Сокровища Де Аточа

8 июля 1913 года Из-за риска наткнутся на рифы на воду спущено двадцать шлюпок. К моменту этого дня из семи водолазных костюмов исправными остались лишь три. 9 июля 1913 года. Тринадцать шлюпок не вернулось через сутки. На борту объявлена тревога. 10 июля 1913 года. Найдено 7 шлюпок. Погибшие: Фрэнк Гонсалес — купор, Джозеф Смит — матрос, Чарльз Коллинз — матрос, Али Эрнандес — старшина первого класса, Бэн Райт — уорент офицер, Фрэнк Харрис — энсин, Дориан Гарсиа — матрос. 11 июля 1913 года. Найдены остальные шесть шлюпок. Погибшие: Алан Джонс — матрос второго класса, Билл Андерсон — младший матрос, Говард Харрис — старшина второго класса, Боб Ли — матрос, Инди Райт — старший уорент-офицер, Оливер Хилл — матрос. Погибшие гражданские люди: Джоан Элмерс. 12 июля 1913 года. Корабль изменил маршрут и держит курс в порт Мыс Канаверал. Финансирование проекта прекращено. — Ты — настоящий книжный червь, Гарнет. Когда-нибудь у тебя выпадут глаза от этих книг и тысяч карт и всё, что ты на это скажешь будет «ой, где же мои глаза, я ведь не успела изучить прибрежные воды какого-нибудь Мыса Канаверала, — недовольно брюзжал юноша в кабинете своего отца, в котором, вообще-то чаще бывала его дочь, Гарнет. — Заткнись, Патрик. Ты вовсе не мне пообещал убраться в кабинете, я тебя за язык не тянула, — бросила девушка, разгребая толстые книги на массивном письменном столе. Её чёрные горящие глаза беспорядочно метались по географическим картам, отчего ресницы её судорожно вздымались и опускались, отбрасывая дребезжащую тень на страницы. Эта её манера сосредоточенного подхода к поискам нужных бумаг всегда восхищала мужчин, которые приходили в их дом, чтобы навестить больного профессора, коим был отец девушки, Филипп Элмерс. Гарнет действительно была очень красива. А особенно хороша была — она даже не подозревала об этом — гордая посадка головы и сдержанный взгляд, в котором, однако, было достаточно самоуверенности и даже, может быть, дерзости. У девушки был взгляд истинно юного человека, пышущего стремлениями и амбициозностью. Пожалуй её внешность могла бы кому-то показаться даже вызывающе дерзкой, если бы не та наивность, также присущая юным существам. Когда же Гарнет улыбалась, она и вовсе виделась людям доверчивой и неоправданно жизнерадостной. В её матовом профиле можно было разглядеть что-то орлиное, от чего её лицо, обрамлённое каштановыми локонами, казалось величественным и царственным. — Я согласился на это только, чтобы у отца не случился очередной приступ, — запротестовал Патрик. — Так выполни же своё обещание из этих же добрых побуждений, — с легкой улыбкой хмыкнула девушка, не поднимая глаз. Парень, на вид которому было около двенадцати, отбивал мяч ногами и руками от шкафов, отчего книги каждый раз сотрясали полки в массивных шифоньерах. — На улице день, Гарнет. А мы тут с тобой сидим в потёмках, будто запертые в темнице. Девушка ничего не ответила на реплику брата и лишь раздраженно закатила глаза, когда тот попал мячом в стопку книг на дальнем высоком шкафу и та, накренившись, с грохотом свалилась на пол. Патрик же вовсе не удивился такому исходу событий, поскольку ему часто случалось скучать в кабинете отца, пока его сестра возилась с бесконечным числом учебников, и от этого книги, сложённые по углам по всей комнате, часто страдали от нападок юноши. Библиотека семьи Элмерс была такой внушительной, что стеллажей для всех научных трудов попросту не хватало. А впрочем, в комнате было достаточно места и для новых шифоньеров, но те стоили приличных денег, которых в этом доме не водилось, с тех пор как серьезная болезнь настигла профессора Элмерса. От чего конкретно тот умирал, никто сказать не мог, однако все врачи, как один твердили, что нужно бороться. Поэтому Гарнет пришлось оставить работу в институте археологии и уйти за стойку придорожного кафе у дома, которое раздражало её одним только названием — «Вендетта». Девушка отказалась от ставки доцента, но ни на секунду не отказывалась от науки. Гарнет пошла по стопам родителей. Профессор Элмерс был ученым-археологом. Родители девушки познакомились в одной из экспедиций, когда