Багряные листья и странствующий ветер

      Вторая их встреча случилась в столице. За суетой дня незаметно приблизился вечер, но улицы Инадзумы ещё полнились людьми — ветер доносил до чуткого слуха Кадзухи обрывки их разговоров. Возле торговых рядов слышались споры и смех, и в воздухе пахло жареной рыбой, мясом и специями. Обычно предпочитающий одиночество суете юноша сейчас был рад пройтись по оживлённой улице, не скрывая лица за высоким воротом и широкими полями шляпы: на своей Родине он больше не был преступником, и от свободных прогулок по знакомым местам сердце наполнялось приятным теплом.       Кадзуха остановился возле киоска с уличной едой, задумавшись, что приобрести на ужин: весь день они с Хэйдзо провели, расследуя запутанное дело о пропаже веера, ставшего реликвией для одной богатой семьи, и только ближе к вечеру появилась возможность перекусить. Проведя длительное время вдали от дома, Кадзуха скучал по настоящей инадзумской еде, поэтому по возможности предпочитал покупать закуски у уличных торговцев — они как никто иной выдерживали в блюдах дух национальной кухни. На этот раз его выбор пал на ресторан «Симура», расположившийся на центральной улице города. Его владельца — Симуру Камбэя — Кадзуха знал давно. Ещё ребёнком он часто приходил сюда, когда после изнуряющих тренировок отец хотел порадовать его чем-то особенным. Симура всегда угощал маленького Каэдехару печеньем с креветками и любил рассказывать о своих путешествиях в бытность самураем. — Я так рад тому, что ты смог, наконец, вернуться в Инадзуму. Я с самого начала знал, что ты ни в чём не виновен, Кадзуха. Твой отец гордился бы тобой, — сейчас уже изрядно постаревший и осунувшийся, но всё такой же дружелюбный, Симура справился о делах Каэдэхары и протянул заказанное рагу отшельника. — Благодарю Вас, — Кадзуха лишь смущённо улыбнулся. После отмены охоты на Глаза Бога, кажется, любая кошка в Инадзуме знала, что он отбил удар Сёгуна, защитив Люмин. Кадзуха не считал, что совершил что-то исключительное, он был уверен, что любой на его месте поступил бы также, к тому же ему помог Глаза Бога Томо. От этого похвала, выказываемая ему каждым знакомым, смущала лишь больше.       Он собирался всё же найти чуть более спокойное место для ужина, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Чутьё самурая не обмануло — стоило обернуться, Кадзуха заметил Странника. Он стоял, прислонившись к невысокому деревянному заборчику у широкой лестницы, ведущей на нижний уровень столицы, и закатное солнце отбрасывало глубокую тень на его лицо.       Каэдэхара бы соврал, если бы сказал, что был сильно удивлён: почему-то после того странного знакомства в лесу Тиндзю несколько дней назад, он был уверен, что они ещё встретятся. Поняв, что его, наконец, заметили, Странник поправил свою массивную шляпу и, всё также не отводя взгляда от Кадзухи, направился к нему. — Здравствуй, — не имея ни единой догадки о намерениях странного юноши, Каэдехара предпочёл сохранить дружелюбие и мягко улыбнулся.       Странник остановил на нём взгляд, некоторое время выдерживая упрямое молчание, но после всё же кивнул в знак приветствия. — Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Мы можем поговорить в уединённом месте? — подобная просьба сама по себе вызывала опасения, а произнесённая стальным тоном и из уст малознакомого человека и вовсе прибивала к земле. Кадзуха вскинул брови, но быстро вернул самообладание: ведь если бы случилось что-то действительно опасное, вряд ли бы Странник был столь холодно сдержан.       Получив согласие он и вовсе отвернулся и, не дожидаясь Каэдэхары, направился вниз по лестнице.       Под размеренное журчание водопада и смех детворы, увлечённой игрой, они спустились на нижний уровень столицы. Уходящее солнце замерло над крышами, окрашивая деревянные стены и вымощенные камнем дороги в тёплый оттенок красного. Кое-где уже зажгли первые фонари, готовясь к приближающимся сумеркам, и сквозь сёдзи из домов проглядывался желтоватый свет свечей — воображение невольно дорисовывало семьи, собирающиеся вместе за ужином. Кадзуха махнул рукой закрывающему кузницу Хадзимэ.       