Чудотворец

      Совместная прогулка была для Снейпа как нельзя кстати. Бет рассказала ему о волшебных пергаментах, Кикиморе и шкатулке с воспоминаниями и письмом, которые Сириус отдал ей перед уездом. Девушка рассказала ему про ячейку Регулуса Блэка в банке, но открывать ее, она вряд ли когда-нибудь будет. Новоиспеченная наследница равнодушна к её содержимому и считает, что это просто неправильно. По ее размышлениям, он понял, что к родству с Блэками она до сих пор относится скептически и не стремиться родниться с ними, признавая Холландов как единственную семью.       Она ответила на все его вопросы, и он, наконец-то, утолил своё любопытство. Единственное, о чем она умолчала, это о стирании памяти родителям, а всё остальное — выложила как на духу.       — Самое неприятное, было рассказывать про Джулиан. — с досадой сказала Бет, пиная камушек на тропинке.       — Они разве не знали? — Северус шел рядом и вел ее к руинам, оглядываясь по привычке.       — Нет. Я ни кому не говорила, кроме тебя.       — Значит, можно сказать, что ты мне доверяешь? — поинтересовался он больше из желания услышать приятное, но лично из ее уст.       — Разумеется. Я бы доверила тебе свою жизнь, Северус. — она легко ему улыбнулась и бодро зашагала вперед. — А ты мне?       На это он только молча кивнул, радуясь внутри, что Бет доверяет ему больше, чем кому-либо.       В полдень они вернулись в замок, и на этом их хорошее времяпровождение подошло к концу.       Будущий понедельник обещал всем начало нового учебного года и чего-то хорошего, но для Беатрис новая неделя началась как обычно.       Бет все давала заднюю от боязни совершить ритуал и страх взял над ней вверх. Девушка надеялась, что раз ее решил обучать сам Северус Снейп, то может быть она усовершенствует свой навык и с молитвами, да с божьей помощью выстоит против Лорда как-нибудь сама… Но на понедельник , ей приснился такой кошмар, после которого она решилась окончательно.       Смерть Северуса и родителей во сне полностью подорвали ее рассудок. Сновидение, выкрученное в жестокости и страхе, выжали из нее всю надежду и краски жизни с лица. Она никогда не чувствовала себя настолько плохо. Ни один кошмар не оставлял такого нестираемого безумного отпечатка, что все хорошее, за что она так долго цеплялась, исчезло.       И утром, полностью убитая и измотанная, девушка не пошла на завтрак, оставаясь в кровати подольше, чтобы элементарно прийти в себя. Прям как в старые добрые времена.       Первыми были зелья и идти на них не хотелось. Но Северус не пройдет мимо ее отсутствия и обязательно потом с нее спросит. Поэтому Бет сдирает себя с кровати, наспех расчесывает волосы, собирая их в хвост, и натягивает школьную форму. Галстук она бросила на кровать, считая, что одной удавки на шее вполне достаточно.       Она зашла в класс почти самая последняя. Серафина уже сидела на первой парте и ждала ее. Роджер сидел тоже на первой парте, но только в другом ряду слева от нее. В этом году он решил сидеть к ней совсем близко. Будто ему это поможет.       Усевшись за парту, Бет посмотрела на Дэвиса и отвернулась. Из сумки на угол стола улегся увесистый учебник, тетрадь и перо с чернилами. Серафина с интересом ее разглядывала, но Бет была слишком отрешенной и подавленной, чтобы замечать чужие взгляды на себе.       Из головы все не уходил образ мертвого изувеченного Северуса, а запах его теплой крови до сих пор бил в нос. Красная влага еще теплилась фантомным ощущением на ладонях, но, когда девушка смотрела на руки, то крови она не видела. Но ярко чувствовала липкую влагу.       Снейп зашел в класс неспеша, будто оттягивал момент, лишь бы не видеть кислые лица студентов подольше. Его движения в целом были более спокойными, не такими резкими и порывистыми, как раньше. В его поведении произошли значительные метаморфозы за последние два года, и самая заметная из них — это спокойствие. Прям как у змеи, которая замерла перед нападением.       В отличии от других преподавателей, Снейп не разменивался на оптимистичные речевки и поздравления с новым учебным годом. Никакого «Вот и настал для вас новый и последний учебный год. Надеюсь, что за лето вы ничего не забыли, и мы с вами сядем на радугу дружбы и полетим готовиться к выпускным экзаменам…»       Нет, нет…       Но он коротко обмолвился о выпускных экзаменах и тонко намекнул, что к концу года все будут не отличаться и от выжатого лимона. На этом его скромная речь завершилась, и он приступил к лекции.       Бет его голос не успокаивал, как прежде. Северус говорил как обычно, но девушка все прокручивала страшный сон. Ужасное сновидение, где его голос от долгого крика сменился хриплым и осипшим. А после и вовсе смолк, когда он умер у нее на руках. Уже в сотый раз по счету.       Смотреть на него сейчас она не могла. Ей хватило одного раза поднять глаза, как вместо обычного хмурого Северуса, она видит изувеченный труп со стеклянными глазами. Будто любимые черные глаза залили эпоксидной смолой, чтобы запечатлеть его муки навечно. Видение так и стояло у нее перед глазами, будто она и не просыпалась.       Уткнувшись в конспект, она медленно выводила слова пером, не вникая в суть написанного. Со стороны послышался голос Морган, отвечающей на его вопрос бодро и быстро. Но ей сейчас было не до когтевранской выскочки. Всё, чего ей хотелось, это удрать в больничное крыло, наврать о плохом самочувствии и остаться там до вечера.       Снейп писал на доске рецепт, быстро черкая мелом по доске. Рецепт был, как всегда, немного подправлен и улучшен. Декан Слизерина, видимо всё надеялся, что его скромная лепта поможет им сварить зелье правильно. Зелье обещало быть не долгим, но очень сложным в предварительной подготовке. Множество ингредиентов, которые еще предстояло очистить, нарезать, выдавить и затем бросить в котел, выдерживая нужное время. И Бет провалила каждый из этих пунктов, не в состоянии сосредоточиться.       То, что Снейп решил оставить ее после занятий, не было неожиданностью. Она не смотрела на него весь урок и почти смогла абстрагироваться, но отчетливая фраза «Мисс Блэк, задержитесь», быстро вернула её на твердую почву. Беатрис получила от Серафины любопытный взгляд, а проходящий мимо Роджер посмотрел на нее с осуждением.       Студенты покидали аудиторию один за одним. В помещении ещё пахло травами в перемешку со слизью коруктуса, но открытая дверь выносила с собой приятный запах, тепло и шумный поток седьмого курса.       И вот они снова одни.       — Бет, — мужчина подошел к ней и взял ее за руку. — Что с тобой? Ты сама не своя.       Она не хотела смотреть на него, потому что боялась увидеть его мертвым и окровавленным.       — Со мной все хорошо.       — Опять мне врешь? — Северус сжал ее ладошку сильнее и потянул ее к себе. — Я тебя слишком хорошо знаю, Беатрис. Я знаю, когда тебе плохо.       — Наверное, да. — он невесомо погладил ее по щеке, и ей захотелось убежать. От его рук пахло кровью, хоть они и были чистыми. — Тебе не о чем беспокоится, Северус.       Снейпа ее ответ не радовал. Она даже не смотрела на него.       — Если тебя что-то беспокоит, то ты можешь сказать мне. — но Бет не реагировала на его прикосновения, а лишь опустила глаза в пол, оставаясь стоять алебастровой статуей. — Ты плохо себя чувствуешь?       И снова в ответ тишина. У него колет под ребрами от жалости, и он молча прижимает ее к себе. Бет не может расслабиться в его руках, как раньше. Не может поднять руки и обнять в ответ. Ведь он такой живой и теплый…       «Теплый… Когда он умер, он тоже оставался теплым» — и главный страх снова перед глазами.       Его резкому желанию пообниматься, она не удивилась и не препятствовала. Это давно стало странной нормой, где их нежности переходят все границы, становясь интимнее. Дружескими их уже не назовешь.       — Я слышу твое сердце, — тихо говорит она, приложив голову к его груди. — Оно бьется.       «Чудесный звук. Лучше, чем слышать тишину мертвого тела. Остывающего мертвого тела…»       — Логично, ведь я еще живой. И планирую жить дальше. — он обеспокоенно смотрит на нее. — Посмотри на меня. Что происходит?       Но ответа он не услышал. Беатрис смотрела на него холодно и отстраненно. Он бы даже подобрал слово равнодушно.       — Мне нужно идти на трансфигурацию. Прости. — она высвободилась из кольца его рук и быстро вышла из аудитории, оставив Снейпа гадать, что пошло не так.       В голове пролетела мысль, что она его избегает, но Северус сразу гнал такие мысли прочь. Наверное, чтобы не расстраиваться раньше времени.       И пока Северус садится на стул, полный иголок, Бет продолжала находится в отчаянном безумии. Сон подорвал ее рассудок, что она до сих пор путает сон от яви.       Трансфигурация пролетела незаметно. Обед она пропустила и почти поругалась с Бёрк, задающей логичные для подруг вопросы. И когда Серафина с психу ушла от нее в Большой зал, Блэк предпочла ждать в пустом коридоре начало ЗОТИ. Отталкивать Северуса необходимо и на этой мысли, она загналась не на шутку. Размышляя, что чем он ближе к ней, тем хуже это для него.       «Он может узнать, что Северус меня покрывает, и точно убьет его. За предательство. Убьет, потому что он пытается меня защитить. И его смерть будет только на моих руках… Если он умрет, то все уже будет бессмысленно…»       «Не возжелай его, не захоти с ним близких отношений, мне бы не пришлось…» — ей тяжело будет его отталкивать, но это было необходимо. — «Лучше бы он и дальше меня ненавидел»       Бет стояла в коридоре одна и мысленно то признавалась ему в любви, то просила прощение, то проклинала свое бессилие и безвольность. Помани ее Снейп хорошим отношением, она с радостью побежала к нему навстречу, забыв о сделках, последствиях и дурных снах. Которые вот-вот, да станут правдой, если она не начнет действовать.       — Бог со мной жесток… Стану я хоть капельку счастливее, как он все у меня отберет, — сказала она вслух. — Никаких шансов, — и снова продолжила буравить глазами сводчатый потолок с выступами.       К вечеру Бет пропускает ужин и идет по карте в Выручай-Комнату. Она долго зовет Чудотворца, держа проклятую книгу в руках.       — Это ведь ты мне скинул?! — она кричала в потолок. — Тебе это надо? Ответь мне!       Проходят часы, а ответа все не было.       — Наверное, у меня была всего лишь одна попытка… — говорит она сама себе, лежа на спине и всматриваясь в потолок над собой.       Проходит много времени, и скучное осмысление сменяется обреченными шагами до подземелий. Девочки готовятся ко сну. Серафина до сих пор на нее дуется, а все остальные продолжают засыпать ее вопросами, на которые она безбожно врет. Она хорошо научилась врать, особенно когда надо. Жаль, что Северус не ведется на подобное.       По их мнению, она специально испортила зелье, чтобы Снейп ее оставил и всё в таком духе… Но в ее случае, это даже смешно звучит.       Перед сном, Бет долго ищет в чемодане снотворное и к удаче, у нее остался лишь один пузырек. Еще с прошлого мая, когда Северус лично для нее варил зелье. Она опять подумала о том, как гадко с ним сегодня поступила. Да, и в целом, она понимала, как выглядит ее отношение к нему со стороны.       Потребительское, где Северус бесконечно о ней заботится. Вечно переживает о ее здоровье, жизни и вечно унылом настроении. А что взамен дает она?       «Проблемы… без конца»       Выпив зелье залпом, Бет моментально охватила легкость, быстро дурманящая разум. На балдахин наносятся в сотые раз чары и плотная изумрудная ткань зашторивается наглухо. Беатрис быстро охватывает марево, сменяющееся надеждой о спокойном сне, где она забудется. Но как только она закрыла веки, то в нос ударяет запах крови. И вот она стоит в плотном тумане и слышит первый крик. Который она ни с кем не спутает.       — Северус… — в ужасе шепчет она и снова бежит искать его через мглу. Прекрасно понимая, что она увидит, когда доберется до источника звука.       Утро вторника...       Вышло изматывающим настолько, что ей хотелось сигануть вниз головой с Астрономической башни и желательно так, чтобы ее мозг разлетелся в жидкую кашу. Но она встает с кровати и поднимает руку к глазам. На наручных часах 6:40 и по руке забил мелкий импульс. У соседок палочки издали короткий мелодичный аккорд и те потянулись к тумбам, чтобы сделать взмах и отрубить «будильник».       Соседки после пробуждения выглядели свежими фиалками в сравнении с бледной Бет, по которой будто проехал каток. И с заботливого пинка Бёрк, она отдирает себя от койки и тащится со всеми на завтрак.       — Ты опять читала всю ночь? — спрашивает Серафина, начиная разгоняться на проведение лекции по здоровому образу жизни. — Зрение себе посадишь, глупое ты создание! На тебя смотреть даже жалко и…       И Бёрк говорила много чего еще, но Бет не могла сконцентрироваться на словах подруги, хоть и старалась. А потому устало кивала ровно до тех пор, пока не села за стол. Шум, разговоры и кричащий обидные речевки Пивза были где-то за пеленой. А сама Бет не здесь.       — Мне кажется, что ты заболела. — Серафина заботливо коснулась ее плеча. — Хочешь, после завтрака я схожу с тобой в больничное крыло?       Беатрис поворачивает голову в ее сторону и кивает. Реагирует на звук. Джессика смотрит на нее исподлобья, а Розмари с жалостью. А самой Блэк было на всё слишком плевать, ведь она до сих пор в ужасном темном лесу, где судорожно прижимается к груди любимых мертвых людей. По ощущениям, она тоже умерла, но в отличии от них, продолжает дышать.       Ее окончательно поработили кошмары. Связали её сознание как конечности куклы нанизывают на нитки. И к удивлению за столько лет, она так и не привыкла к горе трупов. И никогда, наверное, не привыкнет.       — Почта. Так рано… — Джессика посмотрела на потолок, где летали десятки сов и улыбнулась. — Одна сова врезалась в свечу, посмотрите.       — Родители в этом году особенно заботливые. Год не начался, а они уже пишут письма. — Розмари поймала письмо от серой сипухи и расцвела в улыбке. — От мамы… — и принялась открывать.       Перед Блэк тоже упало тяжеловатое письмо. Девушка равнодушно отодвинула его в сторону и без интереса уставилась в тарелку каши, где меланхолично наматывала круги ложкой, так ничего и не съев.       — Здесь твоё имя написано. — Бёрк потрогала его пальцами. — Там что-то мягкое. Ты заказывала ингредиенты? Адресата нет…       — Нет. Ничего не заказывала. «Да и писать мне некому»       — Неинтересно даже? — подруга поддела ногтем восковую печать без рисунка и принялась открывать конверт. — Может это от твоих родителей, а ты даже и не посмотришь?       Бет равнодушно покачала головой. Серафина открыла письмо за нее и громко вскрикнула, отбросив его в сторону. Ее крик отрезвил ее и быстро привел в чувства. Девушка взяла конверт и заглянула туда. Там лежала дюжина крохотных мертвых ящериц. На Бет дохлятина не произвела никакого впечатления. Только подгнивающий запах резко ударил в нос, но это была второстепенная беда.       «Во сне мертвечины нанюхалась…» — и девушка достает клочок пожелтевшей бумаги, разворачивает и читает. Неаккуратный размашистый почерк гласил следующее содержание записки.

«Малыш, неужели ты думала спрятаться от меня? О, нет… Я знаю, где ты, и знаю, что тебе не долго осталось отсиживаться в школе. И пока у тебя есть время, то учись бегать. Потому что, когда ты выйдешь — бегать придется много. Догонялки! Ты играла в догонялки? Да? Нет? Моя любимая игра и мы с тобой будем играть в захватывающую беготню. И когда я тебя, поймаю, то ты дрянная сука, пожалеешь, что родилась. Это я тебе обещаю»

      — Больной козел, — тихо ответила Бет, невольно улыбаясь уголками губ. Угроза на фоне пиздеца, что с ней происходит, даже забавляла.       — Что это за дрянь? — Бёрк проигнорировала вопросы Джессики и читала записку, наклонившись к плечу Блэк. — Что за ненормальный тебе это отправил? — прошептала она, еле двигая губами.       Стол Слизерина притих. Многие слушали разговор старосты и скандальной Блэк. Беатрис очнулась окончательно и, оглядевшись на подслушивающие уши, вложила записку в письмо и крепко сжала его в руке. Пальцы чувствовали сквозь бумагу мягкие тела ящерок, но от этого ей не было противно. Что кишки, что ящерицы… Всё равно дохлятина.       — Чей-то розыгрыш, не более, — Бет поднесла палец к губам, намекая ей молчать и одарила ее загадочной улыбкой. — Пойду выброшу эту гадость. — И, схватив сумку, девушка быстро вышла из Большого зала.       Уже в коридоре, наигранное спокойствие постепенно сменялось тихим бешенством.       — Вздумал мне угрожать? — яростно прошептала она себе под нос. — Ах, ты сука…       Первым стояла защита по ЗОТИ и скорая перспектива наблюдать ебаную Амбридж и слушать такой же ебаный писклявый голос, как она сама — бесило ещё больше. Но зато, двухдневное помутнение рассудка как сняло рукой. Как бы сказала Шекли «Словно бабка от шептала».       Бет неслась к кабинету, покрывая Крауча отборным матом, да таким, что парочка портретов сделали ей замечание и осуждающе цокнули ей в след. Хотелось взорвать парочку рыцарей, выбить стекла и отыграться в накопленной за годами ненависти. Вывернуть всё, что очернило и довело ее душу до полного бессилия.       Достигла третьего этажа она быстро. Пустой класс, третья парта и брошенная с психу сумка на стол. Чернильница прозвенела внутри и Бет посмотрела на подвешенный скелет дракона на потолке, кости которого покрылись паутиной, свисающей вниз.       — Это я вас переведу твари. — шептала она себе под нос. — Это вы от меня ещё будете бегать, ебаные суки.              Поздний вечер…       Беатрис заметно оживилась, и ее можно даже назвать шебутной. Соседок она уверила, что это чья-то шутка. Да, дурная, но для нее абсолютно невредная. И вроде с девочками это сработало, но вот, Бёрк успевшая прочитать больную записку, не поверила. И Бет с ней сначала непродолжительно ругалась в коридоре, а потом обе пошли выяснять отношения в туалет, где никакого как раз не было.       — Я по-твоему совсем тупая? — кричала на нее Серафина. — Я не могу по твоему отличить угрозы больного маньяка от розыгрыша? Это просто ненормально! Только психопат будет класть дохлых ящериц в конверт. Нужно сказать декану, пусть отследят…       — Я ему сама скажу. — Бет пыталась ее успокоить. — Сегодня же скажу, только тише, пожалуйста, а то не хочется новых сплетен.       — Тебе угрожают, а может… — Серафина на секунду замолчала. — А может, карты Розмари не соврали, и тебе действительно угрожает смертельная опасность?       — Мерлин, Серафина… И ты туда же?       Бёрк замолчала. Девушка убрала за ухо рыжую прядь и уставилась на нее.       — Я переживаю за тебя, между прочим. — проговорила она и обидчиво поджала губы. — Почему ты не доверяешь мне? Может я плохая подруга, что ты постоянно убегаешь от меня и отмахиваешься, будто я пустое место?       — Нет, нет! Серафина… — Беатрис быстро обняла ее. — Ты прекрасная подруга. О лучшей я и мечтать не могла. Ты всегда за меня так переживаешь, а я веду себя так… неблагодарно. Прости меня, пожалуйста.       Бёрк обняла ее в ответ.       — Я ценю всё, что ты для меня делаешь, но это мои проблемы, а не твои…       — Я постоянно думаю о предсказании Розмари. — тихо сказала она. — Прямо из головы не уходит.       — Не драматизируй, пожалуйста. Ничего не случилось и не случится.       — Одно и радует, что пока все спокойно… — Бёрк отстранилась от нее и взяла ее лицо в руки. — У меня летом свадьба, гадкая ты Блэк! И если ты откинешься и не будешь моей подружкой на свадьбе, то я сама тебя убью. Поняла? У нас летом намечается гулянка в Болгарии, так что не смей помереть.       Бет заулыбалась. Угрозы от такой порядочной Бёрк ради всеобщего блага, были как всегда умилительны.       — Конечно, миссис Йордан. Куда я денусь. — и давит смешок. — Буду наступать тебе на фату и кидать лепесточки в лицо ваших гостей.       У нее просветлело лицо, и тень тревоги исчезла. А у Бет на душе стало теплее, но грусть так никуда и не исчезла.       — Пошли в Хогсмид на выходных?       — Надеремся сливочного пива… — мечтательно продолжила её мысль Серафина. — А потом устроим пьянку в гостинной…       — И получим месяц отработок от Снейпа. А тебе влетит втройне! Ты же староста, как никак. — на это Бёрк хитро улыбнулась, и ее карие глаза засияли.       — Значит тебе тоже надо постараться, чтобы и тебе влетело в тройне. Ты только представь… — она занесла заговорщески руку ко рту и зашептала. — Темная лаборатория, ты моешь котлы в короткой юбке, неприлично наклоняешься за упавшей тряпкой, а в этот неловкий момент заходит Снейп и…       — И начисляет мне еще месяц отработок, и я с пинка лечу к Филчу, чтобы я сверкала короткой юбкой у него? — Бет захихикала и потащила ее из туалета, где они уже засиделись. — Тебе только бульварные романчики писать. Нет, ты не смейся! Ты начни главное, а если напишешь, то пришли ему копию бесплатно. Он будет в таком восторге.       