Чудотворец

      Лондон.       На дворе 17 августа, а Беатрис Блэк застыла рядом с Аластором Грюмом и Тонкс на площади Гриммо. Рядом стояли дома под номерами 11 и 13, а вот цифры «12», которая должна по логике стоять ровно посередине, не было. Старый мракоборец что-то пробубнил себе под нос и сунул ей записку, где Бет бегло прочитала: «Площадь Гриммо, 12». И после дом разъехался на двое, как детский составной вагончик с сюрпризом внутри.       — Просто отвал башки, — Беатрис восторженно смотрела на сложную иллюзию, наложенную на дом под номером 12. — Вот это да!       — Быстрее внутрь, — недовольно сказал Аластор, оглядываясь по сторонам. — Пока темно.       Тонкс вместе с новой знакомой быстро подошла к черной двери, краска которой уже потрескалась от тяжелых времен и полного отсутствия хоть малейшего косметического ремонта. На темном полотне красовался дверной молоток в виде серебристой извилистой змеи. Бет с любопытством осмотрела слизеринскую атрибутику и одобрительно хмыкнула. Тонкс поправила фиолетовые волосы, приложив пару торчащих локонов, и стукнула палочкой по двери. И после мимолетного прикосновения, дверь заскрежетала от звуков. По другую сторону, будто сотня металлических замков, щеколд и цепочек, решили разом открыться, дабы запустить их внутрь.       — Вуаля! — воскликнула Тонкс, толкая дверь вперед. — Как тебе обстановочка?       Девушка намекала на мрачный коридор, обветшалые обои и потертый от грязи ковер под их ногами. Также вид унылой обстановки завершала одинокая громоздкая люстра, на которой качалась паутина от сквозняка и элегантная нога тролля, используемая как подставка для зонтов на полу. Убранства прихожей были настолько удручающими, что Джудит, сидевшая в клетке, грустно ухнула.       — Проходим дамы, — рявкнул на них Грюм, подталкивая их внутрь. — Тонкс, для тебя смотрю, каждый раз как в первый?       — К такой берлоге еще привыкнуть надо. — девушка бодро прошагала внутрь, подзывая Бет с чемоданом и клеткой в руках за собой. — Пошли на кухню, там кто-то есть…       Из дверного проема, ведущего в кухню неожиданно выскакивает Гарри и чуть не сшибает Бет с ног. Парень немного подрос, но на вид казался таким же недокормленным, каким она всегда его видела после летних каникул. Гарри широко распахивает глаза и пропускает ее на кухню. Наверное, по инерции. За ней следуют Грюм и Тонкс.       На кухне сидела уже огромная толпа людей, среди которых был почти полный состав семейства Уизли, Гермиона, Люпин и ее скандальный однофамилец собственной персоной. Сириус Блэк. Тот самый, который показал дементорам задницу и безумную улыбку для фото в «Ежедневный пророк». Беатрис растерялась от такого количества людей, которые выжидательно смотрели на неё.       — Привет, Бет, — первым поздоровался Гарри, разрушив неловкую тишину. — Слышал, у тебя лето тоже не задалось?       — Как и у тебя, видимо, раз ты не у Дурслей, — ответила она, рассматривая то осунувшееся лицо Гарри, то толпу людей за его спиной, которым она неловко помахала рукой. — Всем здравствуйте. Я тут…       — Что случилось? — сразу подлетел Джордж. — Мы от родителей узнали, что на тебя напали пожиратели несколько дней назад. Директор правда не вдавался в подробности, как мы поняли…       — Ах, да… — Бет поставила чемодан с клеткой на пол и обняла сначала одного рыжего собрата, а потом другого. — Это ещё та история, ребят. Рада вас видеть.       — Так что произошло? — спросил Гарри, продолжая стоять рядом с ней.       — На меня напал Крауч и Сивый около недели назад, — спокойно сказала Беатрис, поворачиваясь к избранному. — А у тебя что нового?       Все присутствующие члены Ордена продолжали сохранять молчание, за исключением Аластора, который уже насмотрелся на семейные драмы в доме Холландов и решил, что с него уже достаточно. Он вальяжно прошелся по узкой кухне и уселся за стол рядом с Люпином и Сириусом Блэком, не сводившего глаз с новой гостьи.       Артур в отличие от жены выглядел спокойным, потому что Дамблдор уже посвятил его в проблемы очень проблемной мисс Блэк. Но его жена… Переживала снова, словно услышала эту новость в первый раз. Молли поставила чайник на плиту и приложила руку к груди, будто узнала, что ее сыновья опять угнали машину и понеслись над Лондоном, выискивая Тисовую улицу. Хотя само упоминание Сивого — приведет в ужас любого, кто хоть немного наслышан о таком буйном оборотне. Так что её реакция вполне нормальна. Даже для повторного дублирования.       — А на меня два дементора, — также спокойно ответил Гарри, будто они обменивались будничными новостями во время завтрака. — Я нарушил Статут секретности и должен прибыть в Министерство через несколько дней, на дисциплинарное слушание, где меня скорее всего отчислят и сломают палочку.       — Дементоры? — Бет подумала, что ослышалась. — Откуда взялись дементоры? Тебя будут судить? За что?       — Будут. Мне написали несколько писем из Министерства. Они назначили слушание на двадцать первое августа. Так что есть большой шанс, что закончить школу мне не светит.       — Безумие какое-то… — его депрессивный тон насторожил ее, словно ещё немного и Гарри полезет на крышу, чтобы прыгнуть головой в асфальт. — Но не нагнетай бурю, мелкий. Как я поняла, ты защищал себя?       — Да, — он замялся, почесывая затылок. — Себя и Дадли.       — С тобой был Дадли?       — К сожалению.       — Молодец, Гарри. Молодец, что защищался. А вот за Дадли можно было и не впрягаться. Он тот ещё мудил… ладно. — она одобрительно похлопала его по плечу. — Я даже и не знала, что с тобой случилось такое… Я всю неделю просидела взаперти и даже когда у нас был Дамблдор, он ничего мне не рассказал.       — У меня также. Я просидел неделю один, а потом переехал сюда.       — Вам двоим как всегда везет, — сказал Фред, проталкивающий ее ко всем. — Ладно, не будем хандрить раньше времени. Ты здесь всех уже знаешь, кроме, пожалуй…       Фред только хотел ее представить владельцу дома, как тот его опередил.       — Сириус Блэк, — сразу представился знаменитый беглец и встал со стула. — Гарри о тебе много рассказывал и я рад познакомиться с тобой лично.       — Беатрис Блэк, — Бет протянула ему руку и улыбнулась. — Тоже очень рада с вами познакомиться. Вы тогда столько шороху навели, что в школе все спать перестали. Так что мое почтение, сэр. И спасибо вам большое, что согласились дать мне крышу над головой до начала школы.       — Да, брось. Это было даже весело, — мужчина подавил смешок и пожал ее ладонь. Он посмотрел на Римуса, который подошел к ним и снова повернулся к своей гостье. — И зови меня по имени.       — Договорились, — она перевела свой взгляд на Люпина и заулыбалась еще шире. — Рада тебя видеть, Римус. Как ты?       — Взаимно, Бет. Да, неплохо. Веду теперь более активный образ жизни, нежели в Хогвартсе. — он выглядел немного постаревшим, но совсем капельку, будто работал года два без отпусков и выходных. — Дамблдор сказал, что они напали на тебя, когда ты была дома.       — Что вы все пристали! — громко сказала Молли, которая тоже подлетела к ней. — Здравствуй, дорогая. Дай я тебя обниму. Ты, наверное, сильно переволновалась за эту неделю. Ох, мы тоже все как на иголках сидим…       Женщина сгребла ее в объятья, будто не видела подругу их сыновей целый год, хотя Бет была у них в гостях до всего произошедшего. Девушка обняла ее в ответ и в голове всплыл образ Мэри, которую она больше никогда не увидит, и тяжело вздохнула.       — Мы собирались как раз ужинать. Гермиона, — позвала ее Молли. — Покажи ей, пожалуйста, комнату. И через пять минут я жду вас здесь.       Гермиона, чья копна волос под конец лета стала лишь пышнее, но определенно красивее, наконец-то подошла к ней и легонько ее обняла. Она сразу стала рассказывать про порядки в доме. Вслед за ними хотели увязаться близнецы, но Молли криком развернула их к себе.       — А вы, молодые люди, останетесь мне помогать!       — Ну, мааа-ам… — синхронно протянули парни. — У нас подруга чуть опять не убилась, а ты…       — Спросите за ужином и не смейте со мной спорить! И если вы не забыли, то вы, молодые люди, наказаны.       Сириус, сидевший уже рядом с Аластором, переглянулся с ним. Мракоборец лишь одобрительно кивнул в сторону Молли Уизли, будто признавал ее неоспоримый авторитет на кухне и завел разговор с Артуром и Блэком.       Гермиона повела ее к лестнице из черного дерева, которую Беатрис видела, когда направлялась в столовую. Она палочкой волочила за собой чемодан по воздуху, а клетку с Джудит несла в руках. Птица ей не простила бы, если ее величество будет стукаться в воздухе головой об железные прутья.       По пути на второй этаж Гермиона рассказывала ей о доме и сразу предупредила о некоторых шумных портретах. Бет ещё даже не заглянула ни в одну из жилых комнат, но была уже уверена, что весь дом такой же, как и прихожая. Мрачный и убитый настолько, что дом Северуса в сравнении с ним казался замком цветочной феи, где царит вечный дзен, а над кухней ровно в полдень пролетает радуга.       И вот гриффиндорка отвела ее в маленькую тесную комнату, где она обитала с Джинни. Комната выглядела как потрепанная коммуналка с такими же обветшалыми обоями, как и во всем доме. По краям стояли две кровати, а в углу — массивный комод с узорами по краям дверок. На одной из коек лежала кипа учебников, и угадать, что здесь спит Гермиона Грейнджер, не составляло никакого труда.       — Здесь хватит места, чтобы поставить кровать и для тебя, — сказала Гермиона, — но в доме они все заняты. Тебе придется трансфигурировать что-нибудь, потому что спать на диване в гостиной просто ужасно. Мы пробовали… А поставить можно здесь. Будет неплохо. — И она показала на угол рядом с дверью.       — Да, я смогу сделать кровать. Главное, найти из чего. — Бет оглядела дощатый пол под ногами и удивилась, как он еще на первый этаж не провалился. — Так что проблем не будет. У вас здесь даже уютно, кстати.       — Да, мы с Джинни целый день убирались, чтобы привести здесь всё в порядок. Нам же ещё нельзя колдовать, так что без палочки очищать все затруднительно.       Бет поставила клетку на пол и выпустила Джудит. Птица с презрением оглядела жилище и демонстративно зашла опять в клетку.       — Терпи, дорогая. Мы здесь до сентября… — и с этими словами девушка ставит чемодан на дощатый пол и идет за Грейнджер в столовую.       Во время ужина…       Молли Уизли постаралась на славу, приготовив на такую ораву вкусный ужин. Фред и Джордж сидели рядом с Бет, а Сириус Блэк с Люпином — напротив. Рядом с ними по другую сторону стола сидел Грюм и Тонкс, уши которой отрасли как у эльфийки. Артур сидел рядом с женой, а Гермиона с Джинни — в самом конце стола. Девочки о чем-то увлеченно перешептывались, но о чем — было не слышно из-за общего шума.       Бет смотрела на понурого Гарри, который вяло ковырялся в тарелке с тушенным мясом и овощами. Частично она была в курсе событий, но ей еще предстояло вникнуть в суть всего. Новостей для нее скопилось много и Гарри уже пообещал ей всё рассказать после ужина. Так что осталось дождаться ночи, чтобы миссис Уизли не слышала их разговоры о том, кто у всех в печенках.       Сириус периодически рассматривал Беатрис, а та делала тоже самое. Ведь не каждый день увидишь Сириуса Блэка — однофамильца, из-за которого ее школьная жизнь на пятом курсе здорово померкла.       Аппетита не было. Бет еще свыкалась с мыслью, что неравнодушный Дамблдор пристроил ее пожить в штаб-квартиру Ордена Феникса до сентября, а Сириус по доброте душевной — так легко разрешил. Впрочем, наблюдая, сколько народу проживает у него дома, складывается впечатление, что Блэку одним жильцом больше, одним меньше… Без разницы.       — Так расскажи нам, — неожиданно сказал Грюм, недоверчиво на неё посматривая. — А то от Альбуса я ничего толком и не услышал. Говоришь, они пришли тебя вербовать?       — Можно и так сказать, — девушка отложила вилку и посмотрела на мракоборца, попрощавшись с аппетитом окончательно.       — А с чего ты им нужна? — спросил Фред, вклиниваясь в разговор. — Или мы опять что-то не знаем?       — С того, что я ходила к Краучу на дополнительные занятия, когда он преподавал в школе под обороткой, — объяснила Бет, понимая, что в этом кругу людей ей лучше говорить правду. Особенно, Аластору, который полон сомнений на её счет и демонстрирует это всем свои видом и при любой возможности.       — Чего? — Джордж сощурил глаза и переглянулся с братом. — А почему нам не сказала? Опять.       — Потому что Дамблдор не хотел афишировать мои занятия. Он просил не говорить никому, что меня обучают лично, чтобы не было проблем с Министерством.       — Ты занималась у этого психа? — неверяще спросил Рон, вытянувшийся за столом.       Беатрис лишь ему кивнула и снова уставилась на Грюма, который решил устроить ей допрос. Ещё и при всех.       — Ну и как проходили ваши дополнительные занятия, мисс Блэк? — иронично спросил Аластор, снисходительно рассматривая ее, словно хитрая лисица.       — Летала то в одну стену, то в другую. Как тряпичная кукла.       — Что ещё расскажешь?       — Про Крауча? Он припизднутый на всю голову. Вот, что я могу сказать. И дружок его такой же. Оба отмороженные, — резко отрезала Бет.       Молли Уизли услышала бранное слово и грозно нахмурила брови. Конечно, она ничего Беатрис не скажет. Она взрослая и не ее дочь, но…       — Бет, не выражайся за столом! — вскрикнула она, — Девушке не пристало так выражаться.       — Извините, пожалуйста… — виновато пробормотала Беатрис, хоть и не чувствовала себя виноватой ни на йоту.       Сириус с Тонкс хохотнули и сразу отвернулись, чтобы гнев праведной Молли не обрушился и на них. А то мало ли…       Живоглот все это время ходил вокруг Джудит, сидевшей на полке камина. Птица внимательно смотрела на кота снизу вверх и периодически ухала. Рыжий кот оценивал птицу, а Джу оценивала Живоглота. Прямо как на рынке. Беатрис отвлеклась на них и прикинула, через сколько нужно разнимать хищника и свою темпераментную сову, но Гарри ее отвлек.       — Так зачем они пришли тебя вербовать? — спросил он, — У Пожирателей совсем все плохо?       — Видишь ли Гарри, под конец учебного года, когда и я и Дамблдор стали подозревать, что Аластор, это не Аластор, я стала говорить с ним на провокационные темы. Мы тогда были на довольно «дружественной» ноте, и я решила поставить своего рода эксперимент над ним. Я говорила о чистоте крови, как он относится к тому или к этому, но более замысловато, чтобы он не понял, что я от него хочу.       — И как? — спросил Артур.       — Никак, мистер Уизли. Он отвечал очень хитро и двусмысленно, да так, что и не прикопаешься. Крауч, к сожалению, очень хитер. — Бет вспомнила его шершавый язык у себя во рту и поморщилась. — Но надо признать, учил он меня хорошо. Благодаря ему я нашла свои слабые стороны. И он их тоже нашел.       Гарри слушал ее очень внимательно. Как и всегда. Тем более, она тоже имела дело с Пожирателями, и послушать про приключения такой же неудачной подруги, как он сам — всегда интересно.       — Впрочем, как и я его. Он показал мне несколько заклинаний, который он придумал сам, чтобы сбивать с толку противника, — заканчивала свой рассказ Беатрис. — И ему было жаль, что он вложил в меня много сил, потому что думал, что я разделяю идеи чистокровности. А по итогу я буду на стороне Дамблдора. Слизеринец и на стороне добра такой кошмар… — саркастично подметила девушка и уткнулась взглядом к себе в тарелку.       — Мда… — все, что смог сказать Фред и сочувственно посмотрел на подругу. — Знаешь, звучит это все … не очень. Да, и странно, что он так к тебе прикопался. Ещё и в компании Сивого… Они что две подружки что ли?       — Слабо сказано, — закончил за него брат. — Компания, конечно, странная.       — Так как вы сбежали от двоих Пожирателей? — ненавязчиво продолжал свой допрос Аластор, так и не получивший от нее подробного рассказа.       Бет немного помолчала и не знала, что сказать. Не говорить же, что она вела себя как прошмандовка, чтобы затащить их к себе в комнату. Да и в целом говорить о таком просто неприлично. Как и оповещать всех, что два отморозка её славно облапали.       — Воспользовалась портал-ключом, сэр. Я же говорила, когда вы были у нас дома.       Аластор от такого ответа даже скривился и подумал, что Беатрис Блэк слишком перехвалена Дамблдором. Он ожидал услышать больше подробностей, но в доме Холландов все лишь драматизировали. Кроме Дамблдора, которому захотелось вспомнить былые времена и Ньюта Саламандера.       — А потом? — неожиданно спросил Сириус, соблюдающий молчание все это время.       — Он выбросил меня в Хогсмид, — перечисляла Бет, — и около двух часов ночи, я дошла до Хогвартса и сразу к Снейпу — радовать его…       — К Снейпу? — по лицу Рона даже и не скажешь, что он удивлен или его выворачивает наизнанку от упоминания любимого преподавателя. — Почему не к Дамблдору?       — До подземелий было ближе, и он все равно не спал, — Бет вернулась к созерцанию своей совы и Живоглота. — Оказывается, что в Хогвартс можно спокойно зайти и замок впустит тебя, если сочтет, что человек нуждается в помощи. Только Дамблдор сказал, что теперь эту лазейку закроют. Барьер изменят, а защиту замка усилят с нового учебного года…       — А ты знаешь, что он один из этих? — неуверенно начал Фред, игнорируя ее слова про школьный барьер. — Пожиратель.       — Да, знаю. — Бет посмотрела на потолок, на котором было дохренище копоти, и мысленно взмолилась, чтобы эти вопросы закончились. И тут ее молитвы были услышаны.       — Да, уймитесь уже, — заступился Артур Уизли. — Дайте ей спокойно поесть. И так неделя для всех не сахар, так что давайте обсудим это чуточку позже. У нас есть много хороших тем для разговора.       Тот недовольно посмотрел на Блэк и опустил глаза в тарелку. По Грюму было видно, что ему прям не терпелось показать слизеринской выскочке свое «фи» и задать сотню вопросов, но Артур все-таки прав.       Дальше все обсуждали последние новости из Ежедневного пророка, лишь иногда вовремя затыкаясь, чтобы не сболтнуть лишнего при Гарри. А вот Бет доверяли все, за исключением Грюма. Уж больно подозрительная особа выходит. Особенно после того, как он узнал про радикальные методы спасения своих родителей, которые заключались в безжалостном стирании памяти. Его чуйка на подозрительных личностей была развита до максимума и удваивалась паранойей. И теперь, после этого инцидента эта Блэк не внушала никакого доверия и была под внимательным прицелом шарика-глаза.       Но Беатрис было не до признания Аластора Грюма. Она быстро выкинула из головы его нападки и косые недоверчивые взгляды, потому что с жадностью поглощала все новости. Всего неделя в полном неведенье — а новостей целый вагон! Снейп-то не охотно делился с ней происходящим, а спрашивать, как у Темного Лорда дела — и вовсе бессмысленно.       Джудит снизошла до Живоглота и с интересом кружила вокруг кота, а тот стал принюхиваться к ней, лапой цепляясь за её хвост. Сириус переговаривался с Люпином и Гарри. Аластор не сводил с Бет своего шарообразного глаза, а Тонкс была как всегда весела. От ее задорного настроения волосы менялись в разные цвета, что приводило Джинни и Бет в восторг.       Общий гомон за столом прервал Кикимер, появившийся в дверном проеме. Причем очень неожиданно. Беатрис с близнецами сидела с краю и прекрасно разглядела домовика дома Блэк.       Сморщенный, старый, убитый жизнью домовой эльф смотрел на нее во все глаза. Его уши были настолько длинными, что спокойно покоились на плечах, а горбатый нос был ниже нижней губы. Но что больше всего ее поразило — это его тусклые серые глаза, застеленные дымкой как у мертвеца.       Домовик стоял весь в лохмотьях. Рваная, грязная набедренная повязка, потерявшая от грязи все цвета, была готова расползтись на нитки. Беатрис, в некотором смысле, поддерживала Гермиону в Г.А.В.Н.Е, потому что соглашалась с тем, что эльфам приходится не сладко. Хоть и понимала, что перестроить стокгольмский синдром домовика — задача не из легких. Но то, как обращались с этими милыми безобидными, хоть и немного странными существами — ужасно. Здесь даже и обсуждать было нечего.       — Чего тебе, Кикимор? — Сириус нахмурился и посмотрел на него усталым взглядом. — Спрашивай и убирайся отсюда.       От таких грубых слов Бет замерла в недоумении, а Гермиона возмущенно поджала губы и хотела вступиться за эльфа, но промолчала. Кикимор же проигнорировал слова хозяина, продолжая вглядываться в Беатрис и после странных гляделок с новой гостьей, он исчез. Так ничего и не сказав.       — И что ему надо постоянно? — страдальчески спросил Сириус и повернулся обратно к Люпину, чтобы продолжить разговор. Тоже самое сделали все остальные, быстро забыв про ворчливого домовика, как страшный сон.       Перед сном, Гермиона ушла искать ей постельное, а Бет колдовала узкую односпальную койку. Через время, Бет с горем пополам трансфигурировала кровать и кое-как сделала матрас, обещающий внешним видом сломать ей позвоночник. Увы, предмет Макгонагалл давался ей как всегда с боем.И теперь, она каждый день будет это делать, потому что в доме Сириуса все гостевые спальни уже давно были заняты. Конечно, существовали два пыльных дивана в гостиной на первом этаже, но Молли сразу обозначила, что такое ложе сойдет только для Наземникуса. Эта странная личность по ее рассказам, любила ошиваться на Гриммо дольше, чем того требует собрание Ордена Феникса и любил просиживать свои штаны именно на этих диванах. Вот пусть и дальше взбивает на диванах пыль.       Джинни крутилась рядом с ней и старалась завязать разговор, что было для Бет удивительным. Ведь за все годы, Джинни всегда проявляла к ней легкую степень равнодушия. Беатрис всегда казалось, что младшая Уизли доброжелательна с ней лишь потому что она подружка их братьев и частенько вылетает из их камина в Норе. Но даже, когда Беатрис ошивалась в доме семейства Уизли на летних каникулах, рыжая девочка больше предпочитала общество Гермионы, чем ее. Что логично, и вполне понятно.       С Гермионой Бет тоже общалась неоднозначно. Они оставались доброжелательными друг к другу, и все их скудное и редкое общение ограничивались библиотекой. Там, девушки могли обменяться идеями, перечислить друг другу книжки «по легкому чтению» и… на этом всё.       Может Гермиона стала бы для нее хорошей подругой, если учитывать их ненормальное трудолюбие в обучении. Но у Гермионы появился Гарри и Рон, а в Бет влетела Тарани Бейкер со скоростью кометы. А после появилась Серафина, Джессика… и Северус, который умудряется заменять их всех.       Так дружба двух всезнаек и не сложилась. Хотя Беатрис всегда восхищалась Гермионой и ее способности все запоминать и применять знания в деле. Но сегодня у Бет долгая ночь, где они наговорятся вдоволь. И говорить они будут долго, потому что в комнату с хлопком влетят близнецы, демонстрируя ей удачный пример трансгрессии и про сон можно забыть вовсе.       Ночь…       Пока Фред вальяжно развалился на кровати сестры, нагло отжав у Джинни половину кровати, то Джордж забрал у Бет подушку и восседал рядом с ней в позе лотоса, как восточный султан. Еще через пять минут в комнату тихо проникли Гарри с Роном, и у ребят началось…       — Они забрали меня через неделю, — почти шепотом говорил Гарри. — Дурсли уехали на следующий день, и я остался один. Целую неделю просидел без новостей. Только совы, да письма. Думал с ума сойду.       — А кто тебя забрал, Гарри? — Бет задавала уже сотый вопрос по счету, стараясь впитать все подробности залпом.       — Целый отряд, представляешь? — невесело улыбнулся избранный и перевел взгляд на банку на полу, где тускло горело синее пламя. — Тонкс запихала все мои вещи в чемодан, и мы с группой переправились сюда на метлах.       — Обалдеть…       — Бет, а после того, как твои родители вернулись, получается, вы были одни? Без защиты? — спросил Рон, сидевший с Гарри у Гермионы на кровати. — Они могли ведь вернуться и напасть на вас опять.       Они хаотично задавали друг другу вопросы, будто крутили бутылочку на вечеринке.       — Я поставила на дом темномагическую защиту, а взломать ее куда сложнее, чем обычную. Так что, пока мы были в пределах дома, нам ничего не угрожало. — Беатрис сразу заметила, как лица у всех переменились, стоило ей произнести «темномагическую». — А сколько дней вы здесь?       — Не так давно, — ответил Фред. — Мы здесь вторую неделю. Считай, как на Гарри напали. Дамблдор сразу же организовал его переезд сюда, ну и мы все до кучи. Так что, ничего ты не пропустила. Родители хотели помочь привести квартиру в порядок раньше, но у них что-то не получалось и переезд всегда откладывался.       — А кто будет защищать тебя в суде, Гарри? — Бет снова перевела разговор на Поттера.       — Дамблдор, — тихо прошептал он. — Слушание назначили очень быстро. На 21 августа и в девять утра мне уже нужно быть там. Даже не найдешь сторону защиты за такой короткое время. Хотя я даже не уверен, что кто-то согласился бы меня защищать, кроме Дамблдора.       — В Ордене все говорят, что Гарри специально подставили, — сказала Джинни Бет, обхватив подушку руками. Эту информацию знали все, но озвучивалась она для опоздавшей во всех смыслах Блэк. — Гарри просто хотят убрать, чтобы он не говорил о сами-знаете-ком. В Министерстве и от Дамблдора бы с радостью избавились. Будь у них возможность.       Джудит игралась с Живоглотом в центре комнаты. Странная компания, конечно, но птица снизошла в этой толпе только до фамильяра Гермионы, признав в нем то ли собрата, то ли его высокий кошачий интеллект… Непонятно.       Поттер лишь кивнул на слова Джинни и продолжил смотреть, как сова пытается укусить Живоглота за хвост, а тот убирал его из стороны в сторону, чтобы та не успела его укусить. Гарри находился в полной апатии. И все его понимали и старались поддержать. Перспектива лишиться палочки и вылететь из школы привела избранного мальчика в депрессию. И благо, что он находился среди друзей. Вдобавок, обретенный крестный-отец и добродушная Молли Уизли умели его растормошить.       После недолгого молчания между всеми тишину разрушил Джордж.       — А мне вот интересно, сколько они успеют завербовать? — неожиданный вопрос поступил в сторону Беатрис, и та повернулась к нему. — Если Крауч пришел к тебе, а ты еще даже школу не закончила, то могут ли они вербовать кого-то ещё?       — Имеешь в виду, не начнут ли они вербовать остальных слизеринцев? — подключился Фред.       — Я не знаю. — Беатрис пожала плечами. «Ведь, действительно. Вербовать сейчас могут кого угодно»       — Ну, а что? — Рон повернулся в сторону Блэк. — У вас же все помешанные на чистоте крови. Чего только Малфой один стоит с его дружками? Да, и Паркинсон с Булстроуд туда же.       — Не удивлюсь, если летом они уже приняли хорька в свои ряды, и он будет отдавливать Гарри все пятки в попытке что-то разнюхать… — Джинни с сочувствием посмотрела на предмет своего воздыхания и тяжело вздохнула.       Возразить единственная змеюка ничего не успела, да и не особо собиралась. Буквально через секунды половицы за дверью заскрипели, и тихую вечеринку накрыла резко распахнута дверь с Молли Уизли в проеме.       — Что вы здесь забыли?! — женщина ворвалась в рассадник сплетников, взмахнула палочкой и осветила крохотную комнату.       И когда особа с огненной копной волос рассмотрела всех нарушителей комендантского часа в комнате девочек, то вскипела как чайник на плите. Руки, негодующая женщина уставила в бока, а её бледные щеки окрасились под цвет волос. Близнецы лишь театрально закатили глаза, понимая что трепка продолжится еще и завтра утром. Живоглот запрыгнул к Гермионе на руки, а Джудит потопала к своей хозяйке под кровать. От греха подальше.       — Вы видели время?! — Молли от злости смешно дернула плечами, что ее накидка чуть не слетела с плеч. — Что за сборище в час ночи? Джордж? Фред?       — Да, что сразу мы? — одновременно возмутились близнецы. Они подняли руки вверх и невинно захлопали глазками. — У нас, между прочим, важное совещание, матушка.       — Молчать! — их мать поправила спадающую прядь со лба и продолжила будить ночное Гриммо. — Почему я должна ходить и проверять вас, как маленьких?       — Мам, мы бы поговорили и сами разошлись. Мы уже не маленькие.— отважный Рон только подал голос, как…       — Рональд! — она показала на него пальцем, и парень попятился назад. — Вам только дай свободу, как вы разнесете весь дом. По кроватям, молодые люди. Живо!       Близнецы соскочили с кроватей и недовольно поплелись к выходу. Джордж кинул подушку в лицо Бет и заржал от того, как она недовольно скривила лицо.       — На выход! — гневно процедила миссис Уизли. — Джордж, хватит паясничать…       — Я — Фред. Это он — Джордж. Сколько можно путать собственных детей, матушка?       — Я еще в состоянии отличить вас, Джордж. Так что не нарывайся, мой хороший. Иначе вместо завтрака будешь вычищать все ковры в доме.       На это парень лишь демонстративно отвесил ей шутливый поклон и вышел за дверь. Точнее выпрыгнул, потому что Молли хотела хлестнуть его накидкой по заднице. За ним последовала цепочка негодников: Фред, сделавший реверанс, чтобы не отставать от брата, Рон и Гарри. Последний негодник в отличии от всех обладал особым иммунитетом к плохому настроению миссис Уизли. И когда мальчики покинули комнату, женщина строго посмотрела на Джинни, а потом на Гермиону и тихо сказала:       — А с вами я еще поговорю. — и удалилась, развернувшись так резко, что шаль на плечах крутанулась, как мантия Снейпа.       — Завтрак мы начнем с кофе, тостов и нотаций… — невесело протянула Джинни, укладываясь на кровать.       — Это уж точно, — Гермиона только потянулась к книге на тумбе, как получила осуждающий взгляд от рыжей подруги и тоже нырнула под одеяло, погасив свет.       Гермиона хотела что-то сказать, как внезапно послышался пронзительный ор Вальбурги, а после громкое: «Да, сколько можно!» и звуки открывающихся дверей по всему этажу. Джинни довольно заулыбалась, потому что война ее матери с буйным портретом откровенно веселила. И когда звуки извне стихли, девочки еще поболтали и, пожелав друг другу спокойной ночи, улеглись наконец-то спать.       Перед сном, Беатрис с некой обидой думала о словах Рона. Обидно, что все продолжают оценивать людей по цвету галстука, который человек носил в школе. Даже после выпуска четыре цвета до сих пор имеют значение. Раздражает, что Британия слишком консервативна и разрывается на стереотипы. Английское волшебное сообщество всегда было расколото надвое, но держалось на тонких швах, где все обсуждали друг друга «за глаза». Но с появлением Темного Лорда, оно затрещит по швам еще сильнее и начнется вторая гражданская война.       Конечно, их едкие высказывания про ее факультет имели обоснованную почву. Один Малфой чего только стоит. Редкостный избалованный засранец здорово портит им жизнь. Именно из-за таких людей неприязнь между факультетами греется и никак не может остыть. И если бы их не было, то жизнь на факультете расцвела пышным цветом и учиться в школе было бы в разы приятнее.       «Но мы-то — нормальные!» — именно такой формулировкой какой год, Беатрис защищает свой факультет, особенно своих однокурсников. И все зря. Как бы она не кидалась аргументами в защиту своего скользкого гнездышка, как бы она не заверяла, что «Снейп не такой и у нас есть нормальные ребята…» — все как бисер метать.       Снейп до сих пор Сатана из преисподни, а все студенты змеиного факультета — его маленькие прислужники. А по ночам, пока никто не видит, все переобуваются в копыта и устраивают шабаш во славу Салазара. Именно так, все видят скрытный Слизерин и разубедить своих гриффиндорских друзей не получается. Наверное, никогда и не получится. Поэтому, разубеждать в стереотипах Бет больше никого не будет, так как всё бестолку.       Повернувшись к стенке, девушка свернулась клубком и смотрела в темноту. Кровать при повороте противно скрипнула. Размышлять о сложной социальной структуре волшебной Британии она не стала, потому что перед сном нужно думать о приятном. Например, о Снейпе. Ведь, после того неловкого утра, она перед сном только и проматывает его образ в голове по кругу. Вспоминает как было удобно лежать на его руке. Удобно настолько, что она бы с радостью променяла этот корявый матрас на него целиком.       Атмосфера в доме Блэка сильно на нее давила. Виной была не мрачность или сырость половых досок, а большое количество людей. Она безусловно благодарна Сириусу за крышу над головой, рада увидеть Фреда и Джорджа, рада повидаться с Римусом и узнать, как у него дела… но все задают вопросы. Море вопросов. Особенно, про Крауча и Снейпа, на которые ей нужно отвечать.       А в случае последнего нужно и вовсе осторожно лавировать, потому что она знала, что Северус не обрадуется, если их близкие отношения всплывут перед всеми на поверхность. Он слишком замкнут и скрытен, чтобы спокойно демонстрировать отношения хоть с кем-либо. И Бет не стала здесь исключением. К ее сожалению, его также продолжают обсуждать и поливать грязью с поводом и без. А что начнется, когда все узнают, что у него близкие отношения со студенткой — и представить страшно. Если на Гарри так легко повесили ярлык «мальчика, которому мало славы и внимания», то Северуса, Скитер просто раскатает по первой полосе и утопит его имя в грязи. И всем будет плевать.       «Вы, до сих пор моя студентка, Блэк. Не думаю, что вы захотите обрастать сомнительными слухами, тем более в стенах школы» — и с его словами она не спорила, прекрасно понимая, что речь здесь и о его репутации тоже.       И Бет говорит про него так, как должна. Уважительно, доброжелательно и без лишних подробностей. А на вопрос, где она жила три дня до, Блэк уклончиво ответила, что у хорошего знакомого семьи. Потому что директор сам просил ее не распространятся, что у Северуса Снейпа оказывается широкая и гостеприимная душа. Тем более, это может навредить его работе шпиона, про которую ей также поведал директор. Для Бет это не было новостью, но странно это было узнать из уст директора, а не от самого Снейпа. Ведь после того, как Северус признался ей, что является Пожирателем, они больше никогда не поднимали эту тему. А все ее тонкие расспросы «издалека», он жестко пресекал на корню. На том разговора у них больше и не сложилось.              Но Мерлин свидетель… Как же ей хотелось похвастаться!       У Беатрис так и чесался язык всем рассказать в ненормальном восторге, где она бы ходила вперед-назад, приговаривая: «Я вот у него дома жила. Мы вместе ужинали, и в шахматы играли и вообще… А еще он на день рожденье мне книжку подарил!» — и все в таком духе.       Но если для Бет странная дружба со Снейпом расценивалась как предмет для гордости и некого невероятного достижения, сопоставимый с восхождением на Эверест, то ее друзья на такие новости лишь покрутили бы у виска. Вдобавок, в Ордене никто в Снейпа не верил, кроме Дамблдора. И судя по рассказам Гарри и Рона, что даже Артур Уизли не доверял ему, однако, отзывался о нем уважительно. А про Сириуса и вовсе лучше умолчать. По рассказам парней, тот любит вставить хорошее словцо в адрес Снейпа, но и тот колит его саркастичными шпильками. Тонкими и очень больными. Так и выходит, что только в глазах Джорджа и Фреда, декан Слизерина подрос до молчаливого уважения. И то, лишь потому, что он спас их подругу.       