Белый лик кабуки

Глава 1. Бобовое зернышко. Ослабевшие руки пробирались через дымку неосознанности, стремясь огладить напряженные плечи. Мысли, уплывающие за горизонт реальности по своей сути, пытались вернуться обратно, сопоставить картину происходящего, но вновь упирались в твердую стену из легкой и желанной прострации. В этот момент все существо сосредоточено на ощущениях. Дурман кружил, брал в свои крепкие объятия, избавляя от бессмысленной одежды и выстроенных барьеров. Не стесняясь тела дарят ласку друг другу, через касания обещают прийти к согласию с трепетной хаотичностью во взглядах. Приятно, когда поставленная маленькая цель находит свой финиш, однако мышцы напряжены сильнее положенного. Они перекатываются под кожей, словно рыбы у самой кромки воды, беспокоят прозрачное зеркало, но не разрывают поверхность, лишь создавая объемную рябь. Легкий толчок в грудь, и положение ног меняется, спина встречает жесткое волокно ковра, обзор мебели исчезает в густой тьме за веками. Ворс нещадно трет, оставляя красные пятна, колени немеют, а ногти впиваются в кожу под лопатками. Нечаянно оттянутые волосы, короткое недовольство и смех — все тонет в давно не аккуратных, мокрых поцелуях. Прелюдия не имеют власти над настойчивым порывом овладеть, оказаться внутри как можно глубже, пожиная собственное и чужое удовольствие. Движения с каждым разом становятся более размашистыми, оттого нарастает резкость. Пульс зашкаливает, сердце отыгрывает ритм жизни, а горячая кровь плавит вены. Крохотный кусок пространства, где не слышно ничего, кроме сбитых стонов и громких вздохов, накрывает волна из короткого вскрика. Судорога берет под контроль весь организм, электричеством обхватывает каждый орган и ужасно скоро плавно сходит на нет, оставляя после себя ленивую негу. Дыхание успокаивается, глаза закрываются, а сердцам в очередной раз не удалось сломать ребра. Мир меркнет на фоне усталости, сонливость берет свое, но тут же проигрывает упорным ладоням, которые тянут вверх. Пять часов спустя лучи солнца преломились в стекле, а будильник дал о себе знать небольшой студии с высоким потолком. Музыка прошлась вдоль серых стен, имитирующих недавно загрунтованную бетоном поверхность, ударяясь басами о крупное и единственное окно. После тридцати минут проигрывания трека, на втором этаже, выделенном под открытую спальню, послышался шорох, решивший отреагировать на грохот будильника. Синее одеяло извергло из-под себя рыжие пряди волос; человек тут же спрятал лицо за ним, как только попытался высунуть голову — кто-то не додумался опустить шторы ночью. Аякс выдал гортанный рев: боль ударила в еще не очнувшийся мозг, все тело в миг заныло, а колени особенно четко издевались за лишнее движение. Имитируя гусеницу, он дополз до края кровати, с третьей попытки выключил будильник и наконец рассмотрел время на экране телефона. Откинув одеяло, хрипло произнес в потолок: — Дерьмо. Парень не спешил вставать. Потирая лоб и туго обдумывая звонок коллеге, он приходит к смирению со своей участью. Обреченно выдохнув, находит нужный контакт и жмурится делая звон гудков тише. Прочистив горло, говорит: — Роза, сто извинений, прикрой меня перед директором. Я буду через час, честное пионерское. — Ты не пионер, Тарталья, — строго отвечает женщина. — А вдруг. Тебе-то откуда знать, — без энтузиазма спорит тот. — М-да, с таким голоском пропойки тебе не светит ведение брифинга. — Переживу. И вообще, я пью только по праздникам. Выслушав "не долгую" тираду Розалины на тему избавления от алкоголизма, он просит вновь: — Короче, с меня обед на неделю вперед, норм? Сошлись на месяце, хоть и со скрипом. Аякс отключается, с горем пополам слезает с постели и подходит к краю платформы, взглянув вниз. Одной рукой упирается в прозрачные перила, а другой почесывает волосы рядом с утренней эрекцией. Осматривая диваны, шкафы, компьютерный стол — не замечает ничего необычного. — Так, а че вчера было? — адресует он себе вопрос. Ковер не на своем месте — съехал ближе к одному из диванов. Тарталья издал ехидное хмыканье, тут же сменившееся болезненным выдохом, он растер левый висок: «Ах, ну да… др рыжего. Емае, знатно посидели, ничего не скажешь» Поток воспоминаний отразился новой болью в голове. Придерживая ее ладонью и тихо шипя, парень спустился по спиральной лестнице на первый этаж. Прошел на кухню расположенную прямо под платформой на которой расположена спальня, достал таблетки из тумбы и открыл холодильник. Резко закрыл его. — Кэйя, козлина! — цедит он. — Сколько раз повторять — не трожь мою минералку. Обернувшись к барной стойке, служащей кухонным столом, Аякс увидел болтунью украшенную сыром и петрушкой; на соседней тарелке лежат нарезанные овощи, рядом стоит стакан со свежим смузи. С доброй улыбкой Тарталья закрывает глаза, кладет ладонь на грудь и примирительным тоном поправляет себя: — Любимый козлина. Подойдя ближе к стойке, он замечает рядом с едой лист бумаги сложенный вдвое. Аякс прыснул: «Коп с душой поэта, розочку забыл оставить». Аккуратно выведенный текст гласил: _Замечательно отметили, новая линия вина не подкачала.Ты никого не избил и не довел Ди до ручки, держу в курсе. П.С — Минералка конфискована в счет компенсации за волосы. К. А._ Глянув исподлобья на широкое окно, Тарталья улыбается шире, приложив записку к губам. Хмурится: «А что с волосами?...» — осознание быстро доходит и он закатывает глаза. — «Не специально же придавил, оспади». Парень смачно чмокает написанные буквы и кидает бумагу обратно к тарелкам. Проглатывает обезболивающее, заливая литром воды из канистры, вытирает подбородок и заявляет: — Праздник без драк не праздник, Альберих, а за воду ты все равно отхватишь. К таблеткам в желудке почти сразу присоединяется аптечная настойка от похмелья. Есть в состоянии бодуна, значит извергнуть содержимое днем, если не раньше, поэтому Аякс складывает болтунью с овощами в контейнер. После идет в ванну, стягивает трусы и на скорую руку моется в холодном душе. Обезбол начинает работать, когда полностью одетый парень вливает в себя половину фруктовой жижи. Больше чем половину, опыт опохмела не даст соврать — не стоит. Кофе из машины налит в крытый стакан, а контейнер упакован в рюкзак, и тут внезапно начинаются проблемы — он искал нужный пиджак лишние десять минут. Серое пальто застегивается на все пуговицы уже в лифте, попутно надеваются черные перчатки. Тарталья выходит на улицу, и морозный ветер марта подхватывает красный шарф, норовит перекрывать обзор на протяжении всего пути. Пришлось перевязывать на ходу, пряча в пальто. Дорога до метро сопровождается видами грязно-серых улиц переполненными голыми деревьями, толком не растаявшими, но затвердевшими сугробами, яркими светофорами перекрестков и армией вечно спешащих людей. В последнюю категорию плавно влился Аякс. Стоя в вагоне и считая через окно редкие огни фонарей, мелькающие в кромешной темноте туннеля, парень понимает, что одна нога болит не после вчерашнего родео с Кэйей. Тарталья одним глотком допивает кофе и прячет стакан в рюкзак, освободив руки, прощупывает заднюю сторону бедра. Не обращая внимание на взгляды некоторых пассажиров, облапывает себя тщательнее. Ранение месячной давности не задело кость, впрочем, заживало долго, что несказанно раздражало. Ухаживали за порезом чутко, но сейчас по непонятным причинам шрам ныл сильнее предыдущих. Возможно, в пьяном угаре Аякс потревожил бедро об угол-другой в баре Дилюка, но это не точно — танцы и вино не помощники в сохранении памяти до мельчайших деталей. Самое главное, что шрам был оставлен не на видном участке кожи, почти под ягодицей, и слава всем, Кэйя не заметил его. И не заметит, главное стараться обращать мысли и взгляды Альбериха в иное русло, а на этом Тарталья собаку съел. Последнее чего хотел парень, так это выяснения отношений со своим другом-копом и параллельно любовником. Для Кэйи "БК" в жизни Аякса остался в прошлом — пусть так и будет. На досуге стоит намекнуть остальным участникам клуба, хотя бы ради разнообразия, оставлять заказ на булавы, дубины и т.