Розы не растут во мраке

      В воскресные вечера огни в окнах угасали рано. Улица, которая приглашала к прогулке светом фонарей, всё же пустела и охватывалась тишиной.       Йор перелистнула страницу книги, медленно подбираясь к концовке сказки, иногда останавливаясь на середине предложения, чтобы проглотить слюну и остановить першение в горле. Долгое чтение не шло на пользу ни Йор, ни Ане, которая на середине страницы выпалила:       — Не хочу спать! — девочка скинула с себя одеяло, раскинув руки и ноги на кровати. — Я не смогу заснуть!       Миссис Форджер вздохнула и захлопнула книгу.       — Тогда как насчёт помечтать? Например, о том, каким хорошим будет наступающий день, — она сложила руки перед собой, слабо улыбаясь. — Что будет завтра в школе?       — Ничего особенного, — Аня повернулась на бок, подмяв под голову подушку, — учителя будут рассказывать непонятные вещи, Дэмиан будет злиться на меня из-за стелл, Бэкки… — помедлив немного, она закончила предложение, — будет просто рядом, с ней хорошо.       — Ты уверена, что Дэмиан злится из-за стелл? — Йор встала с кресла и укрыла девочку одеялом. — Может, он и не злится, а…       — Конечно, по-другому я ему не мешаю, — перебила Аня, — хотя, я думаю, мы оба можем стать стипендиатами! В его странном взгляде я вижу, что он этого не понимает!       Взгляд Йор смягчился при виде того, как Аня, сморщив носик и нахмурив бровки, с несвойственной ей жёсткостью отрезала целые предложения, упрекая Дэмиана.       — Не хочу его видеть! А ведь он даже не всегда может мне высказать, в чём я не права. Отведет взгляд, раскраснеется и округлит глаза, и так ничего не скажет, убежит!       — Это как кошки-мышки, — хлопнула в ладони женщина, усаживаясь в кресло, наклонив голову на бок.       — Что это? — неуверенно спросила Аня, не переставая хмуриться.       — Игра такая.       — Что? — за паузой последовал вопрос. — Глупая игра! Нам в школе рассказывали, что кошки и мыши между собой не играют, а враждуют.       — Кто из них тебе больше нравится?       — Бонд, — кратко ответила Аня, — он не играет в странные игры.       — Ух ты, колючка! — Йор несильно ущипнула её за щёчку, на что девочка засмеялась.       — Надо быть серьезной! Игры уже не для меня!       — Кто тебе такое сказал?       — Учителя.       Женщина положила подбородок на ладонь, всматриваясь в серьёзное лицо девочки. В лёгком прищуре глаз спрятался блеск, и Йор знала, как его можно вернуть.       — Как жаль, а игра-то весёлая, — протянула она, качая головой. — Мне всегда нравилось быть кошкой, — понизив тон, пролепетала она, — но игры прочь, Анечка теперь заседает в книжках. Поделись умными вещами, о которых тебе рассказывают учителя! Мне бы тоже не помешало набраться серьезности и стать как они, — лицо карикатурно насупилось, а взгляд сверлил Аню.       — Но как же кошки-мышки! — испугано воскликнула девочка, подняв брови. — Почему тебе нравилось быть кошкой?       — Даже не скажу, сколько раз за жизнь я играла в эту игру… — женщина отвела взгляд и задумалась, вспоминая правила давней забавы.       Дети становились в большой круг, держась за руки и формируя фигуру, которая необязательно была ровной. Мышь в кругу, кошка — за ней. И, как в жизни, кошка должна поймать мышку, но дети, что замыкали руками круг, не давали так просто это сделать. Кошка хотела нырнуть вниз — сцепленные руки опускались за ней и перекрывали проход. Кошка решалась поднырнуть влево или вправо — круг слегка терял свою форму, но кошка оставалась за ним. Если она туда попадала, мышь убегала, и теперь кошку сдерживал круг. Препятствия должны были создаваться кошке любыми способами, в то время, как мышке всё помогало не быть пойманной.       «Дети защищают мышку всеми силами, служа живой оградой от кошки, — подумала Йор на середине рассказа о сути игры, — но при этом не факт, что тот, кто будет лучше всего защищать мышку, за старания станет ею в следующей игре. Почему бы не дать коту съесть мышь, чтобы быстрее занять её место? Дети такие бескорыстные…»       Мышь ощущала свое преимущество, но при этом не теряла от этого прыткости и проворности. Кошку горячили препятствия, которые только добавляли силы и азарта. Триумф эмоций подскакивал, когда удавалось поймать мышку: кошка радела от достижения, каждый, кто стоял в круге, восполнялся энтузиазмом, понимая, что следующим в главные роли могут выбрать его, а мышь вздыхала с облегчением от того, что погоня закончилась, становясь в круг со жгущим осадком от неисполненного желания продержаться дольше.        Тем не менее, кошка рано или поздно должна была схватить мышь только для того, чтобы их место занял кто-то из других детей.       — Это не похоже на меня и Дэмиана, — Аня тихо засмеялась и зевнула, задержав зевок на несколько секунд.       — Мне казалось забавным, как в этой игре обстоятельства могут меняться. Когда в следующей игре кошка и мышка могли поменяться местами или держаться за руки в круге.       — Не хочу, чтобы каждый день в школе был похож на эту игру, — пробурчала сонно Аня, — я бы слишком уставала.       Йор встала и выключила настольную лампу. Тихонько ступая к двери, она услышала за спиной:       — В школе рассказывали, что розы любят солнце, поэтому лучше переставить цветы от папы ближе к окну, — протараторила девочка. — Теперь можно спокойно спать, — уткнувшись лицом в подушку, она замолчала.       Женщина кивнула и закрыла за собой дверь. Взор устремился в пол. Она опёрлась спиной о дверь, закрыв лицо руками.       «Юрий принес красивые цветы. Жаль, что они не долго простояли у нас… — в воспоминаниях Лойд опустил голову и почесал затылок, отведя взгляд в сторону. Его губы были чуть приоткрыты, собираясь сказать больше. — Прими их».       Пусть прошла уже неделя с того момента, как к ним приходил Юрий, пусть она не придала значения сломанным цветам и разбившейся вазе, её руки осторожно приняли букет, а вместо слов она ответила ему большой улыбкой.       Улыбкой, в которой она нуждалась. В тот момент её сомнения, как пауки, что испугались сладкого запаха цветов, разбежались. Каждый день, выходя в гостиную, где букет привлекал взгляд насыщенным цветом, где в груди заседал тонкий аромат роз, она вспоминала, что Лойд не считает её плохой женой.       На следующее утро она встала и вышла в гостиную, смотря, как по полу солнечные лучи проникали в комнату. Тумба с вазой стояла возле коридора и пряталась в холодной тени. Взяв вазу, она перенесла её к окну.       Мужчина, что шёл по улице и всматривался в небо, случайно кинул взгляд на краснеющие под лучами розы. Проходя под окнами Форджеров, он повернул голову и продолжил идти не смотря на дорогу впереди.       Йор поправила штору, отодвигая её касания от лепестков и сделала пару шагов назад. Она рассматривала распушившиеся бархатные бутоны.       Женщина улыбнулась и одобрительно закивала. За её спиной, под тумбой, лежало семь опавших лепестков в оранжевых и розовых разводах, оставшихся от потускневшего красного цвета.

