В пути

Красные пряди, спутанные, будто бы чуть завитые, прилипли ко лбу омеги. Хонджун отчаянно пытался пережить очередную волну оргазма. Лицо, в тон волосам, выражало малопонимаемую гамму эмоций, похожую на смесь испуга, напряжения и, наконец, удовольствия. Со стороны казалось, что ему неприятно. И альфа, втирающий спину любовника в мокрые простыни, искренне надеялся, что всё это лишь иллюзия. Сонхва соврал бы, если сказал, что секс с Хонджуном для него в тягость. Скорее наоборот, будь они немного в другом положении... Если точнее, социальном статусе, Сонхва бы, ни сколечки не стыдясь, прокричал на весь Сеул о том, как он любит своего омегу, как он готов быть с ним до конца своих дней и прочие, прочие признания в самых светлых чувствах. И конечно, о том, как хорош их секс, он бы тоже мог прокричать. Но было в этом незатейливом для половозрелых людей занятии немало трудностей для Сонхвы. И все эти трудности, к сожалению, сводились к эмоциональному и физическому состоянию капитана. Брови омеги сдвинулись к переносице, нижняя губа исчезла за полосой белых зубов, в то время как бедра судорожно дернулись. - Всё в порядке, ми..? - Сонхва не успевает договорить, срываясь на протяжный стон, вызванный сжатием упругих мышц влагалища партнёра. - Д-да, - наконец Хонджун отпускает истерзанную нижнюю губу. Его живот, липкий от спермы, вздувался на вдохе и сжимался на выдохе, очерчивая рельеф напряжённого пресса. Нарастающее давление и тяжесть у основания члена Сонхвы недвусмысленно намекало ему, что пора бы остановиться. - Джуни... - вопреки здравому смыслу альфа продолжал ускоряться, раскачивая омегу вместе с кроватью, - мне надо... Надо вытащить... Иначе... Я застряну... - Хва... - слезы собрались у глаз Хонджуна, - я... Через два толчка солёные капли покатились вниз, щекотно заползая в уши. - Я не могу кончить, Хва... Альфа, несмотря на неумолимое желание с бешеной скоростью вдалбливать свой член в горячее тело, остановился, пусть даже и на какую-то долю секунды. - Точно? Ты кончил уже раза три... Наверное... - потные ладони альфы не без труда отцепились от талии любимого, чтобы собрать дрожащими от напряжения пальцами сперму с его живота. - Это что по-твоему? Ещё одна пара слезинок затекла в уши, не давая мокрым дорожкам высохнуть. - Я... Я не давлю на тебя, любимый... - Сонхве все сложнее сдерживаться, вероятно, если Хон скажет то, о чем альфа думает, следующие несколько часов пройдут не самым лучшим образом, но ему уже плевать... Ради сладких минут можно пережить и вечность мучений. - Но... Я не понимаю... Я ведь чувствую, как ты сжимаешься... А твоя матка ещё не всё? Что ты предлагаешь? Полные слез глаза Хонджуна взглянули на любимого с укоризной. Омеге резали слух розговоры о матках, влагалищах и прочих "придатках". Придатках, за которые его без конца травили в продюсерском центре. И плевать, что это ответвление от анального сфинктера, ведущее глубоко внутрь к матке, совершенно не видно внешне. Хва знал об этом, но иногда бывает сложно не называть вещи своими именами. - Моя... Блядь... Матка... Как ты сказал... Ебнулась от этой течки... Хва... - омега сглотнул густую слюну, - мне нужен твой узел, альфа. Вот и он, момент истины. Сонхва дрожит всем телом, находясь на низком старте. Он знает, как хочет этого, он также знает, что Хонджун знает, как он хочет этого и также знает, как сам омега одновременно хочет и не хочет этого. И вот теперь, находясь в центре этой сложной дилеммы, он просто ждёт, как послушный пёс, отмашки от своего хозяина. Как бы Сонхве не хотелось сорваться, он знал, что если он сделает это, всё то, что так долго и тяжело выстраивалось между ними двумя, это трепетное отношение, разрушится и не будет подлежать восстановлению. Вопреки стереотипу, согласно которому в сексе всю инициативу на себя брал альфа, на деле этот процесс скорее был танцем, где