Что-то на семейном

Ваня старается как можно глубже вдохнуть морозный воздух, из-за которого сводит даже зубы. Щеки красные, холод нещадно кусает их, будто заигрывая, но Ваня упорно хрустит по ново выпавшему снегу, больше кутаясь в свою новую дублёнку. Варежки на руках благо спасают дело: если бы он отморозил пальцы, он ему бы сильно досталось ото всех понемногу… — Ванек! Хватит переть как бульдозер! Мы куда торопимся-то!?— сзади раздается запыхавшийся голос, а сам парень хлюпает носом и поправляет ушанку на своей голове, кое-как поспевая за своим другом. — Я че ли виноват, что ты как черепаха, Игорь! Я обещал пианино настроить! Если не успею до того, как сядем за стол, меня Георгич засмеет!— Ваня закатывает глаза и вытирает нос варежкой, практически счастливо выдыхая воздух изо рта, создавая пар. — Казалось бы: нам уже по 20, а мы до сих пор боимся людей, что нас в детве пугали тем, что как Чебурашку в ящик затолкают…— Дивеев тяжело пыхтит, переступая ну очень большой сугроб и отряхивая дублёнку, опять поправляя съехавшую шапку. — Да, было время…О! Смотри! Жигуль дяди Фурика! — Обляков останавливается и топчется на месте, убирая тем самым снег, что облепил штаны и большие теплые ботинки. Игорь опять хлюпает, останавливаясь под боком Вани, протяжно агукая. — Вы два оболтуса! Опять как чучело оделись, а! Вы хоть в зеркало смотритесь, когда выходите из дома?— девушка неожиданно появляется прямо перед носом, уперев руки в худые боки, которые такими выгладят даже через толстое пальто. — Не бузи, а…Мы ж только до ларька ходили. Нам заправки не хватило…— Игорь хмурится и сам делает шаги вперёд, огибая девушку. Та выразительно гнет бровь, резко теряясь. — Не обращай внимания. Он сегодня какой-то напряжённый…— Обляков махает в строну парня рукой в неопределенном жесте, уже тепло улыбаясь девушке,— Все таки ты приехала! — Конечно приехала. Если бы не приехала, Игорь бы запер меня дома до завтра…— она чуть расслабляется и тут же кидается на шею Ване, крепко сжимая,— И тем более я соскучилась по своим братьям! — Не актерствуй…Я тоже скучал. А теперь пошли. Они там салаты доделать не могут, надо подсобить…— Обляков обнимает ее, целуя в щеку. — Я тут к ним раз за полгода приехала, а они не актёрствуй, не актёрствуй… В подъезде стоит шумиха. Хоть двери все закрыты, из-за них раздаются веселые голоса соседей, шум посуды и детских ног. Ваня вытирает ноги перед входом, с каким-то затаенным восторгом тихо заходя в квартиру. — Игорь! Тащи сюда быстрее что купили! Времени в обрез, а нам ещё пирог готовить! — с кухни тут же раздается грозный голос дяди Валеры, а за ним и два почти одинаковых смеха, что звонко отскакивают от сервантов даже в гостиной. — Да иду я, иду! — Дивеев пришел раньше, и теперь пытается повесить свою дублёнку на крючок, куда уже по навешали своей верхней одежды другие. — Положи, я повешу…— Обляков быстро снимает свою верхнюю одежду, тут же помогая девушке, придерживая ее пальто. — Вы какие-то тормоза, мои юные дарования…— в проеме появляется мужчина, хмуро складывающий руки на своей груди. Он пропускает шмыгнувшего на кухню Игоря, с усмешкой провожая его взглядом. — Да чего сразу тормоза-то, Игорь…— девушка закатывает глаза, забирая из рук Вани их вещи, решив не заморачиваться и просто направляется в соседнюю комнату, оставляя их там на кресле. — Ванек, и все же, ты из всех вас единственный как, заведённый. Чего сейчас-то случилось?— Акинфеев приподнимает бровь и подходит ближе, кладя руку на плечо парня. — В предвкушении, дядь Игорь..— Ваня без лишних промедления обнимает мужчину, крепко сжимая его в своих руках. — Хоть чуть крепче стал! А то в прошлый раз все кости у тебя трещали... — Хватит парня мучать, Фурик. Иди Васе лучше помоги…— рядом опять раздается голос и Обляков улыбается ещё шире, стараясь скрыть улыбку на груди у Игоря. — Я не видел его почти несколько месяцев… — Игорь! Если, блять, не притащить свою жопу сюда, я эти вишни тебе знаешь куда засуну! В кухни стоит гам и что-то гремит, поэтому Акинфеев поднимает глаза вверх и тихо материться, отстраняясь от Вани. На последок он треплет его по голове, чуть посмеиваясь. В коридоре остаются двое и Обляков все ещё счастливо тянет лыбу, радуясь тому, что почти все близкие снова в сборе. — Письмо пришло, Вань…— мужчина говорить тихо, как всегда с теплотой. — Письмо? От… — Да, Ванюш…—он кивает, подтверждая догадки парня. Обляков светится ещё больше, но как взрослый человек старается скрыть улыбку за сомкнутыми в полоску губами. Получается плохо, он и сам понимает, но сам же бесится, что ведёт себя как ребенок. — Сейчас почитаешь или когда сядем за стол? — мужчина с смотрит на него с прищуром, хитрым и усталым. Он подходит чуть ближе, сначала робко кладя руку на плечо, а потом все же съезжая рукой вниз по свитеру, подцепляя пальцами ладонь Ивана. Он приподнимает ее и сжимает, подходя ещё ближе и заглядывая а глаза: — Ты холодный…Ты варежки надевал?