* * *
Раз-два-три-четыре-пять, Ведьме хочется играть – Себе жертву подбирает, Хэллоуин ведь наступает! Покажи, что не боишься, Смело с нечистью сразишься. Выбирай себе, друг, маску, Тебя ждет ночь страшной сказки!
Нил прекрасно знал, что будет некое оживление в клубе, но он и представить себе не мог, что это будет в таком масштабе! Естественно, ажиотаж этого праздника был огромный, что подтверждалось возбуждённой толпой. Атмосфера передавалась отовсюду. В каждой мелочи и детали. Она незаметно подкрадывалась ко всем встречным, ловко затягивая в свои сети. Убранство парадного входа и самого помещения приятно удивило своим красочным изобилием. Уже на входе гостей окутала соответствующая случаю атмосфера: на пороге стояли тыковки, внутри которых светились свечи; это были лампы Джека. Также для пущего эффекта призраки были подвешены к балкам. На двери висел венок из новогодних пластиковых шариков, нанизанных на проволоку. Цвета воздушных шаров чередовались между оранжевым и черным, которые удачно сочетались друг с другом. Интерьер внутреннего помещения отставал не меньше. Декоративные столы были покрыты кроваво-красными скатертями, на которых стояли круглые вазы, наполненные доверху «выколотыми глазами». Также подсвечники с красными свечами, пластиковые черепа, другие пустые места были заполнены маленькими тыковками, пожелтевшими листьями, различными тараканами и пауками. На диванчики были накинуты изрезанные в клочья ткани, что со стороны создавало впечатление, что они покрыты истлевшей пылью и паутиной. Для дополнительного эффекта шаблоны летучих мышей были распечатаны на принтере и приклеены на стены с помощью двустороннего скотча. Развешены различные гирлянды, жуткие зомби-баннеры, забрызганная кое-где искусственная кровь, паутина по углам и многое другое, — все это помогло создать должную атмосферу мрачного праздника. Но больше всего внимание было приковано к разнообразию костюмов и гриму людей, танцующих и веселящихся под громкие басы музыки. Апатично глядя на столпившуюся толпу и не сосредоточиваясь ни на ком конкретно, Джостен поправил шляпу, которая постоянно смещалась набок, и предался своим размышлениям. Его выбор пал на костюм ведьмы. Он был весьма прост; передвигаться было легко и удобно. Костюм состоял из небольшого количества элементов — ведьминской шляпы, как выразился Ники, точь-в-точь как у МакГонагалл, длинной накидки с повязками, рубашки, узких черных кожаных брюк, на которых также упрямо настаивал Хэммик, и массивных ботинок. Для завершения образа он взъерошил рыжие волосы и нанес устрашающий макияж, используя по рекомендациях девушек болотные оттенки теней и темную помаду. У Эндрю было попроще, он надел костюм заключённого. Почему он выбрал именно этот образ, Нил предпочёл не спрашивать, но у него имелось несколько предположений. По большому счету, поехать в Колумбию и отпраздновать Хэллоуин в «Райских сумерках» предложил Ники, который уже во всю отплясывал на танцплощадке. Остальные его идею всецело поддержали, включая и самого Нила. С момента победы Лисиц над Воронами и гибели Рико прошло всего несколько месяцев, многие уже отошли от произошедших событий. Первые недели были тяжелыми только для Кевина, которому было трудно смириться с происходящими изменениями и накатывающими воспоминаниями. К счастью, достать алкоголь не было для него проблемой. Увидев задумчивый взгляд Джостена в сторону последнего, Миньярд быстро окинул Дэя скучающим взглядом, а затем щёлкнул пальцами, что означало: тот может быть свободен. Аарона он усердно проигнорировал. Не дожидаясь ответа, Эндрю направился к барной стойке, не забыв прихватив с собой Нила. Остальным ничего не оставалось, как молча уйти искать освободившийся столик на пятерых. Прорваться сквозь пьяную толпу было сложно, но выполнимо. Сумев, наконец, добраться до нужного места, Нил немного расслабился, но с беспокойством покосился на Эндрю. Он изо всех сил