По ту сторону

После вечера, проведённого в обществе Оуэна – вечера, который даже на подходе полуночи тепло и нежно отзывался в груди, свернувшись под рёбрами клубком, сложно пушистый котёнок, мурчащий на ухо – сон долго не шёл в руку. Я то и дело ворочалась, собирая под собой простыни; переворачивалась с боку на бок, без устали ища удобное положение, не имея шансов на выигрыш этой гадкой битвы с бессонницей; взгляд время от времени лениво полз к окну, откуда неровной рваной сеткой лился жёлтый лунный свет на скрипящие деревянные половицы. Где-то внизу стрекотали цикады, убаюкивая воспалённый переживаниями ум, но этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы я смогла сомкнуть глаза. Осознать, что уснула, я смогла лишь тогда, когда в голове возникла мысль, что наяву такого произойти точно не могло. Пейзаж, который привиделся мне в прошлом видении, словно прилип на старую кассетную плёнку и теперь проигрывался в более извращённом, подёрнутом рябью и временем варианте. Я смотрела себе под ноги, но кроме мутной серо-оранжевой дымки почти ничего не видела. Дышать было трудно – весь воздух вокруг словно выкачали, оставив лишь вязкую субстанцию, едва-едва забивающуюся жжением в лёгкие. Ракурс, правда, теперь несколько другой – ушедший в сторону, позволяющий мало-мальски изучить находящееся вокруг. Под кроссовками хрустели красно-охровые листья, затем утопали в вязкой, напитавшейся дождевой влагой земле. С деревьев, чьи кроны терялись в закатном солнце и облаках, медленно стали осыпаться вниз кора и ветки. Медлительность и жутковатость момента рушила все существующие законы физики. В грязи упавшая древесина сама по себе стала превращаться в угли и пепел, который тут же подхватывал порывистый ветер, унося блёклые комки и хлопья на многие метры вперёд. Я двигалась вперёд, стараясь как можно дальше обходить деревья и не прикасаться к ним руками. Ещё один поворот – и слева открывалась небольшая опушка с поросшими мхом камнями вперемешку с когда-то потерявшими свои величественные стволы пнями. На рябой траве сидела девушка. На её худом изящном теле струилось простое длинное хлопковое платье. На шее, на молочной матовой коже покоился большой тёмный камень, название которого я не знала. Он закрывал всю ярёмную впадину и свисал на грубом плетёном кожаном шнуре вниз, мерцая и заманчиво переливаясь от аметиста в чёрный. Я чувствовала, что от этого камня пульсировала и разливалась вокруг чудовищного размера сила, пробиралась под кости, хватала за поджилки, заставляла дрожать, не отрывая от него глаз. Усилием воли я высвободилась от нездорового созерцания чего-то неестественного и встретилась взглядом с владелицей пугающего украшения. Её лицо было мне незнакомо, но и черты лица словно нарочно не запоминались. Она была напряжена, как если бы ей тяжело давалось даже просто неподвижно сидеть. На висках пульсировали вены, дыхание было натужным и сбивчивым. Я вдруг поняла, что пытаюсь дышать с ней в унисон и слышу в ушах гул собственного зашедшегося в ужасе сердца. Мы смотрели на друга и время поворачивало вспять – не понять, сколько прошло времени, час, день или неделя, но в конце концов девушка одним быстрым движением вскочила на ноги, моментом сократила расстояние между нами и не успела я спохватиться, как она коснулась ладонью моего лба, а потом меня словно с головой окунули в ледяную воду. Несколько мучительно долгих, тянувшихся почти вечность мгновений мне казалось, что я падала с высокого обрыва прямо в пенящийся волнами океан, чудом не задев отвесных зубастых скал. Вода встретила меня громким всхлипом, утянув на пару метров вглубь, выбив из груди жалкие остатки кислорода. Тело зашлось огнём, от боли хотелось кричать, но вместо звука изо рта выходили лишь крупные пузыри, тут же лопающиеся от водоворота течения. Предприняв последнюю отчаянную попытку спастись, руки жадно стали загребать воду, но бесформенное пятно света наверху так и не становилось ближе. И вдруг я открыла глаза, взлетев с кровати. Первые две-три минуты, которые я пыталась понять, что это всё было лишь до одури страшным сном, я лишь сидела и глотала ртом воздух, пока от переизбытка не закружилась голова. Когда в черепной коробке появилась некоторая ясность и пелена отступившего кошмара отошла на второй план, я хлопнула руками по постели. С одеяла полетели холодные брызги. Вся пижама, простыни и несколько метров вокруг были в воде, словно меня во сне окатили с огромного ушата. Кожа покрылась взбухшими мурашками. Нужно было поспешить согреться, пока мои стучащими зубы не разбудили бы отца. О дальнейших попытках отдыха не могло быть и речи. До рассвета я сидела, уткнувшись носом в ноутбук, пытаясь развлечь себя какой-то старой комедией, название которой не запомнилось мне ровно так же, как и сюжет. Дрожь бить перестала, но зябкость и дискомфорт в теле всё равно осталась, обещая быть верным спутником на протяжении всего предстоящего дня – как я ни пыталась отогреться под душем, пар так и не смог до конца выгнать эти отвратительные ощущения. Наскоро составив компанию отцу в его плотном завтраке и проводив на работу, я собралась и вылетела из дома, решив не оставаться одной как минимум до того момента, как мне не полегчает. Идея заехать на завтрак в кофейню около парка Кемилн показалась мне лучше первой пары по истории искусств, поэтому решение было принято быстро. Машина завернула на маленькую парковку под раскидистыми соснами, шурша летящим из-под колёс гравием. В это время посетителей из окон виднелось немного, отчего шансы на уютное место заметно возросли. Но из автомобиля я выходить не спешила. Будто что-то останавливало, не давало нажать на рычажок открывания двери, выставить ногу на асфальт и выйти навстречу набирающему силу утру. Из зеркала заднего вида на меня смотрели два испуганных зеленющих глаза. Синяки, залёгшие на веснущатой коже уже не пугали – в последнее время нашлись более весомые поводы для беспокойства. В взгляде читалась сильная усталость, напряжённость, непонимание и... тоска. Эмоция определилась в мозгу не сразу, но когда наконец нашла своё название, то блеснула ещё ярче и больнее. Я не узнавала эту девчонку – не узнавала саму себя. Это и вправду была не я – уже кто-то другой. Кто-то мрачнее, измотаннее, испуганнее, бегущий от собственной тени и ответственности за себя и других. Стоило ли бороться с этой новой стороной или её нужно было безропотно принять, поместив и в без того не выдерживающее объёма сердце? Ответить себе на этот вопрос я не успела, по привычке посмотрев теперь уже в боковое зеркало. Там, метрах в двадцати от меня, виднелись Картер и Кэтрин, рука об руку направляющиеся к кофейне. Звуков я не слышала, но было видно, что они что-то оживлённо обсуждали и смеялись. У входа Грейвс приобнял девушку, приоткрыв перед ней входную дверь. Может, на сегодня событий хватит?