д без шипов, иначе у капитана полиции могут возникнуть вопросы к Тарталье, которых второй избегает как огня. На самом деле — это страшно несправедливо, ведь Аякс не применяет режущее и колющее, предпочитая наносить оппонентам синяки и кровоподтеки. Максимум — перелом ребра. Подобный принцип подает его не в самом выгодном свете на ринге, но только для новичков. Бывалым бойцам известно, что Тарталья использует старые добрые биты по элементарному факту — если он возьмет нечто повесомее, станет куда хуже. Главный же конфуз заключался в том, что проводя ночи (иногда дни) с Кэйей, парень выставляет свое тело напоказ, тем самым подвергая теоретической опасности немалый состав клуба. Поэтому вряд ли намеки сработают, скорее товарищи "по танцам" похлопают Тарталью по плечу и скажут: «Секс сексом, Торт, но если твой коп нагрянет в одну из точек со спецназом наперевес, в первую очередь все посмотрят на тебя». Вдвойне обиднее за Варку — генерала-полковника Главного управления полиции, прямого начальника Кэйи и сводного брата Альбериха — Дилюка. Они тоже входят в клуб, но самой компрометирующей персоной в окружении Кэйи остается именно Аякс. Эти домыслы и предположения имеют основания и реальную угрозу, но по существу Тарталье все равно. Альберих не глуп, однако скрывать новые шрамы за старыми не сложно, как и прочим его коллегам и родным строить невинные глаза. Аякс ценит Кэйю и их общий путь от "преступника" и полицейского к друзьям, любовникам, а отказываться от такого партнера как "коп-поэт" — ищите дурака. Аккуратность и трезвость мысли превыше всего, но каждый участник клуба может выдать предприятие в любой момент, тем не менее, Тарталья привык ходить по лезвию ножа, а изменять себе любимому в привычках не собирался. Парень улыбнулся доставая наушники и включая музыку: «При следующей встрече я буду топить за минералку, а Кэйя за волосы. О-ох, предвкушаю мину Ди». Дав себе минуту повеселиться от будущего сетования Альбериха и каменно-осуждающего лица Рагнвиндра, он задумывается о более серьезных вещах. Бесячая "болячка" на бедре напомнила Аяксу, что он не разузнал когда полуфинал. Подсчитать было нетрудно, расписание выучено давно, но Тарталья не постоянный игрок, следовательно нужно выяснить, кто из двадцати претендентов уже отыграл матчи и прошел в десятку лидеров. Чем раньше он узнает какое оружие в приоритете у противников на сезон, тем лучше. Навскидку осталось месяца два, не больше, он успеет, но звонок Капитано или Варке откладывать больше нельзя. Подготовка — дело не последнее: биты в плохом состоянии, а это гарант новых трат. Парень раздосадованно вздохнул, совсем позабыв об уходе за оружием, за что ему стало действительно стыдно. Без него конечно, можно обойтись, но жертвовать несколькими цифрами выигрыша, а еще перспектива ранений посерьезнее порезов и ушибов не устраивала Аякса. Одну из трех экипировок также следует перепроверить, в теории заменить наколенники или, что важнее, купить новые ремни для наручей. Прошло два года в режиме бюджетной жизни. Тарталья возненавидел тратить деньги, особенно на ерунду; большая часть зарплаты и сторонней подработки уходила в банк на сберегательный счет. Огромная проблема реформы приоритетов стояла костью в горле и по сей день — парень привык если не разбрасываться, то пользоваться финансами без ограничений. Отношения с кошельком не изменились лишь в одном — семья: своих младших братьев и сестер Аякс продолжает баловать по поводам и без, по случаю помогает родителям облагораживать уже отстроенную дачу. Себя же ограничивает не во всем, но во многом; мелкие порывы — "купить что-то для души", быстро сворачивались и исчезали. Юность переполненная профессиональным спортом давала плоды — непробиваемая сила воли, хочешь не хочешь в крови, но кто бы мог подумать, что к двадцати шести годам Тарталья начнет ворчать на собственный железный стержень. Ментально составив план бытовых дел, звонков, не забыв напомнить себе о завтрашней тренировке с луком, Аякс лениво переключился на рабочие моменты. Сегодня по плану обработка материала трех или четырех интервью. Снова тяжело вздохнув, парень покидает метрополитен и саркастично улыбается высокому зданию напротив. «О, да. Вот оно "настоящее" веселье» Работа в газете "Время Снежной" была необходимым компромиссом на нынешний непростой период. Образование приобретенное через апатию и эмоциональную нестабильность — как последствия ухода из спорта — не только кормило Аякса, но и помогало копить деньги на вполне осознанную твердую цель. Стать спортивным журналистом после фиаско со званием МСМК, за весь промежуток обучения в университете казалось невыносимым бредом. Именно отец, мать и один из старших братьев настояли на вышке. Не успел Тарталья отслужить в армии, как сел за стол в аудитории. Парень не особо сопротивлялся, он был похож на кусок мягкой глины — делать с ним можно было что угодно. Аякс шел на диплом для той знаменитой галочки и желания убедить родных, что он "в порядке". Впрочем, сейчас Тарталья официально вылез из стресса, а нелюбимая работа одаривала поощрениями, ведь вкалывал он за троих. Правда — этого недостаточно. Поднявшись на восьмидесятый этаж, где расположен отдел газеты, парень быстрым шагом стал лавировать меж прозрачных стен кабинетов совещаний и компактных мест сотрудников. Дойдя до своего стола, Аякс не успел скинуть пальто с плеч, как его окликнул Пульчинелла. Выслушав бурчание пожилого директора за опоздание, он вежливо извинился. Пульчинелла принимает раскаяние и сменяет гнев на милость. Пока Тарталья снимает верхнюю одежду, устраивая ее на вешалке, Пульчинелла начинает рассуждать о задачах на неделю вперед. Начальник отправил ему по почте несколько сторонних статей для обработки — дополнительные дела, чтобы неповадно было. Для Аякса это слабое наказание, когда дело касается бонусной оплаты он стоит в первых рядах, но говорить подобное вслух не обязательно. Завтрашний брифинг и участие Тартальи на нем по расписанию, ему настоятельно рекомендуют не опаздывать. Аякс разговаривает с Пульчинеллой еще немного: соглашается, кивает, запоминает. Перед тем как уйти, директор оглядывает офис и кладет на стол парня бело-голубую коробку, которую до этого прятал за спиной. — Я тут из отпуска привез мондштадтские лакомства, — непринужденно говорит он, скрестив ладони на пояснице и осматривая отдел, — передай Тевкру и Тоне от меня. Тарталья поднял бровь. — Хорошо. На полуулыбку парня Пульчинелла строго ткнул в него пальцем: — Сам не ешь. Передай детям, я проверю. — За кого вы меня принимаете, дядя Пуль, — ехидно шепчет Аякс и громче добавляет, — адресаты все получат, обещаю. Директор хмыкнул и, развернувшись, сказал на прощание: — Еще раз опоздаешь — получишь выговор и штраф. — Я все понял, — кивает его затылку Тарталья. Невысокий словно гном начальник исчез в своем кабинете. В отделе сразу померкла атмосфера напряжения. Пульчинеллу сложно назвать тираном, но строгости ему не занимать. После печального события из прошлого, к сожалению Тартальи, ему стало ясно — придется получать основной доход с помощью "подставки для кофе". "Дядя Пуль" старый друг отца Аякса — очевидно, работу было несложно получить, даже с учетом отсутствия опыта. Что есть печати на бумажках, когда у тебя в запасе куча связей. Первые месяцы офисники воспринимали Тарталью не любя — вакантные места в крупной газете города не падают звездами с неба, особенно тем, кто не имеет кучу записей в трудовой книжке. Мнение большинства парень еще с юных лет вертел на конкретном органе, но став старше, осознал правила социума. Заводить на работе друзей он не планировал, как и врагов. Самый простой вариант — держать нейтральный настрой к окружению и способствовать той же точки зрения к своей персоне. Полгода спустя нелестное шушуканье за спиной Тартальи утихло окончательно. Аякс доказал, что способен быть исполнительным сотрудником, трудолюбивым, более того, редко отказывая в помощи коллегам. Постоянные интервью, частые командировки, написание и редактирование статей стали посильным трудом. Разговаривать с людьми, задавать отрепетированные вопросы, при этом используя харизму на максимум и, по возможности, прощупывать почву для импровизации — в этом не любимая работа приносила не только деньги, но и подобие веселья. Все не так плохо. Возня с бумагами и в Word вызывала скуку вселенского масштаба, но куда без ложки печали. Человек не обязан лелеять все свои типы занятости, а "БК" как раз компенсировал и давал настоящий кураж. Тарталья, как истинный наркоман острых ощущений не знает, что может заставить его сменить образ жизни. Отношения в офисе налажены, но Розалина не меняла пренебрежительные взгляды в сторону Аякса. Они не понравились друг другу с первой встречи; стоило им пересечься или начать трудиться над одним проектом, весь отдел слушал батл сарказма. Лоефальтер единственная, кто видел насколько