ведут оба партнёра. Но в случае Хонджуна и Сонхвы, альфа давал капитану возможность контролировать ситуацию, ведь для омеги это было принципиально важным условием. - Хон..? - наконец выдавливает Сонхва, в надежде, что омега наконец примет не самое простое решение. - Пожалуйста, - выдыхает Хонджун, снова дернувшись от перенапряжения мышц, - вставь целиком... Иначе мы никогда не закончим... Перспектива никогда не заканчивать Сонхву вполне устраивала. Греть чувствительный член внутри любимого - очень приятное занятие. Но давление и желание кончить сжимало яйца в тиски, заставляя двигать тазом быстрее. Коротко выдохнув, Сонхва привстал на колени и закинул ноги омеги себе на плечи. Теперь, когда угол немного изменился, альфа сможет войти полностью. Хонджун постарался расслабиться, чуть встряхнув себя, и схватился за мятую простынь. Хва крепко зажал талию любимого, чтобы помогать себе в этом нелёгком деле - доставлении удовольствия партнёру. Несмотря на то, что Хонджун и Сонхва любили друг друга и более того, являлись истинными, сексом они занимались редко. По мнению Сонхвы, даже очень редко. И каждый их половой акт был своего рода испытанием. Испытанием выдержки альфы и психического, а иногда и физического, состояния омеги. Хва славился своим терпением и эмпатией, а Хонджун изо всех сил старался преодолеть себя, пытаясь сделать их интимную жизнь более... Нормальной. Хотя о масштабах проблемы сам омега и предположить не мог. Хонджун очень долго отказывался от ненависти к себе за свой вторичный пол. Этот путь был тернист и сложен, ведь в конце концов, ему приходилось проходить его в одиночку. Будучи трейни в KQ Хонджун смог убедить всех и себя в том, что он полноценный альфа. Самый обычный альфа, которому лишь иногда, а если точнее, каждый день, приходится пить таблетки... Но в этом же нет ничего такого? Он всё ещё альфа, самый настоящий альфа. Ведь, как говорили ему в продюсерском центре, омеги не нужны в индустрии, они никому не нравятся, они тупые, они ничего не могут. Их течки только мешают всем, они слабые, они не способны работать на равных с альфами. У Хонджуна не было течек, а его работоспособностью восхищались тренера и преподаватели. Ещё бы, в школьные годы по мимо тренировок и занятий ему нужно было подрабатывать, чтобы оплачивать мед. комиссии и подделку документов... Но что-то в его убеждениях, а точнее, в навязанных ему ранее убеждениях, пошатнулось, когда порог KQ переступил новый трейни. Высокий, худой Юнхо, потрясающий танцор, отличный товарищ и... Омега. И как оказалось, он ни сколько не уступал ни в сообразительности, ни в танцах, ни в пении альфам. Хонджун никогда не злился на других омег, не говорил им об их ущербности, он и не считал их таковыми, скорее сам отделял себя от них, других нормальных омег, ставя себя в ранг той самой тупой и неспособной омеги, которой он был по словам бывших тренеров. Но спустя месяцы упорной работы в компании зерна сомнений прорастали в его сознании цветами паники и самоненависти. Не могли же предыдущие учителя просто так его наебать на деньги... Быть может, проблема была не сколько в том, что Хонджун омега, а в нем самом как личности? Или в том, что изначально он не был похож на омегу и не вписывался в образ омеги? Или же были ещё какие-то причины, по которым ему было отказано в принятии своего пола? Все эти мысли бродили и подгнивали в его голове, заставляя, порой, вести себя немного странно. Но Хонджун сдерживался. Он понимал, слишком хорошо понимал, что любая, даже самая маленькая оплошность, может стоить ему карьеры. Он выстраивал весь свой образ, всю свою личность так, чтобы ни у кого не было и малейшего сомнения в том, что он альфа, что он самый порядочный, дружелюбный, жизнерадостный и очаровательный альфа на всём белом свете. И это работало. Юнхо не подозревал, что его хён может оказаться жалким омегой. Минги - настоящий альфа, был уверен в своём будущем лидере. И всё было хорошо, пока к их дружной команде не присоединился Сонхва. Это сложно было назвать любовью с первого взгляда. Да даже со второго вряд ли. Но чем дольше зрело это чувство между ними, тем больше страхов и сомнений появлялось. Однако, не потому, что тайна Хонджуна могла раскрыться. Отношения двух альф - не самое тривиальное дело. Тем не менее, уже после дебюта, парни решили признаться сначала друг другу, а потом всем остальным и получили в ответ сдерженное одобрение. Менеджеры настойчиво рекомендовали не перебирать с фансервисом, поскольку конкретно их отношения могли показаться чересчур странными, мемберы же искренне порадовались за ребят, хоть и не совсем понимали, как так произошло. Но, что называется, произошло и произошло. Сердцу не прикажешь и прочее, прочее. Но ребят не так удивил выбор Сохнвы, с самого начала немного выбивашегося из общего ряда темпераментных альф, как "ориентация" Хонджуна, заставляющего сердца многих омег не только эйтини, но и стаффа трепетать. Тем не менее, выбор был сделан. И жизнь, возможно, так бы и дальше шла своим чередом, если бы не одна досадная случайность. Пара нажатий пальцами на омежьи железы, спрятанные под кожей по бокам от седьмого позвонка - и личность Хонджуна была полностью уничтожена. Это был тяжёлый период в жизни Эйтиз и настоящий Ад для Хонджуна. Шок и непонимание смеялись стыдом и злостью, после оборачивались страхом и полной опатией с нежеланием жить, и так по кругу. Сонхва, кажется, будет помнить те дни всю оставшуюся жизнь, содрагаясь от одной мысли о них. Хонджуна до сих пор мучали кошмары о тех временах, когда вся группа была в подвешенном состоянии, понимая, насколько далеко зашло вранье их капитана. Но можно ли было вообще назвать поведение Хона враньем? Когда всё случилось, вторичный пол лидера стал новостью не только для Сонхвы, одурманенного ароматом сочного персика, но и для самого Хонджуна. Он настолько вжился в свою роль альфы, что сам не мог поверить в случившееся. Тогда Сонхва, впервые за все годы, проведённые бок о бок с капитаном, смог увидеть его настоящего. Запутавшегося, переломанного и перекроенного, как франкенштейновский монстр, напуганного и не знавшего самого себя, но по-настоящему искреннего и открытого. Таким, совершенно разибым, дизориентированным, забывшимся в стыде и самоненависти, достигшим своего дна, альфа принял его. И полюбил. Полюбил, как никогда прежде. Тогда же к Хонджуну вернулись течки. Бессмысленные, беспощадные, жутко болезненные, не имеющие устойчивого цикла и периодичности. Их пара оказалась истинной, и эта истинность вышла обоим боком. Хонджун думал, что совершенно сломался, когда все, и он в том числе, узнали его вторичный пол, но как оказалось, его здоровье, перемолотое в фарш, решило добить его, ежедневно дробя на всё более мелкие кусочки. А сознание, всё ещё хранившее заветы тех давних лет, твердило ему, что это конец. Что теперь, будучи омегой, Хонджун потерял себя и контроль над собой, своим телом. Теперь он - раб члена Сонхвы. И вместе с этим, когда менеджеры все-таки приняли решение не выгонять Хонджуна из группы, капитану нужно было продолжать всё также продуктивно работать. Это выматывало. Это заставляло его всё больше злиться на себя. А Сонхва, в свою очередь, запасался терпением и пониманием к своему партнёру, в надежде, что рано или поздно, всё изменится. И всё правда изменилось. Хонджун прекрасно знал, что любые отношения, будь то любовные или дружеские, это движение навстречу. И он двигался. Маленькими, неуверенными шагами, то и дело спотыкаясь, но всё же двигался. Сонхва справлялся с течками омеги с помощью запаха, благо привилегия истинности позволяла ему это делать. Получалось не сразу и не всегда, но альфа никогда не позволял себе дотрагиваться до любимого, хотя всё его естество