Трещины её холода

      Знаете тот момент, когда весь мир замирает? Когда звуки слышны будто из-под воды, что оглушает их. Когда всё вокруг размывается под пеленой ненужности. Когда дыхание спирает где-то в груди, и сердце пропускает удар. Когда всё внутри холодеет от одного взгляда. По коже бегут неконтролируемые мурашки, вызывая раздражение. А в голове пульсирует лишь одна мысль: «Снова ты…»

•••

      Виктория заходит в зал бесшумно, словно пантера на охоте. Настроение хорошее, а потому на губах играет загадочная ухмылка. Хотя многие с точностью скажут, что она больше походит на звериный оскал. Высокая шпилька равномерно отстукивает твердые шаги по мраморной плитке, что слышно даже сквозь оглушающую музыку, возвышая девушку над всеми остальными.       Её взгляд лениво проходится по присутствующим, когда Уокер останавливается у барной стойки. Без особого интереса наблюдая за разворачивающимися оргиями и пьяными существами, кивает бармену, который и без её напоминания прекрасно помнит о предпочтениях дамы.       «Двойной виски со льдом», — вторю себе под нос, ведь и сам отменно знаю, как она любит его.       Лёгким движением отбрасывает каштановые волосы за спину и притягивает напиток поближе. Глубокий вырез на платье, открывающий вид на упругую грудь, собирает целую толпу зрителей, что бесцеремонно пялятся и чуть ли не подтирают слюни.       А я рефлекторно кулаки сжимаю, от чего бокал в левой руке расходится трещинами. Жгучая ревность буквально лавой течёт по венам, заставляя крепче сомкнуть челюсти. Изначально расслабленная поза теперь и отдалённо не похожа на ту, что была. Чувствую, как глаза наполняются гневом, и не отдаю себе отчёта в действиях.       — Руки убери, — разъярённо шиплю сквозь зубы, как только ладонь Ости ложится на моё предплечье в завлекающей манере. Дёшево, искусственно и уже до тошноты обыденно.       Ничего нового в темноволосой демонице нет, в отличие от той, что сейчас взглядом голубых глаз прожигает во мне дыру. Холод, исходящий от неё, можно почувствовать даже в радиусе километра. Она всегда была такая: недоступная, загадочная, непонятная этому миру и окружающим её парням. А потому, вместе со всем выше перечисленным, безумно желанная.       Вот только взгляд безучастно отводит, понаблюдав за нашей небольшой сценкой. А я, ведомый этим запалом, встаю с уже привычного места. Позади слышится разочарованный вздох Ости. Ничего, потерпит. Ведь абсолютно плевать я хотел на все эти фальшивые чувства и наигранные признания.       И, видимо, ровно так же плюёт и Виктория, всем видом показывая, как ей не до меня. А это задевает.       — Чем могу помочь, мистер Денница? — с явной издёвкой произносит, даже не глядя. Только бокал подносит к губам, оставляя на стекле след алой помады, и смачно причмокивает, словно это единственное хорошее в этом алчном месте.       — Шикарно выглядишь, — без тени лести произношу, также не глядя. Демон за стойкой без слов всё понимает и молча подаёт ещё один бокал виски, затем поспешно удаляясь.       — Как и всегда, — колко подмечает, а острые плечи чуть опускаются, удлиняя идеальную шею. Сталь в голосе пресекает все попытки наладить диалог на корню. — Проваливай, Люцифер, если не желаешь испортить себе вечер, — раздражённо фыркает и закидывает ногу на ногу, оголяя бедро почти до самого белья.       Слова, будто лезвия кинжалов, хлещут по мужским сердцам, оставляя глубокие шрамы, но ей, казалось бы, вовсе плевать на весь мужской род в целом. Только я знаю, что это не так. Знаю, что под маской дерзкой суки скрывается совсем другая её сторона. Ведь однажды видел, с каким упоением и восторгом смотрела на скрытые от любопытных глаз водопады. Помню, как тихо восторгалась неземной красотой летающего острова, думая, что на нём одна.       — Желаешь продолжить сидеть под сальными взглядами этих недоразвитых ублюдков, что вот-вот сорвутся в туалеты, чтобы подрочить на влажные фантазии с тобой в главной роли? — не могу сдержать ухмылку и смешок, приближаясь вплотную к Вики.       