— он приподнимает бровь, поднося чужие пальца к своим губам, чуть дыша на них теплым воздухом, разминая своими руками. — Надевал…На улице мороз лютует…Щеки до сих пор горят…— Ваня вздыхает и со смущением глядит на мужчину, боясь выдать свое волнение трясущимися пальцами, что находятся в теплой пелене чужого дыхания. — По ним видно…— мужчина смеётся и чуть притомившись, касается губами красных костяшек, тут же улыбаясь. — Виктор…— Обляков смущается больше, все же вздрогнув от горячего касания. — Прости. Не удержался…— Гончаренко качает головой, опять улыбаясь своей яркой белозубой улыбкой,— Иди в гостиную. Там Сергей, помоги ему настроить пианино. А потом,— он чуть разгибается, опуская руки вниз, но так и не отпустив чужую из своих пальцев,— Мы чуть отдохнем. Зайди потом в комнату, хорошо? Ваня кивает и сам быстро чмокает в губы, на пятках разворачиваясь и уходя в гостиную. — Все! Иди отсюда! Телевизор настрой! А то под ногами тут вьёшься! — Да чего кричишь-то!? Я же ещё ничего не сделал даже!— Дивеев трет шею, по которой получил полотенцем и хмуро выходит из кухни, подгоняемый грозным женским взглядом. — Сергей Богданович… — О! Ваня! Привет,— мужчина перестает быть хмурым, улыбаясь зашедшему парню,— Я тебе говорил с утра, не беси сестру!— тут же он обращается к Дивееву, что заходит следом, все ещё обиженно потирая шею и дуясь,— Ваня, опять нужна твоя помощь. Либо возраст у меня уже такой, либо вы, молодежь, так приноровились, но не могу ни как настроить этот агрегат. Обляков кивает и быстро оказывается рядом, открывая крышку пианино. Пальцы быстро проходятся по клавишам, а взгляд внимательно следит за движением молоточков, как учил его Виктор. Ваня в целом, к тому, чему его учит Гончаренко, относится с максимальной внимательностью и ответственностью. — Ну рассказываете, парни, как на учебе-то дела? Ходите в отличниках?— весь хмурый настрой мужчины сбивается, становиться ласковым и от тона голоса хочется улыбаться, возвращая лучистую, но усталою улыбку, — От тебя, Игорь, уже даааавно не слышал новостей. Все мимо меня прошмыгиваешь в комнату и ничего не говоришь… — Ну не в отличниках, а вот в хорошистах точно хожу…— бубнит Игорь, проходя к телевизору, — А вот Ванек у нас отличник. Всех на парах по истории рвет и мечет… — О! Так это хорошо!— Сергей оборачивается обратно на Облякова, что чуть хмурится, застряв на одной клавише. — Молоточек заедает…— Ваня прикусывает кончик языка, стараясь дотянуться до молоточка, поддевая его чуть пальцами. Он снова проверяет клавишу и, убедившись в полной настройке пианино, начинает медленно порхать пальцами над ним, играя какую-то лёгкую мелодию. — Тоже настроил!— Дивеев появляется из-за телевизора, держа в руках какую-то отвёртку, крутя ее в руках. — Эх…Выросли вы бравыми парнями. На наших руках воспитывались…—грустно вздыхает Семак, что сидел на стуле, откинувшись на деревянную спинку. — Ну так вы нас практически и вырастили все…— Ваня аккуратно закрывает крышку, медленно отходя к уже разложенному столу на котором лежит бежевая большая скатерть из запасов матери « на праздники, Ванюш…» — Ваши родители всегда бежали вперёд планета всей… — Да…Но все ради нас…— Игорь кивает и чешет затылок, оглядывая сервант,— Какие в этот раз?— он рассматривает разноцветный хрусталь через стекло, все ещё поражаясь его количеству на полках. — Без разницы. Но мне поставь то, что поменьше. И Виктору тоже. И… — Мне вообще можешь не ставить. Хотя нет, ставь. Буду из него пить морс!— на пороге гостиной появляется девушка, которая стоит в фартуке и вытирает свои руки полотенцем. Волосы были собраны на макушке в большой пучок, из которого выбивались пряди,— Дядь Сережа! Пожалуйста, займите пожалуйста их чем-нибудь! А я этих оболтусов в помощники возьму…— она кивает сначала в строну коридора, а потом и на парней, что устало уставились на нее. — Опять мешают резать салаты?— Семак улыбается, тоже устало вздыхая. — Да вообще! Такими темпами не останется вишни для пирога… — Ну зови их сюда. Будем с ними обсуждать крайне высокие философские темы… — О том, что станет со страной?— Ваня недоверчиво косится на мужчину, все же направляясь в сторону кухни. — Будем обсуждать как вы росли, малышня!— перед носом оказывается Василий, а за ним и Алексей, одинаково глупо и вызывающе улыбаясь. — И так каждый раз…— стонет обречённо Дивеев, плетясь к выходу из гостиной. — Не бузи, Игорь. Лучше за нас там накуролесь…— Алексей хмыкает, приобнимая парня за плечи и растрепал ладонью и так стоящие волосы. — Вань, ответственное задание,— Гончаренко протягивает ему скалку и пачку муки,— Не очень толстым и не очень тонким. А там вилкой дырочки. А ты, Игорь,— мужчина вручает остатки вишни в тазике,— Знаешь что делать. У тебя всегда получалось в детстве по самому аккуратному их чистить. Поэтому вспоминай навык...— Гончаренко хлопает его по плечу и отходит к другому мужчине , что сейчас режет картошку кубиками. — Так это в детстве…— Дивеев опять жмёт плечами и находит себе на небольшой кухне самое укромное и небольшой островок небольшого пространства. — А Матвей приедет?— девушка, на которой был фартук, что-то смешивала венчиком в одной из чашек, чуть повернула голову и вздернула нос, обращаясь к Игорю. — Ну…Он писал, что постарается, но не обещает…— он тихо вздохнул, покрутил между пальцами ягоду, становясь ещё грустнее, чем было до. — Куда ж он денется то…Где ты, там и он…— Ваня чуть пыхтит, аккуратно раскатывая тесто скалкой, временами прокручивая его и следя, чтобы оно не прилипло к присыпанному мукой столу. — Не язви, Ванек…А ты не интересуйся тем, кто занят, лиса бессовестная…— Валерий отправляет в миску картошку, сбрасывая ее ножом с доски. — А вот сейчас обидно! Как ты такое мог подумать!