Of the past that's haunting me The future I just can't touch And if you take my hand Please pull me from the dark And show me hope again We'll run side-by-side No secrets left to hide Sheltered from the pain
Юи был похож на злого воробья, когда дрожал, закутавшись в плед, который ему дал Гурен. Он пил молоко из его кружки, и его руки дрожали, пока по его щекам лились гневные слёзы. С тех пор, как они забрали его, мальчик не переставал плакать. Гурен вздохнул, растрепав его волосы, всё ещё немного влажные после душа, потому что им надо было отмыть и отогреть его после всех потрясений, что он пережил. Юи нахмурился, вжав голову в плечи, и это выглядело смешно вместе с тем, как после этого он стал ещё больше похож на выпавшего из гнезда птенца, но Гурен ничего не сказал. Ещё какое-то время они находились в тишине. Гурен стоял, прислонившись к шкафу на их общей кухне. А Юи буравил взглядом дно его кружки, возможно, надеясь проделать в нём дыру. Гурен вздохнул снова прежде, чем забрать её из его рук, чтобы помыть. Когда он обернулся к Юи снова, мальчик выглядел так, будто готов уснуть прямо за столом. — Эй, — Гурен позвал его, — не засыпай здесь. У тебя будет кровать для этого. Юи на это ничего не ответил. Третий вздох за такое короткое время Гурен в себе подавил. Он взял Юи за запястье и дождался, пока мальчик поймёт, что он хочет, чтобы тот следовал за ним. Юи не сказал ни слова, когда Гурен объяснил ему, что отдельной комнаты для него выделить пока не успели, так что ему придётся поспать на кровати Гурена одну ночь, но до следующего утра этот вопрос будет решён. Мальчишка также молчал, когда Гурен укрыл его и когда он спросил, нужно ли ему ещё что-нибудь. Гурен пожал плечами, направившись к двери. Тихий голос остановил его: — Ты ведь сказал, что это твоя комната. Куда ты идёшь? — На кухню. Я буду рядом ночью. Так пойдёт? Но Юи снова замолчал, закутавшись с головой в одеяло. Гурен вышел. На кухне, прислонившись к шкафу также, как до этого сам Гурен, стоял Шинья. Он мягко улыбался и щурился от света. Он, кажется, только что проснулся после того, как вернулся с той вылазки, на которую под его командованием была отправлена группа людей Курэто. — Ночи, — он поприветствовал. — Ага. А ты, я смотрю, только встал. — Да. — Ну, с добрым утром тебя. — Ты вообще ориентируешься во времени, Гурен? В груди Шиньи что-то заурчало, немного хрипло и сломленно, прежде, чем Гурен понял, что он смеётся. — Единственный, кто здесь не ориентируется во времени, очевидно, ты, Шинья. Спишь, когда тебе вздумается. — Конечно же, он не имел в виду этого всерьёз. Но Шинья понял его. Гурен знал это. Именно поэтому его улыбка была такой широкой, когда он сказал: — Какой ты злой! — А ты шумный. Гурен заварил кофе вместо привычного мугитя, и Шинья сощурился. Он спросил: — Всё в порядке? — Конечно. Помолчали. — Это так проблемно, возиться с детьми, — в конце концов Гурен сознался. Шинья расслабился, когда услышал это, как будто это было именно то, что он ожидал услышать. Чёрт возьми, этот дурак всегда выглядит так, будто ожидал этого, когда что-то происходит. В его взгляде скользнуло понимание. — Ему пришлось непросто. — Да, я знаю. Именно поэтому это так проблемно. Он даже не говорит со мной. Он лишь один раз спросил меня о моей комнате и… — О твоей комнате? Шинья склонил голову и это выглядело так, будто он просёк его. Гурен цыкнул. — Ну, может, не совсем о комнате. Он спросил меня, куда я ухожу от него, раз это моя комната. — Гурен. — Я был так плох? Шинья нежно улыбнулся ему. — Ему одиноко сейчас. И ты боишься его, потому что он похож на тебя, правда? Гурен не ответил ему, он только глотнул свой кофе. — Перестань смотреть на меня так, Шинья. Я сам знаю. Шиньин взгляд стал лукавым, когда он спросил: — Знаешь что? — Я пойду и буду с ним. Я понял тебя. — Ну иди. — И не смотри мне вслед! Шинья хихикнул. — Не смотрю. — Спокойной