Среди умиротворения вечерней Инадзумы Странник ощущался узником, ведомым на казнь. Он ничего не говорил, шёл отстранённо, игнорируя Кадзуху, будто и не сам затеял разговор. От внимательного взгляда самурая не укрылись напряжённые плечи и сжатый кулак дальней руки.       Они миновали водяную мельницу и покинули город, направляясь в сторону моря. Мелкие волны разбивались о камни, и их шуршание эхом доносилось до вершины обрыва. Ветер здесь был сильнее, пах солью и прохладой, раздувал полы одежды и непослушные волосы.       Странник остановился у самого края. Он долго смотрел куда-то за горизонт, пока за его спиной чуть звенели подвески шляпы, раскачиваемые порывами ветра. Кадзуха его не торопил: интуитивно ждал, что разговор будет не из простых, и давал время подготовиться. Лишь украдкой вглядывался в профиль юноши, казавшийся ему неуловимо знакомым. Тонкие черты лица, волосы цвета грозового неба над Татарасуной и золотое перо на груди, которое теперь Кадзуха отчётливо узнавал, навевали лишь один образ, от которого Каэдэхара предпочитал отмахиваться.       Кто этот странный юноша? Что он хочет рассказать?       Видимо окончательно собравшись с мыслями, Странник повернулся к Кадзухе. — Я хочу рассказать тебе кое-что о прошлом твоего клана и школ Райдэн Гокадэн. Вот только мои слова будут отличаться от того, что ты об этом знаешь, — начал он, и Кадзуха почувствовал задребезжавшее в груди волнение. Тема была в крайней степени неожиданной и личной. Тем временем Странник продолжил, — ты наверняка думаешь, что в упадке кузнечных кланов виноват учёный из Фонтейна и ряд случайных обстоятельств, но это правда лишь отчасти. По некоторым причинам настоящая история была изменена. Истинная причина, по которой кланы пришли в упадок, — это я.       Кадзуха замер, не веря его словам. Он бы хотел сказать, что ослышался, но это было невозможным: всё от первого до последнего слова Странника он ловил с жадным вниманием.       Пикируя, над морем закричала чайка. — Но как такое возможно? Те события происходили не меньше сотни лет назад, — спросил он первое, что выбивалось из логической картины. Странник выглядел едва ли старше самого Кадзухи, но, чтобы быть причастным к упадку кланов, он должен был прожить в десятки раз дольше. — Я не человек, — с готовностью ответил Странник, и было в этом ответе что-то неуловимо горькое, — я кукла, поэтому старение мне неведомо. Я был рождён в Инадзуме и долгое время жил на Татарасуне вместе с теми, кто развивал искусство Райдэн Гокадэн. Вероятно, ты слышал о трагедии, произошедшей с Горном для выплавки металла для мечей, — я был свидетелем и непосредственным участником тех событий. Я помог тем людям остановить Горн, когда тот стал распространять дым, вызывающий смертельную болезнь, но был ими предан. По крайней мере тогда я верил в то, что был предан. Через много лет из желания мести я вернулся в Инадзуму, чтобы уничтожить Райдэн Гокадэн. Что касается клана Каэдэхара, это я изменил древний чертёж, по которому твоя семья ковала клинки по заказу сёгуната, из-за чего все они получились бракованными, а мастера были вынуждены бежать из страны, провалив заказ. Дальше ты сам знаешь.       Не следуй Кадзуха принципам Иссин о чистоте разума, он бы уже выхватил клинок: так сильно от каждого слова Странника, кинутого, кажется, намеренно жёстко, закипала злость. Он смотрел в холодные тёмные глаза в попытке прочитать в них хоть что-то, но сталкивался лишь с матовой пустотой.       Солнце окончательно скрылось, полоснув небо закатом в цвет крови. Ветер сильнее поднял беспокойные волны. — Зачем ты рассказываешь мне всё это? — Кадзуха действительно не понимал. История стёрла упоминания Странника, приложившего руку к уничтожению кузнечного искусства, так зачем он сам решил оживить себя в ней?       