— она тут же вскидывается, бросая венчик в миске и поворачиваясь к мужчине, сложив руки на груди. — Вся в мать…— качает головой Гончаренко, что вытирал полотенцем помытую посуду. — Я такими темпами вообще не буду ни с кем разговаривать..— она обидчиво вздыхает, раздув ноздри и опять возвращаясь к венчику. — Тесто раскатал!— Обляков поворачивается в поисках формы, как тут же рядом оказывается Виктор, ставя заготовку на стол. Он улыбается и мажет пальцами по столу, собирая остатки муки, и, хитро ухмыльнувшись, касается запрошенными кончиками носа Вани. Мужчина беззвучное смеётся, рассматривая растерянность парня, а потом и смущение. — Не удержался опять, прости…— Гончаренко кивает и чистыми пальцами убирает муку с чужого носа, напоследок погладив большим горбинку на переносице. Виктор помогает ему ровно уложить тесто в форму, постоянно касаясь своими пальцами пальцев Вани, осторожно оглаживая и постоянно улыбаясь и поглядывая на парня. Тот и рад. Виктор и так постоянно ластиться, нежиться с ним, и тут его даже не останавливает полный дом людей, пусть и близких. Ваня я все ещё стесняется и боится, высказывая переживания мужчине, который всегда в такие моменты внимательно слушал, поглаживая руки Облякова в своих. — Вишня тоже все!— Игорь бросает последнюю вишню себе в рот, раскусывая сочную ягоду,— В этот раз она очень и очень сладкая…— басит он и облизывает красные из-за сока губы. — Вот и отлично! Я значит не зря корячился над ними столько!— Валерий убирает за собой, складывая нож и доску в умывальник, вытирая полотенцем руки. — Ещё бы…Вместо того, чтобы посидеть вместе и обсудить что-нибудь, ты постоянно смывался в сад…— девушка закатывает глаза и подходит к столу с формой для пирога,— Игорь, пожалуйста, достань яйцо. И кисточку из шкафчика. — Разбей яйцо куда-нибудь в кружку и размешай его. Потом помажем его сверху, чтобы корочка была румяная, — она оборачивается и берет миску с сиропом, устало вздыхая,— Мы потом можем отдохнуть? — Конечно, милая. У нас в запасе часа 2 точно есть. Если захочешь поспать, то можешь прилечь в комнате Вани. — Спасибо…— она опять устало вздыхает, дожидаясь, когда Дивеев высыпет вишню на тесто,— С едой же закончили? — Да. Осталось только заправить салаты и пирог. Там же отдыхать. Нам стоит поспать немного: поездка была не спокойная в этот раз…— Валерий солит оливье, пробуя на вкус. — А что так?— Гончаренко настраивает духовку, хмурясь из-за того, что переключатель опять заедает и не поддается. — Гололед. И ветер сильный, весь снег на лобовое сдувал… — Сверху яйцом и поставьте в духовку, а я пойду, действительно прилягу. Что-то не хорошо…— девушка снимает фартук, защипав перед этим верхушку пирога и вырезав в нем небольшие отверстия. Она отдает фартук Ване и выходит из комнаты, придерживаясь одной рукой за висок с правой стороны. — Салаты тоже все. Теперь ставим пирог и ставим будильник…— Гончаренко заводит механизм, ставя его возле печки, куда уже ставит форму Ваня, аккуратно выгружая на поднос. — Ну а теперь,— Карпин опять вытирает об полотенца руки и складывает руки на груди, оперившись бедром об тумбу!— Рассказывайте как вы, мелкие. — Да как обычно…Учёба потихоньку идет. Больше нечего то и рассказать… — Он ещё и в футбольной сборной института капитан…— Ваня убирает со стола мокрой тряпкой муку и остатки теста, иногда покашливая. — О! А вот это вот интересно. Пошли, расскажешь!— мужчина отрывается от тумбы и кладет руки на плечи Игоря, выводя его из комнаты, прикрывая дверь за собой. И опять они одни. — Все что связано с футболом, он готов мусолить до посинения…— Виктор вздыхает и помогает Ване до убираться, подмести пол и вытереть остальные поверхности от остатков еды. — Ну Игорь дышит этим. У них сейчас турнир и первые 3 команды поедут на матч ЦСКА. А он просто обожает эту команду… — А ты не хочешь сходить на футбол?— когда Ваня стряхивает в последний раз тряпку с крошками над мусорным ведром, мужчина подходит ближе, кладя руку на лопатку. От прикосновения и горячо, и щекотно, и идут мурашки одновременно. Обляков неоднозначно жмёт плечами: — Я люблю его, ты знаешь. Но не так как Игорь. Один раз сходить, и эмоций целый вагон и маленькая тележка… — И как же тогда тебе так угодить, чтобы ты остался под дикими впечатлением, м?— Виктор понижает голос и придвигается чуть ближе, нажимая ладонью на позвоночник. Ваня чуть напрягается, хмурясь: — Я рад всему. Любой мелочи. Главное… Он приоткрывает губы, тут же краснея, стоит мужчине забраться под свитер и оставить свои ладони на левой лопатке поверх надетой сегодня футболки. — Что главное, Вань?— Виктор бесстыдно улыбается, осознавая что опять выиграл борьбу со смущением Облякова. — Главное вы рядом, Виктор Михайлович…— парень вздыхает и устало улыбается, откидываясь в руки, что уже перебрались к нему на талию. —Ты уже как 3 года, с отъезда твоих родителей, живёшь со мной. В своей квартире. Ты делишь со мной кров, еду, туалет и даже кровать…— на последнем слове он утыкается носом в его стоячие волосы на затылке,— И ты до сих пор называешь меня иногда по имени отчеству… — Привычка… — А то, что я воспитывал тебя с пелёнок, иногда даже менял эти самые пеленки… — Виктор!— Ваня изворачивается в руках, легонько ударяя мужчину по груди,— Я понял, что ты не старый и не собираешься им быть в ближайшее время, но на работе к тебе так постоянно обращаются! Почему мне нельзя? — Разве тебе что-то нельзя в этой квартире, Вань?