ночи. — Сладких снов. Гурен забрал свой кофе с собой. Когда он вернулся в спальню, Юи глухо всхлипывал, спрятав лицо в одеяле. Гурен поставил на тумбу свой кофе и неловко сел рядом, на кровати. Он положил руку на его вздрагивающий бок. Через время, когда ему показалось, что Юи немного успокоился, Гурен заговорил: — Ну всё, давай уже спи. У тебя был долгий день. Тебе надо отдохнуть, если ты не хочешь, чтобы завтра у тебя поднялась температура от твоего долгого плача или вроде того. Юи вздрагивал всё реже, однако всё ещё молчал. Гурен не знал, что ему нужно делать, поэтому он снова потянулся к своему кофе. Он остановился, когда Юи немного повернулся к нему, и его голос снова зазвучал из-под одеяла: — Ты же сказал, что ночью будешь тут? — Это звучало как вопрос. — Да, — Гурен посчитал нужным ответить, — я так сказал. — Ну тогда ладно. — Да, — повторил Гурен, — я буду тут. Теперь спи. Юи снова замолчал и отвернулся от него. Так прошла ночь. Юи, казалось, спал, хотя и тревожно, Гурен читал на стуле рядом (и даже ни разу не выходил за новой порцией кофе). На утро Гурен дождался распределения, чтобы увести мальчика в теперь уже его собственную спальню и оставить его там с тем, чтобы в течение дня о нём позаботился кто-нибудь более или менее ответственный из ИДАЯ. Но он ожидал этого, когда по возвращении с зачистки участка от апокалиптических тварей Курэто поручил ему тренировки и ответственность за этого мальчика. Гурен знал, что так будет. Это было предрешено, что однажды они столкнутся вот так, немного превратив жизни друг друга в ещё больший хаос, чем они уже были. Из записей в любовных письмах Махиру, в которых она передавала ему информацию о секте Хакуя; из данных об эксперименте «последний серафим», вследствие которого Гурен разрушил чёртов мир; из того, каким ненавидящим был взгляд этого мальчишки (и это было как будто Гурен смотрел в зеркало, глядя в эти глаза, потому что Юи был правда похож на него), потерявшего всё; из всего этого Гурен сделал такой вывод, и в конце концов это стало восприниматься так, будто всё это было частью его плана. Он сидел на кухне и думал над тем, какую роль в этом плане Юи может сыграть, и над тем, какую в итоге сыграет, когда шиньин голос выдернул его из размышлений: — Гурен, привет. Как дела? — Опять ты, — Гурен хмыкнул, спрятав улыбку, — и чего тебе по ночам не спится? — Ну, Гурен, так не честно, я ведь первый спросил. Гурен вздохнул, сложив перед собой руки. Шинья поставил чайник и молча уселся рядом. Его выражение лица было непроницаемо. — Ну, вообще-то, всё странно, — Гурен начал. Шинья улыбнулся. — Это как? — Этот пацан, — Гурен молвил, — он находится здесь всего лишь грёбанный день, но я уже вынужден был слишком много думать из-за него. Это проблемно. Гурен видел это. Как взгляд Шиньи с того взгляда, которым он смотрит, когда старается быть понимающим и вовлечённым в проблему сменяется взглядом, которым он смотрит, когда намеревается быть раздражающим. — Ну, это не новость, думать для тебя всегда было довольно проблемно, — сказал он. Гурен поморщился, и шиньин смех наполнил комнату. — Ладно, ладно, — Шинья поднял руки в примиряющем жесте, — на самом деле, я думаю, ты… Ты выглядишь довольно уставшим. — Его лицо исказилось в беспокойстве. — Может быть, тебе просто не стоит думать обо всём этом ночью, тогда оно не будет таким долгим. Чайник засвистел на плите, и Гурен прикрыл глаза, пока Шинья вставал, чтобы снять его. — Ты прав, — он сказал. — Я плохо спал вчера. — У кого-то была беспокойная ночь, — Шинья бормотал, хмурясь, когда разливал чай по чашкам. Гурен ничего ему не ответил, но Шинья, кажется, этого и не ждал. Он вдруг сделался задумчивым и серьёзным, как бывало, когда он ненадолго выпадал из реальности или думал, что его никто не видит, так что Гурен молча пил свой чай. Когда Гурен вымыл свою чашку, собираясь уйти, Шинья спросил его: — Что-то тебя беспокоит, Гурен? Гурен остановился на полпути к двери. — Оглянись вокруг, Шинья. Всех что-то, да беспокоит. Повисла небольшая пауза, и Гурен мог представить, как Шинья помотал головой прежде, чем снова заговорил: — Нет, я имею в виду: что именно заставляет тебя так переживать из-за Юи? Гурен обернулся к нему. Шинья выглядел опечаленным. Он спросил снова: — Почему ты думаешь, что не справишься с этим? — Потому что воспитывать детей — это морока, Шинья. Шинья продолжил смотреть на него, не отвечая. Гурен снова опустился на свой стул, не глядя на него. — Посуди сам, Шинья. Как могут отбросы вроде меня брать на себя такую ответственность вместе со всей этой кучей дерьма в своей жизни? — Шинья молчал. — Чему я смогу научить этого ребёнка? — Вопрошал Гурен. Он посмотрел в лицо Шиньи, будто надеясь отыскать на нём ответы, но всё, что он увидел, это спокойствие и понимание. — Шинья, я буду бесполезен, когда он привяжется ко мне, — тихо сказал он, но голос его был твёрд. — Я, черт возьми, всегда бесполезен, когда кто-либо привязывается ко мне, — добавил он шёпотом, и это было немного слишком откровенно. Шинья ничего не сказал и накрыл его руку своей. Он ободряюще улыбнулся. Его глаза всё ещё лучились беспокойством, но от этой улыбки стало немного легче дышать.***
Дни были долгими и одинаковыми. Юи, этот мальчик с огромным сердцем и ветром в голове, буквально бежал за Гуреном на тренировки. Он кричал и кидался на Гурена, заливаясь слезами, снова и снова, когда у него что-то не получалось. Кажется, для него было эффективнее учиться на собственных ошибках, чем слушать объяснения Гурена. Ну а Гурен не был против и старался быть терпимым. Они проводили вместе много времени каждый день, и Гурен видел, как малец постепенно начинал видеть в нём пример, равняться на него. Юи везде был за ним и за него, даже если он кричал, что Гурен идиот, и чуть что кидался на него с кулаками. Он слонялся за ним тут и там, врывался в его кабинет посреди рабочего дня, чтобы Гурен похвалил его за очередную очень важную ерунду, и постепенно стал его маленькой тенью, и на этот счёт Гурен имел уже куда больше сомнений, потому что, ну, знаете, быть похожим на него? Это то, к чему быть терпимым гораздо, гораздо труднее. Потому что Гурен не тот человек, в котором стоит видеть пример, на которого стоит равняться и на которого стоит пытаться походить. Шинья улыбался ему вечерами и хлопал рукой по плечу в поддерживающем жесте, когда было особенно невыносимо. Шинья ощущал его на каком-то ментальном уровне, и Гурен терялся в догадках, было ли у него какое-то шестое чувство или что-то ещё, но он был реально благодарен. Потому что Шинья делал всё проще. Юи часто кричал среди ночи, не в силах проснуться, и, господи боже, он рыдал просто без остановки, пока Гурен не оказывался рядом с ним и не будил его самостоятельно. Разумеется, он мог этого не делать. Но это ощущалось слишком дерьмово, а у него всё ещё было сердце, так что он не мог смириться с этим ощущением беспомощности, по какой-то причине сдавливающим его грудь, когда он видел, как Юи ревел. Поэтому он просто продолжал будить его каждый раз. — Ты будешь тут? — Юи, этот упрямый, эмоционально зависимый ребёнок, спрашивал его каждый раз. — Да. — Это всегда звучало как обещание. — Спи. — И Гурен был там. Каждую ночь, пока Юи не засыпал снова, он был там, потому что это звучало как обещание. В одну из ночей было особенно плохо. Крики Юи разносились по всему коридору, и Гурен помнил это сочувствующее выражение на лице Шиньи, когда он выругался и вылетел прочь из кухни, оставляя его там. Когда он вошёл в спальню Юи, мальчик лежал, отвернувшись к стене, и не спал. Его трясло, он давился слезами. На этот раз, кажется, то, что ему приснилось, было настолько пугающим, что это всё же заставило его проснуться. Гурен вздохнул и прошёл внутрь, снова двигая стул, стоящий рядом