Да и Нет

— Видели Брока. Спрашивал, не отощал ли ты. Ну, еда у тебя есть. -подводит итог мальчик и кидает гному яблоко. — Он интересовался мной? — тот с удивлением посмотрел на говорящего. — А от него сивухой не пахло? — в пол голоса спрашивает он. Атрей не успевает ответить, как справа от кузнеца пролетает топор. Слышится свирепое рычание, которое можно расценивать, как «Хватит болтать!» ***       После усовершенствования оружия и брони Богов, Синдри просит передать своему брату привет. Они соглашаются и уходят.       У головы великана довольно-таки холодно, и поэтому гном хочет устроить ночлег, недалеко от кузни. Но перед этим, решает последить за Броком, чтобы самому узнать как у него дела. Он видит, что у того все в порядке и, что брат живёт припеваючи: в тепле, уюте, работает в кузне. Младший уже собирается уходить, как наступает на хрустящую ветку, которая сразу же выдаёт его местоположение. Брок идет проверить, кто там крадется и натыкается на брата. — Мать моя — йотун! Что ты тут делаешь? — Да я. Я просто гулял. — решил соврать тот. Ведь Синдри под никакими пытками не признается, что волнуется за брата. Ну или почти, никакими. — Гулял за этим камнем в такой мороз и даже не решил заглянуть к своему «любимому» брату? — Ну, я, ээээ. — замялся Синдри, натягивая шапку на глаза и опуская голову, словно ёжик, что закрывается в клубок. Следующее, что он почувствовал, как сильные, горячие руки ложатся на плечи, а чужие губы ненапористо прикасаются к собственным. Синдри «раскрывается» и своими пучеглазыми глазами аналогично смотрит на мило улыбающегося брата. — Я тоже по тебе скучал. -говорит тот. Младший забывает о своей любви к чистоте и, не раздумывая, кидается к Броку на шею и начинает бесконечно рыдать. — Ну-ну, чего это ты разрыдался?! Прямо как маленький. — Брок прижимает того к себе и по-братски хлопает по спине.       Он давно знал, что Синдри иногда следит за ним, но всегда делал вид, что не замечает этого. Но как гномья магия может скрыться от гнома? Вот именно-никак. А ведь ему просто не хватало общения. Кратос не особо разговорчив, а с Атреем толком и не поговорить по душам — мал еще, да и отец «призывает» каждые пять минут. К тому же, им не заменить синию гномью сущность и душевных разговоров, что те вели вдвоём. К некому прикоснуться, не за кем укрыться. Брок всегда был его защитой и опорой, но после ссоры, Синдри будто забился в угол. Он ожидал опасности с любой стороны, и поэтому бесконечно прятался сам не зная от кого. То ли от Мертвецов с Кошмарами, то ли от собственных чувств. Наконец, слезы отступили и он отшагнул, стирая с себя сажу и грязь, что налетели от брата. Брок закатил глаза и усмехнулся. — Ну что, чистюля, зайдёшь ко мне? Или у меня слишком грязно для тебя? — сказал тот и шлепнул брата по заднице.       Синий двинулся в сторону небольшой хижины, в которую, слегка опешив, поспешил залившийся краской Синдри. После такого жеста со стороны брата, грусть и злость уже успели отступить, уступая место возбуждению. И поэтому, гном решил играть по правилам хозяина. — Зайду. И надеюсь, ты примешь меня с гостеприимством.       Синдри подошёл к брату и огладил чужой пах, пробираясь рукой через пояс с инструментами. Не успел Брок опомниться, как тот набрасывается на него с поцелуем и заваливает на верстак. Здесь уже старший не отстаёт и, перехватывая инициативу, оказывается сверху. Не отрывая поцелуй, Брок развязывает чужие доспехи, лишая их возможности закрывать тощее тело гнома и его возбужденную плоть. Младший слегка отталкивает его и снимает нагрудник брата, после чего, притягивает обратно. В скором времени, они лишаются остальной одежды, и гном вводит в Синдри два пальца, предварительно смазывая их предэякулятом, пока другой рукой надрачивает член брата. На удивление, внутри было не так туго, как могло показаться изначально, что не мог не подметить старший. — А я вижу ты развлекался без меня. Что использовал? Пальцы, деревянную болванку или чужой хрен? — на последних двух словах Брок ввёл еще один палец.       