— Гончаренко светит хитрыми глазами, заглядывая ими с карие Облякова, оглаживая ещё пухлую щеку. — Переводишь тему…— Иван прикрывает глаза, ластясь под шершавые и чуть грубые пальцы. — Все тебе не нравится…— мужчина притворно возмущается, тут же заходясь в тихом смехе и целуя парня в лоб, задержав касание на несколько секунд,— Они там отдыхать пошли. Остальные до наряжают ёлку. Близнецы как раз достали новые игрушки. Хочешь тоже поучаствовать? — Нет. Я хочу почитать письмо. А ещё ты мне сказал зайти потом в комнату…— Обляков качает головой и робко тенет губы, открывая вид на свои ямочки. — Тогда пошли…— Виктор тянет за ладонь на себя, разворачиваясь к выходу. Ване кажется, что его ладошка, по сравнению с ладонью мужчины, на вид совсем маленькой, хотя габариты у них не сильно отличаются. От ощущения теплой кожи по руке бегут не менее теплые мурашки, которые идут вверх, разливаясь приятной тяжестью в груди. — Закрой глаза…— Виктор прикрывает дверь в комнату, и пропускает Ваню к кровати, где тот располагается с ногами, подобрав их под себя. — Что-то очень секретное?— Обляков насторожено тянет брови вверх, но глаза закрывая, все больше расслабляясь. — Может быть и да, секретное. Вытяни руки вперед, так,— Виктор подходит ближе и касается кончиками пальцев тыльной стороны руки Вани, чуть оглаживая,— Когда я положу что-то в твои ладони, можешь открывать глаза… Руки тут же ощущают что-то тяжёлое и Ване приходится чуть напрячься, чтобы удержать это. Он тут же открывает глаза, и хмурится, видя перед собой практически огромную коробку, перемотанную скотчем на совесть. Парень недоуменно бросает на мужчину взгляд, а тот только улыбается и качает головой, кивая на коробку. Иван опять обращает внимание на нее, с каждым моментом светлея, догадываясь что это вообще такое. Догадки окупаются, стоит ему увидеть с боку этой коробки прикреплённый конверт, перевязанный бечевкой. — Держи ножницы. Открывай осторожно…— Виктор садится рядом с парнем и подает ему их старые ножницы, которыми мама всегда резала ткань бля штор. Ваня аккуратно распаковывает коробку, отрезав в самом начале аккуратно письмо, отложив его в строну. Он действительно аккуратно надрезает скотч, помогая себе руками. Глаза загораются любопытством и игривый настрой выдают закусанные в волнении губы, и так уже потрескавшиеся на морозе. — Вить, помоги, а…— парень передает коробку в руки мужчине, откладывая ножницы куда-то на край кровати и нервно вытирая вспотевшие ладони о свои штаны. — Чего так волнуешься?— Гончаренко смотрит на Ваню с неподдельным интересом, замечая метания на дне его глаз. Он ставит коробку на кровать и чуть отодвигается, чтобы Облякову было удобнее раскрыть коробку. — Не знаю даже…— Ваня выдыхает и аккуратно и медленно открывает ее, заглядывая внутрь. Он по-детски искренне улыбается, разглядывая разные вещи, которые были с добротой и любовью упакованы матерью: она всегда упаковывала подарки на совесть, обклеивая бумагой и ловко крутя бантики. —Ты рад, ребенок?— Виктор откидывается на подушки и свешивает одну ногу с кровати, сложив руки на своей груди. — Очень…— Ваня даже не замечает подколки мужчины, продолжая вытаскивать вещи из набитой бумагой коробки. Ваня понимает, что не все здесь адресовано ему: некоторые упакованные подарки подписаны и предназначены для всех тех, кто прибыл отмечать праздник с ними. Но их оказывается для каждого по одной штуке, в то время как для самого парня было их намного больше. —Смотри, коньяк!— Ваня достает бутылку, упакованную в газету, и передаёт ее Виктору, который читает прикреплённую записку: — Ага. Элитный. 5 звёзд и такой же по сроку выдержки. Написано, что их 2 штуки должно быть. Одну можно сегодня, а вторую просят припрятать до них.. —Может, оставим ее до твоего дня рождения?— Ваня продолжает выгружать подарки из коробки, добираясь до небольшой коробочки, в которой что-то позвякивает. — Мы не знаем, сможем ли опять собраться все вместе опять, Ванюш…Лучше сегодня. И только немного. Я предлагаю, что он больно крепкий… — Навер…ное…— Ваня тут же умолкает, стоит ему в руки попасться чему-то большому, твердому и выпуклому. Пальцами он осторожно обхватывает это, вытаскивая наружу. Ваня сглатывает, рассматривая в своих руках коробку, запечатанную и ни разу ни кем не тронутою, на которой изображена давняя Ванина мечта. — Теперь будешь вести фотоотчёт до их приезда…— Гончаренко тепло улыбается, смотря на то, как Ваня, забыв даже как дышать от восторга, пялит почти нечитаемым взглядом на новенький Canon EOS-1D. — Офигеть…— парень выпускает воздух из лёгких, восторженно рассматривая фотоаппарат пока только на коробке, боясь его распаковывать. — Откроешь письмо? Думаю, они там объяснили, почему ты это заслужил… Ваня заторможено отвлекается, чуть хмуря свои брови. Виктор улыбается мягко и также мягко касается его щеки, осторожно поглаживая. — Письмо, Вань. Там родители все написали…— мужчина быстро касается чуть приоткрытых и пухлых губ, подавая конверт парню. Тот опять заторможено моргает, кивая и беря письмо в руки. Пальцы не слушаются, и Ваня опять глубоко вдыхает и выдыхает, настраиваясь. Обычные мамины теплые слова и отцовские шутки, что она записывает. Письмо объемное, большое, из-за чего Ваня часто сбивается, прочитывая одну и ту же строчку несколько