Чай с медом и корицей

Чашка горячего чая быстро остывает в ледяных руках. На улице холодно, противно, везде слякоть и грязь. Мелко моросящий дождь настойчиво стучится в окно, оставляя миллионы прозрачных слез на равнодушном стекле. « Холодно… Противно… Пусто… Не хочу жить… Надо…» — девушка сглотнула подступивший ком в горле и вытерла тыльной стороной ладони свои уставшие глаза. Она плакала каждый день, ночами, в подушку, когда никто не видел. Скрывая свои чувства так долго, она, наконец, решилась выплеснуть свои эмоции, глубоко в душе ведя нескончаемую борьбу с собой, не позволяя никому, даже Татцуки, увидеть её сломленной и разбитой. Она должна быть сильной, ради своих друзей, ради… Ичиго… Слезы снова подступили к горлу, но Орихиме больше не могла плакать. Устала. Надоело. Противно. Мерзко. Гадко. Звонок в дверь даже не вызвал беспокойства, радости, удивления, что кто-то решил заглянуть к ней в столь дождливый осенний вечер. Иноуе поставила чашку на маленький круглый столик и, натянув на лицо улыбку, равнодушно отправилась принимать незваного гостя. Исида, поправив очки, спросил разрешения войти. Орихиме, спохватившись, отвлеклась от мучавших её мыслей и согласно кивнула, пропуская друга внутрь. Урю внимательно оглядел мрачную неуютную комнату и, сняв промокшую куртку, повернулся к рыжеволосой девушке: — Иноуе-сан, у вас очень холодно… Даже на улице теплее… Орихиме нервно переплела пальцы и неловко улыбнулась, виновато опустив голову: — Прости, Исида-кун… Просто… обогреватель сломался, а у меня не было времени его починить… « Просто я не чувствую этого… В моей душе так холодно, что я перестала воспринимать окружающий мир… Даже если здесь все покроется льдом… Я не смогу ощутить этого…» — Иноуе вздрогнула, когда почувствовала на своих плечах заботливо укутавший её свитер, приятно пахнущий мужским одеколоном. Она так погрузилась в свои раздумья, что не заметила, как Урю стянул с себя единственную теплую вещь и отдал ей. Девушка вскинула испуганные серые глаза на своего друга. Исида, блеснув очками, смущенно отвернулся и, заметив на столике сиротливо стоящую чашку, взял её в руки, то и дело, сжимая в тонких пальцах. Пронзительно взглянув на самую красивую девушку, которую он когда-либо встречал, Урю снова поправил очки. В этом жесте он выражал беспокойство, интерес, сострадание, неловкость, и даже… — Иноуе-сан… Вы позволите мне сделать вам чай? Вы так замерзли, что я не могу спокойно смотреть на вас. Орихиме недоуменно уставилась на свою кружку. Чай, почти нетронутый, уже остыл. Стал невкусным. Потерял свой аромат. Свою сущность. Свое предназначение доставлять удовольствие тем, кто его пьет. « Зачем? Он это делает для меня? Чай не согреет… Но почему… Почему от этих слов что-то в моей душе шевельнулось? Что-то живое… Еще осталось в ней… Не убитое отчаянием… Неужели я могу хоть что-то чувствовать?» — девушка хотела было возразить, но Урю уже исчез. — Иноуе-сан, а где у вас корица? — донеслось с кухни. — А…В верхнем шкафчике, слева от раковины… — неловко ответила Орихиме. Все-таки он у нее в гостях, это она должна сделать чай, поставить сладости… Но так приятно было ощущать, что о тебе кто-то заботится… Кто-то совершенно другой, нежели брат или Татцуки. Парень вошел в комнату и поставил на столик маленький поднос. Аккуратно приподняв чашку, он вложил её в маленькую ладошку Иноуе, нежно коснувшись пальцами её руки. Орихиме вздрогнула. Нет, чашка не была обжигающей, или, наоборот, холодной. Она была теплой, уютной, согревающей, такой же, как и пальцы Урю, такой же, как и он сам. Иноуе почувствовала это. Впервые за долгое время. В душе снова что-то шевельнулось, словно пробуждаясь, пробиваясь сквозь треснувший лед, отряхиваясь от снега… Внутри зажглась свеча, робкое пламя которой, наконец, согрело маленький уголок темного мира. Аромат черного чая, меда и корицы причудливо витал в воздухе, наполняя комнату уютом. Иноуе искренне улыбнулась и счастливо посмотрела на весело танцующие чаинки. Внезапно, её охватила такая радость, что девушка тихонько рассмеялась. Впервые за долгое время… — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Исида, немного подавшись вперед. — Нет… Спасибо, Исида-кун… Он очень вкусный. Твой чай действительно согрел меня…