Беатрис постоянно думала о нем. Думала, что отношение к Северусу было несправедливым. Конечно, с ее колокольни Снейп был самый-самый. И ей бы очень хотелось, чтобы все узнали, что он не сальноволосый ублюдок, а хороший человек. Сложный, иногда грубый, но хороший. Во всяком случае, гораздо лучше, чем он хочет казаться. Но, увы, Снейп чётко делит людей на своих и чужих. И если для Бет у него бесконечный фестиваль доброты, то остальных он по прежнему шлет нахер. И так видимо, будет всегда. Беатрис нужно лишь с этим смириться.       А ещё она хочет к нему обратно домой. Ей нравилось с ним жить и ее устраивала роль домового эльфа. Ещё нравилось ему угождать. Тем более, когда она открыла его с новой стороны, где он домашний, живой и такой теплый, Северус стал для нее ещё более очарователен. По ощущениям, что коснись его и Беатрис сразу отогреется, растает и забудет обо всех бедах. Особенно, о Чудотворце, Лорде и сделках. Но в этом она никому никогда не признается.       И побродив мысленно по его дому, она наконец-то засыпает под тихое урчание Джудит под боком, пообещав убить в себе все личные желания касательно такой мрачной, но очаровательной персоны.       Весь следующий день Бет включалась в активную жизнь на улице Гриммо, 12.       Следующий день начался так, как и предсказывала Джиневра Уизли. С долгой лекции от ее матери, которая больше ругала близнецов, чем всех остальных. А те лишь продолжали прикалываться, чем драконили мать ещё больше. И когда Артур смог успокоить накаляющуюся обстановку за столом, то все переключились на обсуждение предстоящего Гарри слушания.       Суд всего через несколько дней, а бедный паренек уже весь извелся от нервов. Ему даже во сне снится, как ему ломают палочку и выгоняют из Хогвартса. Гарри еще с турнира сидел как на иголках, а сейчас не сползает с них вовсе. Больше всего за него переживала Молли Уизли. Та успевала переживать, ругаться на близнецов, препираться с Сириусом и снова переживать за Гарри. Особенно, когда Артур не вовремя кинет на стол «Ежедневный пророк», где Поттеру снова перемывали кости.       Одним словом, Молли — просто потрясающая женщина в многогранности своих эмоций.              После завтрака девочки перемыли тарелки, убрали стол, и миссис Уизли раздала всем задачи на день, командуя парадом. Так, Беатрис должна сегодня провести всё время с Гермионой и Джинни, чтобы продолжить заниматься «чисткой». Но не только девочки должны отрабатывать за Кикимора, но и у мальчиков есть свой перечь дел, которые нужно выполнить к возвращению Молли и Артура.       В процессе уборки от Бет и близнецов пользы было немного больше, потому что они были совершеннолетними и могли спокойно выполнять грязную работу по взмаху палочки. Так, высокая люстра, которую пришлось бы мыть пару часов, вальсируя на стремянке и полируя свисающие блестяшки, очистилась за рекордные двадцать минут. И теперь она, продолжает качаться над потолком также опасно, подгадывая удачный момент, чтобы упасть на любого предателя крови, вставшего под ней, но уже без паутины. Что уже успех.       Бет была поражена количеством странных вещей в доме. Нога тролля больше не удивляла, как первые секунды своего пребывания здесь, а вот головы домовых эльфов на стене — оставили неизгладимый отпечаток. Но эта мелочь быстро забывается, когда знакомишься с предками Сириуса на картинах. Там каждый прадед, да бабка — та ещё штучка.       Ещё Беатрис постепенно знакомилась со своим однофамильцем и с его вечно орущей матушкой — Вальбургой Блэк. И если первый Блэк был приятен в общении, то последнюю хотелось отодрать от стены, открыть портал в ад и…       «Скинуть ее нахер!» — поделился как-то своей скромной мечтой Джордж, до сих пор не привыкший к ее истерикам. И всё семейство Уизли разделяли его скромные фантазии. Каждый прошедший человек с огненными волосами, покрывался самыми отборными ругательствами, на которые была способна столь чистокровная особа, как Вальбурга.       И если все остальные тихо шептали под нос: «Когда ты уже заткнешься, карга старая…», то Сириус себя не сдерживал. Мужчина заводился с полуоборота и в выражения не стеснялся.       И уже на второй день Беатрис попала на этот спектакль, где хозяин дома с психу задвигал портьеры.       — Смотрю, характер у вашей матери не сахар, — задумчиво произнесла девушка, наблюдая за нервным Сириусом.       — Это мягко сказано, — с отвращением ответил ей Блэк, попутно проклиная мать и проклятие вечного приклеивания. — Она при жизни была невыносимой женщиной, а после смерти и вовсе превратилась в истеричку.       — Странно, что она вас проклинает. Вы же ее сын.       — О, да… Хоть где-то у нас взаимные чувства. Причем настолько, что я с радостью держу больше года гиппогрифа в ее комнате.       — Клювик до сих пор здесь? — Бет удивилась, хоть и слышала от Гарри как-то, что любимчик Хагрида живет у Сириуса. «Но, чтобы так долго… Да, еще и в центре Лондона?»       — Пошли покажу, — Блэк поманил ее рукой. — Клювик от комнаты этой ведьмы даже обоев не оставил. Ещё он погрыз полы в щепки, так что смотри под ноги.       Комната особого гостя могла сбить проходившего мимо с ног одним лишь запахом, если бы дверь к животному держали открытой. И когда, Сириус распахнул дверь перед Бет, то та сразу помахала рукой перед лицом.       — У меня слов нет, Сириус… — она посмотрела на гиппогрифа, лежащего в гнезде из сена и тряпок, а потом на обстановку кругом.       Пол в сене и экскрементах, обои остались лишь под самым потолком. Стены почти голые, а в углу стояло огромное ведро с водой. Увеличенное ведрище, чтобы животинка могла просунуть туда клюв. И перья. Перьев было так много, что можно сколотить из них парочку подушек.       — Жаль, что ее портрет отодрать от стены нельзя. — разочарованно сказал Сириус. — Я бы повесил матушку сюда.       — Её удар хватит.       — Ох, если бы… — мечтательно произнес Блэк и подошел к Клювокрылу, который еще от внезапного пробуждения мотылял головой по сторонам, пребывая в полусонном состоянии. Но животное сразу стало ластиться к Сириусу, признавая в нем если не единственного хозяина, то единственного кормильца уж точно. — Такой забавный. Правда, начинает беситься, когда дольше недели держишь его взаперти. Приходится его выгуливать и с таким большим трудом. Да, старина?       Но разговор дальше не продолжился, потому что в двери опять застыл Кикимор и не знал куда деть свои глаза. Он с открытым отвращением смотрел на Сириуса и с ужасом на лежащего гиппогрифа. А когда перед глазами встала целостная картина убитой спальни прежней хозяйки, то глаза несчастного даже увлажнились.       Тусклые глаза выражали сплошное отчаяние. А теперь он снова уставился на Беатрис, будто та была вторым гиппогрифом в этой конюшне. От его пристальных гляделок ей стало не по себе. Её, конечно, Гермиона предупреждала, что эльф со «странностями», но сейчас становилось даже жутко.       — Чего тебе? — презрительно кинул ему Сириус. — Что бродишь за нами?       — Господин сердится, — он поклонился и быстро выпрямился. — Кикимор лишь хочет узнать о новой гостье, господин… Моя госпожа должна знать, кто ещё будет пользоваться домом её предков, помимо остальных осквернителей крови, мерзавцев, нечестивцев… Кикимору важно знать, — разборчиво пролепетал эльф, не сводя с него глаз.       — Не твое дело, вислоухий паршивец, кого я впускаю в свой дом, — желчно ответил Блэк, да таким голосом, что Бет эльфа стало жаль.       — Сириус, зря ты так, — она старалась сбавить напряжение между всеми. — Он же твой домовик…       — Мамашкин оборванец он, а не домовик, — Блэк подошел к эльфу вплотную и порывался вытолкать его за шкирку из комнаты, но сдержался. — Наша новая гостья — Беатрис Блэк, и только попробуй хамить ей и всем остальным, иначе клянусь своей дурной кровью, что ты вылетишь из дома меньше чем за секунду. А теперь, когда ты утолил свое любопытство, то проваливай. Чтобы я тебя больше не видел.       — Беатрис Блэк? — переспросил Кикимор, сложив костлявые ручки в замок.       — Да, мы однофамильцы, — Бет постаралась ему улыбнуться, но на эльфа это не произвело никакого впечатления. Тот продолжал прожигать ее испытующим взглядом. — Твой хозяин разрешил мне пожить здесь до…       — Зачем ты оправдываешься перед ним? — Блэк махнул на него рукой, будто он был мухой и потеснил к двери. — Иди прочь.       И когда Кикимор развернулся к выходу, то тихо послышались сплошные проклятия в адрес хозяина, которому он кланялся буквально пару минут назад. От хорошего настроения Сириуса ничего не осталось и даже Клювик, который так по щенячьи на него смотрел, не мог задобрить своего хозяина.       Бет, думая о притихшем и очень вредном домовике, задумалась, что она бы с радостью занялась с Гермионой ее Г.А.В.Н.Э. С этими домовиками прям не ладное. И здесь она даже не знает, кого винить, а кого защищать. С одной стороны, Сириус, которого собственный домовой эльф окатывает ушатом словесных помоев. А с другой — сам Кикимор, отмывающийся от такого же ушата ежедневно… Замкнутый круг. «Так что, Гермиона всё-таки дело говорит…»       — Ладно, давай не будем больше о нем вспоминать, и так всё настроение испортил, — сказал уже немного притихший Сириус. — Так о чём мы говорили?       — Я уже не помню. О Клювокрыле, кажется.       — Точно. — Блэк убрал пряди взлохмаченных волос со лба и посмотрел на метлу в углу комнаты. — Я хотел убрать у него, а то скоро результаты его радости жизни свалятся под тяжестью на первый этаж.       — Хочешь, я помогу тебе?       — Это грязная работа, Беатрис, — он засунул руки в карманы вельветового пиджака. — Даже если учесть, что у нас есть палочки.       — Я в коморках у Филча прожила первые два года, так что, думаю, мы справимся. — Она осмотрела комнату, оценивая масштаб работы. — Тем более, мы с Фредом и Джорджем уже все закончили. Они ещё те трудяжки и с радостью составят нам компанию.       — Дополнительная помощь меня очень радует, но лучше заняться этим завтра. Мы и так работали целый день.       — Да, верно… А вопрос на будущее, Сириус. Во что ты всё это убирал? — она показывала на перья и коричневые кучки.       — В мешки, — Сириус развел руки в стороны. — Желательно вот в такие!       Пара дней спустя…       И Бет уже вникла в суетливую жизнь на Гриммо по полной. Под руководством капитана Молли-Острый глаз, все скоординировались в единую машину, где каждый винт — послушное и исполнительное звено. Не стоит думать, что Молли Уизли была излишне строгой и эксплуатировала детей при любом удобном случае. Вовсе нет. Женщина была в меру требовательной и добродушной, а помощь по дому в её понимании расценивала как часть воспитания. Тем более все дети большие и не обломятся, если помоют посуду и помашут шваброй, пока взрослые заняты важными делами.       Большую часть времени она была замечательной женщиной, но ее настроение быстро менялось, стоит краем уха услышать взрыв из комнаты близнецов. А взрывы и хлопки были регулярными. Но через пару дней Фред и Джордж всё-таки поубавили свой изобретательский пыл и их матушка стала снова доброй и заботливой. И как в женщине уживались такие противоположные крайности, Беатрис не понимала.       На календаре, который был видимо наспех приклеен на стену в кухне и держался еле-еле на двух заклепках, Сириус зачеркивал дни черточками. И как сказал он сам, черточки — это по привычке.       — В Азкабане я черкал только раз в месяц. Когда была полная луна… — он посмотрел на бумажный календарь, в котором сбоку от месяцев крутилась симпатичная ведьма, рекламирующая платье, и снова посмотрел на Гермиону и Беатрис. — Дни считать там бесполезно. Я быстро сбился.       — И сколько лун ты насчитал? — осторожно интересуется Гермиона.       — Сто пятьдесят, кажется. — он задумчиво потер подбородок. — С чем-то… Не помню уже.       — Ужасно. — все что могла сказать Бет, поражаясь, с каким спокойствием он это говорит.       И сегодня Сириус зачеркнул прошедшее двадцатое августа, подумывая о том, что он продолжает также сидеть в тюрьме, но уже в более хороших условиях. С разницей, что вместо дементоров по дому носится неугомонное рыжее семейство и его крестный сын. Что было для его одинокой души спасением. Всё равно отдать свой дом под штаб Ордена — единственное, что он смог сделать. Ведь он до сих пор в бегах, да и псом по улицам не побродишь. Проклятый Петтигрю наверняка растрепал Лорду и всем Пожирателям, что у Сириуса в черной шерсти водятся блохи.       А что касается Бет, то они быстро нашли общий язык. Может дело в их легкой натуре или неугасаемой жизненной силе, а может в настрое на что-то хорошее, но Сириусу подруга Гарри и близнецов понравилась. И как говорит сам Блэк:       «Мы с тобой, Беатрис, считай одной породы. Что Блэк с Блэком не договорится?» — шутил Сириус.       И все Бет нравилось на Гриммо 12. И друзья рядом, и к толпе людей она привыкла, и дом уже не казался таким удручающе мрачным. Да, и с хозяином общий язык найден.       Ей нравилось всё.       Всё, кроме Кикимора.       Домовой эльф был редкостным злыднем. А в лицемерстве он уделал Беатрис раза три подряд, даже не напрягаясь. Да так, что та до сих пор поражалась, как он мог сначала отвесить поклон и в этот же момент бубнить под нос, но очень отчетливо, чтобы человек расслышал все гадости про себя. А когда его обрывают на этом, Кикимор уходит снова в глубочайший поклон и продолжает трындеть про предателей крови и какие все кругом подонки, да уроды. Продолжая при этом делать вид, что никого он не оскорблял.       Но с Беатрис он никогда не разговаривал, а лишь следил исподтишка. Бет уже на третьи сутки коробило от того, что он подкрадывается к двери и следит, что же она с девочками делает. Сначала она не придавала этому большого значения. Тем более Рон и Джинни сразу успокоили ее, что Кикимор следит за всеми, шарится в спальнях пока все спят и ведет себя просто ужасно.       «Он такой страненький… Я бы его избегала при любой возможности, — сказала о нем Джинни. — Однажды я застала его, как он шарился в шкафу и трогал мои вещи, будто что-то искал там. А оказалось, что он прятал в угол шкафа сервизный набор…»       Но стоило ей одной спустится на первый этаж, или зайти в библиотеку Блэков, куда Сириус дал пропуск всем желающим, противный домовик ровно через пару минут уже стоял у приоткрытой двери.       Вот и сегодня. Бет спустилась в столовую, чтобы попить воды. Она со всеми разбирала кладовку на втором этаже и здорово наглоталась пыли, когда ей на голову упал маток старых штор. Ткань когда-то была невероятно красивой, и видимо бережно хранилась Вальбургой. Но теперь от нее остались лишь проеденные молью дыры и целое облако пыли, которой Бет наглоталась, стоило той свалиться ей на голову, а потом на пол.       Девушка осмотрела столешницу, где на разделочной доске, овощи шинковались сами по себе и взяла стакан из буфета. Вода здорово прочистила горло и вытерев рукавом рубашки щеки, чтобы стереть это противное ощущение грязи, Бет развернулась. А Кикимор уже смотрел на нее с отвращением и любопытством.       — Да, сколько можно, — прошептала она себе под нос и сделала ещё один нервный глоток воды.       А Кикимор даже глаза не отвел. Всё продолжал на неё таращиться, словно хотел уловить ее на краже фамильных драгоценностей Блэков. Бет демонстративно перед ним помыла за собой стакан, хоть там и мыть было нечего и поставила его в буфет.       — Я помыла и всё за собой убрала, — она показала руки вверх, чтобы убедить странное существо, что не украла ни одной серебряной ложки и отправилась из столовой вон. — А теперь я вернусь помогать наверх.       Зачем она перед ним оправдывалась, она не знала. Но эльф был такой жуткий, что его пристальные гляделки стали сильно нервировать. И когда она обошла его у дверного проема, то быстро проскочила по лестнице вверх. Обернувшись, она увидела, что Кикимор продолжал провожать её взглядом, весь перекошенный от отвращения.       «Он меня во сне когда-нибудь зарежет… Маньячное создание» — но жаловаться на него она не решалась, потому что Сириуса раскочегарить проще простого, а сорваться на эльфе для него — премилое дело. Дайте ему только повод. И пожалев его, Бет напомнила себе, что до школы всего каких-то десять дней, которые пролетят быстро и с этим эльфом, она больше никогда не встретится.       И когда, Бет вернулась к расхламлению к кладовой, то увидела бедного Фреда, облитого чем-то черным и вязким. Джордж пытался оттереть эту жидкость с его шеи тряпкой, но та была такой маслянистой, что и тряпке пришел быстрый скоропостижный конец.       — Боже мой, что произошло? — Бет подошла к другу и уставилась на него. — Сириус, что это за гадость?       — Это жидкость для полировки деревянной мебели, — коротко пояснил он. — Двадцатилетней давности.       — Но как же тебя угораздило?       — Когда мы двигали стеллаж, то верхний горшок упал и все полилось Фреду на голову, — Джордж подал ему уже третью тряпку по счету. — Тебе стоит пойти помыться.       — Да уж… — парень разочарованно оглядел свою испорченную рубашку с штанами и жалобно посмотрел на Бет. — Ты только посмотри на меня! Одежду теперь можно выкинуть, — он помахал руками перед собой. — А воняет от меня потными сапогами, а не маслом. Ужас. Хорошо, что мать не видит…       — Поэтому тебе надо срочно в ванную, братец. — Джордж стал толкать близнеца от кладовки, где уже весь пол был измазан жидкостью. — Иди, я тебе вещи поищу и заодно вырежу из бумаги четырехлистный клевер, чтобы приклеить тебе на лоб.       — Очень смешно. Сейчас оборжусь.       Близнецы вскоре ушли с горизонта, оставив после себя лужу черного масла и взбешенную Вальбургу, которая начинала бухтеть за портьерами. Беатрис попыталась свести жидкость палочкой, но та лишь испарилась, оставив после себя дурно пахнущее черное пятно.       — С этим веществом так не сработает, — Сириус дал Бет мешок. — Поддержи его, я хочу выкинуть это всё. А после и до полов дойдем. Только будь осторожнее, чтобы тебе опять на голову ничего не прилетело.       И мужчина стал закидывать в мешок остальной хлам: метелка, покрытая плесенью, банка с отрубленной головой домового эльфа; старое покрывало, расшитое ветвями деревьев; и куча банок, которые маглы обозначили бы как бытовая химия. В конце коридора послышались звуки воды и трехэтажный мат Фреда, который видимо поскользнулся и чуть не убился на стекающем с него масле. Через пару минут из комнаты выскочил Джордж с чистой одеждой для брата и открыл дверь.       — Закрой дверь, придурок! — орал ему несчастный, которому не по душе, что его потревожили и открыли ванную, чтобы все проходящие могли его лицезреть.       — Ты мне спасибо должен, — Джордж заржал и кинул одежду куда то в сторону. — Неблагодарной личностью растешь, братец. — и показав ему язык и средний палец, он закрыл дверь.       — Эта хрень отмывается хоть? — поинтересовалась Беатрис, стоя с мешком.       — Да, он уже на полпути, чтобы из гадкой гусенички превратится обратно в человека, — Джордж пробрался к Сириусу и спустил с антресоли две коробки. — Может к вечеру и отмоется. Мерлин ему в помощь…       — Надеюсь, что да, — Сириус отвлекся от бесчисленных банок и поочередно открыл крышки коробок. — Так…барахло — в мешок.       — С удовольствием, — Джордж, радостный закинул их в мешок. — Интересно Джинни с Гермионой закончили на кухне?       — Их нет на кухне.       — А где они? — спросил парень. — Прохлаждаются, пока мы работаем?       — Им не свойственно отлынивать, Джордж. И даже если они закончили, то миссис Уизли дала нам много заданий, — Беатрис заметила, как за его спиной, Сириус старается открыть какую-то деревянную шкатулку, но у него не получается.              Мужчина вышел к ним в коридор и встал между Джорджем и Бет. Сириус все старался открыть коробочку, но крышка не поддавалась.       Как бы он не пытался подцепить крышку ногтями, та оставалась захлопнутой наглухо. Он даже ее потряс. И когда услышал внутри звон, любопытство разыгралось у всех ещё больше. Все были увлечены самой обычной шкатулкой настолько, что никто даже не заметил, как сзади тихо подкрадывался Кикимор, дергая длинными ушами.       Сириус передал её Джорджу, чтобы тот попробовал ее открыть, но и у парня ничего не выходило. Уизли тоже крутил ее в руках, осматривал зазор и дергал крышку вверх. Но тоже все неудачно. И после нескольких попыток, он вернул находку Сириусу.       — А может, ее просто выкинуть? — предложил Джордж. — Не открывается, значит, ничего там нет интересного.       — И то верно. — согласился Сириус. — Наверняка, такая же черномагическая лабуда, как и прочий хлам.       Беатрис лишь пожала плечами и развела руки в сторону, чтобы раскрыть мешок шире. И осмотрев шкатулку ещё раз, Сириус молча закинул ее в остальной мусор. Троица бы продолжала дальше заниматься сортировкой вещей в кладовой, если бы Кикимор неожиданно для всех не кинулся в мешок. Даже чуть не запрыгнул в него целиком. Беатрис бросила мешок и отошла от спятившего эльфа на пару шагов назад, а Сириус, увидевший, как Кикимор взял шкатулку, снова пришел в ярость.       — Да, какого черта ты творишь, Кикимор?! — крикнул Сириус и потянул эльфа за набедренную повязку от мусорного мешка подальше. — Немедленно отдай!       — Нет! Господин не понимает! — завопил домовик, удерживающий шкатулку у груди. — Ее нельзя выкидывать!       — Паршивый хламовщик! — мужчина хотел выдернуть шкатулку у него из рук, но эльф стал за нее чуть ли не драться. Настолько ему была важна безделушка Блэков. — Если ты не отдашь и не прекратишь так себя вести, клянусь, ты вылетишь сегодня же из дома. И никто меня не остановит, ты меня понял?       — Эту вещь нельзя выкидывать мой господин, — пролепетал эльф. — Кикимор поклялся, Кикимор дал слово исполнить последнюю волю своего хозяина. Кикимор не может позволить выбросить шкатулку, мой господин.       — Что в ней такого? — спросил Джордж. — Она даже не открывается. Кому она нужна?       — Она и не должна открываться в твоих грязных руках, предатель крови! — огрызнулся на него эльф, прижимая шкатулку к своей груди. — Она заклята для чужих рук. Мой господин Регулус заклял ее так, что только его потомок сможет ее открыть…       — Что ты несешь, болван? — Сириус еле сдерживал себя, чтобы на зашвырнуть его в стену и не прибить на месте. — У моего брата не было детей.       Кикимор замолчал и во все глаза уставился на злого хозяина. Беатрис с Джорджем переглянулись, полностью выбитые из колеи. Семейные драмы Блэков и концерты от Кикимора смотреть они были не готовы. Для них каждый скандал Сириуса с собственным домовиком был в новинку.       — У Регулуса были дети? — озадаченно спросил Сириус, грозно надвигаясь на него. — И ты все это время молчал?       — Мой господин приказал мне хранить это в секрете, он взял с меня слово… — прошептал напуганный эльф, — Такова была его воля — скрыть свое грязное дитя, чтобы уберечь. — Кикимер с отвращением выделил слово «грязное».       Сириус повернулся к Бет и Джорджу и устало провел рукой по волосам. Все трое выглядели озадаченными. Кикимор сжался с коробкой и молча смотрел на Сириуса, выжидая новой вспышки гнева. Тишину разрезал скрип двери из ванной, откуда вышел чистенький Фред, уже одетый в потертые джинсы и клетчатую рубашку. Он протирал голову полотенцем и подходил к ним.       — Кикимор, если ты меня разыгрываешь, то это не смешно. — процедил Сириус, не обращая внимания на подошедшего Фреда. — Если ты мне врешь…       — Не вру, мой господин. — Кикимор неуместно поклонился ему и сразу выпрямился.       — И кто?       Домовой эльф медленно подошел к Бет и протянул ей деревянную шкатулку. Девушка в ещё большем недоумении от ситуации, недоверчиво посмотрела на Сириуса.       — Если у меня такая же фамилия, то это вовсе не значит, что я чья-то родственница. Загляните в любой магловский телефонный справочник, там Блэков пруд пруди. — Кикимор все продолжал держать перед ней таинственную коробку. — Сириус, это все очень глупо…       — Только кровь потомка может открыть ее? — спросил Блэк.       — Да, хозяин. — и эльф дернул рукой и недовольно посмотрел на Бет.       — Ладно. — Беатрис взяла шкатулку из его худощавых рук и посмотрела на Джорджа и Сириуса. — Я попробую ее открыть, она не откроется и этот нелепый разговор закончится.       — Что тут у вас? — Фред закинул полотенце на плечо и не понимал, что происходит.       — Попробуй. — Сириус сложил руки на груди и сузил глаза. — Если у тебя не получится открыть, то наш шутник-Кикимор будет жить на улице. Да, Кикимор?       Бет пару секунд повертела ее в руках, чтобы рассмотреть со всех сторон. А рассматривать там было нечего. На шкатулке не было ни одного узора, ни одной заклепки, ни надписи. Только потрескавшийся лак, выдающий старину вещицы.       И когда Бет прекратила равнодушно ее осматривать, то после без всяких проблем открыла ее и в глаза ударил яркий белый свет. Проморгавшись и привыкнув к свету, она увидела внутри средних размеров флакон, где крутились воспоминания, желтый скрученный в трубку пергамент, перетянутый черной лентой, кольцо и крохотный ключ.       — Охренеть… — тихо прошептал Джордж, вставший рядом с ней, чтобы посмотреть на содержимое. — У тебя получилось открыть.       — Бред какой-то… — она недоверчиво посмотрела на Сириуса и развернула к нему шкатулку, чтобы он смог увидеть содержимое сам. — Вы просто плохо старались её открыть. Вот и всё.       Мужчина взял флакон с воспоминаниями и посмотрел на свою однофамилицу.       — Вы мне объясните, что я уже опять пропустил? — Фред подошел к Бет с другой стороны и тоже уставился в коробку. — Что происходит?       Но его вопросы опять все будто специально проигнорировали. Бет взяла желтый пергамент и аккуратно стала его разворачивать. Джордж забрал у нее шкатулку и отдал Сириусу. Кикимор стоял от них в сторонке и теребил край своей повязки, прокручивая нитки на тонкий костлявый палец.       — Письмо вроде. — сказала девушка, вглядываясь в красивый почерк. — Я в слух прочту, если никто не возражает?       Близнецы стояли рядом с ней, Сириус держал в руке шкатулку и флакон с воспоминаниями и стал слушать содержимое таинственного письма, написанное братом.

Беатрис, моя любимая дочь

      Если ты читаешь это письмо, а я надеюсь, что оно все-таки попало к тебе в руки, то значит меня уже нет в живых. Очень горько, что ты познакомишься со мной через этот клочок бумаги, но для меня важно, чтобы ты знала, кто твой отец и почему я не с тобой.       Скорее всего, Джулиан рассказала обо мне много нехорошего, но у нее есть на это полное право. Но поверь в эти строки, поверь в своего отца, который был вынужден оставить тебя, чтобы искупить свои ошибки.       Я хочу начать с самого неприятного. Ты начнешь меня осуждать, но хотелось бы быть с тобой честным.       Я — Регулус Арктурус Блэк, твой отец и Пожиратель Смерти. Твой отец носил до самой смерти клеймо преступника, словно стадное животное. Мне было всего 16 лет, когда я принял метку. Знал бы я, чем это обернется, то никогда бы не решился пятнать свое тело и жизнь подобной идеологией. Но, увы, я рос в семье, где любовь к чистоте крови стояла выше самого слова любовь.       Я вырос в заблуждении, что только чистота — это единственное, что имеет значение. И когда я пришел на службу к Волан-де-Морту, то был по глупости счастлив. Как же глупо было радоваться клейму, как же глупо радоваться кандалам, которое я сам же на себя и надел…       Милая Беатрис, как же я жалею об этом… Ты бы знала.       И спустя короткое время, я осознал, что человек, в котором искала бесконечное восхищение моя мать, как и я сам, оказался чудовищем. Кумир моей слепой юности, оказался ужасным жестоким человеком и посмотрев на все бесчинства, творимые его руками, я разочаровался в нем, разочаровался в себе и собственной семье.       Тогда и только тогда, я осознал весь масштаб своего наивного заблуждения. Но было слишком поздно. Метку с руки не смыть, родную мать, твою бабушку — Вальбургу, переубедить — невозможно, а единственный родной брат меня презирал. И помириться с ним было уже поздно. Надеюсь, что Сириус тоже простит меня и оставит у себя в памяти наши не омраченные детские воспоминания, забыв все обиды и разногласия между нами…       Но не смотря на это, я смог найти утешение, когда познакомился с твоей матерью в лондонском метро. Тогда было пасмурное лето 1978 года и ноги из любопытства привели меня в людный магловский метрополитен. Именно там, я встретился с Джулиан и влюбился в неё с первого взгляда. Джулиан тогда смеялась надо мной и долго объясняла, как проходить через турникет и ловить такси. Её красота и чувство юмора покорили меня сразу. И влюбившись в нее, я ещё больше возненавидел все убеждения, в которых жил раннее. Моей спасительнице, тогда было семнадцать, а я был на год ее старше. И не смотря на то, что мы жили в разных мирах, любовь объединила нас.       В результате нашего стремительного развивающегося романа, она забеременела тобой. Эту чудесную новость я узнал в начале октября 1978 года. Мы были очень молоды для создания семьи, но я был несказанно рад этому известию. Твоя мать боялась такой большой ответственности и её можно было понять. И надо сказать, что я с ее матерью Фридой, твой бабушкой, приложили много сил, чтобы уговорить её оставить тебя.       Фрида была доброй женщиной и очень понимающей. Но ты, наверное, ее знаешь, поэтому не буду тебе говорить то, что ты знаешь сама.       И несмотря на трудности, ты появилась на свет. Ты родилась раньше срока и пришла в этот мир совсем слабой маленькой крохой. Но ты уже смотрела на мир огромными любознательными глазами и быстро шла на поправку, вопреки прогнозам врачей.       Я не хотел называть тебя в честь звезд, как это было принято в нашей семье. Мне хотелось, чтобы ты была далека от Блэков. Далека от тех идеалов и доктрин, в которых я рос сам. Я верил в то, что, вырасти ты вдали от моей семьи, ты будешь другой. Не такой заблудшей, как мы, и будешь свободной с собственным виденьем на этот мир.       Я гордился тем, что в моей жизни будет мое собственное творение. С моей кровью и плотью. Ты даже не представляешь, как я был счастлив, когда впервые взял тебя на руки.       Но к сожалению, из-за службы Волан-де-Морту, мне приходилось жить на два полюса и две семьи. Я был вынужден оставить тебя в магловском мире, держа свою радость под секретом. Даже от собственной семьи, которые бы никогда не признали ни тебя, ни мой выбор.       Я был плохим отцом. Слишком молодым и неопытным.       Не смог оставаться с вами надолго и часто покидал вас. Но, уверяю, что каждый раз, когда я покидал дом семьи твоей матери, я испытывал лишь сожаление.       Еще я долгое время скрывал от твоей матери, что являюсь волшебником. И рассказал об этом, лишь тогда, когда было необходимо объяснить интересные вещи, которые стали происходить вокруг тебя в четырехмесячном возрасте.       И это стало фатальной ошибкой и расколом в наших отношениях. Джулиан не могла понять, что твои способности — это благо, а не проклятие. И не смотря на мои уговоры, она и ее мать запретили мне участвовать в твоем воспитании. Но я все равно навещал тебя, пока никто не видел. Ты еще тогда была очаровательным ребенком, а сейчас тебе может десять лет или двадцать, но я уверен, что ты выросла замечательной волшебницей. Жаль только, что я этого так и не увидел.              В шкатулке я оставил тебе кольцо, принадлежавшее раньше моему деду — Поллуксу Блэку. Мне оно перешло в шестнадцать лет. У Блэков есть байка про него, что достойному кольцо дарует удачу. Так что носи его. В память обо мне или ради того, чтобы фортуна всегда тянулась к тебе руки. Ещё я оставил ключ от моей собственной ячейки в банке. Всё, что внутри — всё твоё. Хоть так, но я постараюсь помочь тебе.       А ещё я оставил тебе свои воспоминания. Там мы.       Письма мало, чтобы все тебе рассказать, милая, поэтому надо прощаться. Надеюсь, ты простишь мне, что я выбрал долг, а не тебя.       Люблю, обнимаю тебя, моя маленькая звездочка. Надеюсь, что беды обойдут тебя стороной и ты никогда не познаешь горя.       Твой любящий отец, Регулус Арктурус Блэк.       Бет закончила читать и молча уставилась в пергамент, поджав губы. Она не знала, что сказать на такой внезапный сюжетный поворот. Головой она отказывалась в это верить. И честно говоря, даже не хотела.       — Значит ты… дочь Регулуса Блэка? — первым нарушил тишину Джордж, поглядывая на подругу.       — Нет, Джордж. Мы с тобой не в мексиканском сериале, — Бет свернула пергамент обратно в трубочку и положила его в шкатулку. — Знаешь, сколько ещё девушек живет с таким же именем, как у меня? Очень много. Так что можно предположить, что это просто совпадение.       — Вы похожи на свою мать, поганую маглу. От моего господина у вас нет ничего, кроме магии. — неожиданно перебил ее Кикимор, подойдя к ней совсем близко. — Одно и тоже лицо, что сразу видно — паршивая овца уродилась в такую же паршивую овцу!       Даже в таких неловких ситуациях, как эта, когда на его глазах происходило воссоединение семьи, Кикимор не переставал изменять себе. И продолжал поносить всех добротными словами. Будь то Уизли… или Блэки.       — Ты мерзкий, сукин сын! — Сириус достал палочку из кармана и направил на него. — Договорился, паршивец. Я обещал, что отрежу тебе язык… — и двинулся на него.       Фред преградил ему путь, вставая перед ним и эльфом.       — Оно того не стоит, Сириус. Не марай руки об него, потому что он уже неисправим. — он посмотрел на Кикимора. — Он просто спятивший домовой эльф, у которого проблемы с головой.       — И к тому же, если ты отрежешь ему язык, то он не сможет нам ничего рассказать. — добавил ещё один аргумент Джордж. — Он ничего не расскажет нам.       На Сириуса это подействовало отрезвляюще. Он посмотрел на него с отвращением и повернулся к Бет.       — Вы правы. Он неисправим. — он захлопнул шкатулку и засунул палочку в карман. От греха подальше. — Рассказывай, Кикимор, почему ты молчал о том, что у меня есть племянница.       — Мой господин перед тем, как… исчезнуть, наказал мне отдать его дочери — это письмо и воспоминания, когда она повзрослеет, а до тех пор приглядывать за ней, — эльф занервничал. — Но когда ваша мать увидела меня, то стала кричать и вопить на весь дом. Мой господин пытался ей объяснить, что я буду помогать ей, присматривать за вами, но гадкая магла только и могла, что верещать на всю округу! О, какой ужас я скрыл от моей почтенной госпожи… Что бы она сказала?! Что бы она сказала, что ее любимый хороший сын спутался с мерзкой маглой и ее поганое чрево родило осквернительницу крови!              Беатрис с близнецами стояли в немом шоке. У Кикимора начинался припадок. Сириус тоже не знал, что сказать на его начинающийся концерт. Всё, что он хотел залепить ему по морщинистой морде, лишь бы прекратил молоть оскорбления. Но возможно, стоит дать ему выговориться.       — Я говорил ему, я предупреждал молодого господина, что нет хуже предательства идеалов своей семьи, чем связь с вашей мамашей, но он меня не слушал! — Кикимер показал пальцем на Бет и прошипел. — Ты грязное порождение и не больше! Но мой господин носился с вами, как курица с яйцом, а после и вовсе стал жить с вашей матерью. Позор! О, моя госпожа, моя госпожа… Как хорошо, что Кикимор не сказал ей о таком позоре и моя дорогая хозяйка умерла в спокойном неведении…       — Сириус, ты же не поверишь ему? — спросила Беатрис.       — А почему бы и да? — ответил за него Джордж. — Все может быть. Тем более, ты открыла шкатулку.       — Джулиан… — растянул эльф, злобно скалясь и, словно, передразнивая. — Плебейское имя и вам дали такое же! Знали бы вы, какой вздорной была ваша мать. Ох, как же мой господин спутался с ней… — Кикимор переживал его союз с маглой, как огромное горе и переживал так искренне, что от отчаяния взялся руками за голову.       На крик Кикимора прибежала Гермиона, чтобы узнать, что случилось. И увидев, почти плачущего домовика, подошла ещё ближе.       — Но Кикимор был все равно верен своему господину и старался хранить его секрет. Кикимор плохой эльф, раз не смог исполнить его волю. — эльф стал тянуть себя за уши, нарочно делая себе больно. — Я должен был присматривать за вами, но, когда я прибыл в дом проклятой маглы — их не было. Она уехала и забрала вас, грязную полукровку с собой. Кикимор не знал, где искать…       — То, что я слышу просто не укладывается в голове, — тихо сказал Фред. — Бет, ты говорила, что с рождения жила в приюте. А теперь что-то не укладывается.       — Так получилось, Фред. — спокойно ответила она. — И да, моя мать Джулиан Форман и по злой иронии судьбы, я на нее похожа, как две капли воды.       Девушка словила удивленные взгляды близнецов и сразу ответила на вопросы, созревшие в рыжих головах.       — Я не говорила об этом, потому что мне было так удобнее, — она посмотрела на Гермиону, рядом с Кикимором. — На Слизерине лучше было молчать о том, что я полукровка. Там таких не любят, и я решила, что скажу всем, что просто не знаю своих родителей, и взятки будут гладки. Правда, упоминание приюта все равно повесило на меня клеймо грязнокровки первые два года… так что не особо помогло. Да и что, говорить? Что меня мать сдала, как поношенное пальто? Согласитесь, что хвастаться здесь нечем.       — Но почему она так поступила? — задал вопрос уже Сириус.       — Наверное, ее пугало волшебство, — Бет пожала плечами, натянув маску равнодушия. — Но это уже не важно, потому что меня вырастили прекрасные люди и все последние шесть лет я прожила словно с золотой ложкой во рту. Так что жалеть меня не надо.       — У меня слов нет. А почему… — Джордж находился в непонятках и наклонил голову набок.       — Давай потом об этом поговорим, — она взяла мешок в руки. — Мы должны закончить уборку здесь и желательно не затягивать до вечера.       Беатрис переступила ведро с водой и подтащила мешок ближе к себе. Девушка залезла на стремянку, на которой стоял Сириус и стала палочкой спускать вещи, вниз. Гермиона поняла, что пришла не вовремя, но хотела перемолвиться парой слов с близнецами, чтобы те объяснили, что происходит. Но те лишь отрицательно помотали головами и отвернулись от неё, подключаясь в работу. Любопытную гриффиндорку такое недоверие задело, но по отрывкам рассказа Беатрис, она понимала, что задавать ей свои сотню «почему?» просто не этично.       Сириус отнес шкатулку к себе в комнату и еще раз посмотрел на флакон воспоминаний. То, что он услышал от домовика, шокировало на недели вперед. Он развернул письмо и серо-голубые глаза снова забегали по строчкам, написанные рукой брата. Конечно, Сириус узнал его почерк. Узнал бы его из тысячи. Ведь ему нравилось писать печатными буквами, выделяя буквы завитушками, вкладывая в письма некую поэтичность.       На душе Блэка было погано. Он перечитывал текст и когда дошел до: «И помириться с ним было уже… поздно. Надеюсь, что Сириус тоже простит меня и оставит у себя в памяти наши не омраченные детские воспоминания, забыв все обиды и разногласия между нами…» — то на этих словах Сириус сглотнул ком в горле и прослезился.       Брат был для него таким же больным местом, как убитая семья Поттеров. В детстве они были не разлучны. Регулус разделял его проказы и затеи, но перед поступлением в Хогвартс всё стало меняться. И чем они старше, тем сильнее отдалялись друг от друга. Даже, когда Регулус превратился в фанатика Волан-де-Морта, они все равно старались общаться. Старались избегать чистокровных тем, пытались не обсуждать факультеты, чтобы Сириус не взорвался, а Регулус не подключился к его раздражению по щелчку. Оба были темпераментными. Но если один не скрывал свой характер, то Регулус любил маски и быть удобным.       А в последнюю встречу, когда Сириус под невероятный скандал, под ор Вальбурги, собирал вещи, чтобы убраться с Гриммо, они наговорили друг другу кучу гадостей.       Последнее, что сказал Сириус брату: «А ты, братец, жалок! Ты такой же, как и наша полоумная мамаша. Растешь таким же больным фанатиком! Я жалею, знал бы ты, как я жалею, что ты — мой брат!» — и он хлопает перед ним дверью и уходит прочь.       Сириусу тогда было шестнадцать, а Регулусу всего четырнадцать. Почти пятнадцать. И эта ночь была для них чертой, которую они провели мелом по обоюдному согласию между друг другом. И в школе они больше никогда её не пересекали.       А сейчас Сириус зажимал пальцами глаза, чтобы прогнать влагу и не заплакать. Если бы он сказал ему. Если бы только он сказал, что разочаровался в Пожирателях, то для Сириуса это стало бы облегчением. Он только и ждал этого. Ждал, когда Регулус одумается. И он, оказывается одумался, но был таким же гордым, как и он сам. Впрочем, как и все Блэки. Гордым настолько, что признать свои ошибки смог лишь в письме. Если бы Сириус знал, то всё было бы иначе. Но его брат уже давно мертв. Наверняка, его убили за отречение или узнали о связи с таинственной Джулиан. Она же магла, а для Пожирателя это уже равно животному.       Поверить в то, что в коридоре его племянница — сложно. Но теперь ее громкая фамилия объяснялась и пазл, что для Беатрис, что для всех присутствующих в те волнительные минуты наконец-то сложились.       «Я — не один» — думал Сириус каждый раз, вспоминая крестника, проходящего именно в эти минуты судебное слушание. А сейчас у него появилась племянница, считай, что дочка. И снова: «Я — не один… Больше нет»       Кикимор, которого хотелось спустить с лестницы, а потом допросить, где-то скрылся. Впрочем, он уже на него и не злился. Благодаря ему, все теперь знают правду, хоть в такой поворот событий поверить до сих пор невозможно.       Беатрис, убираясь с близнецами и разговаривая на отстраненные темы, думала о том же.       «Что так не бывает! Не бывает! Не может быть…» — думала она и сама попутно вспоминая слова матери из сна. «Надо было от нее избавиться, когда была возможность, а не рожать это недоразумение. Такая же ненормальная, как её отец…»       Беатрис не хотелось в это верить. Ей, казалось, что любые новые шокирующие известия в ее жизни станут новой проблемой. Не хотелось, чтобы Гермиона все рассказала Джинни. Хотя, она уже рассказывает. И к гадалке не ходи, как две подружки уже сидят на кухне и обсуждают её.       И все неприятные моменты ее биографии, которые Бет так долго прятала от всех — всплывают. И как назло, именно тогда, когда этого не ожидаешь меньше всего. Больше всего, ей не хотелось выворачивать себя наизнанку не перед кем. Даже перед Северусом. Но тому как всегда плевать на то, что она хочет и угрозами, силой, шантажом, добьется от нее правды. И Бет говорит ему правду, как натренированная собачка и лишь надеется, что не скажет правды слишком много.       А сейчас и вовсе хочется убежать к нему в Тупик Прядильщиков, чтобы скрыться от жалостливых взглядов и Сириуса Блэка, с которым еще предстоит долгий задушевный разговор. Но когда Северус посетит Гриммо неизвестно. Его никто не видел, ровно с того момента, как Бет притащила свой чемодан с совой сюда.       Немного времени спустя…       Гарри в этот же день принес хорошую новость — его оправдали. Это первое, что все услышали, потому что Поттер на радостях крикнул на весь дом. Да, появился сразу недовольный Кикимор, опять зашумели портреты и весь проживающий народ выскочил из комнат встречать оправданного, но это не исключало всеобщего облегчения. Дамблдор всё-таки сумел защитить Гарри перед Визенгамотом, даже несмотря на то, что те по хитрожопому перенесли время слушания.       Альбус умело жонглировал аргументами, законами, и само везение также сопутствовало им в этот день, что большинство голосов отдали им, а не первому секретарю Министра и Фаджу. И тот, проиграв, покраснел от злости, как рак и сквозь зубы заскрежетал долгожданные заветные слова: «Оправдан по всем пунктам».       Все Уизли удушили Гарри крепкими объятиями от радости, включая Гермиону и Блэков. Радость за Гарри у Беатрис прошла быстро и через минуты всеобщей эйфории наступило облегчение за мелкого. И пока одни пританцовывали и пели на весь дом, то другие пытались говорить о серьезных вещах, а именно обсуждать самую скользкую персону волшебной Британии — Люциуса Малфоя.       То, что Малфой крутился у зала суда — уже ничего хорошего, а то, что Люциус чуть не под ручку пошел с Фаджем «по своим делам» — и вовсе наводили на паршивые мысли о коррумпированности Министерства. Еще Бет думала о том, как петля вокруг шеи Поттера затягивается все уже и надеялась, что она сможет остановить Волан-де-Морта ещё до того, как он вступит в активную фазу войны.       «Волан-де-Морт не спит и другим не дает» — и подумалось сразу о Малфое старшем, у которого бездонный кошелек. И судя по рассказам мистера Уизли и Гарри, видевших всё собственными глазами, Люциус приплачивает Фаджу. А это значит, что скоро могут начать ужесточать законы, чтобы такие скандальные личности как Поттер больше никогда не смогли выйти из воды сухими.       И если у всех был праздник жизни, то по Блэкам, так не скажешь. Сириус и Бет вели себя друг с другом также дружелюбно, но долго не разговаривали. Оба не могли подобрать слов и не знали, как даже начать их подбирать. Обоим было неловко и оба казались отстраненными. Девушка смотрела на Сириуса и не верила, что он её дядя, а сам Блэк не знал, как начать разговор с новоиспеченной родственницей. Ведь после оскорблений Кикимора и её заявлений о собственной матери, она замкнулась, хоть и старалась улыбаться через силу.       Бет резко и на корню оборвала тему о ее матери со всеми. Близнецы, как не старались, то не смогли вытянуть из нее и слова. Подруга замкнулась и стала даже грубить, что было для них в новинку. И вскоре, они оставили попытки на «потом».       А Сириус находился в меланхолии и радости одновременно. С одной стороны, с крестника сняли все обвинения, а с другой… мысли не покидал собственный брат.       Ему было горько. Он чувствовал, что опять так безалаберно упустил важное в жизни. Сначала упустил Поттеров и взросление крестника, а теперь выяснилось, что и брата, которого он мог уберечь, но не уберег. А всё из-за гордости.       Сириус внутри выл от обиды. Выл от неизлечимого одиночества, выл от того, что упустил всю жизнь и упустил собственную семью, которая росла вдали от него подобно животным. Гарри, как зверюшку держали в чулане под лестницей, а как Бет жила — и вовсе загадка. И только чудом, эти двое не загнулись ещё до поступления в Хогвартс.       Но с Бет, он поговорит. Подберет слова и обязательно поговорит. А сейчас, он посидит со всеми за столом и послушает шумных подростков и наполеоновские планы миссис Уизли.       