***

      Чуть больше, чем десять лет спустя, отыграв в кошки-мышки в разных ролях, Аня поняла, что обстоятельства взаправду поменялись. Если раньше Аня и Дэмиан были кто кошкой, кто мышкой, то теперь они оба стояли в круге, держась за руки, вместе наблюдая за происходящим.       — Аня, ты ещё не обедала! — удивлённо, но, скорее, с утверждением окликнула Йор пробегающую через гостиную дочь.       — Поем позже, — она обернулась только когда добежала до входной двери, — честно, я не голодаю!       — Мне неловко от того, что ты каждый день объедаешь Дэмиана, — Йор вышла из-за кухонной стойки и пошла за Аней к дверям. — Не могу поверить, что он, живя в общежитии, хорошо питается, да ещё и тебя кормит!       — Не выставляй его бедненьким! — Аня повесила на плечо сумку, всматриваясь в зеркало над тумбой для обуви. — Жалость ему не нужна.       — Это не жалость, а переживание за него, — вскинув брови, Йор приложила руку к губам. — Очень скорбно, что его отец умер!       — Он никогда его не любил, — Аня покачала головой. — Человека, который ещё в первом классе отправил собственного сына жить в общежитие. Но Дэмиан никогда не готовит, а заказывает готовую свежую еду, уж о нём не переживай.       — А я вот курицу целую запекла сегодня, — Йор сложила руки перед собой, опустив взгляд, — хочешь, мы с отцом тебя подождем к ужину?       — Вы с отцом можете отлично без меня поужинать, — поправив локон, ответила Аня, — а мне уже пора.       Йор осталась стоять в холле, глядя на только что закрывшуюся дверь.

***

      Небо за окном окрасилось в оранжевый. Улица, за которой наблюдала женщина, ободрилась проходящими людьми в костюмах, что лениво таскали за собой дипломаты в руках. Их погруженные в размышления лица скрывали поля шляп.       Он же ходил в костюме, носил шляпу и дипломат, как и все другие, но из числа других возвращающихся с работы людей его выделяла неторопливая походка.       Посмотрев в окно ещё раз, она увидела, как Лойд вышел из-за угла другого проулка, держа сигарету в руках. Закуривая её, он останавливался на тротуаре, смотря себе под ноги и выдыхая дым, после чего снова начинал идти. Сделав несколько шагов, он снова задерживался на месте, чтобы вдохнуть дым, и продолжал идти только когда избавлялся от него из лёгких. Йор сжала губы, продолжая наблюдать за приближающимся к дому мужу.       Когда он подошёл под соседские окна, Йор отошла от окна, оставив штору отодвинутой. Поднявшись на цыпочки, она, стоя в трёх шагах от окна, пыталась разглядеть улицу.       Лойд стоял под фонарем. Докурив сигарету, он выкинул её в стоящий у фонаря мусорник. Йор наблюдала, сохраняя настороженность, чтобы вовремя пригнуться и скрыться из вида через стекло.       Мужчина продолжил стоять, повернувшись спиной к окнам. Он согнул руку, и Йор подумала, что он хочет посмотреть на наручные часы, но, увидев, как подрагивают его локти, нахмурила брови. Отвернувшись от окна, женщина ушла к себе в комнату.       