел. Девочка была точно из «этих» Блэков. Он видел некие сходства с Сириусом. Светлые голубые глаза, волнистые волосы… и наглость. По его рассуждениям, она точно от этого уголовника.       Но с другой стороны его забавляли ее мысли. Он уже четыре раза проникал в ее голову и… признал, что Беатрис Блэк — это что-то явно не с этой планеты. Она напоминала ему инопланетянку. Странная. Хотя, он тоже в ее годы, казался странным. Но не настолько же!       Зельевар решил выкинуть из головы этот день и эту паршивую троицу, чтобы наконец-то закончить проверку эссе. Он просмотрел еще один лист и понял, что возмущение и злость не стихает. Когда он в сильном бешенстве, ему всегда требовалось больше времени, чтобы успокоиться. Обычно это полстакана алкоголя и сон. Но еще появилось новое средство-анонимные письма.       Он стал странно себя ощущать, когда уже в течение двух лет стал получать анонимные письма и открытки. Сама мысль, что он кому-то нравится приводила его в недоумение. Как он может кому-то нравиться? Он же последняя сволочь на этой земле. В нем нет ничего хорошего.       «Ни изнутри, ни снаружи…» — думал о себе Северус, разглядывая эти странные письма.       В прошлом феврале он опять получил конверт от таинственного адресата. Зельевар всегда удивлялся словно в первый раз. Хотя это было четвертое письмо по счету. Человек, ненавидящий 14 февраля, упорно разрисовывает ему открытки в нелепых рисунках. Его ласкового называют ненаглядной гадюкой и желают удачи в минутах. Это вызывало странные чувства.       В его юношеские годы, ему никто ничего не дарил и не писал. Он был изгоем и отбросом в глазах прекрасного пола и только Лили поддерживала с ним хорошие отношения, и то постепенно отдаляясь с каждым годом все дальше… А после того случая у озера, Северус и вовсе остался один.       Единственную девушку, которая не воротила от него нос — он сам отвернул от себя. А сейчас, ему уже за тридцать и он получает нелепые валентинки и поздравления с новым годом, написанные ручкой в корявом печатном виде. «Мир рехнулся и я вместе с ним» — вторил ему внутренний голос, когда он перечитывает письмо, полученное в прошлом месяце.              «Мистер Снейп, я верю в инопланетную жизнь и верю, что мы во Вселенной не одни. Поразмыслив, пришла к следующему выводу — если бы я была пришельцем то из семи миллиардов людей, похитила только тебя, ненаглядная ты моя гадюка».       P.S. А потом взорвала бы планету, потому что на ней нечего больше ловить. Живите с мыслью о своей исключительности»       Снизу как обычно оживший рисунок, где Снейп кидает валентинки в костер, а таинственный человек в капюшоне жарит зефирки.       Он через силу подавил улыбку и закинул письмо в нижний ящик. Северусу тяжело признать, что эти глупости в письмах ему нравятся. От бывшего негодования и злости не осталось и следа.       Некоторое время спустя…       Джейн после громкого инцидента стала с близнецами Уизли местной знаменитостью. Если на Слизерине ее называли «Принцесса лягушек», то для всех остальных она была чуть ли не героем, которому жали руку при встрече. Особенно, выходка забавляла старшекурсников. Для многих злобный Снейп — стало бальзамом на душу. Ведь он особенно тиранил выпускников Ж.А.Б.А.       Слизеринка испытывала странные чувства- одни гнобят, другие хвалят. На занятиях Снейп все также не упускал возможность уколоть Блэк, что вызывало усмешки и жалость со стороны гриффиндорцев. Джейн, когда была в особо плохом расположении духа, могла ему и двусмысленно ответить, мило улыбаясь. Если другие не понимали тонкий сарказм, то Северус который его если не изобрел, то усовершенствовал этот стиль речи уж точно, прожигал ее взглядом и отправлял на отработку.       — С вашим упорством вы побьете все рекорды по отработкам, мисс Блэк, — сказал Северус злорадно ухмыляясь, когда назначил ей неделю у Филча.       — Приятно быть в чем-то первой, мистер Снейп — парировала Беатрис, смотря на него с вызовом.       Но накал страстей произошел, когда к Снейпу зашла Серафина Берк и показала свои обоженные ладони. Позади нее стояла заплаканная Розмари с такими же ожогами на трясущихся руках. Они подскочили к его столу и затараторили:       — Мистер Снейп, наши руки… — она заплакала, но не от актерского таланта, а от жгущей боли.       — Что произошло, мисс Берк? — он резко встал с места и побежал за рябиновым отваром и бинтами, которые лежали в соседнем шкафчике, — Бёрк! Я с вами разговариваю!       Розмари тихо всхлипывая, смотрела на своего злого декана и боялась сказать даже слово.       — Это все Блэк! — Серафина залилась слезами, — это все она сделала! Для Снейпа это стало последней каплей. Как только он забинтует им руки, он найдет эту паршивку и она точно вылетит из школы.       — Терпите. Как забинтую, пойдете в лазарет. — он резко открыл флакон и пропитал им бинты, — а с Блэк я сам разберусь…       Беатрис догнала староста и сказала идти в лазарет. Так Снейп сказал. Девочка кивнула и развернувшись на 180 градусов направилась в больничное крыло, ведомая сильным любопытством. «Что же ему от меня надо. Опять».       В лазарете слизеринка увидела своих соседок с перебинтованными руками, директора и Снейпа. Судебный трибунал.       — Мисс Блэк, вы не могли ли нам объяснить появление ожогов на руках ваших соседок? — директор явно сердился. А Снейп рядом был в привычном для него состоянии — злости и ненависти.       Бет внимательно посмотрела на их руки и до нее сразу дошло в чем дело. Эти две дуры пытались открыть ее прикроватную тумбочку, которая была защищена забавными чарами. Круглая ручка нагревалась и обжигала кожу, если ее пытаются открыть левые люди. А ожоги появляются спустя несколько минут.       — Вы сейчас серьезно?       — Блэк, вы вылетите из школы за свои выходки. — с плохо скрываемой ухмылкой говорил Снейп.       — Для этого нужно веские основания, сэр — она смотрела на него со злостью и почти выплюнула эти слова.       — Умышленное причинение вреда — этого вполне достаточно, мисс Блэк. -уточнил директор. — Так, что вам лучше сейчас объяснить ваш поступок.       — Мой? — Бет нагло улыбнулась, — Хорошо.       Порывшись в своей сумке она достала блокнот и принялась зачитывать.              «18 марта — чистые пергаменты залиты чернилами.» — все они лежали в тумбочке       «26 марта — повреждена запасная банка чернил, которая протекла и залила мне чемодан красивым пятном»       «4 апреля — пропал мой будильник»       «11 апреля — на моей мантии образовалась хорошая дырка, вырезанная очень аккуратно»       «17 апреля — когда из моей тумбы пропала книга»       — Вам, наверное, интересно, зачем я это говорю, мистер Снейп? — она смотрела на него с нескрываемой злостью, — а того, что на моей тумбе защитные чары. Ручка тумбочки оставляет ожоги, если кто-то, — она с презрением посмотрела на своим соседок, — захочет засунуть свой нос в чужие вещи.       — Неправда! — Серафина актерски пыталась отстаивать свою «правоту» и справедливость.       — Я предупреждала тебя и твою маргинальную шайку, что если вы не прекратите портить мои вещи — вам это это с рук не сойдет в прямом смысле этого слова.       — Мы никогда не трогали твои вещи!       — Неужели? — Бет перешла на шепот, настолько их наглость ее выбешивала.       — Мисс Берк? Мисс Шекли? — Директор видимо уже понял, что к чему и строго посмотрел на девочек. — Вам есть, что сказать?       — Мы ничего не портили, сэр. — Розмари впервые подала голос за все это время, но сразу же стыдливо отвела глаза.              Беатрис злорадно наклонила голову в набок и сверлила ее взглядом. На снейповский манер. Этого было достаточно, чтобы Шекли смолкла и тихо заплакала от стыда.       — Кстати, об ущербе… — Блэк снова посмотрела в блокнот, — Вы мне должны около пятьдесят галеонов. Деньги знаете ли, девочки с неба не падают. — Беатрис победоносно улыбнулась. — Книгу хоть верните. Мне её опекун дал.       Директор задумчиво посмотрел на девочек и грустно сказал:       — Ваш поступок можно списать на ваш юный возраст. Но так поступать очень плохо.       Такие поступки не красят человека ни при каких условиях. Надеюсь, что эта стыдная ситуация наведет вас, юные леди на размышление. — Альбус посмотрел на Блэк, которая сейчас готова взорваться от злости.       — Беатрис, конфликт можем считать закрытым? — директор посмотрел на нее мягко, почти с сожалением.       — Разумеется, сэр. — она немного смягчилась, — можно мне уйти?       — Да, идите.              Слизеринка не сказала больше ни слова, резко развернулась и исчезла из лазарета. Оставив, краснеющих сокурсниц плавится под недовольными взглядами директора и собственного декана.       