Что может заставить преступника признаться перед жертвой в своём злом умысле? — Я понял, что ошибался, — отрезал Странник, ни на секунду не отводя взгляда в сторону. На мгновение его лицо тронула какая-то болезненная эмоция, но исчезла столь быстро, что её не удалось различить. От его откровенности у Кадзухи перехватило дыхание, — некоторое время назад я узнал, что никакого предательства от людей не было, я поверил в ложь и из-за этой лжи разрушил жизни невиновных. И раз я ошибался, я хочу, чтобы их потомки знали правду и при желании могли мне отомстить.       У Кадзухи перед глазами проносилась трагедия. Семейное дело — искусство Иссин — честь и гордость клана Каэдэхара, его наследие и философия — всё было растоптано человеком… нет, куклой напротив, так вызывающе честно рассказывающей о своём преступлении. Ему не понадобилось даже убивать искусных мастеров: хитрый ум испортил саму основу — чертежи, очернив в глазах сёгуната достоинство клана. Несколько росчерков кисти, и благосостояние целой семьи пришло в упадок, униженное и забытое. Совершая свою месть, Странник абсолютно точно знал, куда следует бить. Кадзуха помнил, как дедушка пытался возродить Иссин, по злой иронии используя испорченные чертежи. Будь юноша более груб душой, он бы надсадно рассмеялся. — В таком случае ты примешь мой вызов на дуэль? — отточенное годами самообладание не пропустило в его интонацию ничего, кроме холодной стали, хотя в душе у Кадзухи был хаос. Он смотрел на Странника, который выглядел невозмутимо спокойным, — точнее хотел выглядеть невозмутимо спокойным, — но ветер доносил его напряжение. Ждал удара или действительно переживал о том, о чём рассказывал?       В глазах его по-прежнему стояла непроницаемая синяя бездна. — Я здесь ради этого, — согласно кивнул Странник, принимая вызов.       Кадзуха выдохнул с долей облегчения. По крайней мере теперь их битва будет честной: даже в порыве ярости нападать на неподготовленного противника юноша считал ниже своего достоинства.       Кровавый закат таял, уступая место первым звёздам. — Тогда встретимся завтра на закате на пустыре южнее Арауми, возле заброшенной хижины. Знаешь, где это? — Кадзуха был готов схватиться за клинок хоть сейчас, но опыт подсказывал — бой с существом, на несколько сотен лет старше него самого, пусть и обманчиво хрупким на вид, обещал быть трудным, и эмоции в нём — не лучший помощник. Требовалась хотя бы одна ночь, чтобы их унять. — Знаю, — ответил Странник, не меняясь в голосе, — тогда встретимся завтра. И он шагнул с обрыва, лишь придержав рукой свою странную шляпу. Когда Кадзуха приблизился краю, чтобы проследить за падением, его силуэт уже уходил вдоль линии побережья по кромке стелящихся волн.

***

      В ту ночь Кадзуха так и не смог сомкнуть глаз. Слишком много беспокойных мыслей металось в голове.       Он сел на футоне, подтянув одну ногу ближе к животу. Сквозь открытое окно падал молочный свет луны, и трещины в деревянном полу вырисовывались особенно чётко, будто кто-то специально нанёс их чёрной краской. Тонкий ветер доносил с улицы сладковатую ночную прохладу и редкое уханье вышедшей на охоту совы. Снова и снова Кадзуха оживлял в памяти мельчайшие детали разговора со Странником, словно пытался найти хоть единый подвох. Но даже так в интонациях и движениях этого существа он не видел признаков лжи. Да и зачем ему столь искусно лгать, оговаривая лишь себя самого? А если действительно сказал одну резкую правду, то неужели только для того, чтобы через столько лет принять наказание?       От того, чей проворливый ум позволил без жестокого кровопролития уничтожить три из пяти великих кузнечных школ Инадзумы и уйти от гнева Сёгуна, Кадзуха не ждал такого откровенного мотива.       Быть может, Странник хотел завершить начатую давно месть и убить последнего наследника клана Каэдэхара, чтобы точно не допустить возрождения Иссин? Но тогда зачем нужно было подбираться к нему через знакомство с Люмин и начинать разговор в самой оживлённой части улицы, где его по выразительной шляпе и броской одежде точно заметили рядом с Кадзухой — менее компрометирующее было бы выловить мечника во время одиночных прогулок где-нибудь в отдалённой части острова. К тому же чутьё самурая не уловило исходящей от Странника смертельной опасности: обычно желание поднять на него оружие Кадзуха замечал быстро, давно научившись читать его в мельчайших жестах противника.       