Рождество

Рождество в доме Аддамс всегда проходило в черно-белых оттенках, с пауками-украшениями на стенах и слегка подгорелым печеньем на столе. Подарки завёрнуты всю в ту же чёрную обёртку с аккуратными бантиком-лентой сверху. За окном шёл снег, а в доме было тепло. Был слышен смех и крики детей, было бы веселее, если бы это были крики боли и отчаяния, но, к сожалению, они таковыми не являлись. Всё семейство в этот день находилось в особняке, каждый в своей комнате, только Мартиша и Гомес нарушали это и сидели в тёплом кресле у себя в спальне с тёплыми кружками в руках. Вещь отдыхал где-то у себя. Пагсли снова что-то конструировал, а у их дворецкого наконец выдовался выходной, потому что все украшения были размещены вчера вечером, а блюда заранее приготовлены, и он просто сорвался по дому, иногда останавливаясь возле окон. Уэнсдей же не считала Рождество чем-то особенным. Она всё также сидела у себя, читала книгу или писала роман. Иногда поглядывали в окно, чтобы увидеть перед собой лишь белые хлопья. Понимала, что такой вид не поднимает ей настроение, и закрывала шторы. Под вечер вся семья собиралась вместе в большой комнате. Обменивались подарками, разговаривали, шутили, иногда даже проскакивал не совсем чёрный, но и не белый, скорее серый юмор, и по видимому наслаждались праздником. Иногда просили Уэсндей сыграть что-нибудь на своей виолончели. Иногда кто-нибудь играл на своём инструменте. Немногим позже появлялся дядя с огромным мешком, в котором, конечно же, лежали все виды оружия и опасных предметов, которые так нравились детям. Тогда все проходили за стол. Дядя рассказывал новые истории о том, как его чуть не убили, он кого-то убил, о побегах и сражениях, победах и проигрышах других, перекрикивая всех за столом и размахивая вилкой с ножом в особо интересных моментах. Уэнсдей не ненавидела, но и не любила Рождетсво. Для неё это был всё тот же день, только теперь с подарками, непривычной едой и странным чувством семейной любви. В Неверморе Рождество было шумнее раз в десять. Всё куда-то носились, спешили купить подарки своим парам и друзьям, украсить комнату и помочь это сделать другим. Кто-то играл в снежки, кто-то проводил время рядом с любимыми, кто-то предпочитал просто посидеть перед ноутбуком с чашкой горячего чая в руках, закутавшись в плед. Уэнсдей же не относилась ни к одному из этих людей. Она как обычно писала роман, как обычно читала книгу, как обычно отдыхала на своей кровати. Её день проходил как обычно и ничего в нём не поменялось. Только вот теперь к сожалению нельзя было закрыть шторы на окне, чтобы не видеть раздражающие белые хлопья. Дверь с шумом открылась и в тёплые комнату ворвался холодный воздух, отчего Аддамс слегка поёжилась. В проходе стояла укутаная в тёплые куртку, шапку и шерстяной шарф Энид с перчатками на руках. Она улыбалась своей яркой улыбкой, с красными щеками и носом, даже если перчатки были мокрыми, так же как и вся остальная одежда. В руках она держала уже открытую коробку в которой были видны бумажные снежинки и гирлянды. Аддамс просто осмотрела её, перевела взгляд на коробку и продолжила свой отдых в виде чтения книги. Через секунду послышался громкий хлопок, а затем вздох со стороны оборотня, снимающего с себя всё мокрое. В следующее мгновение она уже стояла на половине Уэнсдей и буквально святилась, Аддамс знала, что такое было не к добру. — Уэнсдей! — начала было она. — Нет. — твёрдо отрезала Аддамс. — Но я ещё ничего не сказала. — Мой ответ от этого не изменится. Улыбка слегка ослабла, но Синклер не спешите уходить на свою половину комнаты. — У меня там и чёрные украшения есть, — Аддамс подняла на неё взгляд. — Ну пожа-алуйста, — протянула волчица и сложила руки в просящем жесте. — Мы с Йоко поспорили. Кто украсит комнату лучше, тот получит любой подарок от другого, независимо от его цены и количества. — Я сомневаюсь, что у Йоко есть столько денег, чтобы удовлетворить твои потребности в плюшевых игрушках и ярких свитерах. — Вообще-то я собиралась попросить у неё альбом seventeen, но твоя идея тоже ничего, — Аддамс продолжила читать книгу. — Ну пожа-а-алуйста, Уэнсдей, — Энид взяла её руку и немного потрясла, Уэнсдей даже бровью не провела, уже привыкла к таким приступам тактильность со стороны волчицы. — Я попрошу у неё книгу о серийных убийцах для тебя или чернила для твоей машинки. Аддамс вновь отвлеклась от книги. Энид всё также смотрела на неё умоляющим взглядом. Ещё месяц назад она бы осталась вешать все украшения сама, но теперь на чашах весов стояли не только книга и новые чернила, но ещё и Энид, которая после такого предательства со стороны подруги скорее всего обиделась бы и не разговаривала с ней ещё