с тумбой, ближе к кровати. Когда всхлипы Юи стали реже, Гурен спросил его: — Что тебе снится? — Вампир. Убивает всех. Всю мою семью. Каждый раз. Одно и то же. — Он говорил с перерывами на то, чтобы глотнуть больше воздуха, всё ещё плача, но было слышно, как он пытается бороться с дрожью в своём голосе. Гурен вздохнул. — Понятно. Юи продолжал плакать, отвернувшись к стене. Он больше ничего не говорил ему. Он даже не спрашивал как обычно, будет ли Гурен тут, и это по какой-то причине заставило Гурена чувствовать, как его грудь раскалывается надвое. Поэтому Гурен сказал: — Эй. Я буду тут, пока ты не заснёшь. — Он напомнил. — Ты рад? Юи никак не отреагировал, но его тело немного расслабилось под одеялом, когда Гурен сказал ему это. Гурен хмыкнул, позволив себе улыбнуться. Тогда готовность Гурена быть рядом даже тогда, когда сам Юи об этом не просил, но ему было действительно это нужно, сделала их чуть ближе. Мальчик проникся к нему ещё большей любовью и уважением, и Гурена правда это очень беспокоило. Серьёзно, Юи не стоило так превозносить его, но на кого ещё ему было обрушить всю свою признательность? У него всё ещё было огромное сердце (и ветер в голове). Его беспокойство стало причиной, по которой Гурен в один из вечеров снова заварил себе кофе вместо мугитя под неодобрительный взгляд Шиньи. — Что-то случилось? — Шинья спросил. Гурен пожал плечами, нахмурившись. — Пока нет. Шинья покачал головой. Он выглядел грустным и неудовлетворённым этим ответом, но вслух ничего не сказал. Следующей ночью Гурен обнаружил Юи в истерике. Он задыхался, обняв себя руками и сжавшись на кровати, и это выглядело физически больно. Гурен был уверен, что то, что он чувствовал, было именно тем, что чувствуют люди, если им в сердце втыкают нож, а затем прокручивают там раза три. Гурену понадобились вся его выдержка и двадцать минут на то, чтобы дождаться, пока Юи немного придёт в себя. — Ты снова кричал в слезах, — констатировал он, когда всхлипы Юи стали реже. Юи не ответил, продолжая подрагивать под одеялом. Гурен остался молча сидеть рядом. А потом начался настоящий пиздец. Юи развернулся к нему, и Гурен озадаченно хмыкнул, глядя в его заплаканное лицо. — Пап, — Юи всхлипнул. О боже. Гурен чувствовал, как его горло сжалось, и дышать стало тяжелее. — Папа. — Взгляд Юи был мутным, его рука дрожала, когда он протянул её к Гурену. Глаза начало жечь. — Юи. — По какой-то причине от звука голоса Гурена Юи снова заплакал, а его протянутая к нему рука снова упала на одеяло. Юи зарыдал в голос, и Гурен в короткие сроки несколько раз преодолел себя, когда сказал: — Юи, папа здесь. — Он выдохнул это, и Юи затрясло. Мальчик спрятал лицо в одеяле и продолжил тихо подвывать из-под него. И Гурен тут же почувствовал себя таким идиотом. Потому что, казалось, отец делал с Юи ужасные вещи, и это было огромной ошибкой, пытаться взять на себя роль его отца, пока он получал видения из прошлого. Даже если Гурен делал это из лучших побуждений, рассчитывая, что это поможет его успокоить. Потому что, в конце концов, у Гурена тоже огромное сердце, но ветер в голове, чёрт бы его побрал. Гурен встал, скрипнув стулом, и отошёл к окну. На глазах выступили неожиданные горячие слёзы. Юи продолжал реветь, и Гурен не знал, что ему с этим делать, но он просто не мог позволить себе уйти раньше, чем это закончится, потому что даже если он понятия не имел, как помочь ему, он всё ещё должен был быть рядом, потому что он обещал, что он будет. Когда истерика Юи, казалось, наконец, закончилась, а сам он засопел, Гурен подошёл к его кровати, чтобы поправить истерзанное одеяло. Когда он сделал это, Юи немного завозился и пробормотал, не просыпаясь: — Папа, что ты делаешь? Гурен отвернулся, и спешно направился к выходу, сильно вжав ладонь в глаза. Когда Гурен вернулся на кухню ещё более хмурый, чем обычно, Шинья ворчал что-то себе под нос, наливая