Странник же, похоже, ждал, пока на него нападут.       Юноша слегка качнул головой. Сколько бы он ни старался, разгадать мотивы столь непонятного существа у него не получилось. Значит, оставалось только дождаться самой дуэли: возможно, среди откровенности блеска оружия он поймёт больше. По крайней мере, если Странник всё же попытается его убить, Кадзуха с достоинством ответит.       Но только ли этого он хотел от дуэли? Вызов, который он бросил, был скорее долгом по защите чести семьи. И, надо себе признаться, отчасти эмоциональным порывом.       В воспоминаниях невольно всплыл образ их поместья: оно, конечно, постепенно приходило в упадок, когда Кадзуха был ребёнком, но всё равно оставалось домом. Его домом. И, помимо горечи утраты, вызывало в душе и приятное тепло: тепло твёрдой руки отца, которой он накрывал его ладонь, обучая ровно выводить иероглифы, тепло терпкого чая, который заваривала мама до того, как затяжная болезнь унесла её жизнь, тепло горячей ванны после изнуряющих тренировок. Если бы когда-то их семейное дело не пришло в упадок из-за вмешательства, насколько иначе сложилась бы жизнь его клана? Тогда бы и дедушка, и отец смогли уйти без сожалений о растраченном наследии Иссин. Наверняка Каэдэхара имели бы больше влияния на происходящее в Инадзуме. И как бы сложилась его, Кадзухи, жизнь? По крайней мере столь же легко отправиться в путешествия и бросить вызов Сёгуну он вряд ли бы смог.       Дуэль однозначно не могла исправить ничего из прошлого. Он был обязан вызвать Странника на неё для защиты чести семьи, но желал ли убить его ради мести? Нет. Давным-давно Кадзуха поклялся, что клинок в его руке будет спасать, а не нести смерть. Ценя само чудо жизни, он выбрал для себя путь человечности и справедливости, и убийство, которое не принесло бы ничего, кроме самого убийства, ему противоречило. Кадзуха взглянул на клинок, покоящийся возле футона. Он покажет Страннику силу последнего наследника клана Каэдэхара. Покажет единство меча и разума — философию Иссин, — которая была жива в нём несмотря на все обстоятельства прошлого. Это и будет победой.       Кадзуха заснул лишь под утро, когда первые робкие лучи солнца заглянули в окно, но даже так пробыл в беспокойном сне недолго. Оставшееся время он провёл в успокоительной медитации — только когда его разум оказался кристально чист, а эмоции из бурного шторма вернулись в штиль, Кадзуха поднял меч отправился к оговоренному месту.       Заходящее солнце оранжевым диском висело над Рито: отсюда до портового острова было рукой подать. Где-то там в очередное путешествие его ждал «Алькор», загружавший редкие инадзумские товары для продажи в Сумеру.       Сможет ли он вернуться на корабль после сегодняшней битвы?       Кадзуха качнул головой. Настоящий самурай принимает бой как данность, а смерть в нём — как закономерный исход. Если противник всё же окажется сильнее, останется лишь принять это с тихим достоинством.       Пройдя вдоль покосившегося забора по едва заметной из-под земли каменной тропке, Кадзуха остановился у дома. Заброшенный, он сухо скрипел от порывов ветра, забиравшихся сюда с морского побережья, и, казалось, мог рассказать юноше свою долгую историю. Кадзуха прикрыл глаза, доверившись чутью и слуху, поэтому, когда из-за редких кустарников донёсся тонкий перезвон подвесок, он уже знал, кто пришёл. — Приветствую, — сказал он, когда Странник оказался ближе, и только после открыл глаза.       Сегодня его противник ощущался иначе. Вчерашнее напряжение исчезло без следа, и вместо него на губах застыла отнюдь не весёлая ухмылка. В глазах горел вызов. — Ты быстро меня заметил, — с притворно удивлённой интонацией отметил Странник, и теперь Кадзуха, наконец, ощутил исходящую от него угрозу. Сила, которой обладало это существо, буквально заполняла окружающее пространство. Чужая энергия Анемо пока что лишь немного коснулась его собственной, но даже так Кадзуха чувствовал резкий контраст между ними. Энергия Странника была бурлящей, почти дикой и как будто наэлектризованной. Словно ураган на пике Амакумо. — Меня предупредил ветер, — честно ответил Кадзуха, не теряя внутреннего спокойствия перед лицом опасного противника. Его собственная энергия Анемо мерно разлилась вокруг, приглушая собой бурю.       