Серафина звонко засмеялась, представляя себе этот постыдный ужас. Настроение было поднято, и староста отвлеклась от мыслей о больном отправителе писем и угроз в сторону подруги. Всё-таки вгонять Беатрис в краску ей никогда не надоест, как и лицезреть ее смущенный румянец на щеках.       Но веселье Бет было напускным. Послезавтра обещало быть для нее не смешным от слова совсем.       Ночь четверга...       Полнолуние и Запретный лес. Уже звучит экстремально, не так ли?       На часах почти полночь, а Блэк уже полна убийственной решительности. Она без проблем выскочила по карте из подземелий и незаметно вышла из замка. Под покровом ночи она села на метлу, чтобы не идти пешком до границы, где начинается Запретный лес.       Бет сейчас была на редкость спокойна и собрана, а на метле чувствовала себя даже легко. Замок медленно отдалялся, а внизу стелился беспросветный черный ковер из деревьев. Сейчас ей нужен был укромный уголок, где ей никто не помешает, и луна будто всячески ей способствовала в этом, заливая холодным светом всё вокруг.       Ночь была на редкость яркой, звездной и спокойной. Обычно под таким потрясающим небосводом парочки проводили свидания, признавались в любви и давали никому ненужные клятвы. Но также полная луна — это время оборотней, чернокнижников и пытливых умов, готовые загубить своё тело и душу ради постижения астральных тайн. Чем мисс Блэк и будет сегодня заниматься.       Пролетая по окраине лесом, Бет ожидала, что ночные крылатые твари налетят на нее и утащат в глубь. И это была вполне реальная перспектива, ведь у них в ночное время сезон охоты. Но всё было тихо. Был слышен лишь вой ветра, обдувающий щеки прохладой и свежестью. Замок виднелся очень отчетливо, гротескным силуэтом с высокими башнями. И когда Бет отлетела достаточно далеко, то решила искать, куда спускаться. Желательно, не нарушив границы барьера. Она была не уверена, что сможет добраться до замка обратно, также легко, как и летом. Но если, это произойдет, то у нее будет новый захватывающий квест по возвращению тайными ходами из Хогсмида.       Бет приземлилась недалеко от берега на поляне, окруженной густым лесом, где открывалась земля с редкими кустарниками и каменистыми валунами, разбросанные природой в хаотичном порядке. Девушка сначала прогулялась к озеру, чтобы собраться с мыслями и успокоиться.       — Красиво. — дала скупую оценку тихой водной глади девушка и ушла через заросли к поляне.        Добравшись до нее, она бросила метлу на землю и открыла школьную сумку. Мантия улеглась на землю и Блэк стала раскладывать на нее предметы для ритуала, которые она как ошпаренная выискивала целый день. Круглая чаша из камня, в которой она толчет ингредиенты для зелий, семь зеркал разного размера, где трое из них стащены из барахолки Выручай-Комнаты. Одно ее собственное, а остальные наколдованы из мелочи. Нож, флакон воды, мешочек с просушенным песком из Черного озера, плоские камни и книга.       К книге Беатрис испытывала особый трепет, укладывая ее на ткань словно мать грудного ребенка. Черные таинственные кристаллы, вдавленные в кожаный переплет, сверкнули алой вспышкой, но девушка этого не заметила. Хотя, если бы она увидела этот тревожный знак, то всё равно бы пошла на ритуал. Ее сознание слишком отравлено кошмарами и ненавистью, и затуманено древней книгой так, что если бы она поддалась инстинктам, страхам и сомнениям — было уже слишком поздно. Сознание Бет не могло сопротивляться, и чары книги окутывали ее также легко, как дьявольские силки уязвимую жертву.       Блэк разулась до босых пят и, взяв в руки нож и чашу с камнями, ушла проводить начальную подготовку. В ее душе нарастало сомнение. И когда она полоснула острым ножом по ладони, то испытала страх. Она стиснула зубы и зажмурилась, издав болезненный стон.       — Что же я творю, Господи… — боль прошла вспышкой и в чашу медленно стекала кровь. — Но выбора нет.       Четыре плоских камня, взятых с берега Черного озера, не имели абсолютно никакой ценности. Но была важна их суть. Камень — основа тверди. Вечная и неизменная константа земли. Бет обмакнула пальцы в чаше и вывела на одном из них первый иероглиф, который с виду можно назвать древней восточной руной. Но в отличии от привычных рун, эти рисунки были плавными, словно узор на морозном стекле.       Бет прошептала строку из книги, означающую преклонение перед землей, и аккуратно уложила камень на землю, в сторону юга. Она никогда не слышала, как звучит этот древний язык, но в голове будто сидел невидимый помощник, нашептывающий и подсказывающий ей то, что она должна произнести в слух. И с языка слетают первые слова так, будто она говорила на древнем языке всю жизнь.       Она не замечала, как иногда впадала в транс, где таинственные письмена шептали в голове ей напутственные речи, толкали ее к нужным строчкам, рисуя в её голове образы. Вот и сейчас, Бет была поглощена невидимой силой, толкающей ее в нужную сторону.       — Аке’а тардис, — сказала она, обмазав второй камень кровью, рисуя новый знак.              Неожиданно закричали дети из глубины леса, и Бет резко подняла голову в сторону звука. Крик повторился ещё раз, и она аккуратно уложила камень на восток, а сама взяла палочку в руки.       Это кричали не младенцы, а две глотки, способные подражать детскому крику. Возможно, что именно сейчас на нее нападет жуткий велтрикс — двухголовая птица, чей размах крыла составляет чуть меньше двух метров. Серый землянистый окрас, две головы с острыми клювами на длинных шеях и когтистые лапы — вот и все прелести твари, похожей на стервятника, но предпочитающего охоту на живую теплую плоть.       Крик сменился плачем, что говорит о том, что вторая глотка птицы подключилась к заманухе, на которую должны клюнуть неравнодушные и наивные люди.       «Не бойся, дитя…. Продолжай… продолжай…» — прошелестел голос и Бет вернула свое внимание к камням.       Спустя несколько минут все камни уложены по четыре стороны света, и Бет вернулась к мантии, чтобы забрать зеркала. Ноги полностью замерзли, а без мантии, ее тело то и дело пробирала дрожь. Но она терпела это маленькое неудобство, потому что впереди ее ожидает еще больший некомфорт.       С зеркалами нужно сделать всё тоже самое, что и с камнями. Беатрис наносила таинственными письменами и рисунками, похожие на европейские глифы. Кровь в потемках смотрелась как разбавленная краска, которой вечно не хватало. И для зеркал ей пришлось порезать свою руку ещё несколько раз.       Зеркала должны быть направлены к небу и только одно из них — к земле. Это зеркальце было особенным. Обращенное к земле, как обращение к первоисточнику. К тверди.       