Негодование, вмиг засквозившее в воздухе, только подтверждает мои догадки. Она вытягивает пальцы, словно кошка выпускает когти перед нападением. Поворачивается ко мне лицом, не отстраняясь ни на миллиметр, и гневно смотрит. Даже в приглушённом свете я вижу в её глазах разгорающийся огонь ненависти и презрения к моей персоне. Но что поделать? Мне плевать ровно так же, как и ей.       — Предлагаешь переместиться к тебе, чтобы все твои влажные фантазии исполнились? Не геройствуй, Денница, тебе не идёт, — строго шипит, не отводя взгляда. Только острый ноготь впивается сперва в мой подбородок, показывая её превосходство, а затем спускается к татуировкам на груди.       Кладу свою руку на её бедро, пальцами поднимаясь выше, пока на девичьем лице вспыхивает едва заметное удивление.       — Я могу уложить тебя и на этой барной стойке. Любишь ведь быть в центре внимания, — пальцами впиваюсь в бархатную кожу, наслаждаясь секундным замешательством, что тенью мелькает на лице Уокер.       Первая трещина.       — Руки убери, — явно цитирует меня, пытаясь даже выражение лица повторить. — Так же ты сказал Ости? Уже не удовлетворяет личная шлюха? — вновь ухмыляется, возвращая надменный вид. А ноги как бы невзначай всё больше разводит в стороны, томно закусывая губу.       — Если ты претендуешь на её место, я буду только «за», — язвлю в ответ и вторую руку кольцом сжимаю на хрупкой шее.       — Мне плевать на твои тупые игры, Люцифер. Между нами никогда ничего не было, кроме безмолвных переглядок, так с чего же сейчас начинать? — хрипит, вцепившись своими ладонями в моё предплечье, но в голосе нет и намёка на страх. Всё так же самоуверенна и горда.       — Тогда почему твоё тело так реагирует на мои прикосновения? — внимательно слежу как золотистая кожа покрывается мурашками от моих поглаживаний внизу её живота и грубой хватки на шее. — Я готов трахнуть тебя прямо тут, раз уж ты настолько строптивая.       Резким движением разворачиваю девушку к себе. Спину с силой вдавливаю в торс, а живот к стойке прижимаю, чтоб не было пути отступления. Одна ладонь всё так же покоится на шее, а другой грубо раздвигаю её ноги, фиксируя своей. Пальцы мгновенно ныряют под кромку белья, утопая во влаге, что едва ли не течёт по ладони. Расправляю крылья, чтобы прикрыть нас, и не скрываю победную улыбку.       Уокер пытается сопротивляться, но выходит не слишком убедительно. Поддаётся и сама это прекрасно понимает, только не признаёт. Голову медленно откидывает на моё плечо, томно вздыхая. Играть со мной удумала?       Руки на барную стойку покорно опускает, стоит мне надавить на чувствительную точку, а задницей активнее трётся о мой стояк.       — Вот, значит, как тебе плевать? — смеясь, сильнее надавливаю на клитор, а вторую руку спускаю к груди, сжимая через ткань.       Ничего не отвечает, только дышит уже тяжелее. Чувствую, как медленно начинает вилять бёдрами, буквально насаживаясь на мои пальцы.       Искала жертву на вечер среди вшивых демонов и милых ангелочков, планируя в очередной раз ненадолго забыться. Словно сирена, что своими сладкими речами заставляла парней терять рассудок и сходить с ума, ядовитым язычком узоры выводя на мужских телах. Использовала их, а затем бросала, оставляя с пробелом в воспоминаниях.       — Возьмёшь меня как очередную подстилку в своём списке на глазах у зрителей? Уверена, компания за тем столиком будет не против, — тихо шепчет на ухо, обжигая горячим дыханием. А самого будто ток прошибает мощным разрядом от искушения, член наливается и болезненно пульсирует.       Замечаю, как девушка начинает лихорадочно дрожать, и резко вынимаю пальцы, не позволяя достигнуть пика. Она нервно ёрзает, злая и неудовлетворённая. Разворачивается ко мне резко, глазами сверкая. Вижу, что готова ядом плескаться в мою сторону, но вместо этого упрямо молчит, губы поджимая. На щеках выступает румянец от горячих ласк, а гладкие волосы едва взъерошены.       — Ты же не думаешь, что я так просто это забуду? — языком облизывает чуть пересохшие губы, руку свою ниже спуская. Плотную ткань моих брюк невесомо поглаживает, да ухмыляется плотоядно, точно хищница.       — Свяжешь меня в своей комнате, выпроводив подружку, и будешь пытать? — мы вопросом на вопрос отвечаем, оба неспособные на искренность в словесной перепалке.       Взглядами испепеляем друг друга, когда терпение на пределе. Весь мир исчезает в это мгновение, а мы растворяемся в моменте. Открытая неприязнь с её стороны мне сейчас кажется чем-то большим, нежели простое недолюбливание. Желание, жажда, вожделение. Но точно не то, что она так смело показывает и умело изображает.       С мест не двигаемся, словно стоит одному из нас пошевелиться, он непременно проиграет. Или выиграет, но мы об этом не думаем. Лишь напряжение в воздухе ощущаем уже физически, когда ноги подкашиваются, а сердце вот-вот рёбра пробьёт гулкими ударами.       Оба упрямые, желая стоять на своём, не замечаем заинтересованные взгляды вокруг. Тихие перешептывания и сплетни разлетаются мгновенно. Вики дёргается на очередной смешок со стороны и я позволяю проскочить мысли, что она сорвётся первая, но Уокер лишь бровью ведёт и руку на члене сильнее сжимает. И в итоге проигрываю я, попадая во власть этой несносной дьяволице.       Подхватываю за талию и перемещаю нас в свои покои, тут же грубо её на постель бросая. Она усмехается, зная, что вновь добилась своего, в очередной раз выиграла в собственных, неизвестных никому соревнованиях, из участников в которых лишь она сама.       Животная похоть нитями нас сплетает, заставляя срывать друг с друга одежду. Чёрная ткань платья трещит, а пуговицы с рубашки звонко падают на пол, рассыпаясь. К женской груди губами приникаю, а руки её тут же над головой завожу. Своим весом вжимаю девичье тело в кровать, совершенно не заботясь о силе, что прикладываю, хотя Вики пару раз недовольно шипит. Плевать.       Вторая трещина.       Кусаю и тут же по очереди посасываю соски, вырывая из её горла стоны. Она явно не ожидала. Ногами пытается упираться, желая контроль вернуть в свои руки, но я не позволяю, только сильнее надавливая торсом. Одну руку оставляю её запястья держать, пока другую спускаю к подбородку и крепко сжимаю, вынуждая в глаза мне взглянуть.       — Ну же, Люцифер… Заставь меня молить тебя о твоём члене. Заставь кричать твоё имя во время оргазма, — ловлю затуманенный похотью взгляд, где не осталось ни капли хладнокровия. Лишь необузданная жажда быть приручённой и подчинённой. Она готова отдать своё тело мне на растерзание, а я способен делать всё, что захочу.       Несколько прядей упали на её лицо, и я медленным движением убираю их, завороженно наблюдая за эмоциями на раскрасневшемся лице. Хотя взгляд неизменно возвращается к высоко вздымающейся груди и затвердевшим горошинам. Быстрым движением расстегиваю ремень и связываю им её запястья, прикрепляя к изголовью кровати. Всё это время Уокер молчит, внимательно наблюдая за мной. Только один уголок её губ приподнят в лукавой улыбке.       Раздвигаю бёдра, удобнее к себе её подтягиваю и ноги на плечи забрасываю. Девушка в полулежащем положении находится, тихо постанывая от впившегося в нежную кожу ремня. Воздух сквозь плотно сжатые зубы втягивает, но не перестаёт смотреть мне в глаза, будто вызов бросая.       Не спешу исполнять задуманное, пальцами медленно прохожусь по рёбрам и плоскому животу. По нежной коже мурашки бегут, а девичье тело крупная дрожь пробирает. От предвкушения и напряжения. Меня и самого начинает трясти от растянутой пытки, но я заставлю её умолять. Она будет кричать, срывая голос и глотая слёзы. От удовольствия до умопомрачения.       