Зимой и летом одним цветом

      Любовь к телефонным разговорам у Кюхёна была наследственной. Он мог болтать без перерыва хоть до ночи, оттого звонки по-обыкновению заканчивал собеседник, понимая, что мужчина даже не собирается останавливать словесный поток. Такие разговоры имели особый шарм, когда не было обязательным выделять время для встречи, наряжаться, всего лишь несколько раз ткнуть пальцем в экран. Но звонки близким родственникам, чьи гены и наградили Кюхёна этой способностью, чаще заканчивались только тогда, когда телефон начинал жалобно вибрировать, уведомляя о крайне низком заряде. К тому времени даже болтливый Кюхён уставал и до последнего ждал окончание разговора.       Вот и сегодня ему пришлось отложить все свои срочные дела и несколько часов уделить позвонившей матери, пока до сдачи годовых отчётов оставалось всего ничего. Стопки бумаг мирно лежали на столе, ожидая своей очереди, пока Кюхён слушал последние новости каждого из их большого семейства, увлекающие своей разнообразностью: про роды дедушкиной свиньи, ремонт у двоюродной тётушки и, в конце концов, воспоминания о прошедших рождественских праздниках. О каждом из них… — Я чего тебе звонила, самая главная новость, — наконец опомнилась мама. Кюхён устало потёр глаза, но заветные слова приближающие к сути, придали интерес к беседе. — Только не ругайся, но мы с папой решили, что очень по тебе соскучились, поэтому приедем к вам на Рождество! — с еле сдерживаемой радостью воскликнула Хани. — Что?! Но мы же не обсуждали этого! У нас были другие планы. Давай лучше я приеду на Новый год к вам, отметим всей семьёй. У меня как раз будет ещё отпуск… — А чего так запереживал? Да конечно, приедет он, и снова со своей девочкой не познакомишь нас! Уже год встречаешься с кем-то, а мы даже фото её не видели. — Она просто не любит фотографироваться… — нервно буркнул Кюхён. — Да какая разница? Нам же просто посмотреть хоть какая она. Ну ничего, завтра мы с семьёй приедем и посмотрим наконец. — Стой-стой, с какой семьёй?! У нас не будет столько места, ремонт же… Может не приедете, лучше я к вам. — Вообще-то мы уже в автобусе! И ты не думай, мы всех не брали, только мы с папой, и дядя Шивон с Хвасой, всё. — Обалдеть… — мужчина прерывисто вздохнул и прикрыл запотевшими ладонями вмиг потяжелевшие веки. Голова болела от мыслей. Что же ему теперь делать? Отвертеться от нежданых гостей не вышло, да и затея гиблая — от его родственников не отвертишься. — Хорошо, раз уж так, я заберу вас с автовокзала. — Не нужно, мы возьмём такси. Лучше встреть нас завтра около семи с невестой и вкусным ужином, по пути ни одного нормального кафе, одни забегаловки с фаст-фудом! Кстати, умеет она готовить? — Ну, с тобой не сравнится… — увильнул от ответа Кюхён и с волнением хихикнул, когда услышал довольный смех мамы. — Ладно, тут связь плохая. До завтра! — Ты с кем говоришь? С Кюхёном? Скажи, чтоб завтра хороший стол выставил, — послышался приглушённый голос отца. — Сказала уже, ну всё, пока. Спокойной ночи!       Связь прекратилась, и стены полуопустевшего офисного здания вновь услышали множество проклятий, но направленных не как обычно в сторону создателей чёртовой бюрократии, из-за которой Кюхёну пришлось временно переехать в свой кабинет, а закономерная реакция на новость о приезде родителей. И, хотя его самочувствие было таким же разбитым, как ёлочные шары после неудачного на них приземления, Кюхён действительно соскучился и встретил бы с большим удовольствием своих родственников, если бы не волнение, что полностью охватило его. Ведь был в этом знакомстве один нюанс — родители Чо не знали, что «невеста» их сына окажется парнем.       Кюхён никогда не говорил об этом прямо, лишь упоминал вскользь свою «вторую половинку» без подробностей, но этого хватило, чтобы его семья выстроила образ умницы, красавицы из приличной семьи, или чего там обычно желают среднестатистические родители для своих детей. Несомненно, Чондэ подходил под это описание, как никто другой. Настолько, что Кюхён до сих пор не верил в силу своего везения. Но у него не было женских половых признаков, и только это вызывало опасение от реакции родителей с закоренелыми взглядами на жизнь. К тому же, готовил он неважно, и на остальном фоне это было не худшим из признаний.       Мужчина волновался. Семейный светлый праздник был в шаге от того, чтобы превратиться в грандиозный скандал. А это бы гарантированно произошло, если учитывать и то, что на это Рождество Чондэ уже пригласил для знакомства своих родных — папу и сестру с парами.       