дружелюбие, отходчивость и улыбки Тартальи лживы. Именно эта наблюдательность и заставила пересмотреть мнение парня о высокомерной женщине. Последний год коллеги предпочитали работать как можно чаще вместе, естественно не признавая этого вслух. Все хотят выполнить дело хорошо, а подобное они могли доверить из всех шестиста с лишним человек газеты только друг другу. Бывшее пассивно-агрессивное общение трансформировалось в показуху из-за принципиальной вредности. Аякс обернулся и глянул на дальние столы, присмотрелся к другой зоне офиса через стеклянное окно кабинета, но не увидел белокурую макушку Розалины. Он посмотрел на наручные часы — до обеда еще два часа. Парень открыл приложение на компьютере и быстро написал в чат: _отличное прикрытие, Роз-и, напомни мне никогда не брать тебя в тылы_ Тарталья открыл почту, пробежался взглядом по письмам, темам статей и в первую очередь решил отредактировать свои интервью. Он успел поправить текст в пяти страницах, прежде чем увидел ответ: _Зачем тебе - я? У меня сто процентов нет члена._ Аякс изогнул бровь, недовольно глянув в потолок. Ввел ответ: _это камень в огород "би"? Посмотрим как заговоришь, когда окажешься в моей постели_ _Ха-ха-ха-ха! Секатор всегда к твоим услугам._ _отлично, смазку не забудь_ _Для тебя? _ _для секатора! _ _Я и без смазки тебя кастрирую._ Лоефальтер отправляет несколько мемных картинок на тему высокомерных мужчин с маленьким достоинством. Тарталья широко улыбнулся и, взяв кружку, ушел за кофе. Они больше не переписываются — утро кипит полным ходом. Через сплошные окна офиса редко пробивается солнечный свет, на улице довольно пасмурно, тучи молча обещают дождь или град. Люди в строгих костюмах слоняются мимо прозрачных стен, столов перегруженными папками и аппаратурой. Слышны звонки, разговоры по темам и без, звуки отбивания ритма по пластику клавиатур и различных каблуков по паркету покрытым тугим ковром. В этом потоке шума Аякс полностью погрузился в правки. Его сосредоточенность треснула, когда что то мягкое упало на голову и перекрыло обзор к экрану. — Я ждать не буду, одевайся. Розалина Лоефальтер — женщина за тридцать, выглядит моложе своих лет. Тарталья даже считал, что если бы она не злоупотребляла косметикой, смотрелась бы ещё моложе, но кто он такой, чтобы указывать леди. Розалина предпочитает обтягивающие длинные платья, коктейльные юбки, короткие пиджаки и на заказ сшитые блузки. С ее размером груди не мудрено. Одежда комбинирует три цвета: черный, белый и красный. Как понял Аякс, Роза выбирает их к оттенку своей радужки, но парень не мог представить цвет ткани, который бы не подошел к серым глазам — естественно она указала ему на отсутствие вкуса. Тарталья имеет ограниченное количество строгих костюмов, которые одевает исключительно на работу, повседневный же "стиль" у него отсутствует. Аякс как-то пропустил ведение моды в детстве, стремясь к практичной, часто дорогой спортивной экипировке и обуви: новенькие штаны, куртки на молнии и футболки приятно пахнущие новизной и неиспользованностью — любимые запахи прямиком из юных лет. Так и не нагнал, покупая в магазинах то, что приглянется. Он редко обновлял гардероб, но если приспичит нужда, на помощь приходил друг Тома — он лучше всех знает, где цены симпатичнее и что точно понравится Аяксу. Тарталья спросил как он одевается по мнению Альбериха. Кэйя поджал губы и улыбнувшись ответил: — Как бомж. Аякс скривил лицо. — Или как гопник, — ласковым тоном предлагает "друг", — исходя из этого, думаю, гранж-стиль тебе подходит, погугли что это значит. Но вообще, костюмы ты носить умеешь, офисный стиль тобой гордится. Только гладить не забывай. — Если я одеваюсь как бомж-гопник, тогда ты как рокер-казуал-байкер. Альберих рассмеялся, откидывая со лба синие волосы: — Это не так! Откуда ты знаешь название стилей, если не разбираешься в моде? — В высокой моде — нет, в субкультуре — да. — А мы о "высокой моде"? — уточнил Кэйя слезая с груди Аякса, а следом с постели. Переворачиваясь на живот, Тарталья не отводит взор с его смуглой кожи, прослеживает линию позвоночника. — Нет. Хотя твой зад в этих рокерских джинсах вполне входит в категорию высокой моды. — М-м-м, — тянет Альберих влезая в те самые джинсы, — Сразу видно человека культуры знающего толк в искусстве. Как обычно нелепый разговор быстро потерял последнюю толику логики и ушел в другом направлении, стоило Аяксу встать с кровати. Розалина сняла с вешалки пальто Тартальи и бросила тому на волосы. Парень осмотрелся — люди покидали рабочие места. — Ох, как скажете, "моя Сеньора". — Он поднимается, разминая шею. — Уже обед-тайм? Они двинулись к выходу. Глядя на поля черного плаща Розы, Аякс накинул на себя шарф. — Что, внутренние часы сбились? Попробуй научиться приходить вовремя, — язвит она. — А ты попробуй научиться прикрывать. — Не было смысла. Он хотел поговорить после совещания на которое ты опоздал. — Оу, то есть я могу не платить за твой обед? Лоефальтер резко обернулась через плечо, отчего ее высокий длинный хвост волос рассек воздух, а ведь вокруг люди столпившиеся у дверей отдела. «Такой копной зашибить кого-нибудь не долго» — подумалось парню. — Не наглей, уговор дороже денег, — сурово говорит женщина, — я пыталась. Тарталья ухмыльнулся, засовывая ладони в незастегнутое пальто. — Докажешь? Розалина непринужденно махнула рукой: — Лучше спроси, куда желает пойти сегодня "сеньора". — В кофейню? Она улыбнулась тщетной надежде в тоне парня. — Мы идем на бизнес-ланч в "Монте Карло". — "Моя Сеньора" наглеет хлеще меня, — присвистнул Аякс. Спор начался в лифте офиса, продолжился по пути к ресторану, длился и во время приема пищи. Наглость Розы и дорогой обед за чужие деньги могли стать главным осадком до конца дня, но ланчи в этом месте и правда хороши. Главный козырь Лоефальтер против Тартальи в том, что она старше и опытнее него — ее карьера журналиста блещет большими заслугами, чем у молодого сотрудника. Она не упускала возможности попрекать его этим, даже за такие оплошности как опоздание. Но Аякс не был бы Аяксом, если бы не мог ей ничего противопоставить в ответ, а возраст — аргумент, который потерял актуальность лет тридцать, если не больше назад. И все же, наевшись, парень расплатился за еду под ехидные взгляды женщины. По дороге обратно в отдел он поставил условие, что в ресторан они больше не пойдут. Спор возобновился. Тарталья запоздало вспоминает о своем контейнере лежащем в холодильнике в комнате отдыха офиса. Утром он припозднился, придется задержаться допоздна — завтрак любовника не пропадет, останется на ужин. Два часа беспрерывных правок, и наконец Аякс отрывается от экрана — глаза начало пощипывать. Парень роется в рюкзаке, находит капли и уходит в уборную. Умывает лицо и закапывает слегка покрасневшие белки. За последний месяц сухость часто нервировала Тарталью, пора позаботиться об очках для ПК. Зрение слишком ценный ресурс, как для лучника-любителя, так и для бойца "БК", еще не хватало загубить его на официальной работе. Стараясь не думать о новых тратах, ему внезапно приходит мысль — Розалина как-то раз советовала не слишком дорогую, но качественную марку очков. Аякс вернулся к столу, сел на стул и упер взгляд в экран, но не вспомнил название. Встал, решив спросить ее лично, видя издалека, что женщина на месте. Он подошел со спины и пригляделся к ее труду — Роза во всю корпела над большой статьей посвященной выставке музыкальных инструментов прошедшей в городе прошлым воскресеньем. Расслабленно облокотившись задом на край стола, Тарталья коротко поинтересовался маркой очков. Ему ответили не обернувшись и попросили оставить в покое — Лоефальтер еще править завершающую часть текста, а сдача уже завтра утром. Аякс пропускает замечания на тему "безделья" мимо ушей, внимательнее осматривая опрятное рабочее место: все на своих местах, выставлено чуть ли не по линейке, от кипы бумаг до степлера. Перфекционистка в чистом виде. Рядом с краем у которого присел Тарталья, лежала папка. Пока парень отвечал женщине на очередную "любезность", беззастенчиво открыл ее и увидел кучу черно-белых фотографий разных форматов. Деловой разговор из саркастичных бросков прерывает сам Аякс: — Хэй, Роз, что это? Для нового крупного проекта? Снимки до смешного хаотичны: камни, деревья, бытовая утварь, животные и самые разные люди. Некоторые отличались выдержанной композицией, другие откровенным арт-хаусом. Обычно сортировка материала у Розалины на высоте, а ненужные фото быстро