Лойд человек надёжный, умный, хозяйственный, всё для неё делал. Но всё в нём казалось ненастоящим. То, как он каждый день не торопится и стоит по несколько десятков минут под домом прежде, чем зайти, кажется Йор заслуженным. В двадцать семь лет она избавилась от давления своего статуса незамужней и бездетной женщины, но позже поняла, что то, что она вышла замуж за Лойда в первый же день их знакомства, того не стоило.       Она сидела в своей комнате, прислушиваясь к открывшейся двери. Лойд вернулся домой спустя пятнадцать минут после того, как женщина отошла от окна. Половицы скрипели и она слышала, что он бродил по гостиной.       Мистер Форджер во всех смыслах создан для семьи: готовит, аккуратный, домашний и заботливый, да и раньше не имел привычки курить.       «— Тебе так повезло, Йор! Не верится, что нашлась такая удачная пара для тебя! — говорили её коллеги, когда столы не валились от документов и можно было побездельничать. — К тому же, раз имеет дочку, точно не будет гуляющим!»       «— А мне больше нравится то, что он уже зрелый и состоявшийся семьянин — не будет глупых ссор, как при начале совместной жизни у молодых.»       «— Если бы я знала, что зрелые мужчины такие привлекательные, я бы сама засиделась в девках подольше!»       Соседи тоже хвалили Лойда:       «— Мистер Форджер такой заботливый отец! Ваша семья — для всех пример! Приятно видеть вас вместе!»       Йор только улыбалась или смеялась над этими словами. Её щеки покрывались румянцем, а в душе теплело от зависти других. Чем больше она слышала одобрительные слова, тем сильнее уставали держать улыбку уголки её губ, пока она больше не смогла улыбаться от приятных слов. Когда она узнала от Ани, что Фиона считает Лойда привлекательным, Йор хмыкнула, оставаясь в своих мыслях — «Лойд хороший человек, но всё в нем вызывает раздражение».       Его лицо пожелтело со временем, а глаза впали. Взгляд ясный, но морщины у век дёргаются с каждым его морганием. Кожа истончилась со временем. Овал лица ещё острый, но только пока он не двигается, и кажется, что ему всё ещё не больше тридцати, а это усталость. Он постоянно в движении: смотрит на что-то — и на его лице проявляются эмоции; идёт по делам — и время от времени трогает воротник или рукава; даже когда смотрит телевизор, он не может замереть — щурит глаза и иногда дёргает бровью, когда слышит что-то интересное.       Йор считала, что только во сне он может показаться ей прежним Лойдом, но она продолжала спать в отдельной комнате. Если раньше были мысли, что их фиктивный брак может перерасти в настоящую любовь, то теперь она обнимала себя за плечи в мыслях, что ей пришлось бы делить ложе, где снимаются барьеры между мужчиной и женщиной, с ним. Смотря на выпирающие костяшки его ладоней, по спине шли мурашки от мыслей о том, насколько у него угловатое тело.       Когда тишина замерла в квартире, Йор решилась выйти в гостиную, где она, смотря сквозь сидящего на диване мужа, сказала, что сейчас разогреет курицу и картошку на ужин.