раз. Читает Ваня вслух, в миг осипшим голосом, зная, что Виктору не менее интересно, что там написано: —…за столом. А теперь на счёт камеры. Мы с отцом прекрасно знаем и видим, как ты стараешься учиться, сынок. Ты стал нашей опорой. Мы очень рады, что даже в наше такое долгое отсутствие ты остаешься добрым и старательным парнем. Ты заслужил камеру своим трудом, упорством и мечтой. Очень надеюсь потом, что ты заснимешь нас на нее, когда мы приедем домой. Если ничего не сорвётся, то уже в конце августа мы будем… Ваня дочитывает письмо, безвольно опуская руку, в которой он его держал, на свое колено: — Они обещали в прошлом письме приехать в конце мая… — Не настраивайся, Ванюш…— Виктор оказывается опять рядом, обнимая парня с боку, целуя в забритый висок,— Они работают, Вань… — Я понимаю…Камера тому доказательство…— парень опускает голову, прикрывая глаза и прижимаясь к мужчине в ответ. — Главное не деньги, дурилка…Они хотели тебя порадовать. А знаешь чего стоит радость близкого человека? Они вернуться, главное ждать, Вань… Обляков кивает на слова мужчины и сам утыкается губами ему в колючий подбородок, проезжаясь носом по скуле. Мужчина поглаживает его по спине, тихо начиная опять: — Теперь мой подарок меркнет на фоне всего… — Ты и есть мой подарок, Вить…Чтобы со мной было, если бы не ты…Если бы ты меня не взял к себе, где я бы сейчас находился?— Ваня поднимает взгляд на мужчину, заглядывая в глаза, удерживая за щеки руками. — Ты был ещё ребенком. В 15 лет я бы не смог так, как ты… — То есть, ты не считаешь меня ребёнком? — Я почти никогда тебя им не считал. Ты умен не по годам, Ваня. Ты быстро вырос в слишком ответственного. Я называю ребенком, потому что…Ты мой…Ты для меня все ещё маленький. И я так говорю любя… Ваня робко тянет губы в улыбку, счастливо светя глазами. Он тянется к мужчине, обнимая за шею, чуть притянув к себе. — Распакуешь его?— Виктор гладит его щеку, носом потираясь о нос парня, задевая его губы своими. — Потом…Сейчас лучше отдать подарки остальным…Я после их отъезда открою… — Тогда открой мой подарок…— мужчина опять прихватывает его губы, отстраняясь, и вставая с кровати. Ваня протестующе тихо стонет, все ещё идя на прикосновения, что резко обрываются. Он жалостливо строит глаза, сжимая в руках не большую коробочку, которую мужчина вложил в его руки. — Это на такой масштабный подарок, как тот, что ты сейчас держал в руках…Но думаю тебе должно понравится. — Это грязный прием!— Обляков открывает коробку и поднимает возмущенный взгляд на мужчину, сжимая пальцами коробку. — Померь. Должно подойти… Парень тут же подскакивает, и оставляет коробку на кровать, которая от изобилия на ней подарков и так уже просела. Ваня быстрым движением снимает с себя свитер, небрежно бросая его на коробки. Он пропускает черную ткань между пальцами, очерчивая большим пальцем воротник рубашки, на котором золотится вышивка. — Давай помогу…— мужчина оказывается неожиданно близко, проводя чуть с нажимом по плечам и к рукам, ловко перехватывая рубашку в свои руки. Ваня отдает вещь Виктору и тот осторожно ее расправляет, заводя за спину парня. Ткань приятно холодит оголенную часть кожу рук, что не спрятана футболкой и Ваня с волнением затаил дыхание, прикрыв глаза. На плечи рубашка легла идеально и Гончаренко улыбнулся мысли, что правильно угадал размер. — Это первая часть подарка… — Первая?— Ваня приоткрывает губы, стоя уже лицом к мужчине, что вдевает пуговицы в петельки. — Я подумал, что рубашка не будет смотреться без этого…— Виктор ещё шире улыбается, доставая из кармана штанов черную квадратную коробочку и открывая ее, явив глазам парня блестящие запонки с большим черным камнем. — Витя!— Ваня приподнимает брови, растерянно смотря на мужчину. — Лапу давай…— мужчина кивает и сам берет его руку в свою, расправляя рукава рубашки, — Ты в ней похож на своего отца на свадьбе. А мамка твоя с тобой уже в животе ходила.. — Виктор… — Молчу-молчу…— он кивает и улыбается, рассматривая парня, положив руку на плечо,— Я угадал с подарком? Он не такой дорогой, как камера, но… — Это очень дорогой для меня подарок, Виктор…— Ваня поворачивается к стене где стоит большой шкаф с зеркальной дверцей. Он оглядывает себя, пригладив ткань на плечах и замечает сконфуженного мужчину в отражении, что потирает шею рукой и тяжело вздыхает. — Вить?— парень медленно оборачивается, склонив голову на бок, сцепляя в волнении руки за своей спиной. — Ты все ещё считаешь это не ошибкой, которая сломает тебе жизнь?— мужчина меняется в миг: он побледнел, поджал губы и старается смотреть в пол, не свойственно ему подбираясь и становясь будто меньше. — Ты опять? Виктор Михайлович,— парень хмурится, взвинчиваясь с полу оборота,— Мы же обсуждали это. Если это и ошибка, которая принесет боль, то это наша лучшая ошибка в жизни…— он подходит ближе, но не касается, затравлено смотря на мужчину. — Я даже не боюсь разницы в возрасте, а то что мы… — Я не думаю, что у нас когда-либо это воспримут. Поэтому то, что сейчас есть, мы должны сберечь, понимаешь? Если мне и придется завести семью в будущем, я никогда не забуду все это и… — Глупый…Какой же я у тебя глупый…— качает головой Гончаренко, сам протягивая руку к парню и касаясь пальцев, осторожно их переплетая со своими. — Пошли, глупец…Отдадим подарки…Я думаю, нашей занозе явно подойдёт это платье…— Ваня улыбается, хотя губы дрогнули, и он развернулся к кровати, сжав в своей ладони чужую. — Это что?