Крича в тишине

"На мгновенье мне стало легко, а потом нестерпимо больно".

Они встречались не постоянно, а лишь время от времени: раз в месяц или и вовсе раз в несколько месяцев. Иногда Стэну очень сильно не хотелось возвращаться домой к своей долбанутой семейке, а идти было некуда, кроме как к своему лучшему другу. В иные разы Кайл появлялся у его дома на своём велосипеде. Стоя прямо у чёрного входа, Кайл посмотрел на Стэна своим вымученным жалостливым взглядом. Стэн в ответ подозрительно прищурился. Он не хотел ни с кем говорить. Особенно с ним. Кайл осторожно прокрался мимо спорящих родителей своего друга и молча забрался прямо в кровать вместе со Стэном. Раньше они делали это очень часто: делили друг с другом кровати или сворачивались калачиком во время долгой поездки на автобусе, или в машине, или бог знает где ещё. Засыпать рядом друг с другом для них было так же естественно, как и засыпать по отдельности. Стэн и Кайл не обменялись ни словом, потому что было поздно, и они оба устали. И никто из них не знал, что вообще можно сказать.  Стэн всё ещё злился на Кайла. Всё ещё злился из-за того, что он лгал ему. Что Кайл не доверял ему. Что он не сказал ему, что происходит в их отношениях. Что он продолжал втягивать его в свои бесконечные перепалки с Картманом. Что он столько раз огрызался в отчаянии и раздражённо оставлял попытки хоть как-то поддержать. Всё ещё злился на миллион других вещей, о которых он никак не мог забыть. Он ненавидел тот факт, что перестал доверять Кайлу так же, как и всем остальным. Когда они лежали бок о бок, казалось, что между ними образовалась глухая стена. Стэн понятия не имел с чего начать преодоление этого разрыва. Он предположил, что то же самое было и с Кайлом. Стэн чувствовал исходившие от него напряжение и усталость. Кайл был раздражён. Но он был рядом. Их отношения были слишком хрупкими. Разговоры привели бы к новым ссорам, к выплёскиванию ещё большего разочарования, к углублению пропасти между ними. И, возможно, это было не то, чего они хотели прямо сейчас. Так что они просто молча заснули рядом друг с другом. На самом деле они особо и не общались. Никогда не находилось нужных слов, никто не знал, что сказать, а разговоры могли сделать только хуже. Нет, лишь безмолвные встречи время от времени, когда одиночество сжирало изнутри и лучший друг в нескольких метрах всё ещё мог послужить утешением.   Они стали старше. И это было странно и невероятно глупо — почему бы им просто, блять, не поговорить. Но Стэн так заебался. Так заебался находиться среди разгневанных людей. Он не хотел открывать рот и разрушать какое-то странное перемирие, которое у них вроде как сложилось. Не хотел разрушать самое близкое, что у него когда-либо было к дружбе.  Если бы Стэн всё-таки открыл рот, они с Кайлом бы начали ругаться и долго припоминать все дерьмовые поступки, которые они когда-либо совершили по отношению друг к другу. А затем, вероятно, Стэн сказал бы какую-нибудь глупость. Он знал это. Стэн бы воскликнул в сердцах, что ненавидит Кайла, хотя на самом деле это было не так. Однажды, когда они были подростками, Кайл поцеловал его. Стэн должен был что-то сказать, что-то сделать. Ударить его, хоть что-нибудь. Но он не смог. Потому что он сам был подростком, возбуждённым и одиноким. И это был не какой-то незнакомец в его постели, нет. Это был тот, кого он знал всю свою жизнь. Знал лучше, чем кто-либо ещё. Тот, кому он в восемь лет был готов отдать свою почку.  И даже если они оба больше не были прежними детьми, даже если их отношения практически полностью треснули по швам, Стэн всё равно чувствовал в Кайле что-то невыносимо близкое и родное. Стэн ответил на поцелуй. Он почувствовал холод на губах, а из-за подступившего кома к горлу и сдавившейся груди стало крайне тяжело дышать. Стэн еле сдержался, чтобы не заплакать. Он удержался от крика, но ему всё ещё хотелось кричать. Ему хотелось встать, разбросать вещи и сломать всю мебель. Потому что он не мог перестать злиться, не мог перестать ненавидеть всё вокруг. Даже сейчас. Даже рядом с ним.  Стэн воздержался от того, чтобы смотреть Кайлу в глаза, потому что он бы не смог вынести жалость, одиночество, замешательство и тлеющие остатки привязанности, которые читались в его взгляде. И Кайл не смог бы ничего исправить, даже если бы очень сильно захотел. Ему также некуда было идти и не было иных вариантов, кроме как цепляться за обломки прежней дружбы. И Стэн понимал это. Но он едва мог справиться со своими чувствами, не говоря уже о чувствах своего бывшего лучшего друга. Если кто-то из них сделает лишнее движение — всё рухнет. По отдельности они бы точно рухнули.  Два созависимых придурка — великолепно. Слишком много чувств и слишком много гнева. И слишком много потраченных лет. И просто слишком много всего. Но даже начать говорить об этом немыслимо. Может быть, они не хотели рисковать тем, что у них было. Может быть, в жизни, полной криков и шума, тишина была успокоением.  Может быть, им и было приятно ничего не говорить.