улетают в архив. Лоефальтер обернулась, цокнула, отвернулась и сказала: — Нет, это студентов. Недавно проходил конкурс снимков на различную тематику, здесь работы победителей. Пульчинелла планирует заплатить за самые подходящие фотографии с указанием авторов. А теперь, если у тебя все, будь хорошим мальчиком и вали к своему столу. Ничего нового Аякс не услышал, но в его спортивном отделе редко давали зеленый свет на подобное — съемкой занимаются штатные фотографы, ходящие под ручку с журналистом. Розалина же сидит в отделе общего культурного развития, где директор поощрял сотрудничество со студентами, энтузиастами и просто желающими продать снимки. Тарталья перебирает фото, отвечая Лоефальтер что-то не лестное, но что именно — не слышит. Вода заполняет ушные раковины, своим напором давя и лопая перепонки, выдавливает глаза наружу, проникает дальше заполняя гортань, ее так много что зубы покидают гнезда десен, а язык обращается в кровавое месиво, оторвавшись от глотки; вода стремительно лезет в мозг разъедая нейроны словно кислота отборного качества. В легких резко пропадает кислород подобно шоку от сильного удара в грудь, пальцы рук немеют, как и все тело — застывают в неподвижности. Долгую минуту Аякс тонет в пустоте, которая оглушает его безмолвием глубин бесконечного падения. От позы веет напряженностью, однако ладонь не сжала фото превратив в кусок мусора, но как же хочется. Перед лицом без тени улыбки маячит рука коллеги. Та, видимо, требует ответа на заданный вопрос, но вот какой — не ясно. Ему не интересно. Тарталья разворачивает снимок и указывая на него, спокойно спрашивает: — Чья эта фотография? *** Скарамучча Райден взбешен. Он смотрит на отражение зеркала светлого лифта и нелепо бодрящая музыка вводит в абсолют его недовольство, передающееся через плотно сжатые губы и тяжелый взгляд обращенный на себя самого. Парень сложил руки на груди, чуть сгорбился от нарастающего бешенства, но чувствуя, что ярость уже на грани и готова вырваться наружу тут же выпрямляется, делает глубокий вдох через нос. Зеркало не жаль, жаль костяшки пальцев. Со стороны его лицевые мышцы напряжены, но демонстрировали отнюдь не всю злость, что сейчас царила в нем. Судорожный поток мыслей прерывает вибрация в кармане. Само небо снизошло во спасение зеркала. Он достает из широких брюк телефон и видит незнакомые цифры. В угоду гнева отвечает на звонок: — У меня нет привычки отвечать на левые номера, у Вас тридцать секунд и я кладу трубку. «Вот будет забавно если это сотрудник банка», — думается Скарамучче. Несчастный сам завершит звонок от голоса обещающего все муки этого мира. На том конце молчание длилось не долго: — Оу, Вы так добры со всеми, кто хочет предложить деньги за Вашу работу? Райден моргнул, кажется он расслышал смешок. Так же строго уточнил: — Конкретнее. О чем речь? Неизвестный перешел на официальный тон: — Вас беспокоит журналист из газеты "Время Снежной". Как я понял, Вы студент из Института Искусств, ходите на дополнительные курсы фотодела. Недавно Вы приняли участие в конкурсе организованном тем самым курсом, стали одним из победителей и отослали снимок в наш отдел. Все верно? Отражение парня слегка насупилось, он няпряг мозг вспоминая то, что ему не особо интересно. — Допустим. И? — Мне понравилась Ваша фотография. Хочу пригласить Вас к нам в офис для обсуждения оплаты и дальнейшего сотрудничества. Скарамучча задумывается: «Не ожидал, что эта газетенка предоставит гонорар. Но лишним он не будет. Хотя, называть их чек "деньгами", значит не уважать саму систему оплаты труда». И все же, к финансам Райден относится серьезно, не важно большая сумма или нет. — Вы не оставили своего имени, как мне к вам обращаться? — тактично интересуются у Скарамуччи, а тот раздражается за секунду от ноток нетерпения незнакомца. Парень игнорирует вопрос: — На какое время Вы хотите назначить встречу? — Завтра, после полудня Вас устроит? — На половину первого, вполне. — Хорошо, на этот номер отправить адрес газеты и название отдела? Райдена отвлек ядовитый цвет цифр отсчета этажей. — Да, до завтра. Он отключается и убирает телефон, сразу забывая о звонке, ментально возвращается к актуальным проблемам. До сотого этажа парень добирается без происшествий, зеркалу позволили пожить еще немного — но если разговор пройдет неудачно, тогда кто знает. Он покидает лифт, поворачивает направо и идет мимо офиса, стены которого отдавали берлинской лазурью. Между каждой картиной одетой в золотые рамы метров пять — некоторые отдают дань конструктивизму, а прочие супрематизму. Скарамучча смотрит только перед собой, не обращая внимание на холсты, художников которых знает наизусть; направления их работ ему не по душе. Уверенным шагом обходя всех людей встречающихся на дороге, игнорируя приветствия сотрудников, он доходит до кабинета директора. Секретарша, услышав быстрые шаги, оторвалась от компьютера и, завидев силуэт парня из коридора, подскочила с места: — Г-господин Райден?! Скарамучча не удостоил ее взглядом, прибавил ритма ходьбы чтобы успеть обогнать женщину. — Постойте, к ней нельзя, у нее совещание! Открыв стеклянные двери состоящие из яркого цветочного витража, Райден ворвался в помещение переполненного высокими шкафами с книгами разных авторов. В центре кабинета, у красного дубового стола стоят двое мужчин и одна женщина, они прервали разговор обернувшись на вошедшего. Последняя сверкнула густотой сирени глаз в сторону Скарамуччи, а тот не торопясь прошел вперед, остановился и сложил руки на груди. Секретарша наконец добежала до него и начала щебетать: — Простите, я сказала, что у вас совещание, но… — Я подожду. — Райден нагло бросил рюкзак и широкую куртку на изумрудный диван. Он присел рядом с одеждой продолжая дерзко пялиться на директрису. Вальяжно устроил одну ногу на другой, разгладив тканевую складку на колене. — Или ты не будешь тратить наше время и выгонишь их за дверь. Яэ Мико, смотря на это представление, очень хотелось закатить глаза, но вместо этого она закрыла папку которую держала в руках и отдала сотруднику. — Вы свободны, продолжим позднее. Света, — Яэ обратилась к секретарше, — можешь идти. Не пускай ко мне никого. Света, выглядя понуро, вместе с двумя мужчинами покинула помещение. Мико не глядя на Райдена плавно обошла свой крупный стол и опустилась в кресло. Поправила очки "кошачий глаз" в тонкой бледно-розовой оправе и начала складывать бумагу в файлы. Мелодичным, слегка мурлыкающим голосом сказала: — Какая отрада видеть тебя, Скар. Ты ушел со своих драгоценных пар, чтобы навестить меня? Я польщена. Кажется я обещала тебе, что этой зимой мы поедем в Инадзуму погостить у бабушки на праздники. Но кто-то очень плохо себя ведет, устраивая цирк средь бела дня и шанс поездки, ах, какая жалость, упал на пятьдесят процентов. — Вернись домой. Яэ оторвалась от бумаг, неудовольствие прошлось по ее лицу. Немного оттопыря плечо и подняв брови, она посмотрела на него. — Вот так сходу? Женщина встала, откинув назад длинные розовые локоны, и направилась к тумбе с напитками. Она продолжила наигранно причитая: — А как же хождение вокруг да около? Совместная игра на выявление подводных камней? — Она взяла графин, наполнив один стакан водой. — Что ты себе позволяешь, дорогой, где весь азарт? Мико оглянулась и притворно строго вздохнула, помотав головой. — Я не так тебя воспитывала. Скар бесится сильнее от ее концерта, но прекрасно понимает, что это меньший "ответ" на его действия, который он мог получить за ранее вторжение. Повторяет, но уже злее: — Вернись. Домой. Яэ молчит, спокойно попивая воду. Они сверлят друг друга глазами, пока женщина не ставит стакан на место и идет обратно. — Ты пришел только с этим? — Устроившись на спинке кресла поудобнее, она кладет замок из ладоней на колени. — У тебя продуман план Б, В и так далее на случай, если твоя просьба не будет рассмотрена? — Да. — Райден сыграл бровью и рыкнул. — Силком приволоку тебя обратно. Мико рассмеялась. — Какая прелесть. — Она помахала на него ладонью, прерывая смех. — Да, теперь я узнаю своего бескомпромиссного дорогого Скара. А то начал аж с подобия просьбы, я даже забеспокоилась за твое самочувствие. — Хватит ломать комедию. — Парень закатил глаза и встал с дивана. — Забирай вещи из отеля, или где ты там поселилась, и возвращайся. Он облокотился бедром сбоку столешницы, вновь сложив руки на груди. Яэ смотрит на документы, а Скар на нее. — Слушай… — Он, вопреки подготовленной речи запнулся и выдохнул, глянул