Бархатный бисквит

      Столбик термометра опускался все ниже и ниже с каждым днем, что напоминало о вступлении нового сезона в свои права. Становилось не на шутку холоднее, и капустные слои одежды уже не казались Джисону такой уж глупой затеей. В конце концов, лучше носить несуразный пуховик и быть здоровым, чем ходить с сопливым носом, но зато быть главным модником на районе. Безусловно, это слишком громко сказано и Джисон никогда себя фэшионистой не считал: одевался он довольно просто, но со вкусом. Однако зимой происходили какие-то невероятные метаморфозы в его гардеробе и упомянутый “вкус” как-то отходил на второй план.       А Джисон по жизни самая настоящая ледышка. Мерзляк. У него двадцать четыре на семь холодные руки, ноги и нос в придачу. Зима для него – пытка. Он летом-то спит под пуховым одеялом, когда на градуснике за двадцать, а при температуре в минус семь…       В общем, что мы имеем? Хан Джисон. Двадцать один год, студент Сеульского национального университета, факультета социальных наук, а именно связей и коммуникаций. Ныне в академическом отпуске, который дался ему с трудом, равно как и само поступление в один из самых престижных ВУЗов страны. Парадоксально, кстати, что Джисон выбрал именно социальные науки, когда у самого уровень потребности в социализации если не на нуле, то где-то около него. Закоренелый интроверт, в котором загораются отголоски экстравертности только в наиболее благоприятной обстановке – и это явно не сегодняшние минус семь, тот самый несуразный пуховик и красный нос, торчащий из-под воротника.       — Ничего, еще пять минут, всего пять минут, – бормочет Джисон, стоя на переходе в ожидании зеленого света. Он подносит заледеневшие костяшки пальцев ко рту и медленно выдыхает на них горячий воздух. Не ахти, конечно, но хоть что-то.       Через пять минут Джисон окажется в самой потрясающей пекарне города (она же кофейня), продукция которой отодвигает все мирские заботы на второй план. Джисон не является большим поклонником кондитерки (кроме чизкейков, ну, может, ещё шоколадных тартов…), но то, что готовят в этом храме бисквитов, кремов, помадок, шоколада и, конечно же, кофе… Слов не хватит, чтобы описать все восхищение, которое Джисон ощущает. А это уже что-то!       Пекарня находится на углу сразу же после следующего перехода, в одном квартале от места, где сейчас стоит Хан, так что, сразу же, как загорается нужный свет, тот вприпрыжку несется вперед, уже предвкушая вкус любимого муссового пирожного на языке.       «Надеюсь, Хёнджин опоздает», – думает Джисон, надеясь провести некоторое время в одиночестве, наблюдая за… да просто за людьми за окном? Точно, за людьми за окном и вокруг.       Добравшись до места, Хан делает пару дыхательных упражнений, – вдох-выдох, вдох-выдох, – и, затем, заходит. Он снимает капюшон, оглядывается по сторонам и вздыхает с небольшим сожалением, когда замечает знакомую светлую макушку.       — Ты чего так рано? – даже не скрывая своего разочарования, спрашивает Джисон, подходя к столику у окна, где сидел Хван.       — Рано? Сейчас полдень.       — Именно! Время, на которое мы договорились, а ты всегда задерживаешься на тридцать минут. Думал, ты придешь к половине первого.       — Минхо нужно было отвезти кошек к ветеринару, и он любезно согласился меня подбросить, – буднично отзывается Хёнджин, не отрываясь от своего телефона.       — Мм-м… — Джисон усаживается напротив и оглядывается по сторонам.       — Думаю, он в подсобном помещении.       — Чего? Кто?       Хёнджин откладывает смартфон в сторону, чтобы иметь лучший обзор на то, что сейчас будет происходить, прежде, чем ответить:       — Мужик твой.       — Чего? Кто? – тупо повторяет Джисон, переводя короткий взгляд на друга. А затем украдкой косится в сторону светлой двери, которая ведёт в служебное помещение для персонала.       — Крис.       — Эм, так вроде бы баристу зовут, который здесь работает, да?       — Хан Джисон, не строй из себя еще большего идиота, чем есть на самом деле, – усмехается Хван, делая пару глотков своего капучино.       — Что значит, чем есть на самом деле? Это ты меня сейчас идиотом назвал, Хван Хёнджин?!       — Ты уходишь от темы, – вышеупомянутый отставляет чашку и, наклонив голову чуть вбок, хитро смотрит на своего друга. – Крис – это единственная причина, по которой ты сюда ходишь, как минимум пять раз в неделю.       — Эй, неправда! Здесь потрясающая выпечка. И кофе! А еще у них мой любимый чизкейк стоит на две тысячи вон дешевле!       — Ой, прости, четыре раза в неделю: по средам Крис не работает.       — Я… - Джисон заканчивается на этом месте. Он одновременно смущен и уязвлен. Ну как же неловко…       Джисон не из тех, кто легко признает свои чувства перед другими. Не важно, будь то члены семьи, друзья или предмет симпатии, например. Он очень комфортно чувствует себя со своим внутренним «я», может часами обсуждать абсолютно любые темы сам с собой, даже то, какая шикарная улыбка у Кристофера и как очаровательно его глаза превращаются в пару полумесяцев при этом…       — Джисони, ты только не загоняйся, я же любя, – смягчается Хёнджин и протягивает руку, беря ладонь Хана в свою и слегка сжимая. Хван не тактильный человек вот от слова совсем, но знает, в какой момент такой вид поддержки может понадобиться.       — Это так заметно? – тихо спрашивает Джисон, смотря куда-то перед собой и сжимая край свитера под столом свободной рукой.       — Мне – да. Я же знаю тебя со средней школы, конечно, я знаю, как ты себя ведешь, когда тебе кто-то нравится. – Хёнджин замолкает, но, замечая промелькнувший страх в глазах друга, продолжает: — Не думаю, что Крис что-то понял. Знаешь, у него тут каждый день сотни таких, как ты. Ты думаешь, он каждого запоминает? Или придает значения тому, как на него смотрят или что про него говорят? Да даже если и так, то он точно привык, что на него залипают.       — Я тебе уже говорил, что ты реально хороший друг, несмотря на свою кунью натуру? – улыбается Хан, сжав руку друга в ответ.       — Я – лучший друг, которого ты только мог пожелать, даже несмотря на мою кунью натуру,– Хёнджин пафосным жестом поправляет волосы, тут же рассмеявшись.       — Я могу принять ваш заказ? – внезапно раздается по левую сторону, и Джисон, вздрогнув, смотрит на подошедшего баристу с блокнотом и ручкой в руках.       — Эм, я… мне…       — Ему американо со льдом и классический чизкейк Нью-Йорк, — отвечает вместо Хана Хёнджин, быстро бросая на того взгляд, ожидая одобрения.       — Хорошо. С шоколадом, подойдет? Прошу прощения, но у нас закончились классические, и… не хочу показаться странным, но вы часто у нас бываете, и я заметил, что вы любите пирожные с шоколадом. Может, попробуете… чизкейк с шоколадом? – уточняет Крис, переводя свой взгляд с Хёнджина на Джисона.       — Что? О, да, это было бы здорово, я с удовольствием. Вообще-то я думал попробовать что-то новенькое, глинтвейн там, но… Да, хорошо, мне американо с шоколадным чизкейком, да…       — Хорошо, я понял, – улыбается бариста, записывая заказ. – Я вернусь через пару минут.       Через обещанные две минуты у них на столе появляется стакан с американо и аккуратное блюдце с кусочком шоколадного чизкейка, украшенного малиной, шоколадным лепестком и ореховой стружкой.       — Приятного аппетита, Джисон, – с улыбкой говорит бариста. Хан неприлично широко раскрывает рот и хлопает глазами, совершенно теряя дар речи, в попытке осознать тот факт, что Крис знает его имя.       — Знаешь, если ты и дальше будешь себя так вести, думаю, твоё тайное станет явным значительно раньше, чем ты того хочешь… – Хёнджин едва не хрюкает от смеха, глядя на покрасневшее лицо друга напротив, чей взгляд так и тянется к удаляющейся спине баристы.       — Я… Откуда он знает мое имя? – блеет Хан, беря вилку и, как в замедленной съемке, начиная ковырять чизкейк.       — О, Ваше благородие, да у Вас совсем я вижу кукухонька поехала. Хан-и, он уже твои вкусовые предпочтения знает, а ты имени удивляешься?       — Да, но… Это же Крис…       — О-бана, то есть, ты признаешь, что он тебе нравится? – Куньи глаза загораются маниакальным блеском, а рука, тянущаяся за кофе, останавливается на полпути.       — Я…       — Послушай, Джисон, сколько это продолжается, на самом деле? – Хана не переставала удивлять способность Хёнджина переключаться из одного состояния в другое буквально за считанные секунды: вот он сидит хихикает, как малолетняя школьница, а вот, как по щелчку, на его лице вырисовывается серьезная мина в ожидании такого же серьезного ответа.       — Месяцев пять-шесть? Не знаю, – сдается Джисон и делает неспешный глоток ледяного напитка. Наверное, не самый лучший выбор, учитывая особенности его организма, но Хан ничего не может поделать со своей любовью к американо со льдом. В любое время года. Опять же, парадоксально, да? Насколько сильно Джисон не может согреться порой даже летом, настолько же сильно он обожает холодный кофе даже в лютую стужу.       — Ты ничего не планируешь с этим делать?       — Что ты имеешь в виду?       — Ты опять включаешь дурачка?       — Ну, а что ты хочешь? Чтобы я просто вот так вот взял и позвал его на свидание?       — А почему нет? – Хёнджин пожимает плечами и снова тянется к своей чашке с кофе. – Во-первых, так ты наверняка узнаешь, заинтересован ли он в отношениях, в целом, а во-вторых, это в любом случае ни к чему не обязывает. Не развалишься.       — Тебе легко говорить, – дуется Джисон. – У тебя потрясающий парень, который первым позвал тебя на свидание, так что ты не знаешь каково это!       — Хан-и, все было не совсем так, но тебе все равно не понять этого тонкого искусства обольщения…       — Ой, все.       Друзья на некоторое время замолкают, каждый уткнувшись в телефоны, блюдца, чашки. Вокруг раздается постукивание приборов о тарелки, шипение кофемашины, легкое чавканье и разговоры других посетителей. Джисон только сейчас замечает, что улица совсем пустая. Наверняка, все сидят по домам в такую холодрыгу или проводят время с друзьями в таких же кафешках, что идеально для зимнего дня. Хотя, зимним его назвать сложно, ведь снега почти нет. В Корее нечасто бывают снежные зимы, чтобы вот прямо с большими сугробами, чтобы все завалило настолько, что из дома выйти страшно – вдруг, утонешь в снеге! Однако, Хан не теряет надежды увидеть красивую белоснежную зиму. Последний раз такая была, когда ему было, пожалуй, лет пять-шесть. Тогда были живы еще бабушка с дедушкой, которые радовались снежному покрову так же, как и маленький Джисон. Эх, какое хорошее было время. Если бы Хан знал, что вскоре бабушки и дедушки не станет, он бы проводил с ними больше времени и был самым лучшим внуком на свете. Жизнь непредсказуема, и может случиться что угодно. В один миг может не стать твоих самых дорогих людей, самых близких, и ты ничего не можешь с этим поделать.       — Ну, так что? – подает голос Хёнджин, допивая, наконец, кофе и со звоном ставя свою чашку на стол. Не специально, просто вот так получается.       — Что «что»? – невозмутимо отвечает Хан, переводя взгляд с окна на друга, однако, замечая красноречиво-говорящий взгляд, закатывает глаза: – А вот, ты знаешь, да, я возьму и приглашу его.       — Серьёзно? – Хван с сомнением смотрит на Джисона, но его загорающиеся искрами предвкушения глаза просто кричат «наконец-то, какая-то движуха, да!».       — Да. Вот прямо сейчас возьму и приглашу.       Джисон резко встаёт со стула, собрав в кулак все свое мужество, разворачивается и… так же резко застывает на месте. Его взгляд стекленеет, а былой настрой опускается куда-то под ноги, прячется под стол и начинает тихонько поскуливать.       Возле стойки спиной к нему стоит какой-то парень в капюшоне и тихонько перешептывается с Крисом, слышен звонкий смех незнакомца и тихое хихиканье баристы. Двое смотрятся настолько гармонично, – даже несмотря на то, что Джисон не видит лица “спины”, взаимодействие явно указывает на их близость, – что Хану хочется присоединиться к своему прежнему уверенному настрою под стол и составить аккомпанемент ещё и своим воем отчаяния.       — В чем дело? – Хёнджин удивляется тому, как внезапно исчез боевой настрой друга, и смотрит в сторону барной рецепции, пытаясь проследить за взглядом Джисона.       — Думаю, эту чашку глинтвейна я упустил…       — Чего?.. – недоумение Хвана растет все больше.       — Мне кажется, у Криса уже есть компания на вечер и не только.       Хёнджин хмурится и снова смотрит в сторону кассовой зоны. Заметив баристу с каким-то парнем, Хван хохочет.       — Джисон, ты о чем вообще?       — Нет, ну а ты не видишь, что ли? Не слышишь этот счастливый смех? Не видишь эту улыбку на его лице? Чувак, этот чизкейк не для моего американо…       — Сделаю вид, что я не слышал эту чушь. Ты всерьез предполагаешь, что это его парень или что-то типо того?       — А кто еще?       — Нет, ну правда что ли. Друзей у твоего мужика совершенно точно быть не может. Это же так очевидно. У такого самца могут быть только бойфренды!       — Перестань паясничать. С друзьями так не смеются.       — Как “так”? Джисон, ты реально идиот. Это же…       Хёнджин замирает на полуслове, потому что его взгляд теперь тоже приковывается к парочке, особенно в тот момент, когда “спина” разворачивается и он замечает знакомую блондинистую челку и веснушчатые щеки, выглядывающие из приспущенной маски.       — Феликс? Эй, Ли Феликс, это ты?! – повышает голос Хван, игнорируя Джисона, тут же вставая со своего места и неприлично указывая пальцем в сторону блондина, который вздрагивает от внезапного громкого обращения.       — Хван Хёнджин? – отзывается Феликс, Джисон широко распахивает глаза: у того голос оказывается ниже, чем у его друзей вместе взятых. – Бог мой, ты какими тут судьбами?       Феликс подходит вплотную и крепко обнимает Хёнджина. На лице у Ли широкая улыбка, от которой Джисону хочется аж зажмуриться – настолько солнечным кажется этот парень. От этого почему-то становится не по себе.       — Да в смысле? Я живу здесь! – восклицает Хван, а потом весело смеется, чуть сгибаясь пополам. – В смысле, не здесь, а в Сеуле. Ты-то тут откуда?       — Ну, я закончил с учебой в Австралии, решил переехать сюда, обратно. Я подумал, что здесь у меня больше друзей, в любом случае, да и жить где есть. – Феликс пожимает плечами и краем глаза смотрит на подошедшего баристу. – Поэтому я решил, а чем черт не шутит?       — Как круто! Значит ли это, что мы сможем возобновить наши субботние похождения? – Хёнджин играет бровями и ударяет Ли в плечо кулаком.       — Само собой! Думаю, я бы со временем сам тебе позвонил, а то сейчас пока еще обустраиваться не закончил, дел выше крыши. Вот сейчас подрабатываю, пеку пирожные, которые как раз это кафе у меня заказывает.       — Серьезно? Боже я так скучаю по твоей выпечке! Я бы хоть сейчас что-то съел.       — Да пожалуйста. Думаю, Крис против не будет, если парочку пирожных из партии затеряются, хм? - Феликс смеется и оборачивается на Криса.       — Да без проблем! Я сейчас принесу.       Крис уходит за коробкой с пирожными, оставленной на стойке рецепции, как раз в тот момент, когда Джисон издает показушно-неуклюжую попытку прокашляться, напоминая о своём присутствии.       — О, Феликс, пожалуйста, познакомься – это мой лучший друг Джисон. Мы знакомы ещё со средней школы.       — О, должно быть, тот самый Джисон, хм? Приятно познакомиться! – Феликс протягивает руку, здороваясь с Джисоном, пока на его лице снова не появляется улыбающаяся гримаса непонимания.       — Ты обо мне рассказывал? Это так приятно, Хёнджинни.       — Э-э-э, вообще-то нет. Феликс, ты знаешь Джисона? – Хенджин одновременно с удивлением и любопытством смотрит на старого друга, а шестеренки в его голове тем временем работают в направлении баристы Криса, по очевидной, на его взгляд, причине…       — Крис много рассказывал о своем любимом постоянном клиенте, так что, грубо говоря, я сложил два и два, всего-то.       