Может упросить их общую подругу Венди подыграть, будто она его девушка? А что потом? Продолжать запутывать этот клубок из лжи? Или сказать, что его девушка попала в больницу, а может лучше расстались? Но тогда придётся выгнать из дома Чондэ с семьёй и праздновать отдельно, а потом продолжать врать и врать до конца жизни. Нет, Кюхён отмёл варианты с обманом — завтра все узнают правду, какая бы горькая она для них ни была. И в какой-то степени ему даже хотелось это сделать, чтобы больше ничего не скрывать от родных. Ему уже тридцать лет, сколько можно это продолжать?!       Кюхёну надоело выслушивать то, что его работа несерьёзна, надоело и то, что родители торопят его с женитьбой и пополнением в семействе маленькими карапузами. Ему хотелось наконец доказать им, что он взрослый, и в своей жизни вправе решать на ком жениться и с кем заводить детей. И, однозначно, тогда бы он выбрал Чондэ. Благо, жили они в том месте, где такие отношения не порицались, и, в случае чего, ребёнка можно было бы усыновить или удочерить.       Его ждала ещё груда работы, он не был уверен в том, что закончит всё к утру, но теперь то точно выбора у него не было. Кюхёну нужно было успеть завтра до того, как его родители появятся на пороге их дома.       Несмотря на ворох документов на столе, мужчине было просто необходимо собраться с мыслями и снять стресс после такого неожиданного звонка. С трудом, но он сумел подняться с кресла, прихватив с собой кошелёк, почти разряженный телефон и пальто. Спина захрустела, как и колени, и Кюхён задумался о том, что ему не помешало бы заняться своим здоровьем. Но это всё потом, как обычно, после праздников.       Он закрыл свой кабинет и направился по опустевшему тёмному коридору к автомату с кофе. На панели выбрал самый бодрящий и устало потоптался на месте в ожидании. После нехитрых манипуляций, горячий напиток с сильным терпким ароматом наполнил одноразовый стаканчик. Кюхён отпил немного, морщась, и побрёл к лифту.       В «курилке» никого не было, что казалось непривычным во время рабочего дня. Кюхён зажёг сигарету, затянулся в первый раз и измучено сел на скамью, еле удерживая своё тело, чтобы не расплыться лужицой по заледенелой тротуарной плитке. Вздрагивающими от холода пальцами он со второго раза разблокировал телефон и набрал давно заученный номер. Чондэ не отвечал, оттого Кюхён попробовал перезвонить ещё и после тщетных попыток спрятал телефон в карман пальто.       Затяжка за затяжкой, его блуждающий взгляд останавливался на ночном небе и возвращался на кирпичные тупиковые стены. В одном из окон он узнал конференц зал их компании и устало улыбнулся. Вмиг Кюхён окунулся в воспоминания об одном из самых счастливых моментов в его жизни, который подарил ему любимого человека.       Тогда он только устроился в эту компанию начальником отдела дизайнеров и декораторов. Кюхён любил своё дело также сильно, как ненавидел бюрократию. Он гордился проделанной работой отдела, проезжая мимо парков украшенных к Рождеству, мимо тематических аттракционов, над которыми они ломали голову последние месяца.       В прошлом году они отмечали всем коллективом рождественский корпоратив. Кюхён мало с кем ещё был знаком, а тем более с сотрудниками других отделов, но это ему не помешало быть в центре внимания и, выпив немного шампанского, подружиться со всеми присутствующими. Ночью он сам не заметил, как в обнимку с такими же пьяными Венди и Чондэ из инженерного отдела, они пели в караоке десятую по счёту песню. С ними же Кюхён начал всё чаще видеться в «курилке» и на обеде. Тогда они и подружились, а позже, когда им с Чондэ стало недоставать одной лишь дружбы, между ними зародились отношения.       Чондэ имел необычайно загадочный вид, оттого было интересно разгадать его личность, самостоятельно узнать что же скрывается в потёмках у парня. И у Кюхёна получилось. Неряшливый и рассеянный, беспрерывно смущённый молчун из дальнего угла инженерской оказался вовсе не тем, кого можно было бы за него принять. Приоткрыв завесу тайны своей персоны, Чондэ проявил и вторую сторону себя, более дружелюбную и позитивную. Его милейшие глаза загорались яркими искорками, когда проявляли своё любопытство в нужном русле, создавали что-то новое. Он обожал свою работу, чтение, математику и черчение, что было для него, в отличие от многих, расслаблением, а не тяжким трудом. Любил животных и мечтал вскоре уговорить Кюхёна взять кого-нибудь из приюта. Также сильно Чондэ любил музыку, веселье и танцы, любил прогулки по парку с Венди, но иногда отдыхал за сериалами, настольными играми или вязанием. И Кюхён был уверен, что это Рождество парень будет встречать в новой собственноручно связанной жилетке карамельного цвета, с заострёнными ромбиками и улыбающимися пряничными человечками. В этом был весь Чондэ. Чо считал его просто невероятным во всём, приторным, как те же имбирные пряники, оттого и чувства вызывал парень сильнейшие.       