Раненая уличной бандитской группировкой, Татьяна всё же смогла нанести большей части ущерб и скрыться из виду. Это надо же — в день, когда она возвращалась из больницы со справкой о необходимом постельном режиме, когда её бабушка поехала в другой город по работе, а она как раз была одна.
Обычно она возвращалась откуда-либо если и пешком, то в компании Никиты или Инги. Иногда — Тимофея.
Но в этот раз последний заболел, а у предыдущих намечалось что-то вроде свидания.
Которое они называли просто дружеской встречей.
Поэтому, прячась за одной из припаркованных машин, Васильева, корчась от боли, писала сообщение Романовскому — единственному, кто, чисто теоретически, был свободным сейчас.
Она слабо помнила, что писала, но чётко знала, что не забыла извиниться перед начальником.
Тот приехал незамедлительно — судя по всему, был в машине. Возможно, подъезжал к своему дому?
Увидев состояние Васильевой, Романовский покачал головой.
— Узнаю личности — убью, — прошептал он себе под нос. — Скорую вызвала?
— Не дозвонилась, — Татьяна показала на экран телефона. — Сигнал пропал.
— Свет, кстати, тоже, но не суть, — Кирилл помог ей встать. — Давай дойдём до машины, там есть фонарик и аптечка.
Без помощи Романовского Васильева бы точно не дошла, но вместе они всё-таки справились.
— Ранение не смертельное, — осведомил он после оказания первой медицинской помощи. — Но отдых определённо нужен.
Пока он осматривал ушибы на её руке, свободной ладонью девушка постаралась спрятать небольшую папку, с которой шла из больницы.
— Совсем как ребёнок, Васильева, — усмехнулся Романовский, перехватывая вещь. — Серьёзных повреждений нет. Молодец. У-у… — произнёс он, просматривая справку. — Значит, завтра тебя не ждать.
— Это просто бумага, — ответила девушка. — Буду.
— Не-ет, это не просто бумага, — покачал головой мужчина. — И хватит игнорировать это.
Татьяна сделала вид, что не обращает внимания на его попытки воспитания.
— Дома кто-нибудь есть? — спросил Романовский, заводя машину.
— Нет, — сообщила Васильева.
— Ясно, — майор повернул и поехал по привычному маршруту. — Значит, тогда ко мне.
— Но я не…
— Не потеряешься? Не пострадаешь? Не усугубишь состояние? Поверь, тебе будет безопаснее остаться на ночь у меня. Обещаю, приставать не буду.
Васильевой было не до смеха. Романовский никого не приглашал в свою территорию комфорта, и это настораживало.
Припарковавшись, майор помог своей подопечной выйти из машины и любезно закрыл за ней дверь.
— О-о… — протянула старушка, сидящая на скамейке. — Наконец-то ты нашёл себе девушку.
— Не обращай внимания, — шепнул Васильевой Романовский. — Я никогда не появлялся здесь с кем-то.
— Сегодня День Валентина, — пожала плечами Татьяна. — Может, ещё и поэтому.
— Так ты в честь этого напоумила Воронина пригласить на прогулку Ингу?
— А почему бы и нет, — пожала плечами Васильева, выходя из каким-то чудом работающего лифта следом за Романовским. Скорее всего, он работал от аварийного источника энергии
(как иногда, похоже, и Кирилл, который мог остаться на ночь на работе). — Не всегда же им не решаться.
Вместе с мужчиной она переступила порог его квартиры, умудрившись ни разу не упасть и не наступить ему на ногу.
В темноте было сложновато ориентироваться, но майор нашёл фонарик и зажёг немного свечей, поэтому никто не перецепился.
— Чай, кофе? — предложил Романовский, ставя на плиту чайник.
— Кофе, если можно, — благодарно улыбнулась Васильева.
— А поздно уже кофе пить, — покачал головой мужчина. — Для сердца вредно. Чай зеленый, чёрный?
— Зелёный.
— Я тоже его люблю.
К огромному удивлению девушки, у мужчины нашлись печенье и зефир, которыми он решил её угостить.
— Почему удивляешься? — поинтересовался Романовский. — Неужели не думала, что я могу смотреть фильмы с чаем и сладким, обнимаясь с плюшевым мишкой?
Фонарик часто замигал, сигнализируя о низком заряде аккумулятора и уничтожении нормального восприятия происходящего Таней.
Разумеется, иногда мужчина не успевал заряжать его, поэтому вскоре вся надежда перешла на красиво горящие свечи.
— Эм… — не знала, как ответить, Васильева. Ее воображение услужливо рисовало ей изображения Романовского, дорисовывая на экране телевизора мелодрамы, чем решило окончательно доломать её устоявшееся представление о начальнике.
«Теперь я точно не усну», — подумала девушка.
Мужчина довольно усмехался.
Спустя некоторое время он отвернулся, чтобы заварить чай, поскольку как раз приготовился кипяток, а когда обернулся, увидел, что его подопечная положила сложенные руки на стол и отправила на них голову, засыпая.
— Васильева-Васильева… — покачал головой Романовский, говоря шёпотом. — Могла бы и сказать.