воду из графина в стакан. — Гурен, что? — спрашивал он. Но Гурен упёрто молчал. — Что случилось? — Шинья снова потребовал, двигая к нему стакан с водой и возвышаясь над ним. Гурен взглянул на него и уронил голову на руки. Шинья мгновенно приземлился на стул рядом с ним и попытался взять его ладони в свои. — Гурен… — Шинья, я так проебался. Шинья молча обнял его, и тихие всхлипы Гурена разнеслись по комнате. После этого Гурен старался держать дистанцию с Юи. Избегал неодобрительных взглядов Шиньи и был осторожен. Возможно, больше, чем следовало. В остальном дни были всё такими же одинаковыми. Утром они с ко сетовали на Курэто и его дурацкие поручения, гоняли балду, смеялись. Днём Гурен тренировал Юи. Вечерами, часто перетекающими в ночи, они с Шиньей сидели на кухне, болтали обо всём и ни о чём. Иногда Юи снились кошмары. Всё было как обычно. До тех пор, пока Юи не решил, что для того, чтобы перебить всех вампиров, ему непременно нужно своё собственное оружие. Этому коротышке, который злился, когда Гурен дразнил его. — Почему ты не дашь мне оружие? — он кричал. — Я ведь уже хорошо умею драться! Ты знаешь, ты сам учил меня! — Что, правда? — Гурен смеялся. — Да! — Да ну? — Да! — Не может быть. — Гурен! — Ха-ха-ха. Потом Юи напал на солдат, крича, чтобы они отдали ему своё оружие. Напал — это ему самому так казалось. Со стороны это выглядело как странная и забавная попытка привлечь внимание или вроде того. Во всяком случае, попытка была удачной, потому что Гурен услышал эти крики с другого конца улицы. Вздох, который он издал, когда направился к месту, где происходил хаос, был наполнен вселенской усталостью. — …ни один из вас даже ни разу не сражался с кровососами! — До него донёсся шум, который создавал Юи вокруг себя. — Вам ни к чему это оружие, поэтому отдайте его мне, и я использую его по назначению! Солдаты выглядели не столько поражёнными, сколько ущемлёнными. Каждый здесь знал, что на самом деле всё, что сделал этот ребёнок — это всего лишь сказал правду. — Малыш, попридержи коней… Ты в курсе, что сейчас оскорбляешь всю городскую стражу? Юи испуганно замер, и в этот момент Гурен стукнул его по макушке, оказавшись рядом. — Эй! Глупый Гурен! Это больно! Зачем ты это сделал? — Юи завизжал. Просто будь терпимым, Гурен сказал себе. — Ты тоже глупый. Что за идиотские проблемы ты создаёшь людям в такое время? Солдаты засуетились: — Гурен?.. Подождите, это же… — Это же подполковник Ичиносэ, лидер отряда лунных демонов! — Стройтесь, стройтесь! Подполковник Ичиносэ!.. Но Гурен махнул им рукой. — Не надо, всё в порядке. Простите за проблемы, что доставил вам мой ребёнок. Юи снова что-то протестующе заверещал, и Гурену пришлось заткнуть его, но солдат, кажется, волновало только то, как этот ребёнок просто обращался к нему. Конечно, Юи звал его по имени и говорил с ним не в самом уважительном ключе, но, знаете, с кем вообще этот мальчик, похожий на торнадо, говорил в уважительном ключе? А ещё Гурен, кажется, только что назвал его своим ребёнком. Дерьмо. — Подполковник, это ваш… — Один из солдат попытался задать вопрос, но осёкся. Гурен мысленно выругался, потому что он стоял рядом и не мог сделать вид, что не слышал этого. — М? Хех, он мне не родной сын. Но, — Гурен взял Юи за шиворот и затем поднял, — я нашёл его, когда он сбежал из плена вампиров. Солдаты затихли, и это становилось неловким, так что Гурен ухмыльнулся, чтобы разрядить обстановку: — Поэтому я решил схватить его. Теперь он как большая заноза в заднице. Он унёс Юи прочь. Позже Юи кричал на него в своей спальне. — Чёрт, Гурен, почему ты стоишь на пути моей мести?! Это было смешно. — Прекрати игнорировать меня! — Вот же ж, ты слишком громкий. Прости, я не понимаю тупых разговаривающих детей. — Я больше не ребёнок! — Гурен был удивлён, что Юи отреагировал вовсе не на поддразнивание о своей тупости, а на то, что его всё ещё считали