её отец вдруг нашёл древние захоронения ацтекских племён и ему пришлось срочно искать человека, знающего столь не популярный язык. Молодая мексиканка согласилась расшифровать древние записи, а из экспедиции она вернулась с фамилией Элмерс. Вскоре у них родилась дочь, с яркими блестящими чёрными глазами, а через тринадцать лет в семье родился второй ребёнок. Мальчик практически ничего не унаследовал от матери, и если бы сейчас этот зеленоглазый блондин сказал, что в нём течёт мексиканская кровь, его обозвали бы врунишкой. Поэтому Патрик уже давно перестал доказывать что-либо своим друзьям со двора. Да и нечего было говорить. О матери он помнил лишь то, что та была страстной любительницей танцев и музыки, и на каждый праздник неизменно готовила энчиладу. Гарнет же видела, будучи совсем юной девочкой, как отец, сидя в своём кабинете, восторженно рассказывает жене о новой находке связанной с одним единственным кораблем. И женщина всегда с замиранием сердца слушала о том, что удалось найти в экспедиции на этот раз. А потом она долго переводила найденные испанские тексты вслух и при каждой незначительной детали профессор Элмерс прерывал жену и вдумывался в каждое слово, чтобы не упустить ни одной детали, которая могла бы подсказать, где затонул испанский галеон Нуэстра Сеньора де Аточа. И в один вечер Гарнет увидела блеснувший взгляд отца, который посмотрел на жену, не в силах сделать и вздоха. Всё это случилось десять лет назад. Тогда Филлип и Джоан Элмерс уехали в очередную экспедицию, оставив детей на попечение няни, миссис Эткинс. А уже через несколько месяцев отец вернулся домой и сообщил Гарнет и Патрику о гибели матери. С тех пор профессор никогда больше не говорил о кораблях и сокровищах. Мужчина вообще перестал выезжать в экспедиции и полностью посвятил себя преподаванию и написанию научных трудов. А вот в Гарнет наоборот проснулось всё то, что обычно можно видеть в девушках пятнадцати лет. Она стала увлекаться делами отца, а особенно затонувшими кораблями. Справедливости ради, надо отметить, что делала она это не из тяги к науки, а из желания сделать что-то наперекор отцу, который каждый раз, когда видел её с учебниками археологии или истории судоходства, отбирал книгу и заставлял следить за младшим братом. И чем больше учебников мужчина отбирал у своей дочери, тем больше она их читала. Вскоре, когда профессор спрятал все книги в доме, хоть как-то связанные с археологией, девушка стала покупать учебники во всевозможных сомнительных лавках на окраине города, где книги ценились меньше всего, а потому и цена у них была весьма заманчивой и не бойкой по отношению к карману подростка. Гарнет знала, какой именно галеон мечтал отыскать её отец, но отчаянно не хотела понимать, почему вдруг он резко остыл к этой идее. По ночам девушка всегда закрывала глаза и представляла тот самый момент, когда она увидит в толще воды блеск золотых монет. Тех самых монет с галеона де Аточа. Так прошли десять лет жизни девушки. Вопреки ожиданиям отца, Гарнет выучилась на историка и теперь была в точности как он. Также, после работы, сидела в кабинете допоздна, изучая всё новые и новые труды, связанные с периодом рассвета Испании. Однако она никак не могла сдвинутся с мертвой точки, никак не могла найти того самого, от чего у неё бы вспыхнули глаза, как у её отца в тот вечер. Патрик вздохнул и начал собирать книги, складывая их друг на друга в угол комнаты, поскольку вернуть их на место у него не хватило бы росту. Книги хранились на самом дальнем шифоньере, так что даже Гарнет не имела возможности дотянутся до них. — Гарнет, тут блокнот. — Какой блокнот? — отозвалась сестра без толики энтузиазма. — Папин почерк, — пожал плечами парень, — наверное он писал что-то в своих экспедициях. Последняя дата 1913 год. Гарнет вдруг оторвалась от бумаг. Её чёрные мексиканские глаза блестели, как у отца в тот вечер. «Вот оно» — подумала Гарнет и тут же подошла к брату, выхватив у него блокнот из рук, как вырывал у неё отец учебники десять лет назад. Судорожно открыв обветшалую записную книжку, девушка пробежалась глазами по записям, в которых были выделены