Маршал и Атаман

Декабрь, 1918 год, Украина. Только - только недавно, в 1917, после веков царского гнета, Украина торжественно объявила сначала свою автономию, а затем и независимость. Однако идеи самостийников были очень непродуманны, и посему Украина почти сразу оказалась оккупирована большевиками. Тем не менее, Украинская центральная рада сумела договориться с Германией о том, чтобы та освободила ее от оккупантов. Заплатить за это пришлось дорого - рада была повалена, а на ее место пришёл марионеточный режим гетмана Павла Скоропадского. Симон Петлюра же находился в конфликте с обоими сторонами - центральная рада не устраивала его своей мягкостью, не готовностью бороться за Украину с оружием, а Гетман, хоть и был полной противоположностью, желавшим сделать Украину сильной, вызывал особую неприязнь Симона, ведь он, поддерживаемый крупными помещиками и интеллигенцией, был начисто оторван от простых селян, позволяя немцам грабить, убивать и насиловать их со своего молчаливого согласия. Посему, стоило лишь Германии проиграть первую мировую войну, атаман Петлюра поднял восстание, с целью возвращения демократического устоя. Гетман, в панике, подписал федерацию с Россией, надеясь на поддержку белогвардейцев, а заодно, подписал себе приговор, отвернув от себя украинцев окончательно, и с позором сбежав. Однако, Петлюра осознал новую проблему - после ухода гетмана Украина впала в пучину кризиса. С востока наступали большевики, а с запада, только - только освободившуюся западную Украину душили поляки с румынами. Тогда то он и встретил его - Юзефа Пилсудского, маршала Польши, своего врага. Не смотря на то, что Пилсудский, как и вся Польша, казалось бы, была для Украины заклятыми врагами, Петлюра не мог не восхищаться им. Настоящий мужчина, лидер нации, за которым, как за отцом, готовы идти его дети, ведомые идеей великой Польши. Кто знает, может, он бы стал хорошим другом Петлюры, если бы они, уже по заведомо прописанному сценарию истории, не были бы заклятыми врагами. И тем не менее союзники Украине были нужны: большевики и белые в десятки раз превышали в живой силе Петлюровцев. Попытки найти союзников в лице Антанты закончились провальной высадкой Франции в Одессе, закончившейся также стремительно, как она и началась. Что уж греха таить - Антанте, в отличии от Германии, независимая Украина не нужна, ей нужна "великая и неделимая Россия", и это было очевидно. В 1919 году был подписан Акт Злуки - который хоть и был праздником украинского народа, уже мало что значил, столь же мало, сколько территорий к тому времени контролировала Украина. Галицкая армия, хоть и сражавшаяся героически, уже едва ли могла бороться с поляками. Однако это было полбеды: по сравнению с большевиками, Польша была милым котиком. Эта орда, которой не было видно ни конца ни края, двигалась все дальше и дальше, находясь уже в сантиметре от окончательного разгрома белых. После этого, вне сомнений, советы бы добили петлюровцев, и взялись бы за поляков. Это понимал не только Петлюра, но и сам Пилсудский. Польский и украинский лидеры отчаянно желали вынужденного союза, однако множество причин этому мешало. Пилсудскому - желание восстановления границ Речи Посполитой, Петлюре - акт злуки и галицкая армия, не простившая бы ему такого предательства. Однако в итоге, галицкая армия сама же и предала Петлюру, подписав договор с Деникинцами, поэтому, Петлюра был готов на переговоры с Польшей. Польская и Украинская стороны прибыли в Варшаву в 1920. Петлюра чувствовал боль на сердце, чувствовал, что предает не только Петрушевича и галицию, но и всю Украину вообще, но делать было нечего. Там то он и повстречал его, Юзефа Пилсудского. Мужчина был среднего роста, одного с Петлюрою. Солидный мужчина, с впечатляющими усами, матерый вояка. Как бы Петлюра не хотел, он все больше и больше вызывал у него уважение. В конце концов, начались переговоры — Пан Петлюра, большая честь вас здесь видеть — Юзеф протянул ему руку для рукопожатия — Благодарю, пан Пилсудский — ответил он на рукопожатие — Что же, пане, что вы хотите от нас получить? — Условия Украины просты: Польская Республика должна отказаться от всяких притензий на территории востока и центра Украины, дать Украинской Народной Республике дипломатическое признание и и оказать взаимную помощь в войне с большевизмом. В свою очередь, Украина отказывается от притензий на Галицию и западную Волынь, признавая границу Украины и Польши по реке Збруч. — Хммм... А вы, однако, высокого о себе мнения, пане — В голосе Пилсудского читалась очевидная насмешка — Но хочу напомнить, что украинские части уже в плачевном состоянии, и на долго их не хватит. Так почему же я должен идти на уступки, словно проигравший?! — Вы и так понимаете. Большевики грядут. Белые армии Колчака и Юденича уже разгромлены, а Деникин и Врангель держатся на волоске. Как только красные добьют их, все они рванут сюда, освободив силы, и пусть каждый поляк вплоть