Подарок для Эммы

Бесконечная белая рябь снега уже не успокаивает. Даже не оставляет холод. Она просто заставляет ёжиться под ней — от чувства тревоги. Коннор не настаивал на месте встречи. У этого была одна, до безобразия простая причина, связанная с тем, что информация, полученная буквально нелегально, скребла корпус изнутри и готова была вырваться наружу. Возможно, это просто фантомный зуд, вызванный волнением. Возможно, давление изнутри повредило тириумные трубки и, на самом деле, его "сердце" обливается кровью: буквально синего цвета. Так или иначе, он ждёт, стараясь расслышать нужные шаги по мокрому снегу сквозь шелест падения хлопьев снега, сквозь приглушённый шум города вокруг. — Ты все ещё хочешь отдать подарок для Эммы? — Бесцеремонно, но ещё доля секунды бы вырвала терпение с корнем, разорвала изнутри; Коннор давно не испытывал столько напряжения разом. — И тебе привет, — хмыкает Даниэль, подойдя на заснеженной площади перед торговым центром в условленное место к знакомой фигуре андроида. PL окидывает Коннора сканирующим взглядом: тот выглядит встревоженным без видимой для Дэна причины. Это напрягает. Как и заданный детективом вопрос. Прямой, словно выстрел в лоб. Конечно, Даниэль сам упомянул о своём фиаско: он собирался сделать подарок Эмме на Рождество. Надеялся, оставить после себя хоть что-то хорошее. Пока не узнал, что его бывшая подопечная больше не живёт в Детройте. Но почему Коннор настоял на встрече? — Ты для этого меня вытащил? — Да. — В этот раз — никаких выстрелов, кроме метафорических. RK800 совсем не в настроении юлить и отшучиваться; он смотрит на Даниэля пристально, стараясь не упустить из виду ни малейшего изменения на лице. — Ответь на вопрос. — Не на допросе, — огрызается Дэн, сжав руки в карманах в кулаки — тон Коннора совсем ему не нравится, и вычислительная система уже начинает подбирать возможные варианты. — Нет, но мы тратим время. — Коннор тоже прячет руки в карманах и первым сходит с места, подзывая Даниэля за собой. Тот медлит, но всё же делает несколько шагов следом. — Я хотел сделать для неё подарок. Но если они с Кэролайн переехали, ничего не выйдет. Я не намерен их преследовать, если тебя это волнует. Даниэль думает совсем в ином направлении — понимает Коннор и невесело кривит уголок губ: — Я хочу предложить передать подарок. Даниэль останавливается, как вкопанный. Кажется, внутри него что-то обрывается. Соскальзывает, как шар с ветки рождественской ели, стоящей на площади, и считанные мгновения остаются до момента, когда все услышат отчаянный звон разбитого стекла. — Зачем? — Бесцветным голосом спрашивает Дэн. Коннор ловит этот шар до падения. До того, как разносится звон стекла, и он разбивается безвозвратно. — Потому что сейчас Рождество. Время подарков и чудес. — Это получается даже легко. Наверное, потому что это — не ложь. — И потому что я знаю, где они. — А ты решил побыть для меня Сантой? — К горлу подкатывает какое-то дурное веселье и смешок срывается с губ вместе с паром. — Прости, Коннор, я был не очень хорошим мальчиком в этом году. До Чикаго четыре часа на поезде, я в курсе. Зачем тебе это? — Мы оба были плохими мальчиками в этом году. — Коннор не спешит с ответом на вопрос: он не задавался им. Просто ощущал, что хочет сделать это. Для Даниэля. Что может сделать это для него. И это было самым верным и честным ответом. Хруст снега под ногами дарит ложное спокойствие, когда RK800 опускает взгляд. — Я просто хочу это сделать. — Коннор отвлечённо следит за облаком пара, исходящим изо рта Даниэля. Наблюдает, как оно рассеивается. — Мне дать тебе время для размышлений? Даниэль, напротив, поднимает лицо к сумеречному, сыпавшему снегом небу. Белые точки кружатся и падают-падают-падают. Зависть тонкой иглой колет внутри — так хочется раскинуть руки и тоже упасть. Спиной вперёд. Лежать и смотреть на бесконечный танец снежинок, пока сам не превратишься в сугроб. — Ты