числа. Восьмое, девятое, десятое июля. Следом была написана дата смерти её матери. Джоан Элмерс погибла на одной из тех шлюпок в море, а не в экспедиции на суше, как с детства твердил ей отец. Она погибла в попытке найти галеон де Аточа. Второй кабинет отца находился на втором этаже старого дома, который достался Элмерсу ещё от его деда. Всё здесь осталось неизменным с тех самых времён: потрепанный диван, и дубовый стол посередине комнаты, который сейчас был усыпан всевозможными склянками с лекарствами. Солнце с трудом пробивалось сквозь грязные окна, которые Гарнет, как ни пыталась не могла оттереть от сажи, которая осела на стёклах с тех самых пор, когда в Ричмонде во всю работал крупнейший металлургический завод в Штатах. Лучи заставили мужчину, спящего на диване в кабинете всю ночь, открыть глаза. А впрочем, профессора в последнее время будило не солнце, а головная боль, вызванная его неизвестной, но прогрессирующей болезнью. Она не отступала и этим утром, однако заметно постаревший за последнее время Филлип Элмерс, заставил себя порадоваться тем последним маленьким радостям, оставшимся в его жизни. Мужчина лежал так ещё некоторое время, пока не услышал быстрые шаги за дверью кабинета, а затем и крики его детей, явно о чём-то споривших. — Папа? Ты уже проснулся? — послышался осторожный голос Гарнет, когда дверь со скрипом открылась. — Да, мои милые, входите. — Почему ты спишь здесь, а не в спальне? — обеспокоено спросила дочь, оглядев отца, расположившегося на старом потертом диване. — Здесь мне будет спокойнее умереть, среди всей моей жизни, — ответил мужчина оглядев комнату и стеллажи, на которых стояли исключительно его собственные труды. — Ну что ты такое говоришь? — вскинула руки Гарнет, — вы с Патриком ещё поедете в какую-нибудь экспедицию этим летом. — Никуда мы не поедем, — раздраженно оборвал девушку отец, уставившись в потолок. Гарнет вдруг внимательно посмотрела на отца, закусив губу, будто рассуждая, стоит ли ей задавать те вопросы, которые крутились у неё сейчас в голове. Однако в следующую секунду она решительно села на край дивана и показала отцу потрепанную записную книгу. — Не из-за этого ли ты перестал выезжать в экспедиции, папа? Лицо мужчины вдруг переменилось, и из страдальческой гримасы вдруг вылезло выражение неловкости, а самое главное дикого ужаса, который будто возвращал мужчину в пучину страшных воспоминаний. Гарнет только сейчас поняла, что оказалась права. Теперь и её черные глаза вдруг заблестели от осознания всей правды, которая вскрылась спустя десять лет. — Выходит ты действительно врал нам? — вскричала девушка, отчего её младший брат, стоявший в дверях всё это время, не зная, как себя повести, вздрогнул, — ты врал о смерти мамы нам десять лет? Зачем? — Гарнет, милая, а что я должен был делать? Ведь Джоан погибла по моей вине. Вы посчитали бы меня убийцей вашей матери. Я хотел уберечь вас. — Убийцей? Это была и её мечта тоже, она не гналась за ней только ради тебя. Так что заставило тебя думать, что её убил ты? — Гарнет, ты просто не понимаешь, там что-то есть. Ваша мама говорила мне о проклятии самого де Аточе, но я не поверил ей. А зря! — трясясь от возбуждения, словно он прямо сейчас находится перед лицом той опасности, с которой столкнулся 10 лет назад, вскричал мужчина, — впрочем судьба здорово нас наказала, из всей команды выжило лишь трое. Но только лучше бы я погиб тогда вместе с вашей матерью — профессор затрясся и зарыдал, отчего дети опешили. — Поэтому ты не хотел, чтобы я тоже его искала? — разрезала тишину Гарнет. Мужчина вдруг затих и в следующее мгновение, словно безумец, посмотрел на дочь, влажными глазами, щурясь от лучей солнца. — Гарнет, — тихо прошептал отец, — пообещай мне, что не будешь искать галеон. Девушка отступила от дивана вглубь комнаты, будто пытаясь убежать от обещания, которое её вынуждает дать отец. — Гарнет, пообещай, — настаивал мужчина. Девушка пронзительно смотрела на отца, и губы её скривились в попытке удержать клятву. В следующую секунду она бросилась на колени к дивану и схватила больного отца за руки. — Папа, ты же знаешь где он! Ты вырвал из книги карту, и