ребёнком. — Я уже сильный воин! Как ты и сказал, я делал десять тысяч взмахов мечом каждый день! — Ну да. И? — Поэтому дай мне оружие, чтобы убивать вампиров! Я хочу настоящий меч, а не какую-то тупую деревяшку! Гурен смотрел в его глаза, горящие ненавистью, и что-то, что он увидел в них, заставило его ответить: — Нет, не сейчас. Юи немедленно заверещал: — Почему нет?! Если не сейчас, то когда?! — Когда ты будешь достаточно сильным. — И это был самый честный ответ, который мог дать ему Гурен. Потому что он знал, что храбриться и лезть вперёд — это то, чего Юи на самом деле хотелось. Это то, что помогало ему чувствовать, будто он сильный. Это создавало для него такую хорошую иллюзию, в которую он сам верил, и поэтому вина за его слабость не так сильно давила на его плечи. Гурен знал это, потому что он был таким же. — Я уже достаточно сильный! — Хах, черта с два. — Что ещё мне нужно, чтобы я убивал вампиров?! — Ты живёшь только своей местью. — Гурен вздохнул. — Но иногда тебе хочется защищать. Семья, друзья, напарники. Если ты не сможешь… — Гурен прикрыл глаза и на внутренней стороне его век образ Шиньи был таким чётким, — ты останешься слабым навсегда. — Я же… — Юи снова собирался реветь. — Я же сказал тебе, у меня больше никого нет!!! Ты знаешь, что произошло! Все, кого я любил, умерли! Как я теперь смогу найти то, что буду защищать?! По какой-то причине Гурен усмехнулся. — Что? Ты плачешь и выглядишь жалко только потому, что всё пошло не так, как ты хотел? Ты ещё такой ребёнок. Когда глаза Юи реально наполнились слезами, Гурен почувствовал себя настоящим мудаком. Ему хотелось сбежать раньше, чем всё это начнётся. Потому что он не был готов нести ответственность за это сейчас. — В любом случае, тебе ещё не нужно настоящее оружие. Это всё? Тогда я ухожу. — И с этим он пошёл прочь. — П-подожди!.. Грудь Гурена снова готова была треснуть напополам, но, обернувшись к Юи, он увидел в его глазах столько этой грёбанной надежды, что, кажется, это не была просто трещина, потому что внутри него что-то со звоном разбилось. — Хватит смотреть на меня с открытой мольбой, — он прохрипел. — Я не твой папа. Юи издал задушенный звук, и Гурен, покидая комнату, снова вжимал ладонь в глаза до синих кругов перед ними. На кухне Шинья ждал его с чаем и нежной улыбкой. Дышать было всё ещё сложно, но теперь, по крайней мере, возможно. Шинья был невероятен. — Что такое? — он спрашивал. — Я же говорил тебе, что воспитывать детей — это морока, Шинья. Как и в прошлый раз, когда Гурен говорил это, Шинья не ответил ему. — Я ничему не научил этого ребёнка. Шинья улыбнулся. — Это же неправда. Гурен поднял голову. — Что? — Это неправда, — Шинья повторил. — Ты дал ему больше, чем кто-либо. — Но иногда я всё равно поступаю как идиот. — Да. — В смысле «да»?! — Ну, это правда. — Шинья! — Ха-хах. Гурен спрятал улыбку, вперив взгляд в свой чай. — Ну, на самом деле, это даже не плохо. — Шинья сказал. — Идиоты неплохо влияют друг на друга, правда. — Шинья. — Я не шучу! Юи стал намного выносливее и терпеливее с его первого дня здесь, а ты… — Гурен даже не знал, что взгляд Шиньи мог смягчиться ещё больше, — живее. Гурен усмехнулся. Голубые глаза Шиньи так ярко сияли. — Чёрт, Шинья… — Гурен пробормотал. — Спасибо. В тот вечер хитрый и довольный собой Шинья ощущался единственной правильной вещью в его жизни. (Он бы хотел сказать, что Шинья был единственной вещью в жизни Гурена, в которой он не проебался, но это было не так. Ведь Шинья уже умер на его руках однажды, и это определённо был проёб). Той ночью никому из них не удалось поспать. Экстренное оповещение о нападении вампиров на шестой район Синдзюку застало их раньше, чем они с Шиньей разошлись по спальням. Шинья мгновенно призвал демона. — Как в старые добрые? — Его усмех был чем-то настолько привычным, что стал родным. — Как в старые добрые, — Гурен ответил на его улыбку. И