идиот, в курсе? — Негромко и спокойно произносит он наконец, не смотря на Коннора. — Были подозрения. — Коннор смеётся, искренне, но вслед за Даниэлем голову не поднимает. Он знает, чем заканчивается путь снежинок. — Это согласие, вероятно. Я зайду немного дальше, спросив: "Ты готов их увидеть?" Даниэль тихо вздыхает. Глянув в сторону присыпанных снегом скамеек на площади и мотнув головой, он жестом приглашает Коннора последовать за ним; RK800 готов на любой ответ. И, если получит согласие, готов понести ответственность за своё решение — остановить PL от необдуманных поступков. Даниэль аккуратно смахивает белое покрывало с пластиковых сидений, отряхивает руки и садится. До Рождества ещё несколько дней, но атмосфера надвигающегося праздника уже висит в воздухе так явственно, что её невозможно игнорировать. На лицах прохожих то и дело мелькают улыбки, возле палатки с глинтвейном и кофе выстроилась очередь. С тяжело гружёной разноцветными коробками тележкой выкатила из торгового центра супружеская пара. На фоне предпраздничной суеты голос Даниэля звучит спокойно. – Мы виделись. Летом. — Набрав пригоршню снега, андроид сминает его между ладоней. — Я очень хотел снова увидеть Эмму. Извиниться. Боялся, конечно, но прошло неплохо. Она тоже скучала, обрадовалась, узнав, что я жив. Может, не осознала в полной мере, может, ещё что, не знаю. Кэролайн, узнав об этом, была в ярости. — Даниэль замолкает, словно собираясь с мыслями. Комочек снега между его ладонями твердеет. — Она сказала, что у Эммы кошмары. Что она плохо спит, работает с психологом. Что мне следует держаться подальше. — Выдыхает он с паром всю тяжесть, месяцами копившуюся внутри, но от этого не становится легче. — Полагаю, она права. Коннору хочется собраться так же плотно, как этому комку, потому что Рождество выбивает почву из-под ног. Пожалуй, если бы не Кэра и Алиса, ставшие для него семьёй, он бы с трудом понял чувства Даниэля и его близость с Эммой, но карты легли по-своему. — Значит, просто увидеть её. Потом мы уедем. — Коннор совершает рваный выдох, отгоняя дурные мысли, и останавливается перед Даниэлем. Отбрасывает тень, — это у него хорошо получается, — и оборачивается через плечо, изучая танец рождественских огней за спиной. Он добавляет последнее, что считает важным, рассчитывая, что снег вот-вот окажется на его лице. — Что скажешь? Спрессованный комочек снега бьёт Коннора в грудь. Не сильно — у Даниэля не было места для хорошего замаха — но точно туда, где под слоями одежды ровным кружком был очерчен паз регулятора тириумного насоса. — Ты хоть можешь вообразить, как это больно, Коннор? — Выдыхает он, устало заглядывая снизу вверх в лицо детектива. — Хочешь увидеть, как меня сломает, да? Чего ты вообще от меня хочешь?.. — Нет. — Честно признаётся Коннор, машинально опуская ладонь на место удара. Он не хочет врать Даниэлю, расписывая красивыми речами то, что он может его понять. Не может. Они это уже проходили. — Не могу этого вообразить. Но хочу, чтобы ты увидел, как она, будучи здоровой, счастливой, получает свой маленький подарок от Тайного Санты в канун Рождества. Что она продолжает жить, не без проблем, но продолжает. — Коннор отряхивает снег с рубашки и галстука, переводя взгляд на Даниэля, не произнося очень многого из того, что терзает внутри. Что, буквально, на кончике языка и готово сорваться. — Мне нужно подумать, — наконец выдыхает Дэн, приходя к выводу, что не может принять решение вот прямо сейчас, под пронзительным взглядом Коннора. Понимая, что просто не вывезет всё один и что Коннор — не тот, кому он мог бы слепо довериться. Пар вырывается изо рта густым облаком. Даниэль смотрит. Просто смотрит, но, если бы он сохранил диод на виске, тот бы мигал жёлтым. Иллюминация магазинов переливается всеми цветами, звенит музыка рождественских песен. Даниэль ещё может успеть купить подарок... До закрытия торгового центра оставалось полчаса.