Отношение к стихиям и природе у древних — это целая философия. Древняя как сама магия. В античности волшебники возносили элементы стихий в некую поэтичность, возвышая твердь, воду, пламя и дуновение в единое целое. Единство, объединяющее всё: живых и мертвых, альфу и омегу, поглощающую материю, из которой сотканы бесчисленные миры, свет, тьма и божества.       В древности магию обожествляли, возводили в культ вечного поклонения, продолжали восхвалять ее в танце и музыке, поэзии и науке. В конце концов ремесло творцов и есть высшее искусство. А родиться с даром волшебства — огромная честь, которая воспринималась как дар с выше.       Бет медитативно, ощущая полное спокойствие в груди, рассыпала песок по кругу. Слова архаичного заклинания лились почти на распев. В темноте песок сливался с землей, но она шла интуитивно по кругу, высыпая содержимое мешочка. В центре собран хворост, прямо в том месте, где было закопано зеркало и загорелся огонь.       «Ходи по земле нагой, дитя… Чувствуй силу через землю, пропой с нами древние песни…» — пел внутри чарующий голос и Бет, под его чарами расстегнула рубашку.       Клетчатая рубашка полетела на землю, следом за ней майка и бюстгальтер. Она осталась в одних джинсах и содрогнулась от холода. Плач велтрикса слышался за пеленой сознания, а сама Бет уселась перед костром на колени и произнесла первые строки призыва.       — Кте’ри самн деспи’ри — её голос, насквозь пропитанный решимостью, начинает озвучивать слова древних заклинаний, проникающих до сердца. Бет взяла в руки нож и провела острием по рукам. — Аспе’ арис…       Кровь стекала по коже, боль разносилась по телу, особенно ярко в тех местах, где появлялся рисунок за рисунком. От изрезанных ладоней и до самого локтя. Ее тело совсем замерзло, но Бет продолжала вырезать на руках причудливые узоры. Под магическим воздействием, сила медленно проникает в камни и в зеркала. Глифы на камнях и рисунки на зеркалах загорелись, словно внутри них была кипящая лава, сияя огненным свечением. Под кожей в местах разрезов, будто растекался расплавленный янтарь, освещая ее тело изнутри.       Красиво и страшно, одновременно.       Бет краем сознания боится, но нутро насыщается ненавистью, злобой, которая напоминает ей для чего нужно всё происходящее. Еще минута и она уже не отдает себе отчет окончательно, полностью отдаваясь дьявольскому голосу в голове.       Последний рубеж — вырезание печати на груди. Именно в том месте, где сердце. И это действие проходит для нее болезненнее, чем вырезание символов на руке. Плоть болела, щипала, отдавала яркой вспышкой до кончиков пальцев. Кровь стекала тонкими дорожками к животу, измазывая джинсы.       «Впусти меня, дитя… Впусти в себя, и мы сольемся в вечности…» — и Беатрис делает последний надрез сверху вниз, символизирующий в этом ритуале трещину и тело пронзила пульсация. Потрясающий ритм, после которого прошла вся боль, оставляя невиданное тепло. Поток темной энергии насыщает, дает вкус невиданной силы и окутывает ее глаза темной пеленой.       Бет открывает глаза и оказывается в пустыне из своего сна, где царствует кровавая луна и черные дюны. На руках символы, а грудь такая же голая, как и минуту назад. Она не понимает, что происходит, но уже ждет сумеречных тварей. Они обычно любят вырастать из-за спины, выпрыгивая прямо из песков.       — Опять я здесь… — обреченно говорит Бет и сжимает пальцы ног, чтобы прочувствовать песок под ногами. — Я опять в безумии. Одна…       — Ты не одна. — послышалось со спины.       Бет обернулась и увидела белокурую девушку, идущую прямо к ней. Горячий ветер, красиво развевал ее волосы, как и простое белое платье, надетое поверх голого тела. Бет сложила руки на груди, чтобы прикрыться перед… Перед кем?       Незнакомка подходила всё ближе, и в свете алой Луны, горящей здесь и днем, и ночью, оказалась на редкость красивой. Девушка шла по пескам, как по воде, будто была властна над ним. И когда она поравнялась с ней, Бет разглядела ее зеленые глаза и лицо, как у фарфоровой куколки, которую и в руки брать страшно, не то, что играть.       — Кто ты?       Девушка ей тепло улыбнулась и провела рукой по ее волосам. С ее прикосновением, Бет ощутила новое для себя чувство — тяготение. Сердце забилось быстрее, а под ребрами что-то хочет выпрыгнуть и примагнититься к ней. Жажда слияния. Это чувство не имело в себе подавленного искалеченного эротизма, которое Беатрис испытывала к Снейпу.       К нему ее тянуло, и тяга стала лишь усугубляться, когда между ними появились объятия и прочие нежности. Северус был для нее задушенной страстью, несбыточным желанием, о котором даже и мечтать нельзя, но она…       Она — это влечение другого рода. Иное.       Ее нутро хотело просто с ней соединиться. Стать единым целым, стать ее частью… Бет так ярко ощутила в душе дыру, что невольно содрогнулась от болевых ощущений. Будто она всю жизнь жила с отсутствующим пазлом в груди и, наконец, она его нашла.       — А ты меня не узнаешь? — хитро поинтересовалась она.       — Нет. — Бет покачала головой и почувствовала себя еще хуже. К необъяснимой тяге, добавился факт, что она до сих пор стояла как оборванка перед ней — в одних окровавленных джинсах. — Я тебя никогда не видела…       — Разве? — незнакомка подошла к ней вплотную и провела ладонью по ее щеке. Беатрис дернулась от таких странных нежностей и отошла от нее на шаг. — Я — это ты. Ты — это я.       — Не понимаю, о чем ты говоришь…       — Я часть твоей души. Мы — единое целое. — блондинка показала на себя руками. — Нас зовут Джейн. Неужели ты не помнишь? Не помнишь, кто мы есть на самом деле?       — Джейн… — Бет помнила, что была, когда-то другой… а сейчас в голове такая каша. Будто из головы что-то рвётся наружу, но никак не получается. — Воспоминания… у меня должны быть воспоминания, но я…       — Всё забыла? — договорила за нее девушка. — Не удивительно. Стоило мне остаться здесь, как ты стала забывать всё еще быстрее.       — Что значит, остаться здесь? Что значит забывать ещё быстрее? — Бет сбитая с толку, обняла себя руками еще крепче. — Как это связано? Я не понимаю…       Джейн встала рядом с ней и показала ей пальцем на горизонт. Из песков, в самой дали стали подрываться темные сгустки тумана, что означало, что сумеречные твари вышли на охоту.       — Тебя изводили кошмары об этом месте. Но также тебе нужно было жить на поверхности и готовиться к битве, задуманную одним придурковатым божком. Ведь так? — она злобно сверкнула глазами и уставилась на сгустки тьмы, которые поднимались в высокий вихрь.       — Ты его знаешь? Чудотворца?       — Конечно, сестрица. — съязвила Джейн. — Он изувечил наш разум, он вывернул нас наизнанку, и теперь посмотри, где мы. Стоим в запертом измерении с кучей ужасных тварей. Просто потрясающе!       