— девушка все ещё сонная, хотя успела подремать минут 40, и поэтому не сразу понимает, что лежит на ее коленях. — Распакуй и примерь…— Дивеев тоже зевает в ладонь и приобнимает ее за плечи, ведь они заснули так, почти в обнимку, сидя на диване. Она хмурится и робко раскрывает пакет, тонкими пальцами оглаживая ткань, но ещё не видя ее. — Иди, примерь. А мы накроем на стол…— Валерий касается ее спины, пытаясь вывести из оцепенения. Девушка крепко держала в руках красивое синее платье с пришитыми к воротнику бусинами и красивой красной брошкой с правой стороны. Она неверующе смотрит на него, приоткрыв губы и трогательно хмурясь, а глаза начинают блестеть. — Теперь и скажи что вы не родственники…— Виктор шепчет это Ване на ухо, наблюдая как парень смотрит на свою двоюродную сестру. — Я могу быть в нем на празднике?— она моргает, сдерживая себя и поворачивается к Ване, смотря так щемяще трогательно, что парень расплывается в большой улыбки до ушей. — Это твой подарок. Ты сама можешь выбирать, когда и где его носить…— он кивает, оборачивается к Березуцким, что рассматривают отданную им бутылку коньяка. — Вот всегда знал, что у Сереги отличный вкус!— Василий скалится и ставит эту бутылку на стол по середине, торжественно ее перед этим показав, подняв вверх, для общего обозрения. — Оно на замке? Может помочь?— Игорь смотри на девушку, что сложно поднимается, все ещё сжимая в руках платье и прижимает его с своей груди. — Нет. Я справлюсь…— она качает головой и быстро испаряется за дверью, уходя в комнату. — Она явно в восторге от подарка,— Семак хмыкает и рассматривает подарок Дивеева, что выглядит уже намного веселее, чем несколько минут назад. — Пирог готов!— Валерий слышит будильник и тянет за собой за запястье Ваню на кухню как помощника. — Тебе очень идёт подарок Вити…— мужчина ухмыляется и осторожно открывает дверцу печки и отходя назад, боясь за свои очки. — С-спасибо…— Ваня краснеет и берется за полотенце, проделывая самую сложную работу: вытащить из печки горячую форму. —Он очень долго выбирал их…— Карпин кивает на запонки, и ставит перед Ваней доску, на которую он и выгружает пирог, закрывая носком ноги дверцу. — Я в этом был уверен…— парень кивает и закидывает полотенце на плечо, оборачиваясь к мужчине. — Почему-то я всегда завидовал Вите и Серёже на счёт того, что им намного легче с подарками на праздники вертеться…— Валерий поправляет на себе очки и сует в каждый салат по ложке. — Девушкам настолько сложно выбирать подарки?— Ваня помогает, собирая столовые приборы на стол и подготавливая тарелки, что мыл до этого Виктор. — И в этом плане тоже…Наверное больше играет психология? Ваши родители уехали за тем, чтобы потом обустроить вам жизнь. И нашего воспитания вам явно не хватает. И любви, наверное, тоже…Я даже не знаю, как объяснить, но а последнее время твоя сестра очень сильно так сказать «сдала», — он делает акцент на этом слове посыпая тёртым яйцом последний салат,— Ей все труднее даётся разлука. Если сравнивать вас троих, то это все по разному на вас влияет. Вы с Игорьком будто чутька оживились, стали намного сговорчивее. А вот она… — Она очень скучает по всем. И мы тоже. Соглашусь, что мы стали более открытыми с Игорем, но не думаю, что это из-за того, что родительский контроль больше нам не страшен. Мы взрослеем, и у каждого появляются свои заботы и радости… — Взрослеете…— Карпин горько усмехнулся, подойдя к парню, помыв перед этим руки,— Мы забываем, что вы взрослеете… — Начнете очередную историю о том, что помните нас ещё с пелёнок?— парень вторит мужчине, но улыбаясь по-честному тепло, откладывая последнюю тарелку. — Начну. Но уже за столом. А так…Мы вами гордимся. Мы все прошли этап сложностей в моральном плане. Думаю мы заслужили сегодня выпить. Что думаешь? — С удовольствием. Но не много. Я не сильно умею пить… — Научим? — Не спаивай мне парня, Валера…— на пороге появляется Виктор и Акинфеев, что тоже переоделся в рубашку. — Давай вспомним нас в его возрасте…— Валерий разворачивается к нему, поучительно начиная заводить шарманку. — В его возрасте, у их родителей были уже они, а мы все бегали по юбкам и строили карьеры, Валер…Все хватит ляса точить, быстро на стол все!— Игорь быстро пресекает разговор, который длился бы вечность, начиная раздавать указания. — Леха! Сходи до машины, принеси то, что в багажнике!— Валерий быстро соглашается, просто пожимая плечами. — Что-то ещё из еды? Куда же столько?— Ваня берет тарелки, а Виктору вручает вилки, начиная выходить из кухни. — А это очередной сюрприз, пацан. Лучше пока посмотри на новые игрушки на елке. Недавно случай попался эти приобрести!— Алексей стоит уже в коридоре, натягивая ботинки и шапку, косо усмехаясь. — Вить…— парень тихо зовёт мужчину, что раскладывает приборы на столе. — М? — Я же забыл тебе свой подарок отдать… — Давай ты отдашь его, когда все уже на боковую пойдут? Без лишних ушей и глаз?— мужчина не поднимает глаз со стола, также тихо отвечая парню. В дверь звонят, и самым первым оказывается возле нее Дивеев, не глядя открывая, помня что ушел Алексей. Он отворачивается сразу, отправляясь по коридору в гостиную. — Игорь…— Акинфеев прокашливается, обходя его, и кивая головой в строну входной двери, тут же качая головой. — А?