они помчались навстречу сражению, держась рядом, и прикрывали спины друг друга во время боя. В какой-то момент, стоя на втором этаже полуразрушенного здания, Шинья спросил, прижавшись к нему сзади вплотную: — Эй, Гурен, это там, кажется, Юи? Гурен готов был поклясться, что кровь в его жилах застыла. Но он никогда не сомневался в шиньиной наблюдательности. Его прицел до сих пор был самым точным в армии. — Вот чёрт, — Гурен выругался. — Там ещё один ребёнок, — быстро заговорил Шинья, — девочка. Вампир схватил её. Юи, вроде, пытается её защитить. Он… — Что такое? — Гурен, что это за деревяшка, которую он сжимает в руке? — Голос его зазвучал осуждающе. — Ох, это… — Не говори мне, что это — то, что ты дал ему вместо меча. — Ну, в общем-то, так и есть. — Гурен. — Ну, во всяком случае, этим он никого не защитит. — Гурен сипло рассмеялся. — Дерьмово. С этим им стоило немедленно идти детям на помощь, но Шинья сказал ещё кое-что перед этим: — Гурен. — То, с какой интонацией Шинья произнёс это, не могло означать чего-то хорошего. — Что там? — Он заслонил её собой. — Что? Гурен резко развернулся, и их взгляды встретились прежде, чем они не сговариваясь побежали вниз. Шинья закричал: — Я вижу Мито и Саюри! — Беги к ним, я к Юи, потом встретимся! — Хорошо! Гурен не знал, благодарить ему бога, дьявола или кого-то ещё за то, что вампир решил поиграться с детьми прежде, чем убить их, тем самым выиграв ему время. Гурен не помнил, как именно он оказался рядом с Юи, пронзая мечом вампира и уничтожая его одним взмахом. Первым, что увидел Гурен, были испуганные глаза Юи, и Гурен вздохнул с облегчением. Юи был так напуган, и тем не менее выбрал защитить, а не отомстить. В груди Гурена расцвело что-то тёплое. — Отлично. Это правильный ответ, — сказал он, не сумев избавиться от гордости в своём голосе. Юи непонимающе заморгал. — Что? Сзади к ним бежали Шинья с командой. — Хорошая работа, Юи, — сказал Гурен. — Предоставь остальное нам. Когда всё закончилось, Шинья подошёл к нему. — Эй. — Его рука опустилась на плечо Гурена. — Мне кажется, сегодня Юи показал тебе достаточно. Я думаю, он достоин чего-то лучшего той деревяшки. Не думаешь? Они стояли чуть поодаль от места, где Гурен оставил Юи. Мальчик сидел к ним спиной на одной из множества обвалившихся плит. Глядя на его взъерошенную макушку, Гурен ответил: — Ты прав. Он направился к Юи. Когда Гурен подошёл, мальчик не сразу его не заметил. — Эй, глупый ребёнок, — он позвал. Юи надулся, но его плечи расслабленно опустились, как только он услышал его голос. Гурен вздохнул, подходя ближе. — Можешь же, когда постараешься, — сказал он. Юи снова выглядел непонимающим. — И что это значит? Гурен подарил ему самую тёплую улыбку, на которую был способен. — Ты защитил ту девочку. Имея выбор, ты выбрал спасти кого-то вместо того, чтобы отомстить. — Я не выбрал! — Юи мгновенно запротестовал. — Нет, выбрал. — Гурен хотел задрожать от смеха, зарождающегося в его груди, но одна вещь, внезапно пришедшая в его голову, пронзила его и заставила его уголки губ дрогнуть от горечи. Его улыбка стала похожа на трещину в стене, когда он заговорил снова: — В отличие от меня, ты всё ещё не плохой. Не важно, как много ты будешь пытаться, ты не сможешь жить только ради мести. Юи вновь попытался возразить ему в своей визгливой манере, но Гурен проигнорировал это, бросив ему меч. — Если это не только ради мести, думаю, я могу отдать его тебе, — он сказал. — Найди друзей и используй это, чтобы защитить их. По какой-то причине глаза Юи снова наполнились слезами. Гурен неловко потрепал его по голове, когда взгляд его метнулся к Шинье, стоящему чуть поодаль. Шинья наблюдал за всем этим, скрестив руки на груди и тепло улыбаясь. Он кивнул Гурену, и в глазах его ясно читалось одобрение. Гурен улыбнулся ему и впервые в жизни подумал, что, возможно, не все его проёбы всегда были такими уж страшными.