Just this moment.

      Килиан бежит.       Он бежит за мячом, за победой, бежит, задыхаясь, ручейки пота тоже бегут по его спине. Его колени болят, бедра горят, а разум в смятении. Однако он продолжает бежать, он продолжает пытаться ударить мяч и забить гол.       Беспорядок в его голове, во всем его теле, и да, он слышит крики. Он чувствует дрожь, которую они вызывают в его груди, ужас, который они поднимают между его рёбер, обжигающе горячий, пронизывающий его кости.       Килиан слышит, как они все кричат за них, против них, но это будто где-то далеко, слишком мелочно. Крики не доходят до его души, не заставляют её звенеть, но создает определенный кайф. Это пробуждает его дух, и Килиан слышит как свистки, но, так и радостные возгласы, все они звучат приглушенно в его голове, как будто их там вообще не было. Ресницы на его глазах дрожат. Он следуют за мячом, как монстр, преследующий свою добычу. Никогда не расставаясь с этим ощущением, всегда думая о том, как бы подставить ногу, с призрачным "Я люблю тебя", эхом отдающимся в его голове.       Ашраф тоже бежит, Килиан его видит. Он почти слышит его хриплое дыхание всякий раз, когда тот подходит достаточно близко. Его возлюбленный тоже бежит, он гонится за своими мечтами, и Килиан понимает это больше, чем ему хотелось бы признавать. Он понимает желание прикоснуться к мячу, бежать быстро, быть всегда лучше. Он понимает необходимость избегать других игроков, чтобы забить гол, он знает, как это может свести любого с ума. Он понимает. Он понимает это. Килиан понимает это, потому что он и сам был там раньше, полный решимости и адреналина, как будто одержимый каким-то высшим существом. Полный прилива сил, от которого кровь бурлит в жилах, от которого кажется, что вы вот-вот взорветесь от избытка энергии, но её недостаточно даже для того, чтобы нормально дышать. Это бурлящее чувство преследует его иногда и по ночам, кажется, именно с тех пор Килиан гонится за ним всю свою жизнь, но странно видеть Ашрафа таким. Странно видеть, как он гонится за встряской, которая толкает тебя дальше, чем ты когда-либо думал, что способен зайти. Внезапный порыв, который кажется почти вакханальным, всегда растрачиваемый божествами на большее. Килиан знает, с какой дикостью связано это чувство: вы буквально можете услышать рычание, зарождаемое в глубине тела. В случаях, когда вам приходится так много выносить на своих плечах, и задается вопросом, может ли его возлюбленный чувствовать то же самое...       Ашраф двигается слишком быстро, и это будто бы и немного неуместно. Его команде трудно удерживать мяч, им трудно двигаться вперёд, но Ашраф продолжает бежать, прорываться вперёд. Он всё ещё борется за то, чтобы быть тем, кем он хочет, о чем он прошептал накануне вечером ключице Килиана.       У него всё ещё есть воля и силы бороться, но он падает. Он падает и морщится от боли, от приложенных впустую усилий, от тяжести ответственности и мужества. Ашраф падает, но он поднимается и снова начинает бежать. Он берёт себя в руки самостоятельно и начинает все сначала. Он бежит за своей мечтой, как лев, глаза смотрят на мяч, ни на миг не отрываясь от него, сердце ревет вместе со стадионом.       Звук, вой, да, Килиан может всё чувствовать это. Он почти может почувствовать, как всё это врезается ему в грудь. Килиан видит его, запыхавшегося, с блестящей от пота и тяжелой работы кожей, мяч катится к нему. Килиан улавливает это своим точным взглядом. Привыкшими к поиску, глазами и многолетним опытом. Он видит это, и его ноги двигаются сами по себе, естественно, почти инстинктивно, и внезапно для самого себя он оказывается там, в нескольких сантиметрах от Ашрафа, пытаясь отобрать у него мяч. Он действительно отнимает мяч у него, и даже довольно легко. Может быть, даже слишком. Килиан выхватывает мяч из зоны досягаемости Ашрафа и уводит его мечту дальше от него. Он обыгрывает своего любовника и посылает мяч одному из своих сокомандников. Жиру, может быть, он даже не уверен. Килиану даже все равно, потому что именно тогда он понимает, что ничего не мог сделать во время этого матча и уж точно не забил гол. Именно тогда Килиан понимает, что он ни черта не мог сделать против него. Он слишком сильно любит Ашрафа, может быть, больше, чем свою собственную мечту. Как он мог даже подумать, что сможет провести матч как обычно? Не с Ашрафом, не здесь, не с ним прямо перед Килианом, вздрагивающим при падении, когда рука Килиана нежно гладит его по макушке. Не тогда, когда он остается там на секунду дольше, чем необходимо, прежде чем встать. Его глаза темные и бесстрашные. Килиан не оглядывается на него и просто бежит, поскольку ему так хорошо знакомо это чувство. Как же он боится увидеть отражение своей собственной души в темных глазах Ашрафа. Килиан снова бежит за мячом, немного ближе к своей мечте, к этому захватывающему чувству силы. Он бежит, не оглядываясь через плечо, призрак Ашрафа плавает на расстоянии руки: его лицо, мягкость прядей его волос, то, как они увлажнились и чуть завились. Да, Килиан бежит за своей мечтой и как можно дальше от своей любви, всего на мгновение, только на этот момент.