— парень хмурится и оборачивается обратно, впадая в ступор. — Давай заходи! Игорь, ты хочешь, чтобы однажды вас обнесли?— Алексей хмыкает и толкает парня перед собой в квартиру, держа пакет в руке. — Привет!— Матвей красный с улицы и не понятно, стесняется ли он, или мороз действительно очень сильно кусачий сейчас. Он мнется на пороге, но потом снимает с себя шапку и шарф, бросая взгляд на Игоря. — Мотька! Как оно?— в коридоре появляется Василий и опять пихает Игоря вперёд, понукая в действиям. — Все отлично, Василий Владимирович!— парень кивает и все ещё смотрит на Дивеева, что заторможено начинает двигаться: он ступает к нему, молча забирая пальто и быстро хватает за запястье, также молчаливо утягивая парня за собой в комнату, где лежат другие куртки. — Чего это? — Они не виделись пол года. Дай поговорить наедине, Васек…— Леша качает головой и отдает ему пакет, одевая ему на голову свою шапку. — Игорь, все хорошо?— тихо проговаривает Матвей, кладя куртку на кресло. — Ты приехал…— Дивеев садится на стул, складывая руки на свои колени. — Ну я же обещал. Див, все точно в порядке?— Сафонов приподнимает бровь и подходит ближе, касаясь его плеча, — Держи! Это то, что я обещал тебе тогда…— смущается парень, присаживаясь на соседний стул и отдает ему в руки пакет, завязанный за ручки. Игорь перехватывает его руку, заставляя двинуться вперед, так и не садясь на стул. Матвей оказывается нависающим над Дивеевым, что сам чуть привстает и цепляет его за шею, крепко обнимая. — Что это за приливы нежности, Дивей? — Ты издеваешься?— тихо проговаривает Игорь, утыкаясь в его плечо. — Прости…Мы слишком долго не виделись в живую…Разучился контактировать с кем-то другими, кроме как с одногруппниками…— Матвей так и стоит, неловко согнувшись и чуть приобнимая парня за плечи,— Пошли после двенадцати на комнату? Она так и простаивает с моего отъезда… — Пойдем…— Игорь нехотя отпускает парня, чуть поджимая губы. — Тогда и открой это там. Его открывать лучше без лишних глаз…— Матвей разгибается и невзначай проводя пальцами по его щеке. — Пошли в гостиную. Там уже почти готово все. На этот раз стол ну очень большой получился. — Конечно. Тем более у меня для вас есть сюрприз!—Матвей улыбается, и кивает на другой пакет, через который виднеется очертания чего-то оранжевого. — Я сейчас найду вазу для них. — Ну вроде все…— Ваня оглядывает большой раскладной стол, на котором золотится скатерть и пестрит разнообразием еды. — Очень много всего!— Матвей скованно становится рядом с ним и тоже оглядывает стол, сцепив руки за спиной от смущения. — Для нас всех этого может и не хватить ещё… А мыть то сколько потом…— Акинфеев наконец садиться на стул во главе стола, и наливает из графина воды, чуть отпивая,— На ёлке не хватает наконечника… — Точно!— Вася бьёт себя по лбу и испаряется в коридоре, оттуда издавая вздох,— Ничего себе… Он заходит обратно спиной, отходя в строну от входа. Через пару мгновений там появляется девушка, что смущающие обхватывает себя за полу-голые руки и натянуто улыбается. —Ого…— Ваня тоже впадает в небольшой ступор, разглядывая девушку в том платье, что она уходила примерять. — Возьми накидку, если не комфортно и холодно…— Виктор протягивает ее черную накидку, что висела на стуле и сам накидывает на женские плечи, чуть их сжимая. — Спасибо…— она заливается щеками и робко улыбается, придерживая накидку за края. — Платье как на тебя сшили…— он подбадривает ее, усаживая на диван и держа руку на спине. — Оно очень красивое. Надо обязательно написать и поблагодарить… — Потом, милая. Все потом…— Семак садится рядом и берет ее руку в свою, откидываясь на спинку дивана, — Все собрались? — Я тут!— Дивеев появляется предпоследним, держа в руках большую вазу с мандаринами. — Мандарины? Матвей, ты где их сейчас нашел?— Валерий тоже приходит в зал и держит в руках вторую вазу, но уже с апельсинами. — Интересно, за какое время мы с этим расправимся?— Ваня потирает руки в жесте нетерпения. — Тут скорее вопрос в том, кто быстрее схватит аллергию…— Виктор больше качает головой, тыкая пальцем, куда поставить вазы с фруктами. — Садитесь уже! И так сейчас наговоримся…— Валерий хлопает Матвея по спине и сам усаживается рядом с Сергеем, наливая и себе, и ему, морса.

***

— Мне тебя не ждать?— Семак выходит в коридор, когда Игорь уже надевает шапку. — Думаю нет…Прости…— Дивеев виновато тупит глаза, бросая взгляд на парня сзади себя, что весь вечер был стеснителен. — Ничего. Вы долго не виделись. Может с собой еды? — Нет, что вы. Я там немного приготовил, перед приходом сюда…— Сафонов мотает головой, поправляя варежку. — Тогда жду днём. Громко не стучи, остальные спать будут…— он устало улыбается и прикрывает за парнями дверь, вздыхая. — Пошли. Машину в гараж загоним. Холодно сегодня для нее…— Валерий оказывается рядом, суя в руки его дублёнку. — Вы у меня ночевать?— Сергей почему-то понижает голос до шёпота, расправляя верхнюю одежду. — Березуцкие уже ушли и сказали что останутся там у кого-то из их знакомых. Игорь здесь, в Ванькиной комнате . Мы с мелкой у тебя, если ты не против….