на расписное окно позади них. Вся ситуация доведена до казуса, который априори не случается со Скарамуччаей в повседневности, а именно — опускаться до мольбы. Но другого выхода у него попросту нет. Вместо разбора проблемы от истоков до результата по крупицам, через те или иные действия каждого члена его семьи по всем правилам психотерапии, Райден решает, что надо излагать проще, ведь он уже вынужден просить. — Мы оба знаем насколько она невыносима. Но это не повод съезжать. Я прошу тебя, Яэ, пожалуйста, вернись домой. Мико посмотрела на Скара нечитаемым взглядом. Ее пурпурно сливовый оттенок радужки погружается в его глубокий темно-фиалковый. — Нет ничего с чем бы мы не справились с тобой вместе, верно? — убеждает парень проницательно вглядываясь в ее лицо, но не видит на нем тех эмоций, которых жаждал: уступчивость, сомнения, одна лишь каменная непробиваемость. Он, насколько умеет, искренне вкладывает все чувства испытываемые к женщине в простые слова. — Пожалуйста вернись ко мне. — Нет. Пустота. Даже грома разочарования не последовало — ожидаемый итог. Однако Райден ошеломлен тем, как легко Мико отвергла его, как просто произнесла отказ. Без труда отказалась, даже не предложив альтернатив. В одно "нет" вложила всю бескомпромиссность. Скарамучче очевидно — спорить бесполезно. Отдать все лучшее в себе для преобразования призрачной надежды в реальность — очередная глупая трата сил. Но Яэ является тем самым редким исключением, тем человеком, ради которого он готов пойти на подобное. Пустота меняется на злость: парень сжимает челюсть, скрипит зубами отворачиваясь, впивается ногтями в ткань тонкой рубашки. Ему не свойственна импульсивность, но сейчас так хотелось разнести этот кабинет к чертям. — Скар, — зовет Мико, а тот не отзывается. Тогда она поднимается с кресла и садится рядом. Кладет руку на его бедро. — Посмотри на меня. Ее мирный и отчасти монотонный тон голоса раздражает парня, ведь ситуация образовывалась безрадостная, но ясно это только ему. Райден не повернулся. Яэ тянет чужое плечо ладонью, а второй нежно сжимает ногу. — Скар, посмотри на меня. И он смотрит испепеляющими холодными глазами. На секунду вздохнув, она нежно заправляет за его ухо иссиня-черную прядь волос, выравнивает кончики челки, касаясь подушечками пальцев лба. — Прости любимый, но мне нужно побыть одной. Я знаю, что сейчас у тебя нет ресурсов и времени разбираться во всех наших сложных семейных дрязгах, но тебе и не надо. Ты, как обычно, должен заниматься учебой и курсами, а если станет туго я обязательно проведу пару дней с тобой. Развеемся, сходим куда нибудь. Хотя, возможно, ты выкроишь пару часов на выходных, тогда мы будем видеться чаще. Касательно ее — мы взрослые девочки, поговорим но… не скоро. Настрой Райдена особо не изменился — поза и взгляд передают закрытость и обиду. Мико продолжает: — Экзамены тяжело даются твоему здоровью, но моя поддержка никуда не денется. — Она пристально смотрит на его пышные черные ресницы и отвечает на прошлую просьбу парня той же твердой искренностью. — Я не бросаю тебя, Скар. Я всегда буду с тобой, что бы не случилось. — Отвечай за свои слова, — грубо говорит он, — если так, тогда вернись домой. — Все как всегда некстати, м? — улыбается Яэ рассекая воздух перед ними. — У тебя разгар стресса и трудовой загруженности, а у меня просто нет сил находиться в нашем доме, — после без улыбки добавляет, — Но дело не в тебе. Я понимаю, что нужна, ценю это, но — свое пространство в приоритете. Боюсь, что я не изменю решения, поживем раздельно. Райдена покидает гнев, он устало посмотрел в окно. Мико гладит чужие шелковые волосы. — Я поступаю как отвратительная мать, но верь мне, Скар, я никогда тебя не брошу. И если переработаешь, обязательно приходи ко мне. Я не откажу в помощи и не хочу, чтобы ты закрывался от меня. Розовые локоны коснулись темных — она кладет свою голову на его, обнимает вдоль спины. — Я люблю тебя, милый. Все это пройдет и мы снова пойдем на концерт с Моной и Альбедо. Что скажешь? Скарамучча долго молчит. — Не говори так, — решается он на тихий ответ. — Ты лучшая мать, которая может быть. Я не идиот в отличии от некоторых и дорожу твоей заботой и любовью. — Следите за языком, молодой человек. — Яэ вмиг меняет тон с успокающего на серьезный. — Твоя злость естественна, не осуждаю, но не забывай о чем говоришь. Он сбросил ее голову со своей и оглянулся. — Я в чем-то не прав? Женщина распиналась не в стену, поэтому прерывает конфликт на корню: — Скар, не начинай спор, который растянется на недели вперед, и я все равно выиграю его, ведь моя сугубо личная жизнь с Райден старшей — слегка не твоя забота. Ты у меня умный мальчик, поэтому не веди себя как тот, кому не досталась лучшая игрушка. Жестоко, даже очень. Мико редко позволяет себе порицания, особенно в адрес сына, но периодически только твердая черта характера позволяла ей принести равновесие в эту семью. Скарамучча поджал губы. Женщина вновь развернула его к себе и примирительно сказала: — Верь мне, как раньше. Мы уладим разногласия с Эи, но позже. — Насколько позже? Насколько все это растянется? — Я не знаю, — честно признается Яэ, выпрямляя белую юбку. И вдруг, ущипнула Скара за сережку в ухе. — Но меньше любить тебя я не перестану. — Не подлизывайся, — отмахивается тот. Мать видит, что сын принял во внимание ее позицию, остается надеяться, что он как можно скоро смирится с ней. — Мне это не нужно. — Мико улыбнулась и встав, вернулась в кресло. — Как Мистер Морган поживает? Как Сора? Райден не очень доволен сменой темы, но по сути, говорить об этом дальше не к чему. Безэмоционально отвечает: — Пытаются прикончить друг друга. Я способствую. — Отлично. — Яэ хихикает, собирая документы в папку. — Бабушка очень обрадуется, когда узнает что ее любимцы умерли голодной смертью, так как ее внук неделями напролет горбился над огромными томами с историей театралов. — Нормально они живут, — ворчит Скар, — жрут, спят, срут, бесятся, доводят меня. Ничего нового. — Хм, как Мона? — Почти не спит, у нее уже началась практика. — Пинаешь ее по дискорту? — Спать? Конечно. — А она тебя? — Скоро, первая сдача через неделю. Не спеши. — Я так давно ее не видела, передавай привет. — Ок. — Рубедо закончил прорабатывать анимацию спектакля? — В процессе, он дорисовывает черновик. Кстати, мы с Альбедо поговорили и предложили ему добавить тебе уши. Мать удивленно переспрашивает, не глядя на сына: — Уши? — Ты выступаешь в роли кицунэ, — через язву напоминает Райден. — В человеческом обличии, — парирует Мико. — И что? По сюжету героиня не скрывает свою сущность и потом, если идею диплома одобрят, мульт Рубедо попадет в инет. А в сети хватает любителей фури. Яэ задумалась и непринужденно сказала: — С маркетинговой точки зрения — да, это хорошая идея, а с этичной — спасибо, Скар, на мой образ будут онанировать повсеместно. Скарамучча прыснул: — Тебе не плевать? — Абсолютно. — А чего мина такая довольная? — Я просто рада, что вдохновляю Рубедо своей красотой. — Мико хитро глянула на него. Образ, да и весь сюжет спектакля продумывался не только Скаром, но и его матерью Яэ. Ролевая модель героини была избрана давно. Райден ухмыльнулся: — Ну-ну. Женщина осмотрела парня внимательнее. Дергает край его рукава и брезгливо говорит: — Что это, Скар? С каких пор ты выглядишь как гот-интеллигент, а не фем-бой? Скарамучча отвечает с ровным лицом: — С тех самых, как ты перестала лизать моей матери. Мико закатила глаза и махнула на него. — О, дорогой, не путай меня с ее прихвостнями юристами. — Ты права, прости. — Райден улыбнулся. — У них наверняка куча золотых наград в номинации "Вылизывания Жопы Босса". — Увы, в этой категории я не преуспела, какое горе. — Притворство в каждом слове, чуть ли не с придыханием. — Единственный аспект жизни в котором я проиграла. Скар тихо смеется. — Полагаю, он распространяется и на меня. — Да, — кивнула она. — Чувствуешь разочарование? — Ни капли. *** Тарталья до позднего часа не может уснуть. Он сидит на полу своей квартиры оперевшись спиной о диван и заливается крепким чаем. Пить алкоголь, с учетом вчерашнего — под запретом. Ночные фонари за окном освещают улицу и часть светлой студии, кладут на все доступные поверхности оранжевые блики. Фото лежит перед ногами сложенных в позе лотоса. Чайник вновь кипит, кружка бьется об пол. Аякс знает истинную причину почему в кружке чай, а не виски, вино или водка — агрессия иголками царапает кожу, ждет момента вырваться из всех