Никогда не поздно, слегка подразнить брата ревностными речами. К тому же, когда те были наполовину правдой. Синдри действительно ублажал себя пальцами, но он никогда не смог бы достичь того уровня ласк, что мог Брок. Не зря же Мимир называл его Лазурным пошляком. Ведь именно такое прозвище закрепилось у него в мире эльфов, в который ему запретили приходить.       Послышался довольный стон. Видимо Синий попал по простате. — Ох, блять, да! — неожиданно вырвалось из уст гнома.       Синдри не матерился. Никогда! Но если дело доходило до секса с Броком, то тут он был бессилен. И это всегда нравилось последнему — заставлять такого правильного братца матерится от удовольствия было просто усладой для его синих ушей.       Удивительно, что за всё это время, Брок даже пальцем не прикоснулся к себе. Да, он однозначно был возбужден, но он решил оставить все самое сладкое на потом. — Что «да»? Наш новый знакомый заходил к тебе не только жены, но и СВОЙ топор показать? — Брок знал, что это не правда, но с таким утверждением, можно было разыграть небольшую сценку ревности, которая была ни к чему, но заводила безумно обоих. Даже когда один из них был наполовину в отключке от удовольствия.       Он вытащил пальцы, и перестал двигать рукой, на что Синдри обиженно простонал. — Нет! — от смущения, младший закрыл лицо рукой, второй держась за шаткий стол. — Нет? Что-то не верится. Сейчас я тебе покажу, как правильно работать с топором.       После этих слов, придерживая брата за бедра, Брок вставил член до предела. У младшего перехватило дыхание, ему казалось, что о большем и мечтать нельзя, но тут, Синий стал двигаться, а сильные руки, в одно движение, закинули ноги за спину, придерживая того за ягодицы, на которых останутся синяки, что еще долго не пройдут.       Эти руки умеют работать не только с молотом и наковальней. Само тело Синдри превращается в жидкий металл, позваляя кузнецу изменять его до неузнаваемости. Так тихий, чистолюбивый гном трансформируется в стонущего от удовольствия зверя, которому уже плевать на собственные принципы о чистоте и порядке.       Предчувствуя скорую разрядку, Брок ускорился, вколачиваясь в тело брата и попадая по простате. В этом помогал ему сам Синдри, что скрестил ноги за спиной и слегка направлял его. От такого слияния, он снова почувствовал себя ценным, дополненным, под защитой брата. Не зная, куда деть руки тот, медленно положил их поверх чужих и скрестил пальцами. Он знал, что старший не очень любит такие жесты, но все же не смог устоять, к тому же в такой момент.       Доведя младшего до апогея, Брок кончил с хриплым рыком и упал на тело сверху. Тяжело дыша, он нехотя вышел из него и оперся на стол рядом.       Спустя пару минут, Синдри приходит в себя, и, чувствуя липкую субстанцию на своем теле, резко вскакивает и вытирается одеждой, что была скинута на пол в порыве страсти. Увидев эту картину, Брок не мог не съязвить. -Боже, ты все испачкал! -Боже, ты всё испачкал.       Одновременно сказали братья и со смесью удивления и радости посмотрели друг на друга. По дому разносится громкий хохот, и маленький смешок.       Когда смех замолкает, Синдри тихо говорит. — Я так думаю, ты уже простил меня за то, что тогда я накричал на тебя. — Да, давно еще. Ты тоже извини старого мудака. — Ну, по тебе не скажешь, что ты стар, — Брок гордо поднимает голову, пока не слышит конец предложения. — но вот мудак ты редкостный. — Увидев, как улыбка брата медленно исчезает, Синдри смеётся. -Шутка! Ты только мой старый мудак. ***       Уже в кузнице, Боги приносят Броку необычный чертеж, непохожий на оружие. У каждого есть свои принципы, и у Синего они заключались в том, что он не делал что-то кроме оружия или брони. Но на все «Нет» есть свои «Да». Так и для принципов Брока нашлось «Да», в виде Синдри, что умеет уговаривать лишь одним своим пучеглазым взглядом. На удивление Богов, гномы кооперативно берутся за работу. Поделка у них выходит довольно быстро и складно, что тоже нельзя было не подметить. — Я так и знал! Вы любите друг друга! — вскрикивает Атрей.       Услышав такое заявление, гномы невольно краснеют, надеясь, что мальчик все-таки имел ввиду братскую любовь. И ведь действительно, откуда такому мальцу знать о настоящей любви. — Идите уже, а то я сейчас растрогаюсь!