просило его об этом. Да что уж там, естество Хонджуна тоже об этом просило, но сам Хонджун не был к этому готов. Они оба очень долго шли к близости. Стараясь проговаривать все моменты и детали, которые только могли пойти не так и вызвать дискомфорт. Конечно, они уже целовались и гладили друг друга по плечам и раньше, когда оба были альфами, но когда Хонджун вошёл в новый статус, им пришлось начать всё сначала. Во многом из-за Хонджуна. Омега боялся, что он изменился слишком сильно, что теперь он та самая тупая, жалкая, ни на что не способная омега, зависимая от узла. Ему сложно было принять тот факт, что для Сонхвы он был всё тем же. Да, теперь альфа знал и его чувствительную, "слабую" сторону. Но Хва ни за что не назвал бы эту сторону слабой в привычном понимании этого слова. Он бы скорее назвал это новой ступенью доверия, которая наоборот ещё больше укрепила их отношения и вывела любовь в новый статус, более осознанный и серьёзный. Хонджун всё ещё был замечательным, сильным, работоспособным, самостоятельным. Осталось убедить в этом самого Хонджуна. И Хва всеми силами старался вернуть в своего парня ту былую уверенность. Конечно, со стороны изменений заметно не было - все-таки за столько лет Хонджун научился мастерски прятать истинное лицо за бесчисленным количеством масок. Но оставаясь один на один с Сонхвой, к их взаимной любви примешивалось чувство страха и напряжение. Как бы лидер не пытался это скрыть. Но от старшего ничего не скроешь. Он был слишком чувствителен к запаху своего истинного и прекрасно считывал любое изменение в его настроении через феромоны, если омега не заглушал их духами. Тем не менее, они всё ещё двигались навстречу друг другу. Это движение стало отчётливо заметно, когда Хонджун решил сделать подарок своему любимому на день рождения, выгнав всех "детей" из общежития на вечер с билетами на четырехчасовую экскурсию по Сеулу. Уён тогда верно подметил, что Хон мог бы просто прямо им обо всем сказать и не тратиться на билеты, но капитан настоял, чтобы парни не просто ушли развлекаться, когда они с Сонхвой будут "развлекаться" дома, а провели время с пользой. В предвкушении их первого раза омега сильно нервничал: ладони не переставали потеть, горло пересыхать, а голова кружиться. Тем не менее, он очень хотел сделать своему парню приятно. Омега отчаянно пытался убедить себя в том, что он контролирует ситуацию. В конце концов, в этот момент у него не было течки, а это значит, что он находится в здравом уме и твёрдой памяти. И секс с Сонхвой это именно то, что ОН хочет, а не его омежье рабское тело. С этими мыслями он встретил любимого, вернувшегося с тренировки. Всё шло хорошо. Он вкусно покушали заказной едой, немного поболтали о всяком и уселись смотреть какой-то романтический фильм. Спустя целых двадцать минут просмотра Хонджун наконец повернулся к партнёру и спросил, может ли он поцеловать его. Сонхва согласился. Поцелуям постепенно стали аккомпанировать поглаживания по спине. После чего Хонджун уточнил, может ли он сесть на бедра Сонхвы. Получив утвердительный ответ, омега занял более удобную позу, и, поглаживая волосы любимого, продолжил ласкать его губы. Спустя некоторое время Хва набрался смелости и положил руки омеге на талию, вопросительно взглянув в тёмные от желания глаза. Наконец, по прошествии минут, альфа услышал заветное "пойдём в спальню". Тогда Хва совсем осмелел и, взяв любимого под бедра, встал вместе с ним, унеся омегу в комнату. Хонджун такого поворота не ожидал, но и против не был. Всё шло хорошо. Пока полураздетый Сонхва не навис над партнёром. Следующие часы альфа тщетно пытался избавить Хонджуна от накрывшей его панической атаки. Омега захлебывался слезами и дрожал. В тот момент ему показалось, что он потерял контроль над ситуацией, и это выбило его из колеи. Тогда они оба сделали по шагу назад, остановились, но чуть