это было твоей ошибкой. Но ты всё помнишь, я знаю. Представь только, какое это будет открытие! Пятьсот миллионов долларов! Мы рассчитаемся со всеми долгами и кредиторами, которые нас замучили. Мы вылечим тебя. Мы войдем с тобой в элиту научного общества, только представь какие мы можем отыскать артефакты, — Гарнет практические кричала, глотая воздух между отрывками фраз, в то время как отец смотрел на неё с ужасом в глазах. Мужчина мотал головой, и хватал дочь за плечи, пытаясь остановить её, — только скажи мне, где его найти, и мы тебя вылечим! — Хватит! — оборвал наконец девушку отец, сжав её руки, — Гарнет, милая, ты не понимаешь, ты просто не понимаешь, что там таится что-то… — Нет папа! Это ты не понимаешь! Мама погибла там, пытаясь отыскать этот галеон, а ты, зная где он, оставил всякие попытки найти его! Неужели ты не понимаешь, что делаешь этим бессмысленной её смерть, её жизнь… Патрик, наблюдавший за всей этой сценой со стороны, подошел к отцу и сел рядом с ним на диван. Мужчина прижал к своей груди всхлипывающую дочь и её растерянного брата, и поцеловал обоих в макушки. — Дети мои, пообещайте мне, что не будете искать его. — Обещаю, папа, — тут же отозвался мальчик. Гарнет молча уткнулась лбом в грудь отца, отчаянно не желая давать эту клятву, произнеся которую, ей навсегда придётся отказаться от своей мечты. Однако отец тихо позвал её по имени и та не сдержалась. — Хорошо, папа, я не буду искать галеон де Аточа. Через несколько месяцев профессор Элмерс скоропостижно скончался на этом самом диване. Теперь Гарнет предстояло жить с братом только лишь на её скромную зарплату разносчицы в засаленном баре. Девушка брала дополнительные смены не только для того, чтобы прокормить себя и Патрика, но и чтобы ей не представлялось возможности забивать голову дурными мыслями. Она, не состоявшийся учёный, теперь не могла даже думать о том, чтобы искать галеон с богатствами, которые снились ей в детстве. Её отца забыли в научных кругах также быстро, как он когда-то вознёсся на пьедестал. А впрочем он упал с него ещё при жизни, после той самой неудачной экспедиции, на которую инвесторы потратили миллионы долларов. — Эй, куколка, принеси нам ещё виски, и скажи поварам, чтобы поторапливались с нашим заказом! Гарнет шла по заполненному уличными пьяницами залу, выставив перед собой поднос, будто желая защититься от всей этой грязи и ругани, что лилась на неё сегодня целый день. Неожиданно кто-то обхватил её огромной рукой за талию и притянул к своему телу, пахнувшему дешёвым пойлом и потом. — Сколько ты возьмёшь за ночь, дорогая? — послышался масляный замогильный смех над ухом девушки, отчего та лишь поморщилась и резко убрала толстую руку со своей талии. В ответ на это изрядно выпивший посетитель паба встал из-за стола, возвысившись над Гарнет. Лицо его покраснело из-за гнева, подогретого хорошей порцией рома. Девушка однако не отступила и с вызовом посмотрела на завсегдатая этого заведения. — Ты видно ошибся, Фрэнк. Ром затуманил тебе глаза и ты верно не узнал меня? Я тебя прощаю, но в следующий раз не жди от меня скидки на выпивку. Мужчина тут же опустился за стол, опустошив свой стакан и отдав его Гарнет, чтобы та пополнила его до краев. Девушка поставила кружку на поднос, однако не спешила уходить от стола. — Извини, Гарнет, не признал. Ты же знаешь, что без скидки я не смогу куплять даже кружки пива. Девушка задорно задрала голову, приняв извинения Фрэнка и отправилась на кухню, которая обдала её жаром и отвратительным запахом жареного сала и горохового супа. — Получи, Гарнет — хозяин таверны вывалил перед девушкой несколько смятых купюр и масляных монет, на что та вопросительно посмотрела на полного мужчину, который ценил в этой жизни, пожалуй, только свои усы. — Это слишком мало, Чарльз. Ты же и сам это знаешь. — Знаю, но ресторан, — так называл это место только его хозяин, — на грани закрытия. Мне больше нечего тебе дать, — мужчина вскинул руки, как это обычно делают итальянцы, и вновь пригладил свои усы. — Но ты обещал мне в прошлом месяце, что выдашь мне полностью ту сумму, которую должен мне за работу! — Бери, Гарнет, а то и это