Одну ладонь запускаю в её волосы, с силой оттягивая, и впиваюсь в пульсирующую венку на шее. Оставляю кровавые следы своих зубов, тут же зализывая укусы. Пятна останутся ужасающие, но кого бы это сейчас волновало. Спускаюсь губами ниже, вновь к груди приникаю, но не пропускаю ни единого миллиметра, влажные дорожки прокладывая.       Затем спускаюсь ещё, дыханием опаляя нижнюю часть живота, а руки перемещаю на соски, играя, дразня, издеваясь. Щипаю до боли, сжимаю до звёздочек в глазах, чувствуя, как ноги на моих плечах сдавливают шею. До слуха доносятся её сдавленный всхлипы, что приятно ласкают дьявольское эго, будто подпитывая тёмной энергией.       Тихо хмыкаю в ожидании того момента, когда Виктория наконец-то сдастся. Скидываю колени с плеч и стягиваю кружевное бельё. Пальцами до красных отметин сминаю бёдра, языком вовсю вырисовывая узоры по складкам. Прикусываю клитор и слышу рваный вскрик. Уокер всем телом выгибается, словно дуга, до этого лишь гулко дыша. Чувствую как напряжена едва ли не до предела и повторяю действие, создавая вакуум.       — А-ах… — громко стонет, разбивая тяжёлые вздохи. Руками дёргает, не в силах контролировать подступающий оргазм, но слишком хорошо закреплена, а потому остаётся только терпеть муки.       Ускоряю движения языком до предела и так же резко останавливаюсь, слыша возмущенный вскрик.       — Ты кончишь тогда, когда будешь покорно умолять, — произношу не без тени самодовольства, наблюдая за разрастающейся злостью в глазах напротив. Её крылья трепещут, выдавая состояние хозяйки.       — Ты ублюдок, Денница, — на выдохе рвано произносит и до крови закусывает губу, желая свести колени, но я не позволяю.       — Чьё имя ты будешь стонать совсем скоро, — расстёгиваю ширинку и мигом избавляюсь от брюк и нижнего белья. Достаю эрегированный член, что болезненно пульсирует, требуя разрядки.       Подсаживаюсь к девушке ближе, становясь на колени, и гладкие волосы на кулак бесцеремонно наматываю. Она смотрит на меня и ухмыляется. Предвидела такой исход событий, вот и замечательно. Потому что я грубо толкаюсь в её горячий влажный рот. По румяным щекам начинают течь слёзы, но не останавливаюсь, с каждым толчком вынуждая брать всё глубже. Идеальный макияж уже давно размазан, но это не отбавляет её привлекательности. Обнажённая, скованная ремнём, но по-прежнему сексуальная и до безобразия развратная.       Издаёт тихие всхлипы, наверняка еле справляясь со рвотным рефлексом. Я вдалбливаюсь во всю длину, а она покладисто вбирает её, отбросив сопротивление. Замедляюсь и вынимаю член, наблюдая за тонкой нитью слюны, ведущей к опухшим губам. Без моих слов она невесомо касается языком уздечки и спускается по всей длине. Выводит узоры, облизывая вены.       Виктория — сам грех. Воплощение всех самых грязных фантазий. Заставляет скручивать головы, дабы ещё раз взглянуть на точёную фигуру, аппетитный зад и пышный бюст. А сама идёт по головам, используя бессмертных, будто пешки, и не жалеет никого.       Чувствую подступающий пик и вновь вхожу членом в узкий рот, отчего просто крышу сносит. Несколько диких толчков, и я кончаю с утробным рыком, а она послушно сглатывает, лишь с застывшими на глазах слезами глядя на меня. Женские руки наверняка уже сильно затекли в такой позиции, и я освобождаю её, позволяя облегчённо вздохнуть. Она запястья с тихим шипением потирает, а в глазах только жажда отомстить за мои развлечения. Повёрнутая на контроле и власти.       — Может, ты и сотрёшь мои воспоминания об этой ночи, но вряд ли сама забудешь о том, что происходило в этих стенах, каждый раз приползая ко мне с мольбой трахнуть тебя вновь.       — Ни за что… — процеживает сквозь зубы, да только голос предательски дрожит. Уже вовсе не уверена в своих словах.       — На живот. Живо, — серьёзно произношу я, а девушка недоверчиво косится, но переворачивается без единого слова.       