Молли на радостях закатила добротный ужин, на который заглянула Тонкс и Грюм. Наземникус тоже бы остался, но в этот день, он пришел только для того, чтобы рассказать что-то важное Аластору и Люпину. На ужин он, не остался, объясняя все срочными делами, не требующими отлагательств. Ну, а миссис Уизли особо и не обиделась.       За ужином Сириус рассказал всем о шкатулке и это произвело на остальных незнающих неизгладимое впечатление…       Поздним вечером, Бет и Гермиона сидели в скромной библиотеке Блэков и листали книги. Богатство и раритет книг приводил двух заучек в восторг. Да, библиотека была мала, но каждая книга была на вес золота. Им попадались некоторые экземпляры прямиком из 15 -16 веков.       Гермиона радовалась всему, что не касалось темной магии, а Бет наоборот. Брала все, что было под запретом. Странно, что Сириус тоже не сгреб их в мешки с мусором и не выкинул их сглаз долой, но, наверное, посчитал их по-своему ценными. Или же он просто не дошел до библиотеки. Непонятно.       — Знаешь, мне кажется, что тебе стоит поговорить с Сириусом, — сказала после долгого молчания Гермиона. — Я знаю, что это не мое дело, но Джордж с Фредом нам всё рассказали, и вам лучше обсудить это.       Гермиона сидела на диване, закинув ногу на ног, и пролистывала книги по магическим законам. Гриффиндорка после слушания дела Гарри, решила ухватится за законы и регламенты мертвой хваткой и не отпускать, пока не выучит каждый пункт. Ведь, как показала практика этого дня: «Если ты знаешь закон, то уже защищен». Однако, это не дает гарантию на счастливый финал приговора, выносимый коррумпированным министром, но все же…       — Да, знаю. — Бет сидела на диване напротив и листала книгу о проклятиях. — Просто я до сих пор в это не верю.       — Никто не верит. — гриффиндорка пробежалась пальцем по содержанию книги и снова посмотрела на Бет. — Но вы же не можете избегать друг друга все время? Вам нужно поговорить.       — Мы и не избегаем. — вяло оправдалась Бет. — Мы просто не знаем, как на это реагировать. Я уверена, что он тоже не особо в это верит.       Гермиона захлопнула книгу и положила ее в стопку для легкого чтения, которым она займется до школы.       — Даже если и так. Но все факты на лицо, — она встала с дивана и с важным видом прошла к книжному шкафу, чтобы отнести не угодные книги, недостойные ее внимания. — Шкатулка открылась в твоих руках и письмо адресовано тебе. И это ещё никто не видел воспоминаний в флаконе.       — Я больше поверю днк-тесту, Гермиона, чем такому раскладу. — Бет перелистнула страницу и снова уставилась в книгу. — Просто так не бывает и…       Но Бет не успела договорить свою скептическую мысль, как дверь открылась и в нее зашел Сириус. Девушки как по команде замолчали, но когда увидели, кто это, то сразу смягчились в лице. Они уже ждали Кикимора или Молли, которая погонит их спать. Но это был Блэк, одетый в брюки и синюю рубашку навыпуск. Под уставшими глазами мужчины залегли тени, но внешне он все равно оставался бодрым.       — Не спится? — тихо поинтересовался он.       — Да. — ответила Гермиона, раскладывая аккуратно книги обратно. — Сириус, я могу взять несколько книжек почитать?       Блэк посмотрел на стопку книг на диване и ухмыльнулся.       — Конечно, можешь. — он прошелся по гостиной и сел рядом с Беатрис. — Бери, что хочешь, Гермиона, кроме книг по темной магии.       — Потому что я их возьму почитать. — Бет улыбнулась ей и закрыла свою книгу.       — Темные искусства опасны для жизни. — Гермиона завела свою правильную шарманку, чем даже умилила ее. — Ты прекрасно знаешь, что их используют только темные волшебники и многие за использование темной магии садятся в Азкабан. Зачем тебе это только нужно?       — Может спасти жизнь или если тебя проклянут, то можно быстро понять из какого класса проклятие, чтобы найти волшебный антидот и успеть спасти жизнь. И Гарри хочет стать мракоборцем и ему тоже придется читать что-то подобное.— Бет наблюдала за суетливой гриффиндоркой а после перевела взгляд на Сириуса. — Ты тоже скажешь, что темные искусства это — плохо?       — Ещё как скажу. — мужчина закинул ногу на ногу и полностью расслабился. — Мои предки были от такого в диком восторге. Отец натаскивал брата постоянно, а тот и рад был читать эту ересь. Надо бы повыкидывать её тоже.       — Зачем же, Сириус? — Бет полностью повернулась к нему и показала ему обложку книги, которую держала в своих руках. — У тебя очень приличная библиотека. Вот, например, эта книга издана в семнадцатом веке и на рынке коллекционеров стоит хороших денег. Самому не жалко выкидывать такие ценные издания?       — Конечно, нет.       — Ну, и зря.       — Такие книги вообще нужно сжечь и забыть о них как страшный сон. — Сириус положил руку на подлокотник подпер подбородок. — Некоторым только дай такое чтиво в руки, как потом начнут творить беспредел. Начиная со школьной скамьи между прочим!       Гермиона взяла кипу книжек в руки и посмотрела на Блэков. Девочка поняла, что Сириус пришел сюда не потрепанные книжки обсуждать. И без лишних слов, Гермиона направилась к двери. Бет рассматривая стопку книг в ее руках, по-доброму ухмыльнулась, понимая, что Грейнджер будет до победного лежать и читать.       — Я ушла спать, так что спокойной вам ночи. — И Гермиона с кипой книг исчезла за дверью, оставив их наедине. И когда, дверь за ней закрылась, Сириус Блэк сразу повернулся к Бет.       — А ты не идешь?       — Нам ведь нужно поговорить о сегодняшнем, так что я задержусь.       — Желательно. — мужчина провел руками по волосам и тяжело выдохнул. — Мне тяжело принять тот факт, что у Регулуса в восемнадцать уже был ребенок, понимаешь? У меня до сих пор не укладывается в голове, что Кикимор молчал столько лет и только сегодня, вытащи случайно эту шкатулку, он соизволил сказать. Сукин сын! — сразу выпалил Сириус, забыв всю вступительную речь, которую составлял у себя в голове весь день.       — Думаю, что он был тоже не в восторге, что Регулус повелся с маглой…       — В этом нет ничего плохого, — сразу заверил ее Сириус. — В маглах нет ничего плохого. Как и в магловском укладе жизни. Просто… — он снова тяжело вздохнул. — Мои родители оказывали на него большое влияние, что он не мог им перечить, не говоря уже о том, чтобы показать своего ребенка. Если бы я знал, что он одумался…       — То вы бы помирились? — спросила Беатрис.       — Конечно. — ответил Сириус с грустной улыбкой на лице. — Я только этого и ждал. Ждал, что он одумается. Но тогда Пожиратели открыли на нас охоту и убивали нас по одиночке. Стоит одному только выйти за порог, как считай пропал… И чем больше, они убивали наших людей, тем больше я злился на Регулуса. Я считал, что раз, он тоже был среди них, то значит, он такой же убийца.       — Может, он выполнял более тихие дела, чем убийства? — Бет видела с какой горечью Сириус говорит о тех временах, и ей стало его жаль. — У Волан-де-Морта есть много мерзких дел, кроме убийств.       — Надеюсь. — на выдохе произнес мужчина. — Надеюсь, что он не запятнал свои руки. Ладно… я ведь не об этом хотел с тобой поговорить, Бет.       — О нашем возможном родстве?       — Почему сразу возможном?       — Неужели ты так легко поверишь в это? — Бет встала и прошлась к шкафу, чтобы поставить туда книгу. — Ты ведь даже не видел воспоминания.       — Мне достаточно того, что ты открыла шкатулку и разрушила заклинание родной крови. Достаточно, даже письма. — он ненадолго замолчал, а потом продолжил: Понимаю, что родства с Блэками никто не хочет и тебе не особо хочется становиться со мной родственниками…       — Сириус, вовсе нет. — Бет вернулась к нему и уселась на диван рядом. — Я проходила с фамилией Блэк всю жизнь и на Слизерине выслушала с десяток теорий относительно нашего родства. И я не вижу ничего плохого, что ты окажешься моим дядей… просто в это так сложно поверить.       — Я думаю также. Тяжело узнать такие шокирующие новости, но ты знаешь… Я этому рад. — он на секунду замолчал, а потом продолжил. — Я был рад, когда Гарри признал меня как своего крестного, и когда мы встретились с ним здесь, то у меня впервые за столько лет появилось, чувство, что я не один. Понимаю, что я не могу стать для вас семьей с Гарри. Ведь вы уже совсем взрослые и вряд ли я буду нужен, что ему, что тебе.       — Ты Гарри очень нужен, особенно, сейчас. Сириус, ему необходим взрослый, который его действительно будет любить. Да, Молли окружает его заботой как может, и у него есть друзья, но — Бет с грустью подумала о Гарри и своих приёмных родителях. — Когда меня взяли под опеку Холланды, мне было десять и я урвала это чувство настоящей семьи. Они любили меня, делали для меня всё, что могли и с ними я и позабыла обо всех бедах. Но, у Гарри, такого не было. Ни в десять, ни в одиннадцать… У меня такая каша в голове от сегодняшнего дня, что я даже двух слов связать не могу, но скажу, что Гарри ты нужен больше, чем мне. Это так. Но и я тебе буду рада. Даже несмотря на то, что мы такие близкие и в тоже время дальние родственники.       — Если бы я знал, что все так сложится… Может и сбежал бы раньше. Смог бы сделать для вас хоть что-нибудь. — прозвучало от него с явной досадой.       — Ты сейчас можешь сделать, — Бет уловив его вопросительный взгляд. — Можешь не умирать, например. Целый и живой, ты нам нравишься больше.       — Я сижу в четырех стенах, Беатрис, как я могу помереть? — он выдавил из себя очередную измученную улыбку. — Если только Кикимор не сживет меня со свету.       Беатрис помнила, что Сириус во сне тоже лежал среди мертвых тел. Бет помнила о нем практически ничего, но когда она смотрела на него, то перед глазами стояла древняя каменная арка. Бет пыталась вспомнить, что связано с Сириусом ещё, но безуспешно. Арка оставалась крохотным маячком в решете ее воспоминаний, где больше подсказок не было, касательно самого Сириуса.       «Арка, арка…»       — А почему ты не сбежал раньше, если мог превращаться в собаку? Ты же мог давно быть на свободе.       — Мог… — обреченно сказал Блэк и перевел взгляд на старые обои, которые держались на стенах лишь на святом духе. — Ты скорее всего знаешь всю историю с предательством Петтигрю, так что не буду утомлять тебя этим грустным рассказом вновь. Но после смерти Джеймса и Лили, я считал себя виноватым, ведь это я переубедил их сделать хранителем тайны этого недоноска. И вот результат… Я всегда считал себя виноватым и до сих пор считаю.       — Не ты убил их, а Волан-де-Морт. Все смерти, все разбитые судьбы — только его рук дело. — пробормотала про себя девушка, обнимая себя за колени. — Если бы его не было, то жизнь у всех сложилась бы по-другому. Так что, не стоит себя винить.       — Вроде мы собрались обсуждать наше родство, а говорим за жизнь и смерть.       — Это уж точно.       С минуту они еще молчали и разглядывали то диван напротив, то камин, то шкафы… Её уже клонило в сон, хотя на часах всего еще двенадцати не было, и она решила, что лучше уйти в комнату.       — Так мы теперь родня? — спросила Бет вставая с дивана. — Кто мы теперь?       — Криминальный дядюшка и его племянница. — Блэк выдавил из себя смешок и широко улыбнулся, тоже вставая с дивана. — Как тебе такой расклад?       — Звучит скандально, дядюшка. Пошли спать. — она передразнила его и тоже широко улыбнулась.       — Да, надо бы. У меня уже веки слипаются. - Сириус поплелся уставший к двери, а Бет выскользнула за ним.       На этом их разговор закончился. Но оба ещё к нему вернутся. Когда-нибудь, обязательно. А сейчас, они остановятся на этой дружелюбной ноте и пойдут спать.       Главное, теперь пройти коридор на цыпочках и не разбудить весь дом.