Нежность

      Когда в последний раз на улице было так холодно? Декабрь даже не думал сжалиться над несчастными, вынужденными сегодня работать на улице. Признаться, в поместье едва ли было теплее, чем во дворе. Финни приходилось расчищать снег в саду. Мейлин срочно убежала на рынок. Юный лорд не желал высовывать своего аристократического носа на такой мороз, поэтому пытался согреться в кабинете. Снейк и вовсе не мог подняться с постели. Михаэлис заметил небольшую особенность в поведении юноши: каждый раз, когда температура падала ниже 15°, он становился сонливым и вялым. А если знать о том, как сильно упала она сегодня,  было не удивительно, что слуга не осилил даже простого подъёма. Заботливо укрывая ещё двумя одеялами, дворецкий позволил ему отоспаться.     В воздухе витал аромат хвои, подаренный ёлкой, только сегодня появившейся в холле. Новая порция снега спускалась с неба неспеша, но очень красиво. Однако Бардрою сейчас не было никакого дела до этой праздничной атмосферы. Всё его внимание было прикованно лишь к одному мужчине – к Себастьяну. Михаэлис работал в гостиной. Он явно не спешил закончить работу здесь, ведь почти вся его остальная работа была выполнена. Это значило, что сейчас есть возможность убираться, не торопясь. Повар так и замер на пороге, разглядывая сосредоточенный профиль начальника. Такой любимый, идеальный и невероятный. Дайте волю, всегды бы вот так любовался. Без какого-либо шума, суеты и ненужных формальностей перед гостями. Незаметно для него шли минуты, и было жалко отпускать их, ведь это значило, что момент созерцания подходил к концу. Он, возможно, так и остался бы стоять, не окликни его раздражённый голос:    – Так. Бард, не надо меня нервировать. Ты либо идёшь помогать вычищать снег на улице, либо уже заходишь и говоришь что тебе от меня надо.     – И ты выгонишь меня в такой мороз? – наиграно-обиженным тоном возмутился повар.     Брюнет хмыкнул, а шеф неоднозначно улыбнулся.     – Ну-ну, Себастьян, не будь таким вредным.     – Проходи давай!          Повар быстро шагнул внутрь гостиной, в то время, как дворецкий вернулся к оставленной на несколько секунд работе. Он нагнулся над туалетным столиком, в изящном жесте протирая поверхность. Плотная ткань брюк обтянула круглые ягодицы Демона, и Бардрой невольно засмотрелся. Опять. И как было не засмотреться, когда перед глазами то и дело мелькала любимая соблазнительная фигура?      – Какой же ты красивый... – тихо прошептал солдат, однако начальник всё же услышал негромкий комплимент в свою сторону.      – Я знаю, что красивый.      Брюнет не повернулся в сторону подчинённого, но и по голосу можно было догадаться, что он улыбается. Моменты, когда им удавалось побыть только вдвоём, не задумываясь о других, выдавались крайне редко. Днём это было и вовсе невозможно, поэтому радость на лице Барда являлась вполне объясняемым выражением. Себастьян не любил собак, но сейчас его возлюбленный был очень даже похож на щеночка, который ждёт хозяина, виляя хвостом. Трудно признать, но выглядело это довольно мило.      — Устал? – Шеф подошёл со спины, положил щетинистый подбородок на правое плечо Михаэлиса и потёрся носом о приоткрытый участок шеи.      — Нет, ни капли.      Дворецкий развернулся на каблуках и отошёл в другую часть комнаты.     — Ты закончил со своей работой?     — Ага, и пришёл к тебе повидаться. Разве я не молодец?     Солдат снова приблизился к начальнику. Его руки перехватили пальцы в белых перчатках и прижали их к щекам.     – Иди ко мне.     – Нельзя, Бард! — шикнул дворецкий, – Нас ведь могут увидеть! – Пусть смотрят, что с того? – Бардрой развёл руками в стороны, широко улыбаясь. Себастьян только закатил глаза и отвернулся. Заметив раздражение на идеальном лице, повар поспешил исправиться.      – Ладно-ладно! – Протянул он, отпуская желанные ладони, – Я же ничего такого... Просто полежать рядышком. Ты в последнее время постоянно занят, вот я и подумал, что... Что ты устал. Мне тебя мало, понимаешь? Просто коснуться тебя хочу.      