щелей, стоит только отвлечься на мелочь валяющуюся в кармане, люстру, немытую посуду, что угодно способно сгенерировать кучу энергии, и она найдет себе применение даже через — не надо, не хочу. «Очень хочу и очень надо!» Мозги кипят и Тарталья в очередной раз начинает отсчет от одного до десяти, двадцати, сорока и ста. Контроль — вот оно, истинное благо. Он наливает новую порцию, присаживается напротив фотографии, как перед заложником, который не может дать ответы, даже если пытки дойдут до отрезания конечностей. Продумывает план действий и все вытекающие концовки. *** До двенадцати тридцати остается пол часа. Аяксу кажется, что весь отдел слышит, как левая нога пробила дыру под его столом. Он полностью собран, не считая "тика" ступни: все задачи на утро выполнены, брифинг проведен на отлично, Пульчинелла доволен. Тарталья со взглядом коршуна наблюдает как работники покидают свои места, расходятся на обед. Розалина уже ушла, Аякс заранее предупредил, что не пойдет — стол заказан, ланч в "Монте Карло" оплачен и ждет ее. Убедил, что поест в комнате отдыха не прерывая работу, а на деле кусок в горло не лез со вчерашнего дня. Он поправляет темно-синий пиджак, когда идет в офис Лоефальтер, застегивает пуговицы до глотки, разглаживает такой же алый как рубашка галстук. Жесты не ради приведения внешнего вида в порядок — надо занять руки. Он заходит в прозрачный кабинет совещаний, пересекает длинный стол и садится во главе. Кладет на столешницу папки и пару документов — реквизит для вида. Терпеливо считает секунды на наручных часах, устраивая правую ступню на левом колене, широко раздвинув ноги. Спинки офисных стульев неудобны и он старается устроиться комфортнее. Время тянется на зло медленнее, когда нужно ровно противоположное. В двенадцать двадцать восемь он слышит чьи-то шаги. Тарталья поднимает голову, выпрямляется и усаживается нормально. Наблюдает через стеклянные стены, как некто приближается к помещению с нужной нумерацией. Незнакомец разглядел цифры, после Аякса, и открыв дверь, вошел в кабинет. По телефону сложно было определить, сколько лет этому студенту, но Тарталья точно не ожидал увидеть перед собой ребенка: «Голосок у парня сломался что надо, не поспоришь» — Добрый день, — Аякс дежурно улыбнулся. — Не спешите с выводами. "Ребенком" он кажется лишь мгновенье за счет невысокого роста и не в меру миловидного лица. Не торопясь Скар снял темно-фиолетовую куртку и шарф, повесил на вешалке стоящей неподалеку от двери. Юноша широкоплеч, тонок в талии. Аяксу несложно наблюдать подобные детали, ведь на том прозрачная черная рубашка заправленная в приталенные широкие брюки с односторонними крупными складками. В центре рубахи тонким черным шелком вышит позвоночник, от которого растут из тех же нитей ребра. Сережки в виде крохотных молний, лаковые красные туфли, изящная вышивка костей — его одежда не отдает кричащей современностью, скорее чем-то простым, опрятным и дорогостоющим. Забавно, что не скелет или прозрачность ткани привлекают внимание Тартальи, а то, что за ними. Бледные белые линии на коже шеи, словно чокер, своим плетением напоминали косу. Линии находятся по бокам туловища, уходят ниже образуя незнакомый рисунок на груди и животе, заключенный в круг — половину изображения скрывал пояс брюк. На спине отсутствуют вышитые позвонки и ребра, тем самым тату видно четче, за темной тканью — нет повтора рисунка, но линии охватывают плечи, как ленты ложатся сверху на тело человека и пересекая его, прячутся за брюками. На тыльных сторонах ладоней видны другие рисунки того же оттенка, но они не струились по рукам. Под загривком, за стойкой воротника, выглядывает темное пятно, но журналист не успевает его осмотреть. Когда парень обернулся, Аякс замечает, что у парня красные тени или подводка на кончиках больших глаз. Узким разрезом глазной щели он не отличался — странно, ведь внешность лица имеет азиатские корни. Прямой пробор, ровная челка, высокий хвост иссиня-черных волос выразительно копировал цвет и выражение его радужки — строгость и холодность. — У меня день ни разу не добрый. — Райден устало сел на противоположной стороне стола, кинув на соседний стул рюкзак. — Давайте перейдем сразу к делу. Тарталья помолчал. Резонно поросит: — Садитесь поближе, — он указывает на соседнее место. — Это обязательно? Парень сложил руки на груди. Аякс улыбается и встает. — Нет. — Он забирает бумаги и папку, подходит и устраивается рядом, на расстоянии одного стула. — Но я предпочту не кричать через весь кабинет. Он вежливо лыбится, а Скар полон безразличия: — Как угодно. «Так, окей.» — думает Тарталья. — «Это очередной шкет, у меня нет проблем в общении с детьми, действуем по плану» — Итак, Вы пришли на встречу по поводу фотографии, верно? — спросил Аякс и открыл папку. — Да. Мне позвонил Ваш сотрудник, предлагал обсудить плату и сотрудничество. — Это был я, — сообщает журналист и протягивает ладонь, — приятно познакомиться — Аякс Тарталья. Надеюсь наконец узнать ваше имя. «Тарта-что?» — Скарамучча посмотрел на него долгим и неоднозначным взглядом. Руки не подал. Хмыкнул и встал. — Аякс? — переспросил он направляясь к вешалке. — Верно. Тарталья наблюдает за тем, как парень роется в кармане куртки, достает смартфон и возвращается. Глядя на экран, спрашивает: — Хм. А почему не Геркулес? — Что простите? — Прощаю. Райден сел на стул и ввел быстрое сообщение. Секунду спустя он отложил телефон и, увидев сухое выражение лица, слегка улыбнулся, прикрыв глаза. — В греческой мифологии каждый второй чистокровная блондинка, — не заинтересованно начал объяснять парень оглядывая помещение. — И женщины, и мужчины. По крайней мере так они изображались скульпторами, художниками. Даже историками и философами. Я читал, что редким исключением был герой Геркулес. Его чаще описывают с рыжими волосами, а не золотистыми. Тарталья ухмыльнулся. — Вы немного путаете пантеон богов и осаду трои. В него недовольно стрельнули глазами, тон стал строгим. — Аякс — мифологический герой из фольклора осады трои. Тарталья выдал смешок. — Могу позвонить отцу. Пусть он с моей матерью ответят на Ваш вопрос, если Вам так интересно "почему". — Нет, не интересно. Спросил забавы ради. «Ох, смотрю у нас тут тяжелый случай.» — мыслит Аякс подняв брови и кивнув. — Я могу узнать Ваше имя или это тайна вселенского масштаба? — Можете. Скарамучча Райден. Тарталья насупился: «Скара… Как, епт?» — Не пытайтесь. Просто — Райден. — Парень давно не реагирует на сложность произношения своего имени для тех, кто не знаком с итальянским языком, а в этой стране таких немного. Ни раздражения, ни смеха от попыток выговорить его Скар не выражает. «Что-то знакомое…» — Тарталья пытается вспомнить где слышал эту фамилию, но увы. — Будем знакомы, мистер Райден. — Журналист снова кивнул и пододвинул изображение к студенту. — Ваша фотография? Скарамучча со сложенными на груди руками, чуть оттолкнулся от спинки стула и посмотрел на фото. На нем запечатлен мужчина среднего телосложения, ему примерно за сорок лет, он одет в обычное пальто, прямиком из детективных историй. Мужчина сидит на узорной деревянной лавке и улыбнувшись кормит птиц, те клюют зерно с тротуара. Фон позади него переполнен кустами и деревьями. Простая, выдержанная работа, которую выбрал преподаватель Скара для конкурса. — Да. — Чудесно. — Услышав подтверждение Аякс сразу включает свой "излюбленный" контроль. Спокойно спрашивает, имитируя скудную заинтересованность, — не расскажете, где был сделан этот снимок? — Не понял. Это важно? — Просто я не узнаю этого парка… — С чего Вы взяли, что это парк? Тарталья удивлен тем, как все сразу пошло не туда — Райден хмур и не похоже, что хочет отвечать. Возможно есть шанс разговорить его, но парень не особо идет на контакт, а обед не вечен: «Да в чем проблема ответить — где? Не хочу танцев с бубном, надо быстрее разобраться с этим ребенком.» — Мистер Райден. — Журналист вновь дежурно улыбается и сует ладонь во внутренний карман пиджака. — Честно говоря, Вашу фотографию не будут использовать в нашей газете. Однако, я хочу купить фото, вот Ваш гонорар. — Он кладет перед парнем конверт. — Вы получите сверху столько же, если расскажете, где сделали снимок. Скар очень высоко поднимает бровь. Но недолго сохраняет молчание: — Дело личного характера? — Вы правы, — соглашается Аякс, меняя улыбку на серьезность, указывает пальцем на изображение. — Мне нужно найти и задать этому человеку пару вопросов. Райден задумывается, смотря