Странник не стал уточнять. Возможно, как обладатель того же Глаза Бога он сам понимал, что Кадзуха имел в виду. — Что ж, тогда не вижу причин оттягивать то, зачем мы здесь встретились. Ты готов, самурай? — бросил Странник с нотками нетерпения. В его глазах блестел красный закат. — Готов, — ответил Кадзуха, опуская кончики пальцев на рукоять меча, — вот только я не вижу твоего оружия.       Действительно, ни клинка, ни копья при себе у Странника не было. — О, не волнуйся, мои воздушные лезвия поострее некоторых мечей будут, — он взмахнул рукой, призывая из подпространства катализатор. Небольшое устройство, напоминавшее по форме диковинный колокольчик, сосредотачивало в себе немалую энергию — даже на расстоянии Кадзуха ощущал мощь этого магического оружия, резко усилившую и без того беснующуюся ауру Странника.       Каталист — не самый удачный противник для мечника.       Кукольное лицо исказило предвкушение. — Тогда начнём.       Кадзуха выхватил клинок, нанося широкий пробный удар. Ожидаемо, Странник с потоком ветра резко отпрянул назад, разрывая дистанцию между ними на несколько дзё и одновременно запуская пару воздушных лезвий. Будучи готовым к ответному выпаду, Кадзуха быстро ушёл в сторону. Он мельком обернулся: одна из атак глубоко рассекла небольшой камень позади него. Будь это человеческая плоть, её бы разрезало вместе с костями.       Странник определённо не преувеличивал, когда говорил, что его лезвия острее некоторых мечей.       Стремительно, будто само его тело было продолжением клинка, Кадзуха нанёс серию наступательных атак, пытаясь прорвать оборону противника, но тот не дал подобраться к себе даже на несколько шагов: вновь выпустив потоки лезвий, ушёл назад. То, что он успевал столь быстро концентрировать энергию Анемо для сильных и мгновенных атак, говорило о том, что Странник превосходно владел Глазом Бога и был опытным бойцом.       Но для Кадзухи это не было неожиданностью. — Неужели ты рассчитываешь добраться до меня такими очевидными атаками? Не разочаровывай меня, Каэдэхара, бей сильнее, — протянул Странник с издёвкой. Поняв, что пока противник хоть сколько-то не выдохся, одной скоростью его не взять, мечник подключил к атакам собственную Анемо энергию. Он направил её в клинок, создавая вокруг него невидимое глазу воздушное лезвие на подобии тех, что Странник выпускал из своих рук, увеличивая размах и силу удара.       Манёвр удался: увернувшись от первого летящего в него потока, второй Кадзуха встретил клинком. Энергии столкнулись, раздался лязг как от удала стали о сталь, но меч выдержал и смог отразить атаку. Не разрубил воздушное лезвие противника, но перенаправил его в сторону. Удовлетворившись первым результатом, Кадзуха пустил больше Анемо в клинок и снова провёл серию наступательных атак.       На этот раз он смог не просто отразить направленный на него удар, но и рассечь воздушное лезвие Странника своим. От столкновения с мечом его конденсированная энергия задребезжала и рассыпалась, напоследок располосовав бинты на атакующей руке Кадзухи мелкими царапинами. — Неплохо, — на удивление довольно бросил Странник, кажется, совсем не заботясь о том, что его оборона дала трещину, — для разогрева совсем неплохо.       Кадзуха хмыкнул. Вместо пустой болтовни с противником он перешёл в новое наступление, на этот раз рассчитывая провести его до конца. Чётко выверив, сколько Анемо необходимо, мечник направил её в клинок, но, столкнувшись с лезвием Странника понял, что тот ответно усилил концентрацию энергии в атаках. Силы схлестнулись, вновь звонко лязгнув и оказавшись равными. — Ха-ха-ха, — Странник коротко рассмеялся, смерив Кадзуху высокомерным взглядом, — неужели ты решил, что я не пойму, как ты хочешь напасть? Думай, думай, Каэдэхара, иначе мне станет совсем скучно.       