Сзади слышится неприятный «шмяк», и все трое оглядываются назад, где застывший Кристофер не знает куда деть руки, а по полу расползается тонкая коробка, в которую упакованы два свежих пирожных.       — Я… Я пойду принесу ещё. Пустяки, – тараторит бариста, тут же разворачиваясь на каблуках и быстрым шагом возвращаясь к стойке, а после и вовсе покидает зону рецепции, уходя в подсобное помещение.       — Феликс… Можно же к тебе так обращаться? – аккуратно спрашивает Джисон. – Можно, пожалуйста, поподробнее?       — Эм, что-то мне подсказывает, что я сболтнул лишнего. Anyway, мне пора, на самом деле, я зашел только чтобы занести пирожные Крису. Я и так уже достаточно задержался, не хотелось бы опоздать на свидание.       — На свидание? – Хенджин улыбается, косясь на Джисона, уши которого совершенно точно обращаются в слух при слове «свидание».       — Да, мы с Чанбином наконец решили что-то сделать с нашим отвратительным слоу бёрном. — Феликс хохочет, прикрыв глаза рукой.       — Это тот самый Чанбин с продюсерского?       — Он самый. Ладно, мне правда пора, Джинни. У тебя не поменялся номер?       — Не-а. Звони в любое время.       — До встречи! – Феликс машет на прощание и уходит.       Хёнджин тем временем усаживается обратно на свое место, подпирает подбородок рукой и выразительно взирает на Джисона. Явно на что-то намекая.       — Прекрати так смотреть.       — Ты кажется, собирался что-то сделать.       — Собирался.       — И что тебя останавливает сейчас?       — Я…       — Если ты сейчас скажешь, что у твоего мужика все равно может оказаться пассия и поэтому ты будешь сидеть на жопе ровно и ничего не делать, я тебя ударю, Хан Джисон.       — Хорошо-хорошо, – Джисон вскакивает с места, поднимая обе руки ладонями вверх. – Все нормально, я сделаю это.       Джисон разворачивается по направлению к месту, куда пару минут назад ушел бариста, четко намереваясь осуществить недавно задуманное. Удивительно, как быстро к нему вернулись эти искры уверенности, которые совсем недавно были готовы кануть в небытие. И то ли это угрозы Хвана действуют, то ли… то ли Джисону слишком сильно хочется почувствовать себя кому-то нужным, любимым. Поистине странное чувство. Он обрадовался, когда понял, что Феликс вовсе не парень Криса, но это ведь правда не значит, что у того никого нет?       Однако, как бы то ни было, живем один раз и ему просто надоело находиться в подвешенном состоянии последние несколько месяцев, тут Хёнджин прав. И, если окажется, что Кристофер уже занят… ну и ничего страшного, страдал по нему месяцами, пострадает и без него ещё немного, да и забудет. Наверное…       Джисон подходит к рецепции и нажимает на маленькую кнопку вызова персонала, расположенную рядом с кассовым аппаратом.       — Да, уже иду, – звучит немного нервно, прежде чем за голосом появляется и сам бариста, тут же замирая, заметив возле кассы Хана.       — Джисон? А, точно, пирожные… Я сейчас, – Крис снова разворачивается, потом будто что-то вспоминает и подходит назад к витрине. – Сейчас я всё упакую.       — Я не за пирожными, – улыбается Джисон, наблюдая за растерянными манипуляциями баристы: ну, какой же милый, а. – Хотя, от пирожных тоже не откажусь, тем более, Хёнджин не успокоится, пока их не попробует.       — А… что тогда?       — Сколько я уже хожу в ваше кафе? Полгода? Больше? – начинает Хан, чем тут же заставляет Криса отложить стаканы, за которые он взялся, чтобы помыть — просто руки занять, да и не только руки, а в принципе, себя. Хоть чем-то, хоть как-то.       — Да, пожалуй, около того… – говорит бариста скорее себе, но Джисон все равно его слышит       — И я твой любимый клиент?       Крис будто бы спотыкается о собственные мысли, когда это слышит, и до конца не понимает, что чувствует: то ли смущение, то ли облегчение. Но в конце концов, видимо, решает, что терять все равно нечего, и отвечает:       — Самый любимый.       — А когда у тебя для любимого клиента найдется свободный вечер?       — Хоть сегодня.

