Из личных запасов Черного

– Но она несуразная! – У нас все несуразные. – Отрезает Черный. Я задыхаюсь от возмущения. Черный не понимает, хотя я объясняю ему это уже битый час. В голове у меня сплошная Рыжая. Одетая и голая. В грязных кедах на чистой кровати, с чистыми ногами на грязном полу. С плюшевым медведем и с сигаретой. Заботливая и безразличная одновременно. Она слишком противоречива, чтобы я мог ее понять – и вместо этого я ее ненавижу. Есть и другие причины, конечно (к примеру она совершенно неженственная неряха), только вот они почему-то никого в правомерности моей ненависти не убеждают. Даже Черного. Он смотрит на меня устало-досадно, как на ребенка, не понимающего очевидные вещи, и я хмуро пытаюсь выдержать его взгляд. Помолчав, он наконец говорит: «Ладно. Подожди здесь немного». Затем разворачивается в сторону шестой. Еще через пару минут возвращается, держа в руках что-то прямоугольное, качественно завернутое в газету. – Открой, как будешь один. – Советует Черный, выгружая сверток мне на колени. – Что это? – Я недоверчиво разглядываю газету. – Сам увидишь. – Уклончиво отвечает Чёрный. Затем он замечает Психа, воодушевленно замахивающегося кулаком Москиту в глаз. Бросает мне короткое «Ну, до встречи», и, не оглядываясь, идет отдирать друг от друга дерущихся Псов. Сбежал. Я думаю о том, что снова остался один. С трудом проглатываю обиду, которая начинает собираться в горле. Вместо нытья решаю ощупать сверток. Внутри что-то шелестящее. Кажется, книга без твердой обложки. У меня есть желание поддеть газету пальцем и взглянуть на содержимое прямо здесь. Я почти ему поддаюсь, но вовремя замечаю подозрительно пялящихся на меня Логов. Морщусь, разворачивая коляску в сторону четвертой. Там по комнате маячит Мак, но ванная свободна, а меня практически разрывает от любопытства, поэтому заезжаю сразу туда. Оглядываю кабинки, убеждаясь, что в них никого нет. Заезжаю в одну из них. Кручу книжный сверток в руках, стараясь сильно им не шуршать. Медленно разворачиваю обертку, не зная, чего ожидать, и… И обнаруживаю на обложке голую девушку. Рыжую. Конечно, не ту. Девушка на фото одета в рубашку на голое тело. Круглые бедра, полная грудь, все на показ – края рубашки закрывают разве что соски, и то не совсем, поэтому я смотрю на нее немигающими глазами, чувствуя, как начинаю краснеть. Девушка игриво мотает на палец рыжий локон и смотрит томным взглядом в кадр. Хотя по ощущениям - прямо мне в душу. У меня живо вспотевают ладони. В голове гудит, лицо стремительно начинает гореть, а девушка улыбается все насмешливей. Рассматриваю ее со смесью восхищения и ужаса, пальцы дрожат, ширинка настойчиво натягивается и давит. Уже опускаю к ней свободную руку, цепляюсь пальцами за пуговицу, тяну молнию вниз... Когда осознание вдруг бьет под дых. Черный – флегматичный, серьезный Черный, мой лучший друг, ответственный и суровый Псиный Вожак – вот этот вот Черный подарил мне, Курильщику, порножурнал. Чтобы я подрочил. Эта мысль будоражит меня настолько, что я краснею в три раза сильнее, затем бледнею, а затем краснею ещё раз. Из горла вырывается невразумительный негодующий звук. Сминаю журнал трубкой и пихаю его прямо в унитаз, усиленно зажимая кнопку смыва. «Ну уж нет» – Думаю я, – «Пошел он нахрен» – Возмущаюсь еще серьезней. Впихивая бумагу поглубже в трубу. А через пару часов подскакиваю, почувствовав на плече цепкие пальцы Табаки: – Курильщик, что за диверсии? – Спрашивает он у меня, обращаясь при этом ко всей собравшейся в спальне стае. – Подумайте только, наш Фазаненок умудрился забить порнухой сортир! Коллекционной, между прочим. Из личных запасов Черного. Что за ребенок, ей богу, как будто мы порножурналов не видели… Почти десяток удивленных взглядов обращаются прямо ко мне. Мне хочется провалиться сквозь землю.