***

      — Аня дома?       — Нет, ушла к Дэмиану.       — Мне кажется, я уже не помню лица своей дочери, — прозвучал глубинный смешок, похожий больше на першение в горле. — Пускай хоть на выходных проводит время дома.       — Ей скучно с нами, — Йор пожала плечами, держа в руке тарелку и деревянный черпак, — и если ей хорошо с Дэмианом, пускай будет так.       Тарелка наполнилась тушенной картошкой. Женщина поднесла к Лойду посуду, и когда его взгляд замер на её запястье, она поспешила поставить еду на стол и прижать руку к себе. Взгляд остался на тарелке.       — Прости меня, — он встал из-за стола и отошёл в сторону дивана, на котором висел пиджак.       Потянув руку во внутренний карман, он достал упаковку сигарет и направился в свою комнату.       — О чем ты сейчас переживаешь?! — воскликнула Йор, преграждая ему путь.       — О том, что я не вижу свою дочь, — его плечи дёрнулись и он прикусил незажжёную сигарету. — Даже не скажу, в чем дело, может, я расстроен.       — Твоя дочь нашла человека, с которым ей приятно проводить время, — она выхватила у него сигарету из зубов, — а я не хочу, чтобы столовые приборы пропахли этим, — покрутив в пальцах табачное изделие, её лицо скривилось, после чего она кинула сигарету на тумбу. — Даже сейчас ощущение, что запах остался на пальцах, а в дерево он ещё лучше въедается.       Лойд потянулся за сигаретой, но резко Йор заявила:       — Если ты сейчас уйдёшь курить — будешь есть ужин руками.       Лойд посмотрел на покатившуюся к краю тумбы сигарету и молча вернулся за стол. Он чуть прикрыл глаза, редко моргая, от чего начал казаться более уставшим. Голова редко покачивалась.       — Так как дела у Ани? — подал голос Лойд, взяв в руки деревянную ложку.       — Ничего особенного, всё как обычно.       — Она ведь что-то тебе рассказывает, поделись, — подняв взгляд на жену, Лойд постучал ложкой по столу в ожидании.       — Ей нечего мне рассказывать, — взгляд упал вниз при его внимании.       Когда грудь начало сдавливать от его пристального взгляда, она взяла в руки нож и отрезала себе ножку от целой курицы.       — Ещё немного — и она съедет от нас.       — Это ещё не скоро, — подняв голову, ответила Йор, позже вернувшись к нарезанию мяса.       — Йор, ей не нравится с нами жить, — мужчина скрестил руки на груди и упёрся локтями в стол, наклонившись вперёд. — Она давно не сидит с нами за одним столом, не бывает дома, а если и бывает, то не выходит из комнаты, всё время молчит, когда мы к ней заходим, — он наклонился ниже, будто пытаясь попасться ей на глаза, — мы уже ничего не знаем о её жизни.       — И из-за этого стоило уходить курить, когда еда уже разогрета?! — Йор бросила нож и выпрямилась.       — Вправду, — Лойд вскинул брови, — надо есть пока горячая, — и уткнулся в свою тарелку.       Йор уставилась на его опущенную голову, страх расширил глаза, которые замерли и перестали моргать. Она прижала кулак к груди, показывая что никакую частицу себя отпускать не готова.       — Если не будет Ани, — шепот вырвался из её полуоткрытых губ, — не будет смысла возвращаться в этот дом.       — Что будем делать?       — Мне тридцать девять, у меня не идеальное здоровье, мне очень хочется настоящую семью и ребенка, и у меня больше нет моральных сил что-то решать.       — Понятно, — сухо ответил Лойд. — будь к этому готова.       Он сказал это таким добродушным тоном, что Йор, стиснув зубы, подскочила со стула и покинула комнату.       Лойд прислушался к тишине, встал из-за стола и подошёл к тумбе, на которой ранее лежала сигарета. На пути к окну он запустил руку в пиджак и вытащил пачку. Стоя перед отражением в стекле, он зажёг сигарету.       Прохожие, которые изредка натыкались на Лойда в окне, смотрели на человека с сигаретой у шелковых штор с интересом.

***

      — Вы так внезапно к нам пришли, простите за беспорядок, перестановка небольшая, — женщина пожала плечами и поправила стоящий у ног вазон. — У вас есть для нас новости?       Женщина и девушка в черных платьях были разделены высоким горшком с розами, что стоял между ними на полу.       — Повторите обстоятельства вечера.       — Я вышла из комнаты, почувствовав вонь сигарет, — женщина покосилась в сторону и лёгким движением руки подхватила с тумбы платок, — смотрю, штора потемнела смальца. Осматриваюсь — еда нетронута, пиджака, который лежал на диване, нет, туфель его нет. Решила, что за сигаретами ушел.       Всхлипы заставили её замолчать. Женщина сжала платок в руках и вытерла катящиеся слезы с лица своей дочери.       — Простое предположение, вы хорошо знаете своего мужа, — мужчина снял с себя фуражку, — мы нашли его тело в переулке возле табачного магазина, миссис Форджер.       Её дочь завыла в горечи, обхватив свою голову руками и впившись пальцами в волосы. Она тряслась, присев на тумбу для обуви. Слезы, которые миссис Форджер могла вытереть, скрывали упавшие перед лицом локоны.       Женщина положила ей руку на плечи, но девушка отбросила их и вскочила на ноги. Не успела она выпрямиться и показать своё разгоряченное лицо, как раздался грохот. Опустив мутные глаза на пол, девушка отступила от разлетевшихся по полу осколков. На несколько секунд её тело замерло над бардаком, но как только мать потянула к ней руки, она убежала.       — Красивые цветы, жалко их, — мужчина покрутил в руках темно-синюю фуражку.       Корни виднелись из разбитого вазона. Оторванные лепестки присыпало вывалившейся землёй. Женщина сохраняя спокойное лицо ответила:       — От такого они не умрут, можно пересадить, но главное — не оставлять их в темном месте.