・・・

      Джисон возвращается к шести вечера, как раз когда Крис закрывает кафе. Хан не подходит ближе ещё в течение пары минут, собираясь с мыслями и делая все те же вдох-выдох, вдох-выдох. Он ещё не свыкся с мыслью, что он не просто пригласил баристу на свидание, а пригласил, да ещё и получил согласие. Это явно что-то Нолановское, ну не могло такое произойти в реальности, черт возьми.       — Привет, – смущённо произносит Джисон, наконец подходя ближе.       — Привет, Джисон, – улыбается Крис, пряча ключи в рюкзак. – Я, честно говоря, даже не был уверен, что ты придешь.       — Это почему?       — Ну, не знаю. Всё это кажется чем-то из разряда фантастики, если честно, — бариста смущается и смеется, качая головой, а у Джисона на сердце становится теплее от этого смеха. Ой, парень и правда вляпался.       — Ну, давай тогда вместе жить в этом фантастическом боевике.       — Я, конечно, люблю боевики, но… разве это не должно быть что-то романтичное?       — А кто сказал, что боевики не могут иметь любовной линии? Да взять хотя бы «Туриста»! А тот фильм с Хан Хёджу «Всегда»? Или «Обливион» с Томом Крузом? Кстати, такое себе, но когда смотришь первый раз, тебя прямо захватывает с сюжетного поворота.       — Вау, думаю, всего лишь за полминуты я уже узнал о тебе больше, чем за прошедшие полгода, — Крис опять смеется, и парни, наконец, одновременно поворачивают вправо и начинают свой путь.       — Я обожаю кино. Хотя, аниме, наверное, больше, но кино тоже люблю. Особенно всякое такое… необычное.       — Я заметил. Так может, посмотрим, что-нибудь вместе?       — Сейчас? – Джисон смотрит на своего спутника и закусывает губу: мысль остаться наедине с баристой в закрытом помещении кажется Хану донельзя смущающей.       — А почему нет? Ой, погоди… – Крис спохватывается и тормозит. – Постой, я не имею ничего такого в виду, да и вообще, мы почти друг друга не знаем, наверное, это дико странно и неудобно… Прости, если как-то тебя смутил или напугал.       — Ничего страшного, – через какое-то время отвечает Хан, посмеиваясь. – Да и после знакомства с Феликсом, думаю, я могу тебе верить.       — Вау, никогда бы не подумал, что за мое первое свидание с понравившимся парнем мне придется благодарить Ли Феликса, – усмехается в ответ Крис.       — Так значит, я тебе нравлюсь?       — Н-нравишься, – отвечает бариста, бросая свой взгляд на Джисона и тут же снова переводя его на дорогу.       Они какое-то время идут молча.       Улицы не очень людные, уже стемнело, и потихоньку зажигаются городские фонари и праздничные украшения. Джисон обдумывал предстоящий вечер и проматывал в голове возможные диалоги и потенциальные ответы на вопросы, которые мог задать Крис. Нереально. Вот они и правда идут рядом, на свидании, вдвоём, он нравится Крису и это все реально, а не просто в его голове. Фантастика.       Вот знаете, вы о чём-то мечтаете очень долго, иногда, даже визуализируете, что это уже исполнилось, представляете свою реакцию и то, что будете испытывать, когда то, что жило только в мыслях — становится реальностью. И иной раз, вы живете чувством предвкушения, чтобы пережить это на самом деле. Однако, когда тот самый момент наступает, воплощается в жизни, все, что вы испытываете, по крайней мере, первое время — растерянность. Недоумение. А что теперь с этим делать?       Вот и у Джисона так же.       Но…       — Ты мне тоже.       — Что? – Кристофер опять смотрит на Джисона, но на этот раз взгляд не уводит.       — Нравишься ты мне, хён. Поэтому пошли смотреть фильмы и пить глинтвейн. Всегда мечтал попробовать глинтвейн.       — Вау, внезапно, – бариста смеется, но не теряется. – Я знаю потрясающий рецепт безалкогольного глинтвейна. Думаю, тебе понравится. Ещё он идеально сочетается с пирожными Феликса, я взял их с собой, да. Твоему другу тоже, кстати.       «Ну какое же сокровище, а, ну что за парень», — думает Джисон. — «Для финального идеального штриха не хватает только снега. Настоящего снега».       И как по волшебству, прямо как в тех самых мелодрамах, которые смотрят под Рождество — начинает идти снег. Много снега, прямо хлопьями, совершенно неожиданно.       Джисон улыбается и поднимает голову к небу, прикрывая глаза и ловя снежинки лицом. Как приятно.       Это Рождество будет началом чего-то нового.       «Надеюсь, приятного».