***

Центральный вокзал Детройта — переполненный и шумный — как и всегда перед крупными праздниками. Хитросплетения коридоров и залов, набитых до отказа, выплёвывают людей и андроидов в разные стороны: на платформы, в город — куда угодно, чтобы змеи-поезда могли ускользнуть из своего гнезда. Коннор молчит до самой посадки. Даниэль тоже кажется каким-то задумчивым и притихшим, будто за эту ночь, потребовавшуюся ему для принятия решения, он потратил все силы. Не то, чтобы у Коннора не было слов, которые он мог бы сказать Даниэлю, просто он не знал, какие из них могли разорвать, помимо пелены молчания, ещё и уверенность PL600 в авантюре, в Конноре, в самой идее; он изучает взглядом сидящего напротив Даниэля и этого ему вполне достаточно, чтобы знать наверняка: сомнения поедают его спутника изнутри. И только Коннор, возможно, останавливает его от попытки сорваться на любой промежуточной станции и повернуть обратно. За всё время пути они едва ли перекидываются несколькими фразами. Иногда Даниэль украдкой поглядывает на Коннора, но, по большей части, находится где-то глубоко внутри себя. Придерживает рукой сквозь куртку содержимое внутреннего кармана, будто хочет убедиться, что подарок лежит там, где и должен — прямо напротив его сердца. Напряжение в салоне вагона скоростного поезда Детройт-Чикаго впору резать ножом. Иллинойс встречает их снегопадом. Ещё один вокзал выталкивает прочь из себя в такси заснеженного мегаполиса. Чужой незнакомый огромный город, кипящий предпраздничной суетой, пробками, людьми и машинами. Никому нет дела до двух андроидов и их странных планов. И только там Коннор впервые открывает рот. Сначала — с сомнением, только размыкает и смыкает обратно губы, проглатывая задержавшиеся с Детройта слова, утратившие свой смысл. Потом — на выдохе, проворачивает язык легче без веса тех, застаревших, но все равно прокашливается. — Она часто гуляет в этом месте, — произносит он, когда они проезжают мимо Миллениум-парка по Мичиган-авеню. Бесполезная фраза, призванная прощупать почву, пока сквозь окна на них пробивается свет огней Чикаго, призванный согревать сердца людей. До последнего, до самой остановки, Коннор держит в тайне небольшой секрет в условии их поездки на беспилотном такси; через центр, значительно увеличив время пути. — Как ты их нашёл? — Равнодушно интересуется Даниэль, смотря, но не видя окружающего их города. Ну да. Коннор же полицейский, для него это не проблема. — По базам данных. — Простой лаконичный ответ; достаточно было пару раз заглянуть туда, до чего никому нет дела. И пару раз обратиться за справкой к коллегам из Чикаго. Но этого Коннор, конечно, говорить не станет. За внешней отрешённостью Даниэля таится волнение, и оно всё же проявляет себя — заторможенными реакциями, постукиванием пальцев по дверной панели такси. Чужая душа — потёмки. У андроидов есть душа? — Ты готов? — RK800 протягивает открытую ладонь. Секунда промедления, прежде чем сухо кивнуть: готов. Ложь, разумеется. Даниэль ни в чём не уверен. Ни в своём праве находиться здесь, ни в собственном благоразумии, ни в том, что будет лучше для девочки. Его девочки, которую он должен был защищать, но вместо этого переломил её жизнь на до и после. Подарок — маленькая коробочка в синей блестящей бумаге — легко опускается в ладонь Коннора, но у Даниэля внезапно такой отчаянный вид, будто он вручает восьмисотому собственный регулятор тириумного насоса. Коннор не спрашивает о подарке, о том, что Даниэль бы хотел ей сказать, — этой маленькой девочке, потерявшей "лучшего андроида в мире", — или о том, что он чувствует сейчас. Коннор догадывается. Горечь. Боль. Отчаяние. Ненависть. Сочувствие читается лишь в хмурости Коннора, которое он никак не может скрыть, поднимая взгляд на лицо Даниэля. И плотину слов, всё-таки, срывает, как бы старательно он не пытался отгородить их обоих. — Я бы хотел, чтобы всё было совсем по-другому. — Без уточнений: Даниэль поймёт. — И так будет, просто дай ей немного времени Пока что — я помогу. Даниэль переводит на него тусклый взгляд. — Я тоже, Коннор, — произносит он тихо и опускает голову. — Я тоже. Коннор первым выбирается из такси, а следом за ним в чужой заснеженный город выходит Дэн. Он натягивает капюшон поглубже, сутулится, запихивая