передохнув, снова направились друг к другу. Они начали заново, подходя с другой стороны. Всё началось с осмотра тел друг друга, лёгких касаний. По-началу это было смущающе, но по кирпичику выстраивало прочный фундамент доверия. Совместное принятие ванной, совместный сон - все это помогало Хонджуну расслабиться. Сонхва же радовался тому, что его любимому легче, а он сам становится всё более зрелым. Возможно, где-то глубоко внутри Хва хотел бы, чтобы его член или хотя бы его пальцы были первым, что окажется внутри Хонджуна, но комфорт партнёра был для него главным приоритетом. Поэтому сначала Хон, не без труда, погрузил свои же пальцы в себя. Это было сложно не сколько физически, всё таки естественная смазка ему помогала, столько психологически и эмоционально. Ему было необходимо наконец полностью принять тот факт, что он тот, кто он есть. Понять, что на данный момент у него есть определённый набор органов, органов, которые могут приносить ему не только боль, но и удовольствие. Ему буквально нужно было принять их наличие, во всех смыслах потрогать, ощутить, что они существуют. Что он, как ни крути, родился омегой. И, что более важно, его органы, сколько бы их не было и какими бы они не были, не определяют его как личность. Спустя время Сонхве снова пришлось набраться смелости, чтобы задать вопрос Хонджуну, который так его волновал. Тогда Хва подключил всю свою тактичность и несколько раз повторял, что не настаивает, что это полностью его, Хонджуна, выбор, что каким бы не было его решение, альфа примет его любым. И Хонджун выбрал. Он решил остаться омегой. Правда, капитан знал, что, вероятно, встав на гормональную терапию и согласившись на операцию, он может остаться калекой, поэтому этот выбор нельзя назвать полностью свободным. Однако Хон понимал, что также хочет дать себе ещё один шанс. Так, шаг за шагом, медленно, постепенно, они снова приблизились друг к другу настолько, что снова решили попробовать заняться сексом. Их близость проходила по правилам, была осторожной и очень нервной, но когда Сонхва ощутил свой первый оргазм от рук Хонджуна, он расплакался. И Хонджун тоже расплакался, понимая, как тяжело давались Сонхве все эти шаги. Он благодарил его, благодарил своего альфу весь вечер, за всё то терпение и любовь, которое он смог ему дать. И Сонхва поклялся тогда, что ни разу не пожалел о своём решении, когда встал на этот нелёгкий путь. Когда член альфы наконец оказался в узком, горячем влагалище омеги, он уже не плакал. Он лишь хотел зацеловать своего малыша, такого открытого, настоящего и безумно любимого. Сначала они практиковали исключительно оседлание, чтобы Хонджун точно понимал, что он может в любой момент всё прекратить. Что только он, и никто больше, решает, как и когда сесть на член, когда с него встать. Хонджун извинялся, первые разы прося Сонхву не класть руки ему на талию или бедра. В его мироощущении это всё ещё означало потрею контроля. Хва был не против. Если Хонджун занимал неудобную позу, альфа мог попросить его сдвинуться. Они потрясающе слышали и слушали друг друга. Да и в конце концов, Сонхве открывался великолепный вид на тело омеги. Хотя, конечно, он не сразу привык к тому, что Хонджун должен сидеть на нем лицом к лицу и при этом лицом к двери. Для Сонхвы это было странно, но не критично, в то время как для омеги это было принципиально. Принципиально видеть все движения партнёра и выход, через который он в любой момент может уйти. Хотя были в этой позе и свои недостатки: омега уставал, бедра болели, ноги часто затекали и даже сотрясались в судорогах. Сонхва тоже не мог долго находиться в статичном положении, поскольку в его природе куда более естественно двигать бёдрами. Конечно, постепенно Хонджун привыкал всё больше и сначала позволил альфе толкаться в него, потом сам положил руки Сонхвы себе на талию. Это означало, что ещё один рубеж