Без труда подняв девушку, он легко донёс её в свою комнату на руках и осторожно положил на кровать.
«Красивая», — подумал он, накрывая её одеялом. —
«Очень красивая».
***
Когда Васильева проснулась, с кухни доносился запах оладий. Удивлённо поморгав, она вспомнила, что находится у Романовского.
Рана болела не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы девушка вспомнила события прошлого вечера.
Судя по всему, спал майор явно не с ней, и лежащее на полу в коридоре одеяло это подтвердило.
Решив не думать, что, встань она ночью, травмировала бы и его, и себя (из-за реакции Романовского), девушка отправилась на кухню, откуда доносились великолепные ароматы.
— Доброе утро, — улыбнулся мужчина, когда она пришла туда. — Оладьи будешь?
— Эм… Да-а… — улыбнулась Васильева.
Романовский заметил, что его подопечной неловко, но оно и неудивительно. Не каждый день строгий начальник приглашает к себе домой, кладёт на свою кровать и кормит оладьями.
— Я думала… Вы меня разбудите часов в семь минимум, чтобы я не мешала Вам.
— Во-первых, — Романовский достал из холодильника варенье. — В семь утра в феврале темновато. Во-вторых, — сказал он, намазывая. — Сегодня выходной. И, в третьих, — он выложил несколько румяных оладий со сковородки. — Мой руки и садись. Приятного аппетита.
***
Строгий начальник, который не терпел непослушания и старался всех держать в узде, теперь сидел напротив Тани и помогал ей уплетать оладьи (хотя большую часть пододвигал всё время ей), а перед этим готовил в синем фартучке с медведями.
Это всё было так похоже на сон, что Васильева, ссылаясь на сломанную работой психику, думала, что у неё совсем едет крыша.
Нет, она любила свою профессию, но в такие моменты ей казалось намного лучшим взять отпуск и найти на его протяжении более спокойное занятие.
Конечно, вязать крючком для неё стало бы испытанием покруче опасного квеста, но необязательно же искать прямо
такие крайности.
После небольшого разговора за чаем и оладьями Таня испугалась, что Никита будет за неё переживать, но потом вспомнила, с кем его вчера оставила, и улыбнулась. Из-за отсутствия света её телефон разрядился, но бабушка могла позвонить и остальным, и Романовскому, поэтому девушка надеялась на лучшее.
К тому же, заботливый Кирилл уже поставил её телефон на зарядку, и никаких пропущенных не было.
Скорее всего, Лариса Андреевна решила не беспокоить внучку в выходной, прекрасно понимая, что её работа требует хорошего отдыха.
Сейчас телефон Тани лежал у неё в сумке, поэтому находиться с Кириллом ей было ещё комфортнее, хоть и непривычно, что вело за собой ещё несколько минусов.
— Спасибо за гостеприимство, — ей было очень неловко находиться с начальником в такой непринуждённой атмосфере. Обычно Романовский далеко не ангел, но сейчас… Васильева обратила внимание на румянец на щеках и учащённое сердцебиение. Разумеется, такое с ней случалось и раньше, но почему-то именно рядом с ним и начиналось. — Не смею Вам надоедать.
— А я не смею задерживать тебя.
Всё ещё пытаясь отойти от такого времяпровождения, девушка ещё раз поблагодарила и отправилась к входной двери в поисках куртки.
— Что, Васильева, твой начальник не такой уж кретин? — улыбнулся мужчина, когда она надевала вещь, чтобы уйти. — Брось, — сказал он, заметив растерянность подопечной. — Я же знаю, что вы с Ворониным обо мне думаете.
— Н-не знаю, о чём Вы, — отвела взгляд блондинка. — Мы не думаем о Вас так плохо.
— Закрыли тему.
Пожалуй, это стало одним из сравнительно многих поступков за последние сутки, за которые девушка была готова благодарить Романовского вечно.
Ей было так хорошо, что она позволила себе то, на что при здравом рассудке ни за что бы не решилась — крепко, но нежно обняла мужчину, чем не на шутку его удивила.
— Это было прекрасно, спасибо, — прошептала она, и так получилось, что это был шёпот прямо ему на ухо.
Этот момент послужил отрезвляющим, поскольку Татьяна поняла, что явно перегибает черту.
— И-извините.
— Ничего, — пожал плечами Романовский.
«Его как будто подменили», — подумала Васильева.
Уже открывая дверь, чтобы выйти из квартиры, она решила, что раз рисковать — так по полной, и оставила почти невесомый поцелуй на его щеке.
— До свидания, — сказала она, после чего быстро убежала, не дав ему возможности прикончить её прямо сейчас.
— До свидания, — усмехнулся Романовский, предвкушая весёлый день на работе, наполненный постоянным смущением его подопечной.
Разумеется, он не оставит это просто так.
«Надо бы узнать у Воронина, какие цветы она любит», — подумал Кирилл.
За окном светило солнце, что полностью подходило его настроению.
«Всё-таки, любовь — интересное чувство, которое заставляет идти на риски и несёт открытие себя другому…» — философски закончил он, запирая дверь.
Жди теперь, Васильева…
