Пошатнувшийся авторитет

Как и было положено по какому-то нелепейшему закону, капралу не везло с самого утра… Впрочем, когда ты живешь в ежесекундном страхе быть раздавленным, или же разорванным на мелкие кусочки, вряд ли хоть какой-нибудь последовательный день можно было считать везучим, но капралу… Капралу не был присущ какой-то там пресловутый страх перед шестиметровыми монстрами, переламывающими кости одним движением пальца, конечно нет - все знали об этом. И наглядно в этом неоднократно убеждались... Ривай с силой стиснул кулаки и попытался тихо выругаться сквозь зубы, но прервался на полуслове, непроизвольно даже подскочив на месте. К такому жизнь его не готовила определенно, а потому, медленно, но верно, в душе легендарного воина человечества зарождалась медленная, верная, и не менее всепоглощающая паника. То ли от передоза ядовитых испарений на очередном опыте очкастой, то ли от того, что еда девчонки Браус оказалась слишком вкусной и, в итоге, он нажрался с утра пораньше так, как не съедал, наверное, за весь день, но, вот уже несколько бесконечных часов, господин капрал икал без перерыва, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскочить с насиженного места и нахер не разгромить от нарастающего бешенства весь зал переговоров, вдобавок, тяжко покалечив и всех его обитателей. Ему хотелось, больше всего на свете хотелось сейчас покончить с невыносимо-долгим собранием и поскорее запереться у себя в комнате – сдерживать от посторонних глаз свою щекотливую проблему становилось с каждым разом все труднее и труднее, а выхода у капрала не было, ведь если кто увидит… На кону была непоколебимая репутация и вышколенный за долгие годы безупречный имидж, а это не шутки, далеко не шутки… Он был уверен в этом. Ривай невольно скривился и вовремя закрыл рот, чтобы звук очередного приступа не дошел до слуха сидящих вокруг капитанов. «Мудаки». Ривай отдышался и, наконец, позволил себе бросить раздраженный, вороватый взгляд исподлобья на окружающих его… людей. Старый хрыч с длинными усами и преувеличенно-кислой рожей говорил нудными, затертыми фразами, трындел что-то о возрастании смертности солдат и обыкновенных жителей, укоризненно качал седой головой, не смотря на то, что выражение его лица так же оставалось более чем равнодушным и отсутствующим. Остальные присутствующие старательно делали вид, что слушают двинутого старика, всячески пытаясь напустить на лица налет безмерной скорби и глубокомысленной печали… Скучно. До тошноты противно. Ривай беззвучно икнул и яростно уткнулся взглядом в натертую до блеска, дубовую столешницу, закрывая лицо. Да когда же это закончится, черт возьми?! Он мысленно хлопнул кулаком по ни в чем не повинному столу и резко поднял взгляд. Видимо, не только господин капрал сегодня умирал от скуки в душном зале переговоров, не в состоянии усидеть на месте… Зоэ. Ханджи в очередной раз, впрочем, как и всегда, не была в состоянии находится в одной общественной среде больше десяти минут… Как единственному адекватному человеку в зале, - капрал очень старался убедить себя, что именно по этой причине, - неугомонная женщина никак не давала ему долгожданного покоя – сдавленно хихикая, шептала на ухо всякую неразборчивую чепуху, хитро подмигивала, тыкала носком грязного, пыльного сапога в безупречно-чистую, отглаженную штанину. Пока никто не видел, зажимала между переносицей и верхней губой темную прядь волос, корчила идиотские рожи, слишком глупо, но, на удивление очень точно копируя занудного, усатого чиновника, сидящего напротив. Ривай недовольно скривился. «И что я здесь делаю?...» - было последней мыслью господина капрала, прежде чем он, резко наступив на ногу бешеной недо-ученой, утихомиривая, попытался сделать глубокий, размеренный вдох… И вся жизнь, кажется, пронеслась тогда перед глазами… Ривай так и застыл на месте, в ужасе расширив прищуренные ранее глаза – он не успел вовремя прикрыть рот и, казалось, все его нутро сотряслось от оглушительного звука, который, в темных, готически обставленных стенах зала совещаний, прозвучал слишком смешно, слишком громко, слишком нелепо… Да, это определенно был Конец… Ханджи прыснула в кулак, в порыве немого, истеричного смеха беззвучно застучала кулаком по согнутой коленке. Ирвин культурно кашлянул, старательно скрывая тихую насмешливую улыбку, сдержанно выпрямился. Деловито отвернувшись, деликатно пригладил ладонью светлые волосы. Они поняли... Они всё поняли. И Риваю казалось, что, в столь короткую секунду, замер весь мир: стихли голоса, шорохи, звуки, и двадцать пар глаз, кажется, обернулось именно и только к нему... Усатый старик, чей словесный понос крайне неосмотрительно прервали ранее, рвался восстановить справедливость, поэтому, слишком энергично вертел головой из стороны в сторону, пытаясь найти виновника неудобного происшествия. Сжав до побеления костяшек горестно заскрипевшие края стола, Ривай