пройден, что омега может чуть больше расслабиться и дать возможность альфе, быть может, не владеть ситуацией, но хотя бы играть на его поле. Сонхва знал, что его терпение в случае с Хонджуном всегда вознаграждается. Поэтому он продолжал следовать правилам партнёра, не оказывая давления. В конце концов, он, в прочем как и всегда, оказался прав. В какой-то момент Хонджун выдал что-то вроде:"я устал, я хочу лечь". Это позволило им разнообразить интимную жизнь. Правил стало существенно меньше, но их всё ещё было достаточно, чтобы для Сонхвы секс продолжал быть испытанием. Испытанием, преодолев которое он получит самую желанную награду - любовь и доверие Хонджуна. Поэтому их секс продолжал быть осторожным и нервным, но постепенно он перерастал в нечто большее, чем просто в сосредоточенное трение двух тел, тревожных и не способных расслабиться. Хонджуну всё ещё было необходимо видеть лицо и руки Сонхвы, но уже не так важно видеть дверь. Хва всё ещё не мог нависать полностью над омегой, тому ещё нужно было видеть окружающее пространство и "пути отхода", но при этом альфа уже мог касаться своего мальчика везде, где ему хотелось. Оргазмы Хонджуна переставали быть столь вымученными, выдавленными сквозь нервозность, в то время как Сонхва мог почти полностью расслабиться, задавая свой собственный темп. Так, неторопливо, их любовь и доверие крепли. Сонхва с утробным рычанием ускорялся, одновременно двигая бёдрами вперёд и притягивая к себе тело любимого. Каждое его движение сопровождалось громким выдохом омеги и влажным хлюпанием. Сонхва, не моргая, смотрел на разгоряченное лицо Хонджуна, на то, как капли пота блестят в свете ламп и то и дело скатываются с красного лица вместе со слезами, утяжелившими ресницы. Рот омеги всё время был открыт, но слюна продолжала собираться в нём, не давая языку и губам пересыхать. Снова и снова тело младшего резко вздрагивало, судорожно сокращая мышцы, но напряжённые брови всё ещё выдавали попытки дойти до необходимого ему вагинального оргазма. Член Хонджуна, повинуясь толчкам, то и дело пытался снова затвердеть, но лишь беспомощно трясся в бешеном темпе, заданном перевозбужденным Сонхвой. Альфа был почти готов кончить, но его узел продолжал расти и проталкиваться дальше. Ему нужно было ещё немного времени и с десяток быстрых толчков, но он плохо понимал, что нужно было Хонджуну для удовлетворения. Хва переместил руки чуть выше, тем самым увеличивая амплитуду движения. Его гиперчувствительный член, споткнувшись головкой о несколько горячих влажных складочек, всё-таки нашёл своё место в тесноте его мальчика. Узел, по ощущениям, с кулак размером, плотно засел в специально раскрытом для него местечке, сжимающим его со всех сторон. Это ощущение вызвало у пары симфонию стонов, не сдерживаемых ни стыдом, ни тревожностью. Хва легонько дёрнулся напоследок, едва коснувшись кончиком члена тугой мышцы, преграждающей вход в матку. - Хон...? - хотел было позвать Сонхва любимого, испугавшись, что этим движением он мог быть неосоторожен со своим хрупким омегой, но тут же его дыхание перехватило. Сильные мышцы сжали член альфы, вминая свой сложный рельеф в горячий орган, обнимая и будто посасывая, и Хва мог поклясться, что почувствовал сквозь презерватив, как его головку омывают горячие жидкости любимого. Влагалище пульсирующе двигалось, заставляя Сонхву кричать от наслаждения. Голова альфы кружилась, пот тёк градом, всё тело дрожало, совершенно обезумевшее от всех тех ощущений, что дарил ему Хонджун. И Сонхве хотелось отблагодарить своего парня. На какие-то секунды лицо альфы исказилось в напряжении и вот уже сперма наполнила презерватив, стекая по всей длине члена, дергающегося от каждой волны оргазма. Нутро Хондужна крепко удерживало Сонхву, мягко надавливая на узел, покрытый пульсирующими сосудами, вторящими биению любящего сердца. Хва плохо ощущал