заберу. Мне сейчас лишние деньги не помешают. Щёки девушки вспыхнули от гнева. Она одним рывком сгребла деньги в карманы брюк и, сорвав с себя запачканный фартук, бросила его на стол перед пожилым мужчиной. В следующее мгновение Гарнет вышла на улицу из паба и тут же ощутила, как остывший за вечер воздух хлынул ей в лицо. А впрочем, может ей только казалось, что на улице холодно, из-за жары, смрада таверны и охватившего её чувства безысходности. На секунду она пожалела, что уволилась из этого проклятого места, поскольку теперь Гарнет не могла себе представить, как сможет прокормить себя и брата, не говоря об уплате долгов за лечение отца. Слёзы вдруг хлынули из глаз и девушка зажала рот рукой, чтобы никто из ночных дворовых пьяниц не услышал, как она плачет. Казалось, что-то давящее, тяжелое было разлито в самом воздухе, отчего Гарнет ощущала удушающий ужас неизбежного. Ноги её гудели от усталости, однако они верно несли её домой, где ей предстояло сказать брату, что она потеряла работу. Сердце Гарнет готово было разорваться от боли, при одной только мысли о будущем. Предчувствие чего-то плохого, непоправимого угнетало её душу. Вдруг девушку кто-то с силой схватил за запястье и втянул в едва различимую из-за темноты арку. Неизвестный мужчина с силой прижал Гарнет к холодной каменной стене и зажал рот рукой, чтобы та не посмела звать на помощь. — Ну что, ты думала, не придётся платить по счетам? Твой отец полечился на кругленькую сумму и всё равно помер, как ни крути — судьба, дорогая. Но только долг придётся вернуть. Гарнет колотило от животного страха. В таверне её каждый день зажимали по углам, однако всех этих пьяниц она знала в лицо и знала также, что никто из них не причинит ей вреда. Но сейчас, она чувствовала, что этот мужчина готов на всё, чтобы завладеть своими деньгами, и эта мысль вызывала в ней ужас. Однако девушка нашла в себе силы укусить мужчину за руку и отпихнуть от себя. — Значит, мы пытаемся кусаться? Слишком уж много ты взяла на себя, для маленькой подавальщицы. — У меня нет денег, сэр, но я не отказываюсь возвращать долги! — вскричала срывающимся голосом Гарнет, как только ей представилась такая возможность. — Стало быть хочешь расплатиться телом, дорогая? После этих слов Гарнет будто одеревенела, страх сковал каждую частичку её тела, каждая жила застыла на её тонкой шее. Мужчина поспешил воспользоваться промедлением девушки и впился губами в её нежную шею, пытаясь расстегнуть её рубашку, отчего Гарнет вдруг опомнилась и начала колотить его в грудь. Однако мужчина взял её руки и силой сжал их, не давая девушке вырваться. Он резко запрокинул её голову назад и укусил за губу. Наконец, Гарнет нашла в себе силы и, вырвав руки из жесткой хватки мужчины оттолкнула его, так что тот отпрянул назад и врезался в стену, позади него. Гарнет же выбежала из тёмного переулка и побежала прочь. Подходя к дому, девушка оборачивалась, опасаясь, что нападавший мог проследить за ней. Однако позади неё виднелись лишь пустые улицы и далекие тени гуляющих пьяниц. Гарнет дрожала всем телом, её сознание было спутанным от страха, который всё ещё не покидал её. Наконец девушка достигла дома. Войдя внутрь, Гарнет заперлась на многочисленные замки, и опустилась на колени, уткнувшись лицом в исцарапанные руки. — Гарнет? — Патрик спустился вниз, услышав шум, и обнаружил сестру сидящей на полу у двери. Девушка лихорадочно посмотрела на брата и тут же, встав на ноги, подбежала к нему. — Патрик, — выдохнула та, обняв мальчика и зарывшись носом в его пшеничные волосы, — Патрик, нам нужно уезжать отсюда. — Почему? Что случилось, Гарнет? — Нам не дадут тут жить, кредиторы узнав о смерти отца, начнут нападать на нас как стервятники. — Куда мы поедем, Гарнет? У нас нет денег. — Мы продадим дом, отдадим долг соседям, а на остальные деньги купим билеты. — Куда? Куда мы уедем? — Не знаю, — Гарнет тихо выдохнула. Она соврала брату. Она знала куда они поедут ещё тогда, когда бежала домой по темным улицам. Девушка также знала, что это единственно правильное решение. И всё-таки совесть не давала ей уснуть этой ночью. Она нарушит клятву, последнюю волю отца.