Михаэлис задумчиво выдохнул и повернулся к блондину. Чёрные пряди волос упали на лицо, дразня щёки. Хотелось пригладить их за ухо, как делает госпожа Френсис, а потом... Снова опустить на бледные скулы. Если кому-то он казался идеальным вот таким — причёсанным, ухоженным и галантным, Бардрою нравились все его сторны. Растрёпанный и помятый поваром, он выглядел мило. По крайней мере, так говорил сам виновник подобного внешнего вида – Бард. Обычно он расстёгивал пуговицы на фраке медленно, слишком долго. Могло подуматься, будто он стеснялся... А он любовался. На несколько секунд, если не минут, он останавливал свой взгляд на теле начальника, разглядывая и смакуя предоставленную только ему картинку НЕидеального дворецкого: не слишком правильного, немного неряшливого, доверчивого, даже ласкового и очень-очень любимого дворецкого. Интересно, видел ли её — эту картинку — ещё хоть кто-то? Конечно. И в этом Бард не сомневался. Женщины, мужчины... Кого бы Михаэлис не захотел, «хотелка» исполнится сразу же. Никто не смог бы усомниться в его привлекательности. Несколько раз шефу доводилось прогуливаться по Лондону, будучи окружённым лишь компанией самого близкого и дорогого сердцу мужчины – Себастьяна. Вокруг было много людей, но на них Бард не обращал особого внимания. Они не имели для него абсолютно никакого значения. До тех пор, пока шеф не оценил взглядом одного из прохожих. Женщины и мужчины разных возрастов смотрели на дворецкого жадно. В мыслях у одних - он раздевал их, а в мыслях у других - они раздевали его. Казалось бы, ничего плохого не произошло, но осадок остался. Ревность, Бард. Это чувство называется ревностью. В такие моменты очень сильно хотелось прижаться к Себастьяну. Именно прижаться. Показать, что Михаэлис принадлежит Барду, что на него нельзя пялиться такими ядовитыми, грязными взглядами. Нельзя. Хотелось целовать. Страстно и при всех. Стоя на улице, и даже не думая краснеть от чьих-то осуждающих мыслей и слов. Но дворецкий не позволял случиться даже крохотному намёку на это, на корню присекая любые попытки сблизиться на публике. Однажды, заметив очередного похотливого господина в высоком целиндре, Бардрой не выдержал. Он хотел сорваться, ударить, накричать... Но всё, что смог сделать — это резко схватить Михаэлиса за руку и встать на месте, как вкопанный.       – Себастьян...      Повар тяжело дышал. Его пальцы дрожали, а перед глазами плыло. Но ведь он не на поле битвы... Так почему...       – Бард, что с тобой? Ты весь бледный.       – Можно мы так пойдём? Мне нехорошо...      В тот день Себастьян позволил взять себя под локоть и не отпускать до самого прихода в поместье. За это Бардрой был ему безумно благодарен. Сейчас тоже.        – Ладно. И чего ты хочешь? – Сжалился Михаэлис. Он выжидюще смотрел на повара, который расплылся в широкой и радостной улыбке. Блондин опустился на диван и подозвал начальника к себе.       – Ложись, котёнок. – Шеф похлопал себя по коленям, приглашая мужчину ближе. На этот жест Себастьян в последний раз вздохнул и наконец прилёг на мягкую мебель. Его голова опустилась на колени Барда.      – Как же я скучаю по тебе. Вроде бы и вместе постоянно, но наедине остаться никак не получается. А мне хочется. Тебя ни обнять нельзя, ни поцеловать, ни погладить. – Ныл шеф, наблюдая за каждым действием дворецкого.     – Почему нельзя? – Себастьян прикрыл глаза и расслабился, – Можно. Гладь.     Он чувствовал, как ласковая ладонь прижимается к его лбу, нежно опускается и поднимается, обводит овал лица и кадык на шее, а затем касается горячей щеки.      – Мрр... Бард... Ты...      – Отдохни. Ты слишком много работаешь.     Бардрой оставил мягкий поцелуй на виске брюнета и потёрся носом о бледные скулы. Обычно Михаэлис не позволял нежности, но когда дело касалось её, он не мог устоять: таял от каждого прикосновения, ластился и даже тихонько дремал в объятиях шефа. Барду всегда казалось, что в такие моменты его возлюбленный мурчит, словно большой, но самый любвеобильный кот. Он мило сопел, уткнувшись в сильное плечо отставного солдата и совсем не был на себя похож. Выглядел слишком хрупким, доверчивым и беззащитным.       Пальцы очертили контур тёмных бровей, носа и губ. Дворецкий позволил себе тихий стон, посвящённый приятным трепетным касаниям. Стон, посвящённый  Бардрою. Михаэлис вздрагивал и снова замирал. Непривыкший к нежности с чьей-то стороны, он всегда был уязвим в этом плане. Терпеть любые удары, боль, переломы и прочее удавалось легко. На то он и был дворецким семьи Фантомхайв. Но вот полностью доверить себя кому-то, зная, что боли не причинят, а наоборот - будут бережно убаюкивать, укачивая на своей груди... Всегда было страшно. Злые чёрные мысли твердили: это ненадолго. Сейчас он просто обманывает. Ослабь бдительность – нанесёт удар. Доверься – удар будет нанесён по больному. А Бард почему-то совсем выбивался из стериотипов, созданных Михаэлисом. Признаться, Демон и представить не мог, что с ним повар будет настолько нежен. Он ожидал чего угодно от этих отношений: ненависти, жестокости, резкости и пошлости... Но никак не того, что получил в итоге. Уже год прошёл с момента признания, а привыкнуть так и не удалось.      – Ты ночью не спал, да? Кошмары? Хочешь, я сегодня посижу с тобой? – Шеф положил ладонь на веки брюнета, закрывая того от лучей дневного солнца. – Хочешь?      Возможно, долгая служба в мире людей сказывалась на его способностях, а быть может, обычная усталость, но теперь и Михаэлису был необходим сон. Он узнал об этом довольно забавно...      Раздавал прислуге указания, пока юный граф ожидал, сидя за столом. Перед глазами вдруг поплыло, сознание затуманилось, и Себастьян упал без чувств в руки вовремя подоспевшего Барда. Граф тогда ужасно испугался. Нет, состояние дворецкого его не слишком волновало. Его волновало то, что именно с ним случилось и кто теперь будет выполнять работу. А вот Бардрой в конец переполошился. Как выяснилось, спальной рубашки у дворецкого не имелось, поэтому повар одел его в собственную. Ему хотелось остаться с начальником, пока тот не придёт в себя, но работа не ждала. Михаэлис проспал почти два дня. С тех пор случай повторялся ещё три раза. Граф отдал приказ, в котором настоятельно порекомендовал Себастьяну спать хотя бы два раза в неделю, желательно, конечно, побольше.     Первое время дворецкий засыпал быстро. Он не видел снов, просыпался легко, а днём бодро выполнял каждое поручение. Но недолго музыка играла. Всё чаще Михаэлис соскакивал, просыпаясь от очередного кошмара. Бард узнал об этом после одной из совместных ночей, когда Себастьян сел в кровати, с громким вскриком и некоторое время не мог прийти в себя.      – Посидеть со мной?..      – Да, котёнок.     Дворецкий задумался. Сегодня у него осталось не так много дел. Однажды Бардрой придумал о себе легенду, будто у шефа ужасная бессонница, поэтому ночью он выходит подышать свежим воздухом, просто гуляет по коридорам поместья или работает на кухне. Прислуга верила ему, подозрений не было, а сам он мог без опасений ночевать в комнате начальника.       – Если я успею закончить все дела, Бард, то...       Шеф приподнял уголки губ, выражение его показывало полное довольствие словами брюнета. Он вновь чмокнул возлюбленного в нос, и глаза его засияли. Глубоко внутри разливалось тепло. Хотелось, чтобы столь невинный и трепетный момент длился вечно. Отдавать кому-то Себастьяна, даже на службу Юному графу, Бард наотрез отказывался.       – Мне идти надо. Отпускай давай, – Михаэлис приподнялся на локтях, намереваясь встать, но руки повара никак не желали выпускать "жертву" из своего плена, – Бард?       – И когда ты закончишь с работой?        – Чем быстрее ты меня отпустишь, тем быстрее закончу. Коридор, кухня...       При желании, конечно, Демон мог с лёгкостью вырваться из этого захвата, но разве такое желание было? Нет. Бардрой показательно закатил глаза, поднял ладони и вновь  наиграно-обиженным тоном пробубнил: – Ну иди, если надо.       Дворецкий оживился. Он быстро вскочил на ноги, поправляя форму.      – Спасибо, что позволили, мой шеф.       Щёки военного заалели, а сам он вальяжно раскинулся на диване, запрокинув голову. Взгляд устремился в потолок. Неужели действительно так необходимо покидать его сейчас? Почему? Когда вообще в последний раз у дворецкого был выходной? Вот бы дни отдыха для них совпали, хотя... Вряд ли такое случится. Так мало времени, так много чувств. И что, спрашивается, с этим делать?      Стоило мужчине направиться к двери, как со стороны дивана послышалось останавливающее: – Эээ! Себастьян! Ты ничего не забыл?       – М? Что именно?       – Ну, например, поцелуй?     Михаэлис ловко обернулся, взглянув на растерянный вид Бардроя. Лицо его успело приобрести привычное лукавое выражение, палец приблизился к губам. Глаза слегка покарснели, в них плясали яркие алые искры, а само их выражение сделалось игривым и чарующим.      – Всё, о чём я забыл сейчас, ты получишь вечером. Естественно, только в том случае, если не опоздаешь, мой шеф.