Кюхён был до одури счастлив с ним, но единственное не давало ему покоя — за этот год между ними так и не произошло никакого интима. После незначительной операции Чондэ, видя бледного и вялого парня, ему казалось, что ещё не время. Одна лишь похотливая мысль в голове вызывала стыд, ведь его мальчик болеет, а он думает о том как бы быстрее его раздеть и придаться разврату. С того времени прошло достаточно, они каждый день целовались, но Кюхён всё тянул с продолжением, да и Чондэ не поднимал эту тему. А ведь Кюхёну уже тридцать, и он отнюдь не был асексуалом. Эта мысль засела в его голове надолго, пока сигарета неумолимо тлела между пальцами. Завтра он обязан сделать хоть что-то для решения этой проблемы. А вдруг Кюхён чего-то не заметил, недоглядел? Или наоборот — проблемы никакой и нет, просто они оба придурки.       И вот завтра будет первая годовщина их знакомства и, как иронично, что именно в этот день они переступят новую ступень — знакомство с родителями. Кюхён в который раз обречённо вздохнул и, потушив окурок, направился обратно в кабинет заканчивать волокиту с документацией до самого рассвета. А после неспокойного сна на офисном диване он наконец поедет домой, но не отсыпаться от кипы годовых отчётов, как он мечтал последние недели, а помогать Чондэ с подготовкой к такому важному и волнительному событию. В лифте ему наконец перезвонил парень, и Кюхён настроился сообщать ему неприятную новость. — Привет, ты звонил? — Да, милый, мне нужно кое-что тебе сказать…

🌲🌲🌲

— Даа, вид у тебя что надо, — Венди, как заворожённая, припала лицом к стеклу, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Это было даже забавно — взрослая и деловая женщина, а выглядывает, будто совсем девочка в ожидании рождественского чуда. Её румяную кожу лица и ладоней холодило от прикосновений к окну, но оторваться от него не хватало сил — слишком уж было живописно. Заснеженные вершины вдалеке поблёскивали в лунном свете. Кюхён давно грозился научить Чондэ лыжной езде в этих горах, но пока загрузка на работе перед праздниками не давала такой возможности. — Я думал ты пришла меня поддержать и помочь, — беззлобно подметил Чондэ, не отвлекаясь от процессов на плите, и девушка звонко засмеялась. — Ой, точно. Но какой же вид! Скажи, тебе хоть нравится? — Из тёплой комнаты смотреть, конечно, приятнее. — Вот бы такую работу, чтобы не кататься в офис постоянно. Поставить стол и кресло прямо здесь, у окна, и сидеть за работой, хоть до ночи, только иногда отвлекаться на окно. Подумал, глотнул чай, закурил. Красота, — почти шёпотом закончила Венди, в разгаре своих фантазий. От жестикуляции, которая сопровождала её при рассказе, у Чондэ вот-вот и закружилась бы голова. Он так и представил из небольших пантомим подруги где будет стоять несуществующая мебель и с какими чувствами ему нужно наслаждаться видом из панорамных окон. Венди вдруг изменила выражение лица, и теперь оглядывалась с грустью, и даже с еле сдерживаемой брезгливостью: — А у нас что в офисе? Почти подвал! Это нечеловеческие условия, так нужно и сказать нашему Паку, что мы отказываемся работать без такого вида! — Забастовка? — усмехнулся Чондэ, хоть Венди была права — им, инженерам, было бы так намного удобнее. — Ещё какая! Всех подговорим, и тогда нам может и выделят офис хотя бы на этаже повыше, а не цокольном. Сидим там, как офисные мышки, света белого не видим.       Хотя казалось, что в комнате царили непринуждённая дружеская атмосфера и гармония, Чондэ был донельзя взвинченным. После ночного звонка Кюхёна, его внутреннее спокойствие предвкушающее Рождество вывернулось наизнанку. Он волновался как пройдёт это вечер, как отреагирует семья его парня на их отношения? Как отрегирует Чунмён и Айрин на выбор его самого? Хотя за это он волновался меньше всего.       Венди пришла к нему в гости несколько часов назад, чтобы помочь приготовить всё к столу, хотя умела готовить чуть лучше Чондэ, который не умел вовсе. Общими усилиями на голом энтузиазме они попробовали повторить несколько рецептов и ожидали окончательного результата после духовки. За это время все комнаты в доме были начищенные до блеска, и Чондэ надеялся, что этого будет достаточно, чтобы перекрыть пробелы в готовке, но, когда они вытащили горелый пирог со всё ещё сырой сердцевиной, поняли, что нужно срочно что-то предпринимать. Венди предложила сварить побольше глинтвейна, чтобы родственники даже не обратили внимания на еду. Его варить она точно умела.       