на увесистый конверт. Не торопится пересчитывать деньги. По лицу этого студента очень сложно понять о чем тот думает. Тишина начинает напрягать Тарталью и он прерывает ее: — Что-то не так? — Как давно вы здесь работаете… товарищ Тарталья? — При чем здесь?.. — Аякс прыснул и проделал в воздухе неясный жест ладонью. Скар глянул на него. — Я любопытный. — Хотите узнать меня получше? — язык журналиста сработал быстрее мыслей. — Я не особо заинтересован в свиданиях. Впервые за встречу Тарталья увидел опасный блеск в глазах Райдена. Скарамучча посмотрел на него так, будто Аякс последний человек на земле, которому он предложит поход на свидание. Студент не собирается играть в лесть. — Я хочу узнать, сколько Вы здесь работаете, — сдержанно-предупреждающе повторяет парень. — Два года. — Я вас видел, — внезапно делится Скар глядя на алый галстук. — Вы брали интервью у серебряного призера по… дзюдо, если не ошибаюсь. Увидеть то интервью, можно как на просторах интернета, так и в прошлом, самому присутствуя на соревнованиях олимпийских игр. Но вопрос один: — Любите японские боевые искусства? — Знакомый любит. Но суть не в этом. Мне очень странно слышать, что спортивный журналист перебирает фотографии студентов театралов. — Райден наклоняет голову вбок пристально смотря в темно-голубые глаза Тартальи. — Тяжеловата работа в этой газете, да? Аякс, уже понимая к чему все идет, искусственно мило улыбнулся ему. — Бывают нелегкие дни. Вы — редкий случай, когда я нуждаюсь в… постороннем сотрудничестве. — Хм. — Скарамучча взял телефон, глянул на часы и тут же положил обратно. — Я знаком с Вашим управляющим, скажу прямо — не самая приятная личность. — Оу. Чем же Пульчинелла успел насолить Вам? — Ничем. Личная неприязнь. Он, видно, скоро вернется с обеда, а пересекаться с ним я бы не хотел. — В таком случае, жду ответа на свое предложение. Райден плавно облокотился на столешницу и подпер подбородок кулаком. Взял фотографию и покрутил в пальцах. — Слышал, две трети акций Пульчинеллы принадлежат его доброму другу банкиру… Теперь Тарталья лицезреет искусственную улыбку напротив. — Прощу прощения, — "поправляет" себя Скар. — Точнее сказать — двумя третями акций этой газеты владеет банк "Северного Королевства". «И где же ты мог, блять, это слышать, а?» — Аякс кривит бровь, стараясь держать лицо. — «Финансовый отчет за год, да чего там, даже за квартал, не выкладывают такие данные в сеть. Их нет в общем доступе — в информации о газете и ее филиалах. Ты кто, блять, такой?» — И? Судя по мимике студента, деланная стойкость журналиста не работает. — Вы знакомы с Панталоне, генеральным директором этого банка? — Как это относится к делу? — Так знакомы? — настаивает Скар. «Какого черта происходит?» — Аякс теряет терпение, лживая улыбка держится из последних сил. — Через третьих лиц. — Интересно, — тягуче проговаривает Райден, кладя фото на стол и тыкая по нему пальцем. Остатки самообладания Тартальи пытаются в искренность совместимую с важностью. — Слушайте. Вы уже сами поняли и я честно ответил — дело личного характера. Мне нужно поговорить с этим человеком. Равноценный обмен — я заплачу. — Это? — Скар взял конверт и пощупал, продолжая смотреть на Аякса. — Без обид, но я зарабатываю за неделю больше чем Вы за год. Деньги меня не особо волнуют. Тарталья звонко рассмеялся, расстегнув пиджак. Он принял положение в котором сидел до прихода Райдена — положив ногу на ногу, широко расставив колени и облокотившись на спинку Аякс, смачно шлепнул себя по бедру. — Чего ты хочешь? — Мы перешли на "ты"? — Чего ты хочешь, — повтор без прежнего "веселья". Скарамучча мог бы просто уйти или взять "гонорар", но как отказаться от такой возможности. Собираясь участвовать в конкурсе, в котором он заинтересован только ради очередной галочки для многогранного портфолио уже состоящего из кучи побед с разных курсов посещаемых им, Райден и представить не мог, какой подарок судьбы принесет достаточно посредственно устроенный в его институте курс фотодела. Скар очень любит, когда ему подносят все на блюде, тем более состоящему из чистого золота. — Мои желания максимально просты. Я хочу, чтобы ты убедил Панталоне прийти в Институт Искусств на спектакль. Пусть забронирует билет заранее, этого будет достаточно. Аякс опешил. — Губа не дура, — присвистнул он. — Панталоне очень занятой человек. — Я тоже. Предпочитаю, чтобы организацией встреч и покупкой билетов занимался кто-нибудь другой. Ты — вполне подходишь. Студент не заинтересован в играх лести, нет, а вот в использовании чужого горя в своих интересах еще как. Опасно-ехидный взгляд Тартальи рикошетит от идентичного взгляда напротив. Но тут Райден вздыхает — тело вспоминает прежнюю усталость. У него есть дела поважнее, чем манипуляции чужим отчаянием. — Короче, слушай внимательно, — говорит Скар тыча в снимок, — Я знаком с этим мужиком и Борис ни разу не упоминал рыжего офисника-качка из прошлого. Уж не знаю, что ты хочешь с ним сделать, но мне плевать. Договорись с Панталоне, организуй его присутствие в театре и я сам отведу тебя туда и расскажу, сколько раз за неделю Борис сидит на этой лавке. Подробности спектакля — время, дату скину СМС. Годится? Тарталья просто смотрит на Райдена, отдаленно думая о том, зачем нужно сопровождение до места, если проще написать адрес или тыкнуть на точку в любой онлайн-карте. Скарамучча не ждет ответ, встает и идет к вешалке. — Слышь, парень. — Скрывать свое нерадужное положение, когда его раскусили как орех не имеет смысла. Внешний вид подростка сыграл плохую шутку с журналистом. — Это очень важно. Может ограничимся деньгами? Хотя бы пересчитай их. — Чувак. — Скар засмеялся и Аякс видит, что это искренний смех. — Ничего личного, но мне насрать. Хочешь инфу — жду Панталоне в зале. — Тебе-то какая выгода? — Связи? — предлагает парень обвязывая шею шарфом. — Как вы говорите в Снежной — сарафанное радио? Выбирай, что больше по вкусу. «Мне по вкусу отпиздить тебя прямо здесь, вот беда, что я не бью детей.» — Тарталья был на грани озвучивания своих мыслей. — Есть грешок за институтом — он совершенно не финансирует своих студентов, — продолжает Райден застегивая куртку, забирает со стула рюкзак. — Но после визита и отзыва влиятельного банкира города все начнет меняться. Скар не сильно верит в то, что говорит. Но попытка заманить незнакомого, "большого" человека со стороны для привлечения внимания к практике будущих актеров и режиссеров театра — не будет пыткой, не самому же потеть. — Хэй, чувак, — передразнивает Аякс и "задумчиво" спрашивает, — А ты мудак по умолчанию, или я особенный? Скарамучча облокотился на стол ладонями, его челка спадает пендикулярно лбу, улыбка без намёка на симпатию, маниакальный взгляд сочетается с предупредительным и пониженным тоном. — Аккуратнее на поворотах, рыжий. Ты и половину моих зубов не видел. Не советую проверять на сколько я могу быть мудаком. Страха ни в одном глазу, и пожалуй, Тарталью забавляет эта деталь, но порция отборного бесстыдства встает комом в животе. — А то вдруг, передумаю еще, — невзначай замечает наглец пожав плечами, забирает телефон и отсалютовав, возвращает Аяксу ту самую дежурную улыбку, весьма неплохо отыгрывая мимику журналиста. — "Приятно" было познакомиться, Аякс Тарталья. Не налажаешь — мой телефон у тебя есть. Студент ушел. Аякс, пребывая в шоке, не шевелится, пытается убедить себя, что стены ему не принадлежат — кидать в них ничего нельзя. «Потрясающе. Меня выебал малолетний пацан-мажор, даже пальцем не тронув. Мне не понравилось» *** Ровно неделю спустя Тарталья сидит около кабинета Панталоне, ожидая когда его наконец примут. Сам факт того, что прошла всего неделя ожидания прежде чем банкир смог найти окно в своем расписании и втиснуть туда журналиста — настоящее чудо. Но Аякса больше волновало то, что пролетело семь, мать их, дней. Все это время он мог спокойно выжидать в "кустах" Бориса, но мелкий гавнюк сделал все, чтобы поиски, будучи на финишной прямой застыли в мертвой точке. Нет ничего отвратительнее и ужаснее, когда у тебя отбирают надежду, особенно давно потерянную и внезапно приобретенную. Они с ней пробыли вместе каких-то жалких двадцать четыре часа, прежде чем все снова рухнуло. Хитрая сволочь не взяла деньги, полностью рассчитывая на договоренность — в противном случае он останется ни с чем, как и Тарталья. Вернувшись домой, после "продуктивного" знакомства с Райденом, Аякс, забыв о еде и сне роет сведения о студенте. Мелочь и здесь показывает