Кадзуха проигнорировал очередную попытку его задеть — противник, очевидно, хотел всколыхнуть его эмоции, заставить действовать опрометчиво, но юноша был предельно сосредоточен. Он видел свою цель и сохранял разум незамутнённым. От его внимания не укрылось, что, усилив атаки, Странник несколько потерял в скорости их исполнения. Концентрация энергии занимала у него теперь чуть больше времени, а значит это был шанс прорваться.       Он снова пошёл в нападение, теперь стремительно уклоняясь от летящих лезвий, используя Анемо для быстроты перемещения. Когда ему удалось сократить расстояние в половину, Кадзуха сконцентрировал воздух вокруг себя в воронку и, оттолкнувшись, взлетел. Созданный им скрученный поток ветра сбил траекторию лезвий и подтянул в свою сторону не ожидавшего подобной атаки Странника, аккурат подставив его под линию удара сверху. Мечник сделал в воздухе кувырок, готовясь к атакующему падению, но в последний момент противник исчез из-под замаха.       Если бы не предупредивший его свист ветра, Кадзуха угодил бы под очередное лезвие. Едва коснувшись земли, он пригнулся и метнулся в сторону — удар пролетел почти у него над головой.       Странник, несколько секунд назад стоявший на земле, теперь парил высоко в воздухе. — Вот, так уже гораздо интересней. Ты наконец вошёл во вкус, — всё в той же дразнящей манере продолжил он. Сверху вниз его подначивания звучали с ещё большей издёвкой.       Кадзуха успокоил дыхание. Последняя атака отняла ощутимое количество энергии, и возникшей паузой он воспользовался, чтобы восстановиться.       Солнце окончательно скрылось за морем, и сумеречный ветер холодил разгорячённую битвой кожу. — Я лишь изучал твой стиль боя, — ответил Кадзуха, про себя отмечая что шляпа Странника переместилась с его головы за спину, образовав магический круг из печатей, видимо, поддерживающий парение в воздухе.       Значит, это тоже был своего рода артефакт. — Вот как, — он снова коротко усмехнулся, — значит, теперь моя очередь переходить в нападение.       На Кадзуху обрушился настоящий град из атак. Будучи перед Странником как на ладони, теперь он был вынужден уйти в глухую оборону. Стоило сделать лишь шаг в сторону, как туда тотчас прилетало лезвие, выкорчёвывающее траву и оставляющее глубокие шрамы на земле. Секундное замешательство точно стоило бы жизни. — Хорошо танцуешь, Каэдэхара, — Странник будто играл с ним. Посмеиваясь, он продолжал атаковать, заставляя Кадзуху метаться из стороны в сторону, растрачивать Анемо на быстрые уклоны. Вероятно, с высоты это действительно выглядело как причудливый танец, которым каталист управлял по своей прихоти.       Кадзуха понимал — так продолжаться долго не может. Рано или поздно либо он ошибётся, либо Странник окажется быстрее, и тогда в лучшем случае лезвием посечёт ноги. Во что бы то ни стало нужно было возвращать инициативу боя себе. Он уже просчитал, с какой скоростью его противник чаще наносит атаки, и преодолеть её у Кадзухи хватало сил. Хаотично двигаясь, всё ещё продолжая делать вид, что играет по правилам Странника, он постепенно сокращал расстояние между ними. В момент, когда противник просчитал его манёвр и собирался пресечь, Каэдэхара сконцентрировал Анемо в ногах, резко оказываясь позади него и вновь подпрыгивая, чтобы нанести удар в воздухе.       Меч просвистел возле цели, слегка царапая голень Странника — уходя от атаки он всё же успел взлететь выше и уйти в сторону, не дав рассечь себе спину. На землю капнуло несколько тёмных капель.       Кадзуха приземлился, с глубоким вздохом восстанавливая энергию. — Ну надо же, даже задеть смог. Что и ожидалось от человека, отразившего удар Электро Архонта, — судя по голосу, Странник вовсе не расстроился из-за ранения. Кадзуха задрал голову и действительно лишь вновь встретился с тем же надменно играющим взглядом тёмных глаз, — кстати о ней. Дам тебе немного отдышаться, если расскажешь, какое лицо у неё было в тот момент, когда обычный смертный смог отбить легендарный удар Мусо но Хитотати?       Возможно Кадзухе лишь показалось, но последнюю фразу Странник кинул с каким-то особым презрением. За его спиной догорал закат, и в этом красном пламени он походил на мстительного духа, настигшего свою цель. — На мгновение она была удивлена, — честно ответил Кадзуха, теперь особенно внимательно ловя реакцию Странника.       