крепко зажмурил глаза и мысленно, навсегда попрощался с восхищенным восхвалением, безвозмездным уважением, всемирной людской любовью… - Прошу прощения, капитан… - сквозь гул в ушах, он внезапно услышал привычный притворно-глупый смех, знакомый до головной боли голос, интонацию - и замер на месте. – Вы о таких важных делах говорите, решаете судьбу человечества, а я так нетактично прерываю вас на полуслове! - Мне очень жаль, очень, но, надеюсь, эта значительная, вопиющая оплошность никак не повлияет на ваше дальнейшее, безусловно, авторитетное слово... Сумасшедшая женщина не говорила – сладко пела, по слогам растягивая красноречивые слова, издевалась слишком открыто и явно, но, Ривай уверен, не был бы он тем самым великим Риваем, точно не смог бы не поддаться бешеной харизме, с которой очкастая произносила свою, исключительно импровизированную, бесконечно-лестную речь. Капитан моментально сдулся – бросил на Зоэ оценивающий, пренебрежительный взгляд, демонстративно фыркнул и вернулся к лежащим напротив бумагам. Ривай напряженно выдохнул сквозь зубы, и, словно сбросив с плеч непомерный груз, тяжело оперся спиной о спинку жесткого стула. Он умер и ожил одновременно в эту минуту, не иначе… А она специально прикрыла его… Безумная, сумасшедшая, совершенно безмозглая женщина… *** - Я так поняла, теперь мы квиты, Ривай? - она медленно, по слогам произнесла его имя, и смело заглянула ему в глаза – с достоинством выдержала острый, словно бритва, еще более помрачневший взгляд. Улыбнулась с вызовом, - Будем считать, что в этот раз я спасла тебе жизнь. Ривай вспомнил, как на днях буквально-таки вытащил долбанутую ученую из пасти огромного титана, слепо кромсая направо и налево ошметья кожи, сосудов, частей тела, долго потом прижимая к себе ее бессознательное, окровавленное тело, всячески стараясь привести ее в себя – не побрезговав даже сделать искусственное дыхание, помнит. А она знала. Прекрасно знала обо всех заскоках непобедимого капрала, поэтому особенно гордилась собой в секунду, когда именно ей удалось помочь ему в столь «тяжкий» для него момент. Она смеялась над ним, конечно смеялась, привычно, коварно сверкая тонкими стеклами прозрачных очков. Икота у Ривая никак не прекращалась, но ему почему-то очень явно показалось, что это самая незначительная проблема, которая еще ждала его впереди… Когда с радостными воплями Зоэ, на всех парах ворвалась к нему в кабинет, усердно размахивая старой, запыленной книгой, развернутой на середине, он сразу почуял неладное… - Я знаю, Ривай, я знаю, что делать! – лицо у этой женщины имело такое выражение, словно Ривай на поводке, в эту секунду, привел ей целое стадо бронированных титанов, - Конечно, долго пришлось искать нужную информацию, но, сейчас можешь уже слезно благодарить меня, - она ослепительно улыбнулась, поправила на переносице аккуратные, тонкие очки, сосредоточенно прищурилась. - Здесь написано, что, для того, чтобы избавиться от икоты, нужно… Вот! Для начала выпить стакан воды! – она победно подняла палец вверх и, воодушевленно подбежав к прикроватной тумбочке, вернулась уже с прозрачным, наполовину наполненным графином. - Пей. - Я не буду заниматься всякой херней, Зоэ. А, быть жертвой твоих нескончаемых опытов, становится опасно для жизни. И я не знаю, для чьей жизни больше, потому что если сейчас ты не… Договорить Ривай не смог. Резко подскочив на месте, он, в очередной раз за столь ненавистный ему день, издал столь ненавистный ему звук - и сразу же угрюмо притих. Под торжествующий взгляд Ханджи, с видом униженного и оскорбленного, медленно протянул руку к наполненному стакану и, скорбно вздохнув, настороженно сделал несколько больших, осторожных глотков. И в эту же секунду, как ни странно, почувствовал странное облегчение. Прозрачная жидкость приятно охладила измученный организм и значительно уменьшила неприятное, жгущее внутренности чувство. Ривай, нахмурившись, прислушался к своим ощущениям и, с почти снисходительным видом, обернулся к сияющей от счастья недоделанной ученой, что сверкающим взглядом ловила каждый его жест и движение, уже что-то чиркая в своем маленьком, добытом из заднего кармана брюк, блокнотике. Ривай вдохнул полной грудью и, с облегченной усмешкой, вальяжно откинулся на спинку высокого стула. И в следующую секунду, в очередной раз дернувшись от нового, по особенному яростного приступа, благополучно расплескал стакан воды на крайне важные отчеты, которые срочно был вынужден подготовить до завтрашнего дня… Нет, каким бы грозным и брутальным не был прославлен несравненный господин капрал на поле боя, но на женщину поднять руку он не смел ни при каких обстоятельствах, но это… это Дьявол во плоти, а не женщина! Так что… Так что Ривай преувеличенно-медленно поднялся с места и походкой хищника двинулся прямо на нее. Ханджи бегала быстро, он неоднократно потом отмечал... Так же как и то, что играть