Заказ блюд из ресторанов не рассматривался — их угораздило поселиться в пригороде среди гор и озёр, где были лишь частные коттеджи и небольшие магазины с базовым набором продуктов. До назначенного приезда родителей оставалось совсем немного, и Чондэ нервничал не только из-за того, что они будут ставить на стол, но и потому что Кюхён всё ещё стоял в традиционной рождественской пробке. — Да не волнуйся так, вряд ли Кюхён тебя бросит, если родителям не понравишься, ну это же бред! — Венди с силой, которая была дана не каждой девушке её миниатюрной комплекции, обняла друга со спины почти до хруста, и, закатив рукава на свитере, принялась за горы немытой посуды после их неудавшейся стряпни. Эмоциональность девушки Чондэ импонировала, иначе они бы не были лучшими друзьями уже многие годы. И он был рад, что Венди осталась в этот вечер с ним и помогает справиться со стрессом, что нахлынул снежной лавиной.       Он протёр руки вафельным полотенцем и им же принялся натирать до блеска столешницу в брызгах и наспех оставленных разводах, чтобы хоть чем-то отвлечь свои мысли. Эти самые противные мысли клубились в его прекрасной голове, после себя оставляя немалый дискомфорт и чувство уязвимости перед обстоятельствами. И эта слабость, невозможность избавиться от гнетущего состояния, пугала и злила Чондэ. Ему не хотелось испытывать такие сложные чувства, хотелось лишь прокрутить этот жизненный этап на перемотке и попасть туда, где у него всё хорошо, а гадкого послевкусия от произошедшего не осталось вовсе. Но ради Кюхёна он был готов стерпеть, потому что он того стоит.       Как-то в один из вечеров воспоминаний, когда они знакомились друг с другом ближе, листали альбомы и говорили до утра, Кюхён рассказывал, что в детстве мечтал стать комедиантом или ведущим. Ради этого он регулярно писал шутки и с выражением зачитывал их на семейных застольях, вдохновившись комедийными программами, которые только могли предложить немногочисленные каналы в то время. Как казалось Чондэ, это стремление вполне отображало внутренний мир Кюхёна, и с такой работой тот вполне бы справился. И всё-равно его неравнодушная к праздникам душа нашла профессию связанную с ними, зайдя совсем с другой стороны.       В отличие от Чондэ, его парень предпочитал зиму и, совсем как в детстве, радовался каждый раз при виде снега. Он был хорош в зимних видах спорта от лыж до сноуборда, а вместе с тем любил кататься на поездах, даже не будучи поклонником путешествий. Он также любил миленькие вещицы, собирал радующие его мягкие игрушки и забавные безделушки. Может Кюхён и казался несерьёзным, падким на внимание окружающих, но в целом его неотразимость, жизнелюбие и внимательность затмевали абсолютно все притянутые за уши минусы. Потому что у него их не было, по крайней мере, он искренне в это верил. — Знаешь, я вот говорила тебе о том милашке из бухгалтерии, а он меня на кофе пригласил. И это всё на глазах у той секретарши, — с некой игривостью в голосе Венди прервала тишину и смущённо склонила голову набок, помешивая булькающее варево в кастрюле. — Да ты что?! Рассказывай всё! — оживился Чондэ, подсаживаясь ближе к подруге и в предвкушении новых сплетен принял особенно заговорщицкий вид. — Слушай! Стою я значит у кабинета Пака для утверждения проекта. Выцепила краем глаза милашку, но сделала вид, что не заметила. Зато он заметил, подошёл, ещё и комплимент сделал моей улыбке. А эта секретарша не первый раз уже ко мне лезет с придирками. А он ещё и на кофе позвал, так я так рада, а по этой прям видео было насколько ей завидно. Ну вот, послезавтра пойду, узнаю ждёт ли нас что-то с этим парнишкой или нет. — Это интересно даже получится ли что-то, держи в курсе всех событий. — Куда без этого, конечно получится, мы же по всем гороскопам и типировкам друг другу подходим, иначе быть не может! — засмеялась Венди, и Чондэ подхватил. — А у вас что с Кю? — Всё по-старому, надеюсь этот вечер ничего не испортит, волнуюсь по этому поводу… — Главное, когда всё пройдёт, и вы с ним останетесь вдвоём, соберись и выскажи ему как сильно хочешь его, пусть не тупит! — Да я пробовал уже, он не понимает намёков, а прямо сказать ну как-то… — Значит плохо пробовал! Чтобы завтра утром был отчёт как всё случилось, отрицательные ответы не принимаются!       Время неумолимо близилось к вечеру, оттого девушка засобиралась домой. Чондэ умолял её остаться, не бросать его одного в этот момент, но Венди была непоколебима. Дома её ждала семья для празднования Рождества, а Чондэ остался ждать свою, в том числе и ту, с которой ещё не был знаком. Через пять минут в квартире послышалась трель дверного звонка. — Так и знал забудешь что-то… — с облегчением выдохнул Чондэ. Проведённые минуты с подругой лишними не были никогда, тем более в такой ситуации. Но за дверьми стояла не Венди. Четверо отдалённо знакомых с фотографий людей замерли в проёме и с таким же недоумением смотрели на него в ответ. — Здесь Чо Кюхён живёт? — без приветствия спросила одна из женщин, как вспоминалось Чондэ, — мама его парня, Хани. По виду она была милая, голос бархатистый и звонкий, в чём он уже успел убедиться, когда Кюхён говорил при нём по телефону. — Да, здесь… — Отлично, а то не были у него никогда, вдруг нас таксист не туда привёз! — хриплым басом из-под накладной седой бороды засмеялся высокий мужчина в костюме Санты. Чондэ его не узнавал, но по вчерашнему разговору догадывался, что это дядя Шивон. В целом все присутствующие казались ему немного… Чудаковатыми. И это объясняло почему сам Кюхён вырос таким… каким вырос.       