Пожиратель сновидений

Когда небо темнеет, это Афелий разрезает своим оружием бело-голубую ткань, обнажая обсидианово-черный холст с росписью звезд. Он смотрит на яркую луну, наслаждаясь её прекрасным светом. Луна так же прекрасна, как и всегда. "Разве ты не хотел сегодня отправиться к нему, Афелий?" В голове эхом звучит голос сестры, и Афелий только качает головой. Слишком много забот для близнецов-ночи. Он бы хотел проведать его, но где гарантия, что за время его отсутствия с луной ничего не произойдёт? Тем более, что совсем скоро нужно отправляться поглощать кошмары других канмеев, дабы те успели набраться сил для нового дня. Им, точно так же, как и людям необходим сон. Близнецы Алуна и Афелий помогают им. "Мне тяжело видеть твою печаль, Афелий..." На слова сестры Афелий только поджимает тонкие губы, надевая на лицо маску безразличия, как и всегда. Он показывает, что ему больно. Но на деле же, грудь его разрывает от печали. Канмеи не любил разлуку — она давалась ему с огромным трудом. Ему было тяжело разлучаться с сестрой, когда действие яда проходило. И точно так же тяжела разлука с Сеттом, который отправился на поиски пропавшего отца-аканы. Раньше они могли весь день быть вместе, а после Афелий принимал яд, и отправлялся оберегать луну и сны плечом к плечу с сестрой. Но Сетт решил отправиться на поиски давно пропавшего отца, желая тому отомстить. Они могли видеться лишь ночью, когда луна заменяла солнце, а небесная ткань обнажала звёзды. Но этого было так мало. Когда Сетт смотрит на луну, Афелий чувствует, как тот зовёт его. "Афелий..." Но канмей только заглушает боль в безмолвном, немом крике, отправляясь охранять чужие сны и пожирать кошмары. Хочется сказать: «прости». Но с губ не срывает ни звука. Заместо этого перед глазами появляется полупрозрачный, неосязаемый образ Алуны, которая тянет к нему свои руки, и пытается коснуться острых скул. "Прости, Афелий... но ты не одинок." Близнец только смаргивает слёзы, отправляясь пожирать очередной кошмар. Луна в эту ночь выглядит одинокой и печальной, поэтому Сетт засыпает с тяжёлым грузом на сердце, не переставая глядеть на безоблачное небо.

***

Храброго самурая Ясуо вновь мучили кошмары, в которых он собственным руками убивает своего брата. Давным-давно два брата сражались в жестокой войне, бушевавшей на землях Ионии. Младшего звали Ясуо, и он носил славу хитроумного полководца. Но однажды его обвинили в государственной измене, и Ясуо пришлось сражаться, чтобы спасти свою жизнь. Судьба свела братьев в смертельном поединке – и ни один не уцелел. Кто-то скажет, что это урок всем высокомерным наглецам. Но Афелий с ними не согласен. Разве стоит это того, чтобы каждый день метаться от ужасов прожитых дней? В любом случае, хотя бы на одну ночь с ними покончено, и Ясуо сможет спокойной поспать, не чувствуя вину за содеянное при жизни. Поглотив этот сон, Афелий превратит его в удачу. "Афелий, тебя зовут..." Канмеи смотрит на луну, вглядываясь в холодный свет. Да, действительно... у кого же вновь кошмары? Он стоит посреди пустого цветочного поля, а красивые цветы заливает лунный свет. И вся эта картина выглядит до боли знакомой. Посреди поля стоит он. С острым взглядом хищных глаз, и неизменными духами барсуков на плечах. Его тело напряжено, а взгляд смотрит точно вверх — на луну. На Афелия. — Почему ты ушёл? Смогу ли я тебя отыскать? — Сетт склоняет голову, и его уши на макушке печально опускаются. Афелий хочет сказать, что вот он. Перед ним: живой и относительно здоровый, если не считать яда в его организме. Но выходит только невнятные хрипы, на которые никто даже не обращает внимания. Он подходит как можно ближе, мягко прикасаясь к плечу. Сетт вздрагивает от неожиданности, резко оборачиваясь, и неверяще распахивая глаза при виде любимого. — Ты не приходил на мой зов. Я боялся, что не вижу тебя, лунный пирожок. Алуна пускает смешок, услышав милое прозвище из чужих уст. Не смотря на всю свою серьёзность, Сетт всё же умеет быть глупым. А Афелий — смущенным. Сеттрих ластится к нему, подставляет макушку, чтобы Фелий почесал его за ушком, и млеет в ловких руках. Именно такими пальцы должны быть у мастера оружия. Близнец только улыбается нежно, и в душе у него наконец-то спокойно. Канмеи не мучают кошмары, и он может отдохнуть. В полной тишине они наслаждаются друг другом: целуются, касаются и тонут. Так пролетает вся ночь, и когда настаёт время прощаться, Сетт лениво приоткрывает хищные глаза, заглядывая в синие глаза Афелия: — Я люблю тебя, лунный пирожок, — от казалось бы, привычных слов щёки близнеца краснеют, и кажется, тут должна была умилиться Алуна, которая способна это всё видеть. Но заместо этого — тишина. И тогда освобожденный от оков яда Афелий произносит заветное: — Я тебя тоже люблю. От луны и обратно. Это признание слишком много значит. Но Афелий вкладывает в него всю ту любовь, что он держал в себе. Лунари поклоняются луне, и Сетт понимает всю важность этих слов. От чего на устах появляется широкая, клыкастая улыбка. И напоследок целует канмеи, прежде чем тот звёздной пылью рассыпется в его руках, а сам он просыпается. Сетт смотрит на горячее солнце и гладит вредных барсуков на плечах. Каждый день солнце их разлучает, чтобы луна могла встретить.