в догонялки с безжалостным воином всея человечества ей, видимо, совсем не надоедало… Когда в очередной раз он давился приготовленным ею отваром, на «специальных травках», который «определенно» помог бы ему, прийти в норму, неугомонная, когда пыл сердитого капрала чуть угас, все-таки заставила его воспользоваться еще одним «стопроцентным способом избавления от икоты» - задержать дыхание. Нет, Ривай отказался конечно, как нормальный адекватный человек, даже послал ее куда подальше и, для пущей убедительности, резко закрыл перед самим носом дубовую дверь. Поэтому не сразу понял, как получилось так, что теплая женская ладонь, в следующую же секунду, сама зажала ему рот растопыренной поверхностью – длинные тонкие пальцы, для большего эффекта, крепко сжали тонкую, аккуратную переносицу, полностью перекрывая поступление в легкие кислорода. Заговорившись с Эреном о новом, ближайшем эксперименте, она, в этот же момент, молниеносно забыла о стоящем рядом Ривае, который уже начинал потихоньку задыхаться, не в состоянии отцепить от себя цепкие, ловкие руки. Капрал с достоинством выдерживал пытку – не просил помощи у вылупившегося на странную пару Эрена, что недоуменно хлопал зелеными глазищами, не в состоянии даже осторожно перебить сплошной словесный поток долбанутой тетки, что уж говорить о спасении надежды всего человечества от неумышленного удушья... Он все-таки укусил ее за ладонь тогда – она посмотрела на обслюнявленную кожу, радостно засмеялась, сказав, что не мыла руки уже два дня – с удовольствием понаблюдала за предынфарктным выражением лица капрала и, повернувшись удалилась в неизвестном направлении. Икота у Ривая все не прекращалась. Как всегда резко и эффектно схватив опешившего паренька за воротник, он, как всегда резко и эффектно пригрозил ему мучительной смертью, если кто вдруг узнает… Эрен быстро согласился с ним. И, оказывается, бегать умел не менее прытко, чем Ханджи… *** Весь оставшийся вечер, все свои силы Зоэ тратила на то, чтобы напугать его… Сначала он не совсем правильно понимал, почему в конец свихнувшаяся женщина бегает по штабу с оглушительным криками «Титаны наступают», или же неожиданно врывается к нему в душ с устрашающими, бессвязными криками. Полностью отчаявшись, потому что, как все-таки оказалось, никто и ничто не могло напугать капрала, она даже сделала попытку защекотать его до полусмерти, но капрал только с невозмутимым видом сидел в мягком, комфортном кресле, периодически посматривая на нее, как на умалишенную: Ханджи вспомнила, как однажды он голыми руками зашивал себе глубокую рану на ноге, не поведя и бровью, и окончательно осознала, что нервные окончания у этого сверхчеловека полностью артрофированы… Наверняка, от вопиющей безысходности, она уже почти была готова, наконец, опустить руки… Но, недовольно пробегая глазами по строкам проклятой «чудо книги», периодически перелистывая старые, измятые с ее легкой руки, пожелтевшие от времени страницы, полубезумная искорка неожиданно мелькнула в больших, глубоких глазах. Ханджи стремительно подскочила на месте и вдохновенно бросилась к нему: - Точно! - ее глаза сияли изнутри, а улыбка была такой честной и до тошноты искренней, что Ривай, на миг, на секунду, даже заволновался о своей собственной сохранности. Он обернулся и напустил на себя самый убийственных из всех своих самых убийственных взглядов, но, в очередной раз, не сдержав себя, снова подскочил на твердом стуле от сдавленного, мучающего его вот уже целый гребанный день, звука… - Чтобы избавиться от икоты, человеку нужно слегка надавить на глазные яблоки… Да, это оно! Поворачивайся, Ривай! – сияя от счастья, Ханджи порывисто протянула к нему вытянутые руки, поманила к себе, и, усевшись поудобнее, улыбнулась в ведомом только ей предвкушении. Не замечая уже, как медленно надвигающийся на нее господин капрал, смерив ее особенно тяжелым взглядом, резко сгреб в охапку невозможную женщину и, наконец, жадно впился в мягкие, податливые губы долгим поцелуем... Когда Ривай оторвался от опешившего в удивлении лица, он больше не чувствовал ни единого неприятного ощущения внутри – только тепло и чрезвычайную, эфемерную легкость. Ханджи шутливо усмехнулась и внезапно, совершенно неожиданно, громко - икнула – и, казалось, лучшей музыки, чем эта, для чуткого слуха капрала не было во всем мире… Он легко щелкнул Зоэ по вздернутому, чуть сморщенному от неприятного ощущения носику и, почему-то, внезапно улыбнулся – не понятно чему... - Ну, и что мы будем с этим делать, -моментально нахмурившись и приняв абсолютно неприкосновенный вид, он наклонился чуть ближе. - Как что?! Будешь давить мне на глазные яблоки. Как раз проверю на себе эту чудо методику! Ханджи солнечно улыбнулась и взяла его ладонь в свою - заговорщицки поднятый вверх палец не предвещал ничего хорошего. Как и было положено по какому-то нелепейшему закону, день не задался с самого утра…