В это время вся семья уже успела войти в дом, проталкивая Чондэ чемоданами подальше от входной двери. Хани набрала сына, не дозвавшись его. Но и связь из-за усилившегося снегопада снова и снова сбрасывала вызов. — И где этот оболтус шатается? — спросил второй мужчина, сложно было в нём не узнать отца. Хичоль задумчиво осмотрел прихожую и присвистнул. — Ничего так хоромы, а Кюхён говорил мы не поместимся, да сюда вся наша ферма вместе с животными влезет! Всегда был собственником, ни одной конфеты от него не допросишься. — Это не мешало тебе отбирать у него все подаренные сладости, вот и не давал. — Не отбирал, а учил делиться! И то видишь как, не научил. Родители пашите на земле, а здесь вам не место быть. — А ты будто уехал, если бы Хани не заставила, — фыркнула последняя гостья, и Хичоль недовольно насупился. Девушка была явно моложе остальных, с необычной внешностью, закрученными волосами и в шубке с леопардовым принтом. Как можно было догадаться по кричаще-эпатажному виду и неимением других вариантов, она была новой женой дяди Шивона. К слову, сам дядя был священником, и с Хвасой они познакомились на исповеди. Этот штрих почему-то сейчас особенно позабавил Чондэ, но ненадолго. — Кстати, а ты кто такой? — наконец опомнилась Хани, недобро нахмурившись. И надо же было именно в этот момент Киму потерять дар речи. Что им сказать? Близкий друг, любовник, парень? Ни один из ответов не казался сейчас подходящим, хотя вчера они и договаривались о честности с его родственниками, и целый день Чондэ только и прокручивал в голове репетицию знакомства. Но Кюхёна сейчас не было, в случае чего никто не защитит, а их четверо. — Я… — Знаю! Ты дворецкий?! — Что ты, он был бы при форме, в фраке, как в фильмах! Наверное, он сосед, да ведь? — поддержала затеянную игру Хваса, разматывая с себя шарфик. — Ну… можно сказать и так. — А где же всё-таки Кюхён? Не замело ли его часом в дороге? Может мне послать верных оленей отыскать нашего сынишку?! — захохотал Шивон, находясь всё ещё в образе. Чем больше они находились в доме, тем страннее Чондэ себя чувствовал. Его Кюхёна, мужчину мечты, взрослого и крепкого вот так запросто обсуждали, будто он всё ещё детсадовец! Припоминали обиды почти тридцатилетней давности, ходили по обширной прихожей в обуви, игнорируя предложенные тапочки, оставляли мокрые следы от растаявшего снега и грязи на вымытом до блеска полу. Чондэ злился, теперь он вполне понимал Кюхёна, который не особо горел желанием часто приезжать домой и приглашать их к себе в гости. Вряд ли они сдерживались, чтобы не высказывать ему своё мнение в лицо. А ведь это они ещё не узнали главного сюрприза вечера… — Весь в работе, до стариков нет дела ему, — махнул рукой Хичоль, чем вновь разозлил Чондэ. Но показать этого он бы не посмел, совсем другое воспитание, поэтому оставалось лишь держать себя в руках, глотая возмущение и обиду за любимого мужчину. — О, вот и он, — послышалась новая трель, и Хани поспешила открыть дверь, путаясь в хиртосплетениях замка. Чондэ не мог злиться на неё, всё-таки она мама и имеет право чувствовать себя хозяйкой в доме сына, да и о его статусе в жизни Кюхёна она знать не может. Но неприятный осадок от обращения к нему оставался. Его не замечали, делали вид, что не замечают. Оттого трепетная надежда увидеть наконец за дверью Кюхёна, была, как никогда, сильна. Но с открытым замком его положение стало только хуже. — Здравствуйте, с наступающим Рождеством, — ещё четверо людей стояло за порогом без тени удивления. Чондэ привык к скупости эмоций его родных, поэтому представить об их истинной реакции было сложно. Безпристрастные лица могли выражать одновременно и ненависть, и любовь всего мира. На фоне пёстрых нарядов семейства Чо, Кимы в сдержанных чёрных костюмах и пальто казались воронами в клетке с попугаями. К тому же, один статный взрослый мужчина, двое молодых девушек и парень сбивали с толку. Что они здесь забыли? И, если по реакции своих, Чондэ понимал, что излишнее внимание им не нравится, то по родственникам Чо, благодаря живости их мимики, был очевиден интерес к новоприбывшим и замешательство. — С наступающим… А вы ещё кто, из похоронного бюро? — Тьфу ты, такой бред молоть! — легко, но