Касаться поцелуями рук

Людям свойственно уходить. Они не должны стоять на одном месте слишком долго, иначе время, так или иначе, позволит им себя сломить. Люди уходят. Они меняют обстановку вокруг, расстаются с нелюбимыми, выбрасывают ненужные вещи, переезжают. Человеческая жизнь быстротечна, потому и бесценна. Она — мгновение. Ай Цзы Юй жил моментом. Использовал любую возможность, дабы не терять то блаженное чувство, навязчивое желание как можно долго. Это чувство, когда твои внутренности выворачиваются, тяжесть невыносимо давит на легкие, а в ушах стучит кровь. Тревога и предвкушающее наслаждение слабостью. Доктору Ай ранее были чужды подобные эмоции. У него не было в них необходимости до появления пациента, именуемым им про себя «блуждающим отшельником». Ровно до того момента, как он встретил его — потерянного мужчину с потускневшими глазами, кукольными, такими наивными — он больше не хотел мог себя контролировать. Руки, тянущиеся к солнцу, что вот-вот спрячется за линию горизонта, лениво обжигали языки пламени, даря неукротимую волну забытых эмоций. Доктор Ай знал, что у него осталось совсем немного времени. Поэтому жертвовал всем, принимал удары и терпел ожоги, лишь бы только не упустить мятежный закат. Этот мужчина, с белесой полоской на безымянном, с мертвой кожей и мертвым взглядом, блеклой улыбкой, измученный тяжелыми препаратами и нескончаемыми химиотерапиями, заставил пробудиться юношеские чувства в закостенелом сердце безымянного лечащего врача. Он заставил Цзы Юя окончательно потерять голову. Отчаяние. Всепоглощающая неизбежность. Она затягивает смутные мысли в вязкую бездну, из которой нет возможности выбраться никому из них. Всё, что может сейчас предложить Хэ Чжи Шу — покорность с проблеском мнимой надежды. Дряхлое тело с синяками от уколов. Разбитую душу, запачканную пороками и долгой-долгой несчастливой любовью. Эта черная, больная любовь, привязанность, выросшая из первой влюблённости за школьной партой, заставила в его сердце прорасти гнилым сорнякам. — Побудь со мной, пока я не увижу своих родителей. Хорошо? «Не говори глупостей,» — ему снова хотелось отмахнуться от слов, которые были настоящим предчувствием. Но почему-то в этот раз просьба Чжи Шу звучала иначе. Он не нашел в себе сил даже раскрыть рот. Ай Цзы Юй плакал. При взгляде на бледное, спящее лицо у него в тысячный раз разбивалось сердце и кружила в голове плотно засевшая мысль: они не успеют увидеть распустившиеся цветы. Они не успеют побывать во всех любимых местах Чжи Шу дважды. И он, очевидно, больше не откроет глаза. — Ты же даже во сне говорил, как сильно хотел их увидеть. «Не оставляй меня.» Чжи Шу позволял себя касаться. Он попросту хотел облегчить неизбежные метания Цзы Юя, что приносило ему самому не меньше страданий. Чжи Шу чувствовал себя должным, а ещё очень виноватым. Каждый раз, когда этот ребёнок пускал слёзы у него в коленях. Каждый раз, когда дрожащие губы чуть медля, касались разгоряченной кожи, где бы то ни было. Каждый раз, когда доктор Ай смотрел на него, как на заходящее солнце. — Не оставляй меня. Каждый раз, когда шептал на ухо всякую любовную чепуху и безбожно верил в него. Верил в них, за обоих. И так сильно желал для него счастья. «Пожалуйста, не сейчас.» — Хэ Чжи Шу?..

***

Он умирал на руках нелюбимого, но такого родного и теплого человека, который совсем не заслуживал боли. Хэ Чжи Шу был тем, кто отдавал всего себя во благо их с Цзянь Вэй Сюем отношений, но совсем ничего не получал взамен. Бескорыстно и всегда, так не-по-че-ло-ве-че-ски искренне, с неведомым по-настоящему влюбленным, трепетом. В его памяти хранились воспоминания давно ушедшей юности, обрывки их счастливого начала. И душа его, столько раз обрывавшаяся из раза в раз и болеющая, находила покой в этой памяти, далекой и безмятежной, в искаженных, неувядающими чувствами реалиях. Хэ Чжи Шу был до безнадежного влюбленным дураком, до последнего надеющийся на изменения и верящий в лучшее. Для всех, но не для себя. Он не хотел оставаться один, в огромном и неизведанном, чужом мире, поэтому предпочитал не замечать, как эта любовь, отравляющие его жизнь сорняки, породившие нездоровую зависимость и боль, его ломают. Его ломали бесконечными ссорами, били за непослушание, насиловали из-за боязни потерять и истязали изменами. А он продолжал сохранять невозмутимость и всецело полагаться на других. Хэ Чжи Шу разве на что-то мог повлиять, не имея ничего, помимо одаренной преданности? Доктор Ай стал последним человеком, которого он увидел перед тем, как больше не проснуться. Человеком, который точно не заслуживал быть брошенным, одиноким до конца своих дней, огорченным. — Мне так страшно, Цзянь… «Почему снова?» И даже сквозь густую пелену и отдаленное эхо, в последние минуты жизни, Чжи Шу причинял ему неизмеримую боль, усыпая шрамами искалеченную душу. Он так и не смог полюбить кого-то ещё, осязать чувство свободы и взаимной отдачи. Они так и не успели увидеть чертовы распускающиеся цветы.