Почему он вдруг решил об этом спросить? — Удивлена? Всемогущая Сёгун была удивлена? Ха-ха… ХА-ХА-ХА-ХА, — он рассмеялся совсем нездоровым смехом, прикрывая рукой лицо и будто совсем забывая, что в любой момент бой мог продолжиться, — а ты интересный, Каэдэхара. Хотел бы я это увидеть.       Кадзуха ничего не понимал. Теперь у него не осталось сомнений, что Странник и Электро Архонт связаны, и история, их связывающая, наверняка намного более глубокая, чем он мог предположить. — Раз я ответил на твой вопрос, то и ты ответь на мой. Как ты связан с Сёгуном? — он не был уверен, что Странник ответит и скажет правду. Мотивы этого странного существа всё ещё были покрыты туманом не менее плотным, чем на склонах Цуруми.       Странник дёрнулся и перестал смеяться. Он убрал руку от лица и посмотрел на Кадзуху взглядом таким пронизывающим, словно мог ударить молнией. На его губах осталась надломленная улыбка. — Она моя создательница, — всё же ответил он так просто, что Кадзуха вздрогнул. Эти глаза, эти волосы, эти черты лица, золотое перо — всё сходилось в единую картину, и теперь он не понимал, как сам не догадался раньше. Странник же был копией Сёгуна, пусть чуть более юной и в мужском обличии.       Внутри что-то шелохнулось. Столь очевидный ответ вызвал лишь больше вопросов.       Жизнь определённо иронизировала над ним: мало кому удавалось дважды столкнуться в бою с наследием Сёгуна. Кадзуха стал каким-то особым исключением. — Раз ты уже перевёл дух, давай продолжим, — и прежде, чем Кадзуха успел задать хоть один из возникших у него вопросов, Странник перешёл в атаку.       Стремительность боя всё нарастала. Выдохнув, Каэдэхара больше не собирался уступать противнику инициативу сражения, и вновь направил Анемо в ноги и клинок. Скользя по земле, взлетая, широко нанося удар за ударом, он был будто сокол, точечно и яро атакующий жертву. Странник не отставал — уклонялся и атаковал сам, метко пуская воздушные лезвия, несколько раз по касательной всё же исполосовавшие Кадзухе руки. Несмотря на струящуюся по бинтам кровь, меча самурай не опускал. В азарте битвы он видел лишь цель, затмевающую любую боль.       Цель лукаво улыбалась и не показывала, что ей тяжело. Ветер не доносил чужого дыхания, движения были столь же точны и полны конденсированной энергии. Анемо Странника по-прежнему бушевала, электризуя пространство. В опустившихся окончательно сумерках Кадзуха, казалось, мог видеть её всполохи. Своё дыхание Каэдэхара контролировал, подстраивая под ритм ударов меча.       Когда он в очередной раз коснулся земли, готовясь оттолкнуться для прыжка, Странник ударил прямо по ногам. Кадзуха успел увернуться — голени лишь мелко посекло разбившейся о землю энергией лезвия и каменной крошкой — но момент собственной атаки был упущен. Мечник запнулся и остался на земле. Страннику это и было нужно. — Ну что, последний наследник клана Каэдэхара, неужели вместо победы ты лишь склонишь передо мной голову? — он замахнулся ногой, словно собирался пнуть, и в миг под ней закрутилась Анемо. Затягивая в мощную воронку потоки воздуха, она заставила Кадзузу сделать несколько шагов навстречу и оказаться прямо на линии предстоящей атаки, — настолько сильно сжалось пространство под образовавшейся в ногах Странника сферой.       Глядя на него, окутанного вихрями Анемо, снизу вверх, Кадзуха не был уверен, что успеет уклониться.       Сфера сорвалась в молниеносный полёт, с взрывом врезаясь в землю. Чужая энергия осколками разлетелась в стороны, поражая окружающее пространство, оставляя глубокую рваную воронку. Если бы Кадзуха всё ещё стоял там, его разорвало бы также, как хрупкие листья деревьев, попавшие в ураган. Но он всё же успел увернуться. Пусть осколки Анемо Странника попали в грудь и живот, до крови рассекая кожу, но по крайней мере не отняли жизнь.       