Девушка эмоционально вскинула руки, что было одной из ярких привычек самой Бет, и повернулась к ней. Сама Беатрис готова заплакать, как маленький ребенок, потому что она силится вспомнить о Джейн, но не может. Да, она же была ею… Или не была? Она была в ней, но и в тоже время, ее и нет. Бет уже не понимает, кто она есть на самом деле. И в душе закипела ненависть к Чудотворцу за то, что он с ней совершил.       — Чтобы ты смогла жить нормальной жизнью и не сойти с ума от вечных кошмаров, мне пришлось остаться здесь, — изрекла грустным голосом Джейн. — Ты этого не помнишь, но мы когда-то были едины. Ты была мной! Ты до сих пор — я, а я — это ты! Мы неразлучны. Ты пришла в этот мир и по глупости согласилась в нем остаться. Согласилась играть в его затею, и посмотри, во что эти игры нас превратили…       Бет смотрела на нее недоверчиво исподлобья, но продолжала молча слушать. Все-таки, она единственная, кто знает о ее проблеме и всё, о чем она говорит — сущая правда. Сложно ей не поверить. Но одно, она уяснила точно — Джейн была ее второй сущностью. И она реальна.       — Ты мне не доверяешь, потому что ты потеряла почти все воспоминания, — Джейн подошла снова близко к ней. — Я чувствую, что ты в смятении, как ты потеряна и одинока… Но поверь мне, я тебе не враг, и хочу помочь. Помочь нам!       — Нам?       — Да. Я заперта здесь и не могу выбраться отсюда, но если ты завершишь ритуал, то я смогу попасть обратно наверх и моя душа найдет упокоение. А ты сможешь победить и жить дальше. Будто меня никогда и не было.       — Наверх? — Бет посмотрела на алое небо, усеянное звездами. — Пустошь получается находится ниже нашего мира?       — Пустошь заточена как в сэндвиче, — привела странный пример Джейн. — Наш родной мир — это одна из иллюзий, созданная этим мерзким божком, чтобы спрятать один единственный, где есть магия. А Пустошь запечатана между иллюзорными измерениями. Как в Матрице.       — Что за Матрица?       Джейн посмотрела на нее как на дуру.       — Матрица. Культовый фильм 1999 года. — она даже скривилась, будто ее собеседница до сих пор читает только по слогам. — Он получил кучу оскаров и стал легендой. Ты и этого не помнишь?       — О чем ты? Сейчас 1995 год.— Бет и это забыла. И смотрела на нее как на чудаковатую Трелони.       Блондинка на это картинно закатила глаза и глубоко вздохнула.       — Хорошо же, он тебе память подчистил. Но да, ладно. Кстати, — она щелкнула пальцами, словно вспомнила. — Тебе надо завершить ритуал.       — Я разве его не завершила? Я сделала всё, что было написано в книге.       — Нет, — Джейн показала на печать на ее груди. — Этого ещё недостаточно.       — В книге о большем и не говорилось. Я и так пошла на самоубийство, и то лишь потому, что другого выхода у меня нет. Я стану чудовищем…       — Ты не станешь чудовищем. Вовсе нет! — заверила ее Джейн и провела руками по ее плечам, чтобы успокоить. — Тебе нужно благословение, чтобы сила стала расти в тебе. Идем за мной, я покажу, что нужно делать дальше…       Бет осмотрелась кругом и ничего кроме черных дюн и темных вихрей, носящихся над песками, не увидела. Джейн, не дождавшись от нее ответа, медленно ушла вперед. Как только она стала отдаляться, Бет ощутила в груди ноющую пустоту и потребность пойти за ней. Эта жажда воссоединиться, клокотала в каждой частичке тела, раздаваясь болезненным импульсом. Как у наркоманов, не получающую дозу слишком долго.       Бет двинулась за ней, как нищая паломница, прикрывая грудь руками. Песок под ногами был холодный, а ветер, что летал в Пустоши, — горячим.       Это место не имело логики и не имело никакого смысла. Сначала ты идешь по песку, а потом дюна резко скатывается и обнажает острые скалы, снова зарастающие песком. И все эти метаморфозы могли произойти за минуту. Только и успевай вовремя скатываться и уворачиваться, чтобы не налететь на камень.       По черному песку идти было тяжело. Он как тьма кругом, всё хотел утащить ее на дно и захоронить среди обглоданных костей и тварей. А вот Джейн парила, будто и не касалась земли вовсе.       Из песка выскочил темный сгусток, разлагающийся на мелкие черные частицы и собирающийся воедино. Темный клуб преобразовался в тварь, и воздух вокруг них пропитался гнилью. Бет инстинктивно отступила на шаг назад, уже готовясь к тому, что ее щелкнут как орешек, но Джейн крепко удержала ее за руку.       — Не бойся ее. — она приобняла ее за плечи. — Она нас не тронет.       — С чего такая уверенность? — Бет от прикосновения Джейн ощутила спокойствие. — Она глотки рвет в один укус.       — Покажи ей печать. — Джейн поманила рукой тварь к себе. — Ей надо увидеть. Она уже чувствует, что ты благословлена…       Бет от этого слова поморщилась. Благословением здесь и не пахло. Сплошное изуродованное тело и проклятие своей души.       Тварь тряхнула головой, утробно зарычала и широко открыла пасть, обнажая клыки. Алый свет, горящий внутри пасти отражал горящее пекло, в котором зарождалась это древнее существо. Из пасти исходила медленная волна гнили, скрытной и такой нестерпимой, что у Бет сжимаются легкие от тошнотворного запаха, но она продолжает стоять рядом с Джейн.       — Здесь тебе не нужно стесняться. — она убрала ее руки, обнажая грудь, и горевшую на коже печать. — Вот видишь… Она тебя не трогает.       Тварь принюхалась к Бет и снова зарычала. Но животное не хотело атаковать. Растущие на спине шипы прилегли, укладываясь плотной черной чешуей и существо заурчало, усаживаясь на лапы.       — Невероятно… — Бет снова скрестила руки на груди и с изумлением смотрела на спокойную, уже присмиревшую тварь, которая всегда во сне перегрызала горло, а сейчас словно собака сидит перед ней и машет острым хвостом. — Это значит, что я теперь такая же?       — Почти. — Джейн взмахнула рукой и песок под ногами разлетелся в стороны, обнажая ступени, ведущие вниз, в огромную воронку. — Нужно завершить ритуал.       — Я не…       — Ты боишься, но обратно пути уже нет. — резко отрезала девушка, злобно сверкнув глазами. — Ты, когда шла на это, должна была понимать, что не заверши ритуал — ты просто зря умрешь.       — Но в книге…       — Книга — это лишь первая ступень. — Джейн поманила ее за собой, ступая вниз по каменным ступеням. — Иди за мной, и ты сама все поймешь.       Черный зыбучий песок проваливался вниз, образуя воронку из ступеней. Витиеватая лестница, ведущая в неизвестное ей место. Воронка расширялась в глубь и из песков показались стены с древними античными колоннами, где изображены монстры, каких ее мир не видывал.       Бет от масштаба глубины ощутила страх и волнение. Как в первый раз, когда она только соприкоснулась с книгой. И сейчас, высеченные легенды из книги на стенах, вырезанные каменные чудовища, и Джейн идущая в белом платье вниз, внушало трепет. С каждым шагом, Беатрис чувствовала невидимую вибрацию, отражающуюся от стен. Словно это место дышит древней первозданной магией.       