некоторое время после. Уэнсдей вздохнула и отложила книгу. Энид наконец отпустила её руку и принялась со счастливым писком прыгать на месте, затем направляясь к коробке и доставая оттуда бумажных пауков, которые были заранее перекрашены в чёрный для большей натуральности, и чёрные гирлянды, через секунду протягивая всё это подруге. — Это первый и последний раз, — говорит Аддамс, смотря на украшения в своих руках и продумывая, как можно всё это повесить, чтобы смотрелось не так плохо. — Конечно, cara mia, — Уэнсдей решила проигнорировать обращение, не стоило учить её итальянскому. — Вещь скоро придёт с ёлкой. Аддамс слегка удивлённо посмотрела на подругу, видимо, в её голове никак не складывалось то, как отрубленная рука будет пытаться донести ёлку до их комнаты по всей этой огромной лестнице. — Ему поможет Ксавье. Это всё обьяснило. Они ещё немного обсуждали то, как по их мнению должны висеть украшения и где, но в итоге сошлись на том, что у каждой свой вкус и пускай она вешает всё в зависимости с ним. Энид часто падала, а за ней падали и украшения. Она крепила всё куда попало, не забывая проверять, как весь этот хаос смотрится со стороны и радовалась тому, что получалось как минимум потрясающе. Уэнсдей же всё делала аккуратно, пытаясь найти место, где та или иная вещь смотрелась идеально. Делала она это настолько аккуратно и привычно, будто весь дом Аддамсов украшала сама. Каждые пять минут слышались ругательства в сторону гирлянд, которые либо запутывались, либо запутывали в себе Энид. В ответ на это обычно слышались вздохи и от Уэнсдей, которая развесила чёрно-белые верёвки с самого начала и уже ее боялась, что с ней произойдёт похожая ситуация. Через еще минут десять мучений всё было готово и соседки довольно, насколько это было возможно со стороны Аддамс, разглядывали свою работу. На стороне Уэнсдей как-то оказались белые снежинки, а у Энид — чёрные пауки. Гирлянды каждой слегка преодолевать границу комнаты и святились своими цветами на стороне другой девушки. Вскоре в дверь постучали и на пороге стоял Ксавье с Вещью на плече и ёлкой в пол его роста рядом. Рука сразу спрыгнула с парня, быстро забираясь на Аддамс и оглядывая украшенную комнату. — Надеюсь, вы не истратили все украшения, — сказал он, слегка похлопывая ёлку по макушку. — Кстати, там внизу раздают горячий шоколад, может вам принести? — Было бы здорово, спасибо, — сказала Энид, продвигая ёлку в середину команты. — Уилла, можешь достать маршмеллоу, они должны быть в шкафу в пакете? Там ещё попкорн с тарелками должны быть. Ксавье ушёл за напитками, закрывая за собой дверь. Уэнсдей же поплелась к шкафу подруги, пытаясь откапать там, среди множества других вещей, заветный пакет с вкусняшками, пока Синклер в компании Вещи развешивали последнюю гирланду на ёлке, вытаскивая из коробки ещё и оставшиеся украшения. Парень вернулся через пару минут с двумя чашками в руках из которых шёл тёплый пар. На вопрос, останется ли он, Ксавье сказал, что отметит в компании друзей в их комнате. Энид попросила кинуть себе в чашку три маршмеллоу, а попкорн насыпать в тарелку. Когда с украшением дерева было покончено, волчица растелила на полу, ровно посередине комнаты плед и достала свой ноутбук, открывая заранее подготовленную вкладку. Пока фильм загружалсяона сделала пару глотков из своего слишком сладкого, по мнению Аддамс, напитка. — Уилла, не хочешь посмотреть фильм? — Аддамс, что уже села за стол вместе с кружкой, подошла к кровати и взяла ещё один плед, садясь рядом с подругой и укрывая их обеих. — Что за фильм? — сказала она, отпивая немного горячего шоколада. — Гринч, — сказала, улыбаясь Синклер. — Тебе должно понравится. — Да, возможно, — ответила Аддамс, опуская голову на плечо девушки и чувствуя, как её приобнимают за плечо, продвигая ближе, через секунду убирая её. — Но может я усну на середине. Энид слегка хихикнула. — Ничего, я не обижусь. Ты и так много сделала для меня сегодня. Уэнсдей на секунду посмотрела на Синклер, на лице которой была лёгкая улыбка, а затем повернулась к экрану, сосредотачиваясь на фильме. Вещь прибежал сразу как заставка закончилась и устроился между ними. Аддамс решила где-то на середине просмотра, что не слишком расстроился, если в итоге в споре победит Йоко и она останется без чернил и книги. А альбом она закажет для Энид сама как только узнает как это делать. В конце, когда со стороны Синклер послышалось тихое сопение, а Вещь подозрительно спокойно лежал на пледе, Уэнсдей, возможно, на секунду улыбнулась и подумала, что Рождество не так уж и плохо отмечать. Получше укрыла подругу, чтобы та, не дай бог, не подхватила простуду. Устроилась поудобнее и прикрыла глаза, проваливаясь в сон.