Сам противник опустился на землю, лёгким движением надевая на голову вновь материальную шляпу. Зазвенели подвески, возвращая слегка оглушенного Кадзуху в реальность после атаки. — Последняя атака достойна уважения, — признал Каэдехара, не позволяя себе не отметить мастерство соперника. Давно он не вступал в бой с кем-то настолько сильным. Внутри затесалось неприятное ощущение, что Странник лишь играл с ним, в то время как его истинная мощь могла уничтожить Кадзуху в считанные мгновения.       Он удобнее переложил клинок в руке.       Странник ухмыльнулся. — Ну, разумеется. В прочем, твои навыки тоже заслуживают похвалы. Давно я не встречал человека, так хорошо владеющего оружием. Даже удивительно, — пренебрежительный тон, которым была брошена последняя фраза, несколько стушевала её смысл, но всё же Кадзухе показалось, что он один из немногих, кто смог удостоится одобрительной оценки от этого существа.       Короткий обмен любезностями дал время восстановить дыхание и ток Анемо в клинке. Несмотря на силу Странника, уступать ему победу в дуэли Кадзуха не торопился, и собрал силы для новой атаки. Нельзя было вновь пускать противника в воздух, также, как и позволять сохранять контроль над окружающим пространством для быстрых манёвров. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к сумеречному ветру, и сконцентрировал рассеянную Анемо вокруг себя. Секунда. Широкий удар клинка.       Кадзуха не атаковал Странника — он закрутил энергию в вихрь, сорвавший тонкую траву, взметнувший ввысь опавшие листья — и вокруг них сомкнулся воздушный барьер, не позволявший без увечий покинуть его пределы. Ветер крутился плотной стеной, и вырывавшиеся из него потоки Анемо словно хлысты полоскали врага, оставляя на коже тонкие порезы.       Кадзуха сорвался с места, вновь атакуя. Отвлеченный энергией барьера Странник всё же среагировал, принимая удар на собственное лезвие, они вновь схлестнулись с характерным лязгом. Не умаляя напора, мечник напал вновь, раз за разом нанося удары, заставляя противника оставаться в глухой обороне. Каталист шаг за шагом отступал, ловко парируя, и их противостояние с каждой секундой набирало обороты. Атаки были стремительны, и миг промедления грозил тяжёлым ранением. Они словно сплелись в смертельном танце, не размыкая ближней дистанции и предугадывая каждое следующее движение друг друга.       Когда Кадзухе казалось, что такое противостояние будет длиться до тех пор, пока один из них не упадёт без сил, Странник вдруг остановился. В тот самый момент, когда Каэдэхара занёс клинок для очередного рассекающего удара, вместо контратаки или спасительного уклонения противник просто замер, спокойно глядя ему в глаза.       Мгновение так и отпечаталось в памяти: меч, несущийся рассечь плоть на груди, и странная, надломленная улыбка, совсем не похожая на ту, с какой Странник смотрел на него весь бой. Кадзуха вдруг понял, чего на самом деле тот хотел всё это время.       Одним Архонтам ведомым чудом он успел отвести атаку в сторону — отточенное годами мастерство владения мечом уберегло от кровавого исхода. Кадзуху занесло, и он едва не навалился на Странника плечом.       Ответ на вопрос, которым он так отчаянно задавался перед боем, наконец возник перед ним: Странник хотел дать ему отомстить. Он не врал, когда говорил, что в этом был его истинный мотив. — Почему ты остановился? — он слегка отшатнулся, удивлённо — Кадзуха был уверен, по-настоящему удивлённо, — задавая вопрос.       Восстановив баланс, Каэдехара спрятал меч в ножны. Когда дело приняло такой оборот, он больше не собирался продолжать бой. Подавленное негодование отразилось на барьере: он рассеялся резким порывом ветра, взметнувшим звенящие подвески шляпы. — Я не убийца, — ровно ответил Кадзуха, заглядывая в глаза Странника, в которых читалось непонимание, — и если ты хочешь, чтобы я убил тебя, нам не стоит продолжать бой. Если ищешь отмщения, расскажи правду другим выжившим наследникам.       Он отступил, оставляя противника на разбитой сражением поляне одного. Теперь многое вставало на свои места. Кадзуха вдруг понял: та злоба, с какой Странник накануне говорил ему об уничтожении Райдэн Гокаден, была направлена не на кланы, а на себя самого.