своё тело, руки и ноги замерли в одном положении, это сладостное оцепенение, казалось, длилось целую вечность. - Ну... - прохрипел наконец Сонхва, - как? Хонджун устремил на любимого расфокусированный взгляд. - Я... Я... - омега всхлипнул. - Я сделал тебе больно? - холодок пробежао по спине Сонхвы. - Нет... Всё хорошо. Я... Я люблю тебя. Господи, я так тебя люблю, Хва... Хва провёл непослушной рукой по горячей щеке омеги. - И я люблю тебя... - на выдохе произнёс альфа. Жар постепенно спадал. Сонхве очень хотелось прижаться к этому маленькому влажному телу, такому любимому, и крепко заснуть на эти часы, пока узел медленно спадает, время от времени выбрасывая сперму. Но при таком положении Хонджун оказался бы прижатым к кровати, а это означало, что он бы не смог уйти. Справедливости ради он бы в любом случае не смог уйти - вытащить узел было бы нереально. В крайнем случае очень больно и не особо продуктивно. Однажды Юнхо назвал сцепку "ловушкой жопера", и Сонхва соврал бы, если сказал, что это неправда. Капкан упругих мышц Хонджуна не собирался его отпускать. Хва вряд ли когда-нибудь наберётся смелости для того, чтобы задать этот неловкий вопрос, связанный с силой органов таза его партнёра. Возможно, омега действительно мог выполнять какие-то упражнения, в конце концов, натренированные мышцы, насколько альфа мог знать, облегчали течки. Но иногда ему казалось, что влажные стенки хонджунова нутра находятся скорее в гипертонусе и однажды, по ощущениям, смогут оторвать несчастный член Сонхвы и сожрать его полностью. - Не хочешь спать? - с надеждой проговорил альфа. - Наверное... Нет... - Хонджун всё ещё восстанавливал дыхание, - мне нужно немного воды и потом... Я хочу поработать... Недовольный скулеж Сонхвы разнесся по пропитанной потом и запахами феромонов комнате. Тем не менее старший не стал возражать и, придержав парня за поясницу, наклонился к краю кровати, пытаясь достать приготовленную заранее бутылку воды. Задачка оказалась задачкой со звёздочкой, поэтому Хва опустил с плеч ноги любимого и уже в таком положении смог взять всё необходимое. Пока Хонджун делал несколько маленьких глотков, Сонхва заботливо вытер его живот от спермы, уже наполовину присохшей. - Спасибо, - омега протянул любимому бутылку. - Больше не будешь? - Хва осушил её на половину. - Если я захочу писать, мы ебнемся, - из уст Хонджуна эта фраза прозвучала даже слишком буднично, - тем более, твой узел как раз давит мне на мочевой пузырь. Ну, может быть, примерно в то место. От этих слов, к удивлению обоих, член внутри Хонджуна дёрнулся, добавляя свежей спермы к уже имеющийся. Усмешка омеги заставила Хва надуть губы. - Не думал, что тебя эта фраза заставит кончить. - Я сейчас в том состоянии, что меня любая фраза заставит кончить... - фыркнул Сонхва. - Извини, не хотел тебя обидеть, просто это интересно... Ты будешь возбужденным ещё столько времени... Может быть за это время я узнаю, какие у тебя есть вербальные триггеры... - Хонджун улыбнулся той самой озорной улыбкой, заставляющей эйтини пищать от восторга. В прочем, не только эйтини. - Честно говоря, я бы лёг спать... Член альфы после сцепки живёт своей жизнью, - пожал плечами Сонхва, - а я уже устал. Так что, я был бы не против, если бы ты тоже лёг спать со мной... - Честно, я не очень хочу спать сейчас... - не без сожаления в голосе проговорил Хонджун, - давай поменяем позу... Сможешь перевернуть меня? Я буду сверху. - Блин, Хон... - Сонхва тяжело вздохнул, - твой ноут достаточно тяжёлый и довольно горячий, я не очень хочу, чтобы он лежал на моей груди. Тем более, ты через полчаса меня разбудешь, потому что у тебя в таком положении затекают ноги. Это не самая лучшая мысль. Вот они, не самые приятные часы, после самых крышесносных минут. Хва не скрывал того, что любил иногда почитывать низкосортные любовные романы для омег, и сейчас он не