Подтягиваю за бёдра к себе ближе, заставляя согнуть ноги в коленях, а спину одной рукой прогибаю. Пальцы вновь ложатся на клитор, активно стимулируя круговыми движениями, когда Вики впивается ладонями в постель и громко стонет. Трахаю её своими пальцами, распределяя смазку, пока она бедрами мне в такт подталкивается, стараясь глубже насадиться. А затем за волосы резко дергаю на себя, слыша возмущённый крик, в тот же момент оставляю звонкий шлепок на ягодицах. Первый, второй, третий. Дьяволица голос срывает, теряясь за гранью острой боли и крышесносного наслаждения.       Её кожа вся горит от шлепков, а у меня по венам будто лава раскалённая течёт, поджаривая внутренности.       — Люцифер… — надрывает голос, едва успевая вдохнуть кислорода. — Хватит, — ей уже вовсе не до смеха и загадочного флирта, — пожалуйста…       Третья трещина.       — Что пожалуйста? — оставляю укус на бархатной коже в районе лопаток, тут же целуя. Внутри ликую от триумфа, что сладостно на языке оседает.       — Возьми меня, блять! — не сдерживается, срываясь на плачь и дикий крик от бессилия. — Умоляю, я хочу тебя!       Как сумасшедший сжимаю тонкую талию и вхожу резко. Первобытный кайф заполняет каждую клетку тела, а она всё вторит:       — Да-да… — выгибается ещё сильнее, лицо в постель вжимает, заглушая стоны. Вижу, как рукой тянется к чувствительному месту и начинает пальцами массировать.       Я, как двинутый, не могу справиться с накаляющейся тяжестью внизу, что тугим узлом сдавливает нутро. Наклоняюсь и следы своих зубов на её плечах оставляю. Двигаюсь неумолимо. Будто это может помочь выбить всю дурь из её головы.       Виктория лихорадочно дрожит, судороги стройные ноги сводят. Всё это время не вижу её лица, но точно знаю, как сведены к переносице брови в немой мольбе, как искусаны до крови губы.       Каждый грёбаный день мы пересекались в Аду, молча проходя мимо. Бросали многозначительные взгляды, но так ни разу и не заговорили. Лишь однажды помню, как коснулся её горячей кожи, отдёрнув в сторону, когда по коридору мчались адские псы. Будто искра обожгла то место, а в нос мгновенно ударил запах её кожи. Только Уокер не оценила, скептично глянув на меня. Бросила что-то едкое в своём стиле и удалилась, средний палец выставив. А у меня лишь на губах ухмылка расплылась. Не такая, как все.       Вот и сейчас другая. Всё время стойко держалась, играла до последнего. Признаю честно, я и сам был готов сдаться. Пасть к её ногам, душу продать, лишь бы оказаться внутри скорей. Лишь бы забыться, как это делает она. Отдаться всецело чувствам и эмоциям, забивая на реальность.       Так и поступаю, кончая в девушку сразу после её оргазма, который сопровождается совместными стонами. Наши мокрые тела сейчас плотно прижаты друг к другу на влажной постели, дыхание к чертям сбито вместе с ритмом сердец. Сознание плывёт где-то на волнах эйфории, не давая сосредоточиться.       Поворачиваюсь на бок, глядя на дьяволицу, а в голубых глазах и намёка нет на обжигающий холод. Лёд, обрамляющий сердце, трещинами разошёлся, страстью разбился. Гордыня отступила, забирая с собой презрение, и оставила лишь облегчение. Словно этого ей и не хватало.       Виктория на локти привстаёт, не обращая внимание на влажные пряди, прилипшие к лицу. Ногтями аккуратно узоры татуировок выводит на груди, спускаясь к торсу. А в не святых мыслях наверняка чертята балуются, нашёптывая пошлости. Плотоядно ухмыляется, не давая считывать свою энергию, и надвигается. Залазит на меня сверху, промежностью трется о стояк. Мало ей. Всю ночь жаждет сладкие мучения терпеть на грани потери сознания.       — Возможно… — склоняется к моему лицу и горячим языком облизывает край губ. — Этот раунд за тобой. Но я обязательно вернусь. И тогда о продолжении умолять будешь ты.       А я за шею её притягиваю, в губы впиваясь. Не желаю прекращать физический контакт ни на секунду, выпивая все соки из неё. Испробовать всю и без остатка. Воздух из лёгких выбиваю своим напором. Я отстраняюсь, несколько секунд разглядываю алые щёки и, усмехаясь, отвечаю:       — Загадай желание на Рождество и, быть может, оно исполнится. Всякие чудеса в мире случаются.