Вечером Бет встретилась с деканом в коридоре подземелья. Она чувствовала на себе его тяжелый взгляд. Они снова поравнялись друг с другом. Она внимательно разглядывала его лицо в свете свечей и на минуту ей показалась, что он смотрел на нее впервые без злобы. Но, ей лишь показалось. Она решила заговорить первой.       — Вы, наверное, разочарованы, профессор? Не получилось отправить меня домой на той сломанной метле?       — Не сомневайтесь, мисс Блэк. С вашим везением на неприятности — это лишь вопрос времени. — он смотрел на нее снисходительно. Как низшую форму жизни, которую необходимо терпеть под ногами.       Она не нашла, что сказать. От обиды у нее остались силы лишь на ухмылку и пройти мимо него.       В комнате царила гробовая тишина. Девочки сидели на своих кроватях и молчали. Джейн посмотрела на перебинтованные руки Серафины и Розмари и ей стало их жаль. В ее голове мелькнула наверное, самая безумная идея. Но ей захотелось ее осуществить.       Она залезла в свою тумбочку и достала оттуда четыре флакона и беспардонно уселась на кровать к Серафине.       — Смотри, это — она показала флакон с синей жидкостью, — обезболивающее. Выпей, чтобы смогла заснуть без боли. А это, — на желтоватый пузырек, — рябиновый отвар. Утром поменяете повязку, смочите ее и забинтуете заново. К вечеру все будет хорошо.       — А эти два?       — Для Розмари.       — Ясно… Спасибо.       Больше им она ничего говорить не стала, а задвинула полог, чтобы не видеть их шокированные лица и уставилась в книгу.       «Мне с ними еще жить и жить…» — по щекам Джейн тихо стекали слезы. Ей было невыносимо обидно, что собственный декан ее так сильно ненавидит.       Еще Джейн ломало пополам.       Ее психика летела к чертям от постоянного стресса. Она уже не знала, кто она. Бет или Джейн. Иногда она говорила о себе от лица Беатрис. И это пугало. Что лицо милой девочки с голубыми глазами приросло к ней как маска. И к ужасу настоящего нутра взрослой девушки, она думала, что так и должно быть. Что она и есть она…              «Страшно»       Безумие, где она находится так долго. Она уже потеряла счет времени. Скоро будет больше двух лет, как она здесь. Где-то на окраине сознания всплывали воспоминания о прошлом. Где она зеленоглазая блондинка, идущая уверенно к своей мечте.       Мерзкие воспоминания, где она относительно счастлива.              А что здесь?       А здесь сказка, похожая на игру в выживание. Выжить на зельях, выжить в Большом зале, выжить от нападок и ненависти Северуса, который отравляет ее душу, опуская строптивую девчонку в раскаленное железо.       А потом выжить, сразившись с Темным Лордом… Это даже звучит смешно.       Ей хочется впервые домой. Джейн хотела домой. В свою родную реальность, где она все понимает, где ей никто не делает больно. Иногда в бессонные ночи, она стояла на Астрономической башне, крутила кружку в руках и просила Чудотворца забрать ее обратно. В этом месте Джейн пролила столько слез, сколько не проливала в своем нормальном мире.       И все тщетно.       Чудотворец, остался воспоминанием в виде кружки, будильник звенит ровно в семь и она со своими сонными соседками идет на занятия, где Беатрис должна быть самой лучшей и самой умной. Особенно, на зельях.       Ее иногда тошнило от вида котла, но она через силу листала учебник и варила на восьмом этаже зелья, и будет варить до тех пор, пока Филч не раскроет ее тайного логова.       Цинизм Снейпа, его вечная ухмылка и обидные слова, чередующиеся с ором и вечными отработками «ни за что» сняли с нее розовые очки. Он ужасен. Его душевный холод касался ее сердца и ей казалось, что она заболела неизлечимой болезнью. Ужаснее его цинизма, только Темный Лорд и мертвые тела Мэри и Джастина. Этот дьявол плотно сидел у нее в голове и имел стабильную привычку прорываться сквозь пелену сильного снотворного.       Истязания и вечная боль — единственный вид поцелуев, который может подарить Томм Реддл живому человеку. Это его особый вид любви, на которую Джейн попала, как под горячую руку.       «Мне 19 уже, а ною как 13-летняя…»       Но Сознание Джейн раскалывалось надвое и она как пизанская башня падала вниз, но каким-то чудом ее падение задерживается.       «Падающая кампанелла» — поправила себя Джейн.       Я как падающая кампанелла…