довольно ощутимо стукнула мужа по плечу Хани. — Мы пришли на празднование Рождества к сыну, — усмехнулся Чунмён, и они вчетвером наконец зашли в дом. Тогда все присутствующие обернулись на Чондэ. — А вот тут подробнее, я что-то ничего не понимаю… — кусочки пазла в голове Хани никак не хотели совмещаться вместе, она переводила взгляд с Чунмёна на Чондэ, вновь на Чунмёна и на своих близких. Кто эти люди? Почему Кюхён не предупредил их о том, что празднуют они не одни? Где он сам, и где его невеста? Ответить на это мог лишь один человек и, как кстати, в этот момент, припорошенный снежинками, он появился в проёме, захлопывая дверь от суровой вьюги. — Объявился, красавчик наш. Будь добр объяснить нам что здесь происходит. — Крики есть, а драки нет. Всем привет! — Сейчас и драку организуем, тебя мать спрашивает, не морочь нам голову. — Сейчас вы всё поймёте, дайте только поздороваться, — несмотря на повисшую в прихожей тревогу и непонимание, Кюхён выглядел так, будто зажглось второе солнце. Чондэ мог представить насколько ему самому неловко от того, что произойдёт прямо сейчас, но на первый взгляд он выглядел невероятно уверенно и бодро, включив свой самый позитивный режим на максимум. Он обнял своих родственников по очереди, потом пожал руки отцу парня Чунмёну, его сестре Айрин, а также Дженни и Сехуну, приговаривая: — Очень рад нашей встрече и знакомству. Прекрасно выглядите.       Когда с формальностями было покончено, хоть и Кюхён совершал свои действия со всем присущим ему теплом и искренностью, он подошёл к Чондэ, что стоял отдалённо от всех, и, нежно проводя по спине, обнял за плечи одной рукой.       Как же он скучал. Столько дней они не виделись с желанием прикоснуться, расцеловать нежное податливое тело. Наконец Кюхён созрел переступить следующую ступень их отношений. И снова припятствие, да ещё и такое серьёзное. По сильному импульсу тела Чондэ при прикосновении Кюхён понял насколько тот взволнован, что так резко воспринимает их рутинную близость. Он винил себя, что не углядел за временем и попал в длиннющую пробку, из-за чего опоздал и явно что-то упустил. Непроизвольно прижимая Чондэ ещё ближе к себе, он наконец решился объявить то, о чём нужно было сказать давно. — Дорогие родители. Говорить об этом сложно… но скрывать ещё сложнее. Я надеюсь на ваше благоразумие и любовь ко мне, что вы поймёте и примите меня… нас, — Кюхён нервничал, путался в словах, не зная как правильно преподнести до них необходимое. Поиск ответа на форумах в пробке так ничего и не дал. Зато, обнимая Чондэ, он чувствовал насколько они придают друг другу уверенности. Пока семейство Ким смотрели на них с умилением, зная об отношениях, Чо выглядели обеспокоенно, кажется начиная догадываться. — Ближе к делу, — разозлился Хичоль. — Да-да, конечно… Хочу сказать, что девушки у меня никакой нет и никогда не было, я их придумал, чтобы вас не расстраивать. Но у меня есть Чондэ, я его очень люблю и больше не хочу скрывать наши отношения. — Господи, — прикрыла ладонями лицо Хани. — Что же это творится, Кюхен?! Ладно тебе на нас плевать, но говорить такое при дяде! — Да ладно, будто дядя Шивон считал, что расшифровка ЛГБТ — люби господа твоего! Ничего не поменялось, я всё такой же ваш сын, только люблю не девушку, а парня! — Молчи, как язык поворачивается говорить такие мерзости?! — Отношения с мужчинами разве мерзость? Сама же сколько лет с отцом. — Какой стыд, боже… Мы так старались, чтобы ты не уподобился грешникам, отпустили тебя в другой город, чтобы в люди выбился. И вот чем обернулось… — Мама, я всегда таким был. И вы бы ничего не изменили, даже самыми сильными молитвами! Я таким родился. — Хочешь сказать, что мы родили тебя бракованным уже? — зло процедил Хичоль. — Вы недооцениваете силу Бога. Видно сильно прогневался он на вас обоих. Остаётся лишь уйти в монастырь, принять обед безбрачия и молиться, молиться до конца жизни, чтобы он, милосердный и великодушный, вас простил! — мрачно подытожил Шивон, театрально опуская взгляд. — Стойте, вы сейчас серьёзно это всё? — удивилась Дженни, поправляя назад мешающие пряди. — Более чем серьёзно, ведь мужеложество огромный грех, — полушёпотом ответила Хваса, будто одно упоминание этого грязного действа призовёт сюда всех чертей. — Да ещё и в такой светлый праздник говорить об этом непозволительно. — Ерунда какая, — хмыкнула Айрин. — Какое нам дело что нас ждёт после смерти. А вдруг ничего не будет? Сплошная темнота и разочарование, что прожил в страхе и ограничениях столько лет. — Да как вы смеете! Вздумали оправдывать заблудшие души? — Ну почему сразу заблудшие? Сильная и искренняя любовь не может быть греховной. Получается, что и нам пора прыгать в горящий котёл на втором кругу ада? — Айрин с