до женщин и детей отправятся на фронт, численное превосходство будет огромным. Посему, украинские вояки, опытные в боях, готовые бороться до последней капли крови, вам не помешают. — Хм... — Пилсудский и сам понимал, что атаман говорит правду. Сами поляки едва ли смогут защититься от большевиков. — Хорошо, Симон Васильевич, думаю, ваши условия вполне справедливы. В таком случае, предлагаю отпраздновать новый этап наших отношений за бокалом вина. Несмотря на такой "дружественный" формат, отношения их вне делового плана не выходили. Однако Петлюра и правда чувствовал какие то дружественные отношения с этим человеком. Он, однако, отметал любые мысли о таком, ведь, в конце - то концов, в политике нет места дружбе, есть лишь холодный расчет. — Итак, Симон Васильевич, а что вы будете делать с УГА и Петрушевичем? Уж кто-кто, а они наших договоров не одобрят. Петлюре будто наступили на больное. Он не переставал проклинать себя за предательство Петрушевича, но на это лишь отчеканил: — Проблем с ними не будет. УГА расставили приоритеты и перешли под командование Деникина, а с Петрушевичем я разберусь. К тому же, наш договор должен остаться на 100% секретным, вы ведь знаете? — Конечно, знаю. Не переживайте, мне нет смысла им об этом болтать. Языковой барьер между двумя не был критичным - Петлюра хоть и не идеально, но польский знал, был из образованной семьи, и переводчик был не нужен. В конце концов, атаман и маршал обменялись росписями, и договор вступил в силу. На прощание, они обменялись рукопожатиями, и, ранее будучи врагами, разошлись союзниками. В скором времени войска Польши и Украины уже воевали в одном окопе. Петрушевич и уряд ЗУНР уехали в эмиграцию, а Петлюру все также мучало чувство вины. Он корил себя: стоило ли ради союзничества с ляхами жертвовать частью Украины? Как его теперь запомнят потомки? Не иначе, как иуду, продавшего украинскую землю польским панам. Они просто не понимают, что других выходов у него не было, иначе независимость не получить. Так или иначе, союзника Петлюра выбрал правильного. Польские и украинские солдаты двигались бескомпромиссно, заняли запад Беларуси, Вильно и часть Украины. Однако тут, последовал гром средь ясного неба: Польская и Советская сторона начали переговоры в Риге. У Симона не было слов. Переговоры были начаты также внезапно, как и Варшавский договор, подписанный совсем недавно. Неужто это была карма за предательство ЗУНР? Петлюра пытался хотя бы поучаствовать в переговорах, однако все было бессмысленно: Польша аннулировала Варшавский договор и теперь призначала за Украинской советской социалистической республикой украинские земли за рекой Збруч, а сами получили признание своих территорий, включая запад Беларуси и Украины. За несколько дней Симон Петлюра из союзника стал для Юзефа Пилсудского из союзника... Никем. Просто никем. Любые попытки хотя бы поговорить с маршалом, узнать, почему он предал его, закончились крахом, и бывший Атаман был вынужден жить эмигрантом. Дальнейшая жизнь была просто невыносимой. Безуспешные попытки добиться признания украинской независимости, постоянные переезды, небогатая жизнь. Каждый день он просил у бога прощения, прощения за то, что доверился полякам, продал им Украину, за то, что доверился Юзефу Пилсудскому. Париж, 1926 год. Петлюра, уже измученный окончательно бессмысленной борьбой, выходил из кафе в своём привычном маршруте домой. Тут, из-за его спины, послышался голос мужчины. — Гей, це ви Симон Василович Петлюра? Атаман, удивленный, оборачивается, думая что это кто-то из старых знакомых, ведь кто ещё - то обратится к нему на чистом украинском, однако, вместо знакомого человека, встречается с молодым мужчиной с усами, направляющим на него пистолет — Получай, тварь! Пуля, попавшая в руку, повалила Симона на пол. Он не успел ни осмыслить произошедшее, ни даже почувствовать боль. — Получай, сука! Это тебе за погромы, выродок! Вылетели ещё две пули, одна попала в ногу, другая в живот. Симон пытался хоть что то сказать, однако изо рта лишь лилась кровь. Большевики все же нашли его. Последовали ещё несколько выстрелов, и 5 оказался фатальным - пуля пробила сердце. Быстрая смерть не наступила, Петлюра ещё долго чувствовал агонию, умерев лишь через 15 минут в больнице, получив несовместимые с жизнью ранения. Он даже и не надеялся на правосудие к убийце, ведь знал, как его запомнили: как предателя Украины, агрессивного националиста и антисемита, и все из за погромов, которые он не контролировал. Последними невольно проскользнули мысли: а будет ли Юзеф Пилсудский переживать? Ответ он так себе и не дал, провалившись в небытие. Тем временем, в Варшаве, Польша, великий маршал читал газету, наткнувшись на известие об убийстве Петлюры. Он крайне удивился, однако большого внимания не придал: какое ему, герою своей страны, великому полководцу, дело до этого дурачка, что так глупо повелся на его обещания? Посему, он безразлично перелистнул страницу