— Карпин снимает очки и оглядывает мужчину, замечаю уже пробивающеюся редкую седину. — Как же я могу быть против, Валер… — Мы сегодня ещё поговорим? — Мы должны были сделать это ещё тогда, Валер…— Сергей поправляет на нем шапку, переходя на воротник верхней одежды. — Мне жаль, что утекло так много…— Карпин перехватывает его руки и несильно сжимает, заглядывая в глаза. — Не вороши сейчас. Тут не место. Пошли. Предупреди ее. Ключи на полке…— Семак убирает руки и открывает дверь, говоря это через плечо. — Ванек, не в службу, а в дружбу, скажи сестре, что ключи от квартиры дяди Сережи на полке, мы пока машину в гараж загоним. — Конечно…— парень, вышедший в туалет, кивает и прикрывает за собой дверь в гостиную. — Я сама все слышала! Я займу комнату Игоря!— из гостиной слышится усталый голос девушки, что маячит силуэтом за стеклянными вставками в двери. — Молодец, милая!— отвечает мужчина и тоже выходит из квартиры, в которой становится максимально тихо. — Я же говорил, что практически все и съели…— Виктор осматривает стол, начиная собирать пустые тарелки. — Было бы странно этого не сделать в доме, где собрались восемь мужиков и одна девушка…— хмыкает Акинфеев, собирая остатки салатов с тарелки поменьше, чтобы составить их в холодильник. — Пирог так и не разрезали даже…— грустно вздыхает девушка и больше кутается в кофточку, собирая использованные салфетки и остатки хлеба. — Завтра будет день. С чаем попьем днём, как встанем…— Гончаренко поднимает внушительную стопку тарелок и кивает опять появившемуся в комнате Ване, чтобы тот помог придержать дверь. Со столом управляются быстро. Гостиная быстро становится просторной благодаря сложенному мужчинами столу, а на кухне тарелки, одна за одной, ставятся на место, вымытые женскими и насухо вытертыми мужскими руками. — Завтра разложим вилки и ложки, не вытирай…— Виктор останавливает Ваню, что берется за приборы, собираясь их тоже отправить на место. — Я уже пойду…— девушка зевает и накрывает чистым полотенцем пирог на столе, чуть потягиваясь,— Завтра обменяемся подарками?— она устало вешается на парня, кладя голову на его плечо. — Конечно. Тебя проводить? Ты уже совсем сонная…— Ваня приобнимает ее, держа на ногах. — Квартира на против находится, Господи. Дойду как-нибудь…— она закатывает глаза и отстраняется, тяжко вздыхая, — Я так устала Вань, ты должен представлять, какого это… Парень понимает сразу, что она говорит не о сегодняшнем дне, а в целом о жизни. И Ваня прекрасно понимает все чувства, о которых сестра сейчас говорит. — Ладно. Всем спокойно ночи и счастливого начала девяносто первого года!— девушка чмокает каждого оставшегося мужчину в щеку и уходит, забрав оставленные ключи на полке. — Тебе дать одежду для сна?— Виктор зевает, прислонившись бедром к тумбе, что стоит отдельно от остальных и на корой стоит магнитофон, не работающий уже 3 год. — Нет, спасибо. Я в трусах и футболке посплю. Мне белье нужно, чтобы диван расстелить… — Ложитесь в моей комнате. Мы рассчитывали что сегодня много народу будет, а тут так все разошлись…— Обляков потирает глаз и тут же щурится, морщась. — Ну и славно. Тогда я на боковую. Хорошей ночи…— Игорь хлопает их по плечам и напоследок тормоша волосы парня, проговорив,— Выросли вы быстро, ребятки. Мы все вами гордимся, будущее страны. — Как ты, ребенок? Сильно устал за сегодня?— когда они остаются одни, Гончаренко наконец подходит очень близко, поглаживая по лбу. — Достаточно. Больше эмоций потратил… — Понимаю…Но теперь же могу сделать то, что мы не смогли продолжить в комнате?— он переходит на шепот, скользя пальцами от лба к щеке, лаская ее большим пальцем. — Что именно?— Ваня почти держится, чтобы не улыбнуться в ответ на прикосновения, невинно лепеча вопрос. — Не зли меня, Ванюш…— он качает головой и уже осторожно, но крепко держа его подбородок, заставляя взглянуть в свои глаза. — Мы не одни в квартире, Вить… — У вас грязные мысли, Иван. Я про камеру. Сделай пару фото для меня…Потом в ателье распечатаем…— мужчина усмехается, приподнимая за подбородок и касаясь губами над кадыком, медленно выдыхая горячий воздух. — Так не честно!— парень цепляется за плечи и чуть громче, чем надо было, возмущается. Его рот тут же прикрывает чужая ладонь, а кожу на шее прикусывают, заставляя приглушённо зашипеть. — Все честно…— он отстраняется и даёт чуть отодвинуться от кухонной тумбы. — А теперь ты не зли меня!— парень цепляется за шею, притягивая обратно. — Спокойнее, Вань…Мы никуда не торопимся…— мужчина прикладывает ладонь к его лопатке, тормозя парня, что быстро покрывает его лицо лёгкими поцелуями. — На дворе девяносто первый год. Как год встретишь, так его… — Твои родители меня убьют, если ты целый год проведешь в постели… — Ну я же буду с тобой. А там уже без разницы… — Пошли...Только переверни календарь…— Виктор переплетает их пальцы и тянет парня за собой, когда тот меняет кубик на железном календаре и щелкает кнопкой, переворачивая месяц. Ваня идёт за мужчиной, чуть тормозя, а потом врезаясь в его спину, прислоняясь лбом к позвоночнику между лопаток. Он обнимает его руками за живот, прижимаясь как модно сильнее, изо всех сил жмурясь и переживая прилив эмоций. — Вань? — Давай так постоим чуть. Хочу запомнить этот момент… — Дверь соседняя хлопнула. Сергей и Валера вернулись… — Блин. Мы телевизор не выключили…— Ваня отстраняется и направляется в гостиную, но был не отпущен из рук мужчины. Тот притягивает обратно к себе, обнимая за щеки и припадая к губам. Он не сильно сжимает его лицо, медленно и сладко целуя, боясь отпустить. — С новым годом, Вань. Пусть это будет самой лучшей ошибкой в нашей жизни…