издевательской ухмылкой приобняла Дженни за талию и придвинула к себе. — У любви нет пола, живём в двадцать первом веке, а нравы всё ещё средневековые. — И вы, как отец, принимаете такой выбор своих детей?! — на грани обморока спросила Хани, обращаясь к молчавшему Чунмёну. Услышанное никак не укладывалось в голове. — Конечно. Мои дети любимы и счастливы, а для меня это самое главное. Дженни мне, как родная дочь, и Кюхён может стать вторым сыном, если пожелает. Моя Айрин уже была замужем и ничего хорошего, кроме моего славного внука, ей это не дало. Я в постель к детям не лезу, а кто и как делает их счастливыми — не моё дело, важен только результат. Да и мы с Сехуном прекрасно себя чувствуем вместе, могу вас убедить, что ничего греховного в наших отношениях нет, — присутствующие обратили внимание на высокого хмурого парня позади, который не произнёс ни одного слова за весь разговор. И тогда начался настоящий скандал, очень длительный и отчасти кровопролитный.

🌲🌲🌲

— Подайте, пожалуйста, вот тот салатик. Спасибо. — А можно мне соль?       Ссора так ни к чему и не привела. Спустя пол часа, когда родители Чо уже порывались уехать в любой отель, Кюхён остановил разборки и усадил всех за стол. Блюда совсем не радовали вкусовыми качествами, были то сыроватыми, то пережареными, то пресными, то слишком солёными. Один только умело сваренный глинтвейн спасал ситуацию, усмирял буйство и придавал вечеру более-менее праздничный тон. До Рождества оставалось несколько часов, а комната наполнена гробовым молчанием. Для собравшихся было легче запихнуть в себя побольше не самой вкусной еды, чем проронить хотя бы слово.       Кюхён был расстроен. Нет, не потому что выслушал в свой адрес неприятные слова от родных людей, к этому он привык и мог ожидать такой реакции. Разбитое настроение Чондэ и его семьи огорчало его куда сильнее. Надо же было так испортить их первое совместное Рождество. — А давайте подарки откроем? А то едим, да едим, — внезапно хлопнул в ладоши Кюхён, обращая на себя внимание. Послышались ленивые копошения и перешёптывания. — Давайте-давайте, совсем немного осталось до Рождества, нужно успеть!       Все стулья были придвинуты к наряженной ёлке. Одна за другой аккуратные и не очень обёртки падали на пол, раскрывая всё больше подарков. Презенты дарились недорогие, но практичные и в духе праздника от вязанных вещей и ароматных свечей до бытовой техники на новоселье. В какой-то мере это сплотило собравшихся. Воинственная атмосфера отходила на другой план и родственники с обеих сторон забывали все обиды, внедряясь в новые разговоры. — И как же так получилось, что вы с таким молодым парнем закрутили роман? — спросила у Чунмёна Хани, проникнувшись уютной атмосферой. Казалось, что она практически переварила произошедшее и даже нашла в себе силы расспросить подробнее отца Чондэ о наболевшей теме. — После гибели жены долго не мог найти подходящую девушку, да и не хотелось. Все были недостаточно хороши на её фоне… Друг позвал на свой круизный лайнер. Большой компанией плавали по тёплым морям, отдыхали. Там и встретил Сехуна. Он полная противоположность мамы Айрин и Чондэ, но что-то меня в нём зацепило. Он прекрасно понимал мои эмоции, сразу показался мне очень даже красивым и интересным собеседником. Да-да, не удивляйтесь, в компаниях он всегда молчун. А потом как-то закрутилось, сам не заметил, как без него не могу больше ни дня прожить. — А как пришли к мысли, что он вам не просто друг, а любимый человек? — осторожно продолжила Хани, сочувствующе слушая признания мужчины. — Сложно объяснить… Мне казалось, что другого выбора нет, другом он не сможет для меня стать ну никак, это неподвластно логике. Да и вообще, Айрин уже тогда встречалась с Джен, и знакомых у нас таких немало. Вот, например, друг детства Чондэ, Минсок, уехал на Бали праздновать Рождество со своим стриптизёром, как там его зовут, сынок… — Пап, неважно, — с неловкой улыбкой ответил Чондэ — Ну и ладно. Любовь у них жгучая, страстная, но без какой-либо пошлости, ревности. Интересная парочка, конечно, таким чувствам многим стоит поучиться.       Разговор неожиданно свернул куда-то вглубь, в воспоминания о детстве их детей, о весёлых историях. Некоторые слушали и сами участвовали в байках, другие разделились по парочкам, зацепившись за общие темы. Ещё чуть позже гости уже были не в том состоянии, чтобы вообще о чём-то думать. Под спасительным действием глинтвейна кто-то нестройно пел в домашнем караоке, а кто всё также полупьяно болтал. К ночи наконец улеглось — оба семейства, уморенные насыщенным вечером, уснули. Родственники Кюхёна с горем пополам приняли выбор своих детей, начало было положено. Только сейчас Кюхён и Чондэ могли вздохнуть с облегчением — они справились.