Шаги нарушали мертвую тишину пустыни, и казалось, что они идут в само забытье. По стенам мелькали уже знакомые тени сумеречных тварей, но они не спешили принимать свою форму, так и оставаясь пугающими силуэтами на фресках. Бет не ощущала никакого страха. Лишь чувство единения и чем она ниже, тем сильнее она сливалась древним местом.       — В этом храме похоронена удивительная история. — важно сообщила Джейн, поглаживая одной рукой античные фрески. — Здесь рождались первые поколения инородных.       — Я читала об этом, но не могла себе даже представить, что это место существовало… В реальности. — Бет с ужасом, одновременно, осматривала сводчатые арки, над которыми они проходили. — Всё это время, он был под моими ногами… Всё с самого начала было сплошной ловушкой для меня.       — Называй это как хочешь, — Джейн махнула на нее рукой. — Но это судьба привела нас сюда и тебе нужно быть благодарной. Тебе оказана такая честь вкусить частицу первозданной магии.       — Да, если учесть, что я потом превращусь в чудовище… — подметила Бет.       — Но у тебя всё равно нет выбора, не так ли? — Джейн повернулась к ней и подала ей руку. Бет послушно ее взяла и шла за ней к огромным воротам. — Чудотворец изначально поставил тебя в неравные условия. Крестражи не трогать, рот за зубами, а дуэль! Это просто потеха, сестрица! Один на один! — и девушка звонко засмеялась. — Тебя изначально загнали в могилу, а так, ты сможешь поквитаться не только с Реддлом, но и с этим придурком-божком.       — Мне до Чудотворца нет дела. — Бет осмотрела ворота храма, украшенные высокими резными изображениями монстров, чьи тела были переплетены в агонии. — Убью Реддла, и с меня хватит. Тем более, ты знаешь, какой конец меня ждет. Я не хочу жить такой…       Джейн на это хмыкнула и загадочно улыбнулась. Они еще некоторое время шли молча. Но перед самым концом бесконечной лестницы, Бет задала вопрос, который мучил ее так много лет.       — Ты знаешь, куда он дел Беатрис?       — Девчонку, что была до нас? — равнодушно спросила Джейн.       — Да.       — Почему бы тебе не спросить это у Чудотворца?       — Он не отвечает на мои молитвы.       — Какая ирония. — ехидно ответила она с улыбкой на лице, не замедляя шаг. — На мои тоже. Да, и какая разница, где ее душа? Мне плевать.       — Тебе плевать? — Бет остановилась ровно на последней ступени. — Ей было всего одиннадцать…       — Да, хоть пять! — крикнула Джейн. — И да, мне на нее глубоко плевать! Может, ее уже и нет давно. Умерла, расщепилась на атомы… Нас не должно это волновать.       — Какая же ты… — Бет от ее черствости не могла и слов подобрать.       — Ты хотела сказать черствая? — девушка злорадно ухмыльнулась. — Да. Так и есть. А знаешь почему? Нет? Потому что меня заботят только мы. Это наш разум изувечили, нас расщепили на куски и бесконечно пытают тело и душу…       — Тебя беспокоит только ты сама. — вывела итог ее пламенной речи.       — А тебя жалкий учитель зельеварения и парочка пенсионеров. — огрызнулась Джейн. — А теперь-ка давай вернемся к делу, сестрица. Мы здесь для ритуала, если ты не забыла.       И родственная часть души ушла к массивным воротам, вынуждая Бет идти за ней. Чертова тяга…       Ворота отворяются с пугающим скрипом, будто души измученных первых волшебников, застонали, напоминая им своей жертве. Перед ними открылся величественный по размерам зал, где когда-то вершились древние ритуалы. Все пространство находилось в такой же воронке, как и лестница. Бет посмотрела наверх, туда, откуда падал алый свет кровавой Луны и скопления ярких звезд и от исполинских размеров воронки стало страшно.       Античный зал можно было бы назвать мистическим и атмосферным местом, если вычесть из него десяток людей. Мужчины и женщины. Все молодые и бледные. Мужчины лысые, но с татуировками на голове от висков и уходящие до живота.       Бет смотрела то на одного человека, то на другого и еле унимала дрожь в теле.       Их сверкающие красные глаза сияли в самых темных углах, что нагоняло еще больше жути. Люди подходили к ним ближе и ближе, окружая их в кольцо. Почти бесшумно, ступая по каменным плитам. Их взгляды неподвижны, как у одичалых зверей, которые готовятся разорвать свою жертву.       — Это они? — Бет посмотрела на спокойную Джейн. — Первые изгнанники?       — Да. Они заточены здесь навечно. — белокурая девушка за руку тащила ее за собой к высокой статуе в центре. — Они принесли огромную жертву, и посмотри, какова благодарность! Вечное заточение и полной прочерк в учебнике истории.       Бет, под взглядами изгнанников, совсем согнулась, обхватив себя руками, стараясь укрыться от прожигающих красных глаз и спрятать свою наготу. В отличии от нее, женщины, которых было не много, ходили с открытой обнаженной грудью. Абсолютно не стесняясь никого, демонстрируя потускневшую печать там, где располагалось сердце. В отличии от мужчин, женщины имели длинные волосы, заплетенные в множественные косы на голове. У некоторых особей они доходили до пят.       Черные, смоляные волосы, белоснежная кожа и горящие красные глаза, готовые прожечь тебя насквозь. Мистические и ужасные в своей бледной красоте женщины подходили к ним, словно дикие кошки. Все смотрели на ее грудную клетку, где горела печать и шептались между собой на непонятном наречии.       Одна из них подошла к Бет и наклонилась к ее лицу, пристально вглядываясь в глаза. Беатрис замерла перед радужной оболочкой сияющих глаз, словно в них горел огонь. И это пугало еще больше.       Женщина смерила ее таким взглядом, будто она была жалким насекомым и поджала алые губы. Изгнанница была значительно выше Бет, которая перед почти двухметровой женщиной чувствовала себя жалкой и ничтожной.       — Жалкие не удостаиваются такой чести. — неожиданно сказала Джейн, будто только что прочитала ее мысли. — Они тебе рады, поверь мне. Можешь не закрываться. Их не интересует твое тело.       — Я буду такой же, как и они? — спросила тихо, Бет. — Я стану такой?       — Чтобы стать именно такой, тебе нужно прожить несколько лет, выждать, пока магия полностью сформируется и перестроит твое тело. — Джейн медленно вела ее через толпу изгнанников, которых уже насчитывалось больше дюжины.       Некоторые подходили к круглой купели и садились на камни, у самого края.       — Как видишь, женщины внешне не меняются, лишь за исключение их чрева.       — А что чрево?       — Они бесплодны. Они не могут иметь детей. — кратко пояснила Джейн. — Но это такая крохотная жертва, что даже и заморачиваться не стоит. Или ты хотела породить себе отпрысков? — насмешливо поинтересовалась она.       — Нет.       — Вот и славно.       Джейн завела ее внутрь купели и поставила ее перед высокой статуей неизвестного божества.       — Никто не знает, как он выглядит на самом деле. Но разве это важно? — Джейн повернулась к ней и заглянула ей в глаза. — Не важно, как выглядит сила. Неважно, сколько у нее названий. Главное это то, что он может дать, а дать он может невиданное. И когда ты ее получишь, то среди смертных тебе не будет равных.       — Потому что мне придется поглощать их души, чтобы продолжать жить. — Бет отрицательно покачала головой. — А я так не хочу.       — Идиотка. — Джейн злобно поджала губы и на ее красивом лице, эта эмоция смотрелась чужеродно. Будто ангельский лик измазали грязью. — Погибли сотни людей, чтобы создать этот ритуал и тысячи, чтобы единицы могли стать совершенством. Они лгали богам, предавали их, крали у них, чтобы познать истинную силу могущества. А ты, приходишь на всё готовое и получишь ее за просто так. И для чего? Чтобы убить жалкого и никому ненужного Тома Реддла? Эту силу можно использовать для величайших дел!       — И стать очередным паразитом? — Бет полностью выпрямила спину, привыкнув к молчаливым изгнанникам, ловящих каждое их слово. — И если ты — это я, то ты понимаешь, почему я пошла на этот шаг. Я хочу уберечь любимых людей. Не более. А на величайшие дела мне глубоко плевать.       — Ладно. — Джейн махнула на нее рукой и повернулась к статуе. — Раз ты здесь, то обратной дороги у тебя нет. Ритуал нужно завершить.       Джейн фанатично возвела руки к статуе странного существа с щупальцами, окутывающих его полное раздутое тело, и крикнула на неизвестном языке. Бет ее не понимала, но чувствовала, что она взывает, надеется, желает внимания и силы. Симбиоз с ней, пугал и успокаивал. Нагнетал и радовал. Бет себя не понимала, а сейчас в окружении безумия, она отказалась понимать что-либо вовсе.       Она зашла так далеко, что назад повернуть нельзя. Нельзя ждать, когда ты проснешься, потому что этого не произойдет. Бет прекрасно понимала всё интуитивно. Будто в неё загрузили программный код, и он расцвел в нервной системе, соединяя ее с древними запертыми существами и храмом в едином безумном ритме.       Изгнанники не проявляли эмоций, но с интересом наблюдали за происходящим. Они до сих пор хранили гробовое молчание. Из черных глаз и рта каменного существа полилась темная жидкость. Бет стояла, не двигаясь. И когда потоки вяжущей жидкости коснулись пальцев ее ног, она отступила назад. Джейн пела таинственную песню, полностью отдаваясь архаичным звукам. Бет делила с ней чувства и эмоции, полностью разделяя ее восторг и воодушевление.       Жидкость потекла еще сильнее и совсем немного и купель наполнилась жидкостью, что была ей по щиколотки. Печать на груди загорелась, словно вместо сердца у нее было клеймо от раскалённого железа.       — Не уходи. — сказала Джейн, которую не смущало, что ее белоснежное платье пачкалось в черной жиже. — Нужно наполнить колыбель.       — Колыбель?       — Где пройдет твое второе рождение. — Джейн взяла ее за плечи и внимательно посмотрела в глаза. — Возрадуйся, сестра. Скоро ты получишь то, за чем пришла. — она восторженно заулыбалась, почти безумно. — И никто не станет нам помехой. Ни Том Реддл, ни этот жалкий божок! А теперь стой, сестра и жди.       Джейн посмотрела на высокую женщину, которая одна из первых подошла к Бет и что-то ей сказала. Та ушла к колонне с выступами и взяла чашу, изготовленную из странного минерала. Чаща, испещренная символами, быстро попала в руки Джейн и та зачерпнула жидкость из купели. Вязкая жижа достигала уже коленей.       — Пей.       — Что это? — испуганно спросила Бет.       — То, что впустит в тебя новую жизнь. — Джейн протянула чашу к ее губам. — Без этого ты не сможешь спасти своих близких. Откажешься — твое мертвое тело найдут по утру в Запретном лесу. Неужели, ты хочешь умереть зря? Так ничего и не сделав?       Для Бет, это как красная тряпка для быка. Джейн с удовольствием надавила ей на больное. Конечно, она знала ее страхи и умело этим пользовалась, играя на ее эмоциях с завидным искусством манипулятора.       — Тебе не зря попала в руки Книга Теней. — сладко пела Джейн, уговаривая. — Это твой единственный шанс. Сама судьба благоволит тебе…       Бет делает глоток и сразу хочет выплюнуть. Ее названная сестрица, а точнее вторая половина души плотно закрыла ей рот ладонью, вынуждая глотать кровь. Это была кровь. Черная, вязкая, плотная и металлическая на вкус.       — Пей до конца. — и Бет давит в себе рвотный порыв и пьет, не в силах противиться свой частице души.       «Быстрее бы это закончилось…» — думает Беатрис и мученически смотрит на далекое звездное небо над головой.       — Скоро всё закончится… — снова угадала ее мысли Джейн и стала опускать ее за плечи вниз.       Черная кровь окончательно заполнила купель и жидкость была ей по грудь. Джейн была немного выше Бет, поэтому ее белоснежный бюст еще не успел запачкаться. Девушка опускала ее за плечи вниз и Бет, понимая ее без слов, опускалась в жидкость.       — Знаешь, чего хотят боги? — спросила она, испачкав белокурые волосы в черной крови.       Бет помотала головой.       — Они хотят смирения. — Джейн надавила на ее плечи сильнее. — Так смирись со своей судьбой, так же, как смирилась я…       И Бет полностью окунается в кровь с головой, скрываясь во тьме окончательно.       Тело пронизывает яркая судорога боли, от которой Бет закричала, но неожиданно ловит глоток пресной воды. Она открывает глаза и в испуге видит перед собой беспросветную толщу воды. Паника охватила ее быстро. Она мотала головой в стороны, пока до нее не дошло посмотреть на верх. Там, через толщу воды, сияла полная Луна. Нормальная Луна. Не красная, а обычная. И Бет яростно погребла руками вверх.       Сердце бешено колотилось в груди от животного страха. Даже несмотря на весь пиздец, который Бет только что прошла — она продолжала бояться. Задохнуться под водой она не успела. Оказалось, что до поверхности было не так далеко, как рисовало ей испуганное воображение.       Вынырнув из темных вод и глотнув долгожданный воздух, перед ней раскинулась бескрайняя водная гладь Черного озера. Бет посмотрела на сияющую луну и вздохнула с облегчением. Нормальное ночное светило говорило, что ужасы Пустоши остались далеко позади. Она держалась на плаву, но ноги уже сводило от холода и покрутив головой, Бет поплыла в сторону берега.       Каменистый берег встретил ее обжигающим холодом. В босые ноги врезались камни. Метка на груди продолжала гореть также ярко, как и на руках. Но вскоре, древние символы погасли, письмена исчезли, а раны, нанесенные ножом, затянулись, как будто их никогда не было.       — Значит всё… — на выдохе сказала Бет, уже не смущаясь того, что стоит лишь в одних джинсах. — Осталось лишь ждать…       Перед ней красовался каменистый выступ. Если ей повезло, то место ее ритуальных игрищ где-то наверху. По крайне мере, берег был уже знакомым. Она гуляла здесь перед ритуалом. А это уже облегчает задачу не идти с нагой грудью через весь лес до замка.       Осталось проверить барьер на пропуск в школу и по пути хорошенько обдумать весь пиздец.