свою хитрожопость — не ведет соцсети, фото почти нигде нет. Тарталья понимает, почему фамилия парня показалась ему знакомой, оказывается, он болтал с наследником "Фирмы Адвокатов Инадзумы". Журналист рыщет дальше, откровенно путаясь в названиях, но к ночи узнает достаточно. Инадзумой, корпорация была названа основательницей компании Эи Райден, в честь ее родного города. Женщина родилась в Японии, к двадцати годам переехала в Россию для повышения квалификации, открыла адвокатскую контору. Ее частный бизнес вырос до многомиллионной корпы, повсеместно оказывающей услуги нуждающимся. Аякс видит на фотографиях высокую женщину в строгих костюмах, с волосами длиннее чем у Розалины. Просматривая ее выступления в суде, редкие интервью на особенно громких делах ему несложно провести параллель с отпрыском. Райден похож на мать не цветом волос, телосложением или глазами, а общим своенравно-надменным, строгим, плавным и безразличным настроем во взгляде, манере двигаться и подавать себя. Тарталья задается вопросом, отличается ли женщина от парня дерзостью и коварством? Аякс закатывает глаза на свои мысли: «Торт, она адвокат, о чем речь вообще». Но один вопрос на повестке дня остался без ответа: «Откуда пацан знает так много о акциях газеты принадлежащие Панталоне? Знаком с Пульчинеллой — вообще не аргумент». Это незнание нервировало, но не так сильно как прочие, а удар ниже пояса от смазливого сынка Богини-Адвокатского-Дела-Снежной, был наименьшей из его образованных дилемм. Тарталья поражается всей абсурдности и иронии происходящего. Лучше разбираться с "ребенком", который унизил твое достоинство и обвел вокруг пальца, использовал личную проблему против тебя: «Черт, Скара-как его там, далеко пойдет». Лучше, ведь Панталоне не тот человек, который выберет что-то одно — банкир возьмет конверт, информацию и все остальное. Тарталья предпочел бы не иметь таких скользких как змея знакомых, живущих только ради наживы и выгоды. Но кому как не Аяксу знать — кто платит, тот и музыку заказывает. Его размышления прерывает приглашение секретаря. Кабинет пестрит ничем — минимализм лишенный даже изюминки индивидуальности. Тарталья ненавидит такое окружение — ни души, ни характера. — Дорогой друг собственной персоной. Как я рад видеть своего любимого бойца. Панталоне — мужчина средних лет. Ухоженные волосы цвета вороньего пера лежали на одном из плеч; своей длинной вполне могли достать лопатки. На теле того же оттенка водолазка, пиджак покоится на спинке кресла — якобы неофициальная встреча, он мог позволить себе снять верхнюю одежду. Светлые брюки терялись в обстановке до рвоты белоснежного убранства кабинета, почти санитарной вылезонности. За долгое знакомство, Тарталья не видел на нем ничего, кроме костюмов. У мужчины плохое зрение — он носит половинчатые очки с длинной серебряной цепочкой; на ней мелькали мелкие ромбы. Он часто щурит глаза в сдержанной улыбке, оттого редко видно их цвет. Аякс не был уверен, но кажется Панталоне страдает от мизофобии — у него много перчаток, на разный случай новый цвет и толщина. Пальцы поверх ткани усеяны кольцами с драгоценными камням. На вкус Аякса — вызывающе, но это меньшая демонстрация богатства и успеха, чем у прочих корпоратов. — И я рад тебе, Панталоне. — Журналист отвечает тем же дружелюбием, начиная балл притворства. — Слышал, ты открыл в Индонезии свои филиалы. Работа кипит полным ходом, да? Мужчина указывает на противоположные места от себя — два пышных кресла и небольшой стол, на нем стоит ваза с букетом желтых цветов. — Естественно, пытаемся охватить рынок. Пока идет тяжело, но мне не впервой. Местная экономика страдает, хотя вопрос времени, когда она прогнется. Он спокоен но Аякс слышит, как любопытное ехидство маячит предвкушением в голосе. Еще бы. Произошла по меньшей мере катастрофа, раз журналист пришел к нему по своей воле. — Зная тебя, уверен, что через год, — Тарталья сел в мягкое кресло. — Я оскорблен. — Улыбаясь, Панталоне берет со своего стола один из стаканов наполненный янтарной жидкостью. — Думал, что ты оцениваешь мои способности выше. — Зачем спешить? — Аякс принимает напиток из его ладони и наблюдает как мужчина уходит, присаживается на дорогущее место генерального директора банка. — Ты всегда получаешь свое. Мужчина кивает в согласии. — Тут ты прав. Он открывает узкие глаза не переставая щуриться — демонстрирует готовность перейти от фарса к сути. Тарталья привык быть прямолинейным с людьми, особенно с такими как Панталоне. Однако, банкир входит в категорию постояльцев "БК", а журить или оскорблять своих зрителей парень не имеет права. Да и Капитано с Варкой не одобрят. Панталоне, Аякс уверен, знает об истинном отношении к себе но такого рода мнения, вызывают у него разве что очередной приступ наигранной удивленности или смешка. Банкир вкладывает колоссальные суммы в "представления" клуба. — У меня есть просьба. Тарталья говорит как есть не отводя взгляда от серых глаз. Он здесь, его заставили обстоятельства — нечего юлить. Панталоне, пародируя осанку фонарного столба поднимает брови, ударяет пальцем по стакану с виски. — Я весь во внимании. — Прежде чем начать, надеюсь, что этот разговор останется между нами. Мужчина повторил кивок. — Если ты этого хочешь, конечно. Журналист думает как скомпоновать рассказ до минимума. С ухмылкой говорит: — Я хочу пригласить тебя в театр. — Даже так? — Панталоне улыбается шире. — А Кэйя не будет против? — А твоя жена? — Скорее всего будет, — признает он наклонив голову. — Ничего, бери ее с собой. — Я и секунду не сомневался, что тебя на всех хватит. Они усмехнулись друг другу. — Если серьезно — я нашел поджигателя. Выражение лица Панталоне изменилось. — Он в городе, — дополняет Аякс с меркнувшей ухмылкой, делает глоток виски. — Но к сожалению, тот кто знает как с ним пересечься, взамен требует твое присутствие на одном спектакле, который пройдет в конце этого месяца. Банкир отодвинул стакан вбок и сложил ладони на столе. — Вот как. Что за спектакль? — Без понятия, я скину тебе репертуар, — он пожал плечами. — Если согласишься. Панталоне обдумывает услышанное. После, решается уточнить: — Помощь в его поимке нужна? — Я сам, спасибо. — Рано благодарить. Разумеется, слишком просто, но Тарталья успел свыкнуться за неделю с противной мыслью — он дорого заплатит за этот визит и просьбу. Покорно ждет, когда банкир оставит хитрую ухмылку в покое и перейдет к озвучиванию требований. А их, видят боги, будет куча. — Аякс, я считаю, что в таком деле — отказать, значит поступить премерзко, — достаточно правдоподобно озвучивает свои размышления Панталоне. — Я хочу тебе помочь. «Но? Везде это ебанное "но"» — Но ответь мне на один вопрос. — Какой? — Почему я больше не вижу тебя в третьем лоте? Тарталья опешил. — Ты же был на том матче… — Из-за этого? — банкир исказил лицевые мышцы в непонимании. — В чем проблема? Он же остался жив. — Да, — подтверждает Тарталья с мрачной улыбкой. — Но дороги на любой из лотов, закрыты для него навсегда. — Как и для любых недостойных, — замечает мужчина. — А твои способности заслуживают большего. И лучшего. Разве на втором тебе не скучно? «Нет, не скучно, кровожадный ты ублюдок,» — размышляет Аякс, а говорит следующее: — Кэп не пустит меня туда. — Думаешь? Складывается еще хуже чем могло, в этом весь Панталоне, всегда удивит — определенные ожидания оппонента не важны. Тарталья готовился к одному, а тот ударил под дых новым финтом. — Я приду на спектакль. — Мужчина поправил золотое кольцо на пальце с крупным зеленым камнем. — И поговорю с Капитано. — Третий лот закончился, Панталоне, — отметил парень. — Не трагедия. Жду на всех матчах в следующем году. Согласен? Аяксу остается только смеяться. — Поговоришь с кэпом, ха? — он осушил стакан залпом и встал, вернул на стол мужчины. — Не думаю, что его мужик одобрит. — То чего Варка не знает, ему не вредит. Журналист внимательно смотрит на банкира засунув руки в карманы брюк. Снова пожимает плечами. — Купи билет на выступление и я в твоем полном распоряжении. — Приятно слышать. — Удачи в разговоре с кэпом. — Заключение сделок — это мой конек. — Панталоне встал и протянул ему ладонь для рукопожатия. — Увидимся в следующем году. Тарталья ответил на жест, развернулся в сторону выхода. У дверей его окликнули: — Аякс, постарайся не умереть. Тот вновь рассмеялся и низко поклонился смотря на банкира исподлобья. — Выступлю в наилучшем виде. — Ловлю на слове. Тарталья выполнит условия и Панталоне знает это.