руки в карманы. Его яркая чёрно-жёлтая куртка не так уж и выделяется в пёстрой толпе на городской площади. Коннор делает жест: жди здесь, и направляется дальше по скверу. Даниэль ведёт его взглядом, покорно наблюдая со стороны. Десять метров, пятнадцать, сорок два... Он узнает знакомый силуэт и вздрагивает, как от удара под дых. Эмма подросла. Немного. Из-под шапки выбилась тёмная прядь. Даниэль не слышит, что говорит Коннор ей и её матери, но видит их эмоции. Первый испуг, тревогу, что сменяется смущённой улыбкой и облегчением на лице девочки. Удивление при виде коробочки с подарком и живой блеск глаз. Вопросительный взгляд на Кэролайн: можно? Даниэль как наяву слышит знакомую интонацию в голосе и невольно улыбается. Просьба, которой невозможно отказать. Коннор умён. Он наверняка смог найти слова, взламывающие код к сердцу. Переговорщик. Даниэль смотрит не отрывая глаз и не двигаясь, и спохватывается, только когда на внутренний экран выскакивает предупреждение о повышенной нагрузке на систему. Топчется на месте, борясь с желанием подойти ближе и стеной запрета, возведённой им самим. И снова замирает, жадно вглядываясь в лицо девочки, когда та принялась за обёртку подарка. У него было не слишком много времени на поиски, да и денег не то, чтобы достаточно. В коробочке браслет — серебристый шнурок, несколько цветных бусин и подвеска в виде заячьей мордочки. И записка прямо на внутренней стороне крышки, выведенная стройным машинным шрифтом. "Счастливого Рождества, Эмма." Коннор не оставляет места для слов, только следы на снегу; их занесёт так же быстро, как исчезнет желание засыпать его спину вопросами. Силуэт Даниэля он видит издалека, но проходит не останавливаясь. Чтобы не оставить для Кэролайн места для сомнений и попытки лишить Эмму и Даниэля хрупкой связи хотя бы в этот праздник: он рассчитывает, что PL600 поймёт это и последует за ним до места, где их не будет видно вдвоём. Отвести взгляд от Эммы стоит Даниэлю усилия. Ещё большее усилие приходится приложить, чтобы развернуться и пойти за Коннором, но дальше становится легче. С каждым шагом. Коннор останавливается уже позже, поворачиваясь к Даниэлю лицом, возможно, слишком резко: слова не находятся, он смотрит на девианта исступлённо, в неловком молчании, пряча руки в карманах. Бегает взглядом по лицу и плечам, на которых уже скопилось так много осадков, словно он ждал Коннора вечность. — Ты в порядке? — Знает, что нет, но это что-то вроде искреннего беспокойства по отношению к PL600. До жжения в глазах, которое невозможно физически, но которое чувствуешь. На лице Дэна такая дикая смесь эмоций, что и программа откажется разбираться в их распознавании. Он и сам не понимает, чего хочет больше — рассмеяться от облегчения в голос или завыть от щемящего чувства в груди. Даниэль не хочет, чтобы Коннор видел его таким, и делает то единственное, что может — закрывает лицо ладонями и неопределённо мотает головой. Несколько секунд спустя, когда он смог справиться с системой и отключить лишнее, бросив все ресурсы процессора на обретение контроля, Дэн поднимает взгляд на Коннора. — Ты был прав. Мне было нужно ещё раз её увидеть. Убедиться. Теперь... Всё в порядке, Коннор. — Пауза. — Спасибо. Заглушив порыв схватить девианта и либо встряхнуть, либо обнять, Коннор выдыхает: сам не зная, облегчённо или просто выпуская напряжение. Он ощущает, словно они — две взведённые до отказа пружины, готовые в любой момент к действию: выстрелить или взорваться, стоит приложить лишнее давление, в зависимости от их "состава". Высокотехнологичные пружины, способные непроизвольно считывать окружение, сканировать, знать немного больше нужного. И, иногда, это очень полезно. Даниэль не выглядит так, словно выстрелил или взорвался. Словно давление ослабили. Это он сделал? Даже собственная правота отступает на второстепенный план; Коннор с усилием воли опускает ладонь на плечо PL600, отказываясь признавать, что для него это тоже важно. — Пожалуйста. И счастливого Рождества. Возвращаемся? Ладонь Коннора на плече не давит. Дэн медлит секунду, а затем зеркалит жест и приобнимает его за плечи. Подарок пришёлся точно по сердцу и Дэну нечем отдариться в ответ, потому что лучшее, что у него есть для Коннора, не потрогать руками. Это прощение.