без сожаления вспоминал это клише, когда какой-нибудь Ким Альфач после умопомрачительного секса с Чон Омегой, посреди поломанной кровати укладывает свою ненаглядную спать, оставаясь в ней. После чего автор начинает главу со следующего утра, наполненного нежностью и ласками. В суровой реальности партнёр Сонхвы, обладающий поразительной работоспособностью, даже после четырёх оргазмов хочет уткнуться в лирику, с членом, засунутым с него по самое "не могу". - Полежи со мной в обнимку, пожалуйста, - захныкал Сонхва, в надежде вызвать у омеги жалость. Хонджун вздохнул. Для него способность работать даже в таком интересном положении означала не только трудоголизм, помноженный на вечность, но и контроль. Контроль над ситуацией, в которой он оказался. Невозможность несколько часов заниматься своей основной деятельностью, а именно музыкой, из-за члена внутри, означало зависимость от этого самого члена. Одна только мысль об этом пугала и расстраивала. Хонджун закусил многострадальную губу в задумчивости. - Дай мне мой телефон, пожалуйста, - омега взглянул на любимого самым невинным взглядом из возможных. Хва немного скривился, но протянул парню устройство. Каждое движение тела Сонхвы тянуло за собой тельце Хонджуна. - Я, кстати, - капитан благодарно кивнул, когда в его ручки опустился смартфон, - я могу тебя спросить о том, как это ощущается? - Что именно? - устало пробормотал Сонхва. - Ну, что ты чувствуешь своим членом? - Хон снова прозвучал достаточно обыденно для такой смущающей фразы. - Ох, - ухмыльнулся альфа, - я чувствую гораздо больше, чем могу описать. Это что-то совершенно особенное. Я очень хорошо чувствую тебя, знаешь, каждую твою складочку. И это... И это замечально. Правда, сейчас уже не так хорошо это чувствуется... - Почему? - Хонджун не хотел смущаться, но он всё равно смутился. - Ну... - Хва отвёл взгляд, - презерватив переполнен... Но так... В процессе... Ты такой нежный и горячий... Это похоже... Не знаю... На суфле? На пудинг? Только горячий, очень горячий... Но плотный... Бедра альфы снова дернулись, тщетно пытаясь толкнуться глубже, но стопор в виде узла помешал ему. - Не дай бог он порвётся... - почти прошептал Хонджун. - Это супер прочные, не переживай. - Ты так интересно описываешь... - Хонджун облизнул губы, - но мне сложно понять это ощущение. - А как бы ты описал свои ощущения? - Как член в вагине. - До пошёл ты! - Хва легонько хлопнул любимого по бедру. - Если серьёзно, то это... Ну... Очень много и горячо. Не знаю... - казалось, Хонджун всерьёз задумался над вопросом. В этом был весь капитан, ко всему подходил обстоятельно. Неожиданно напряжённые брови омеги поползли вверх. - Ты бы хотел попробовать понять, как это? Сонхва опешил. - Ну... Я не настаиваю, - пожал плечами Хонджун, - я просто видел такие штуки в интернете, знаешь, они для анального секса. Смысл в том, что они, ну, надуваются. Я думаю, это может быть похоже на узел... - Знаешь, - зевнул Сонхва, - меня вполне устраивает и свой набор ощущений... - Хорошо, я тебя понял, милый, - улыбнулся Хонджун. Он посмотрел на альфу с теплотой и любовью. Хва же чувствовал, как тельце омеги потихоньку успокаивается, переставая быть излишне горячим, а мышцы становятся более податливыми и расслабленными. - Звездочка моя, - позвал капитан, - давай так. Ты сначала ляжешь, я буду сверху, я попробую повернуться к тебе спиной, и мы с тобой ляжем уже на бок, как ты на это смотришь? Глаза альфы засияли от радости. - Тебе не будет больно поворачиваться? - Приятного, конечно, мало, но я попробую. - А как же твоя работа? - Я с телефона, - улыбнулся омега. - Спасибо тебе, капитан, - Хва осторожно подхватил омегу одной рукой под поясницу, а другой у лопаток, чтобы поднять его и перевернуться. Отношения - это движение навстречу. В этот вечер Хонджун сделал для Сонхвы ещё один шаг, и альфа тоже шагнул вперёд.