🌲🌲🌲

— Хух, ну и денёк, — Чондэ стоял в их ванной у запотевшего зеркала, наконец переодевшись в любимую пижаму. Несмотря на тяжёлый вечер, он был полон энергии и ложиться спать совсем не хотел. Чо находился в комнате и всё продолжал чем-то шуршать, что интриговало Чондэ подсмотреть чем же тот занимается. Они обменялись подарками ещё вечером, вместе со всеми, но вдруг мужчина подготовил что-то ещё? Ким осторожно приоткрыл дверь, расширяя глаза от увиденного. Погружённая в темноту комната освещалась лишь разноцветными бликами гирлянды, а на застеленной кровати сидел Кюхён — смущённый, полный волнения и в аниматорском костюме ёлки, наверняка взял с работы. Оголённые волосатые ноги, закинутые одна на другую, были будто продолжением костюма, имитируя иголки. Чондэ не смог сдержать смешка, чем испугал Кюхёна ещё сильнее. — Это…что? — У меня к тебе серьёзный разговор, — собрав всю уверенность, сказал Кюхён, но серьёзным разговор в такой обстановке не получался. — Давай попробуем, — ответил Чондэ, еле сдерживая смех, и сел рядом с парнем на кровать. — Мы с тобой вместе давно. Сегодня наша годовщина знакомства, и…я хотел бы тебе кое-что сказать. Но, чтобы узнать что именно, ты должен разгадать где я прячу этот секрет в своём костюме. — Это ещё один подарок? — Ну, смотря как посмотреть… — неуверенно ответил Кюхён, периодически вытирая запотевшие от волнения руки о колкую ткань. — Только быстрее, мне тут не очень удобно… — Чондэ засмеялся и принялся осматривать костюм, приглядываясь к пластмассовым шарикам. — Я выбираю этот! — Почему? — испуганно спросил Кюхён, покрывшись румянцем. — Потому что на нём пингвин, всё просто. — Ладно, открывай, — и действительно в капсуле оказался листок, который Чондэ с нетерпением развернул, а, прочитав, с недоумением посмотрел на парня. — Почему ты мне раньше не сказал? — Боялся… Твоя операция… да и ты моложе, не хотел всё испортить, поторопив события. Я так и не понял когда наша дружба превратилась в отношения. — Я думал, что тебе неприятен секс. Когда я заходил дальше — ты отодвигался. — Ну я и придурок… Что мы ещё не знаем друг о друге? — Вот сейчас и узнаем, — несколько движений и костюм ёлки был сброшен на ковёр, а вместе с ним и пижама. Оставшись в нижнем белье, мужчины рассматривали друг друга абсолютно по-новому, наконец увидев всё, о чём могли лишь догадываться. Они были неидеальными, но несомненно желанными. Кюхён подлез ближе, неверяще рассматривая улыбающегося парня. Первый поцелуй он оставил на шее, там, где виднелся кадык, второй у ключиц, заставив Чондэ протяжно вздохнуть. Совсем тихо, чтобы не разбудить многочисленных родственников, но так возбуждающе, что Кюхён набрался смелости, покрывая любимое тело поцелуями чаще, не сдерживая своё желание. Чондэ по-кошачьи улыбался, ласково оглаживал широкие плечи, спину мужчины и хорошо справлялся с ненароком вырывающимися стонами удовольствия, опьяняющим вихрем выдыхая их совсем близко с ухом Кю. — Каким же я был кретином, что не предложил тебе этого раньше. — Не волнуйся, мы всё наверстаем, — ласкающие движения Чондэ прекратились, и он моментально поменял позицию, возвышаясь над Кюхёном. Теперь была его очередь прекратить эту сладкую пытку и наконец поцеловать любимые губы. Тонкие пальцы цепко схватились за каштановые волосы, а, сидя сверху на нём, было ещё легче контролировать его возбуждение, оттого не медля Чондэ спустил последние мешающие вещи и наконец позволил сделать то, чего они так стеснялись месяцами. С этого момента секретов между ними совершенно не останется.