расчищал ему дорогу, но было слишком много толпы, а значит, много случайных касаний. Выражение его лица оставалось прежним, но едва уловимое изменение напряжения в плечах указывало на то, что Нил потерпел неудачу. Неизбежных прикосновений избежать не удалось. — О, Нил! Привет, приятель, — весело поприветствовал Роланд, бросив на него оценивающий взгляд, — выглядишь потрясно. — Спасибо, — после секундной заминки ответил Нил. Он флегматично приподнял бровь в немом вопросе, заметив жадный взгляд бармена, направленный на его ноги. Нил предполагал, что узкие чёрные кожаные штаны, явно облегающие и подчёркивающие его ноги и бедра, ни к чему хорошему не приведет, но кто его слушал? Но был и положительный момент, Нил несколько раз ловил Эндрю с поличным, когда тот без зазрения совести пялился на его задницу. Но как бы там ни было, мысль о том, что ему весь вечер и ночь придется ловить на себе похотливые взгляды некоторых индивидуумов, заставляла все его тело содрогнуться от отвращения. Перспектива была не слишком захватывающей. Но, к счастью, некоторые из них, присмотревшись к его изувеченным отметинам на лице, с явным отвращением или страхом отскакивали назад и поспешно удалялись восвояси. Джостен устало вздохнул. Солнечный свет от зеркального шара ударил ему в глаза, заставив его поморщиться. Внезапно что-то холодное обвилось вокруг его запястья и щёлкнуло, он с недоумением посмотрел на свою руку, которая была скована наручниками. Одна часть была прикована к руке Нила, другая — соответственно к запястью Эндрю. — Чт.. Прежде чем он успел сказать хоть слово, Эндрю дернул за наручники, притягивая Нила ближе к себе. Он обхватил его лицо свободной рукой и увлек в грубый поцелуй. Джостен чудом не завалился всем телом на парня, едва успев ухватиться за барный стул. Однако поцелуй продлился недолго. Эндрю вновь отступил, бросив на Роланда равнодушный, нечитаемый взор, и вновь обратил внимание на смущенного Нила. Миньярд коснулся взглядом его губ, и Джостен не мог не улыбнуться. — Да или нет? — Да. Эндрю вновь прижался к губам Нила, но уже более уверенно и настойчиво, поцелуй стал влажным, глубоким, требовательным, но, к сожалению, эйфория продлилась недолго. Снова. Их прервал прыщавый парень, который бесцеремонно вклинился между ними, расталкивая их в разные стороны, пытаясь добраться до стойки. — Сор-ри, чуваки, не хотел-л прерывать. Вы... эм-м, продолжайте? Обернувшись, Нил смог получше его разглядеть. Из костюма у этого отважного паренька были только накладные вампирские клыки, которые заставляли его шипеть и плеваться слюной на каждого первого встречного, подражая Дракуле, и чёрный эластичный плащ, похожий на его собственный. — С дороги, — сухо кинул Эндрю, не удостоив того даже взглядом. Нил шумно втянул в себя воздух. Он слегка поник, это был их первый поцелуй на публике и вот что из этого вышло. Что бы это ни было, он хотел узнать причину, побудившую Эндрю на случившееся. Во всяком случае, Нил был несказанно рад. Они переместились в самый дальний конец бара, поближе ко входу, где громкая музыка из динамиков не так резала уши. Духота в помещении стояла невообразимая, костюм неприятно прилипал к разгоряченному телу от пота. Нил уверял самого себя, что причина его неустойчивого состояния вовсе не в белокуром веснушчатом мужчине, сидящем напротив. Роланд остался где-то позади них и был явно обескуражен происходящим, но в конечном счёте начал составлять на поднос их обычный заказ. К счастью, он был достаточно умен, чтобы не выболтать лишнее перед Эндрю, не рискуя тем, что тот вытащит спрятанные ножи, чтобы укоротить чей-то поганый язык. Краем уха Нил услышал обрывок странного разговора девушки и парня о каких-то «загадочных» явлениях в Японии, от которых прошло более трех недель, с тех пор как поползли слухи, а от них ни слуху ни духу! Заинтригованный, Нил придвинулся ближе, чтобы лучше их слышать. Тем временем пессимистичный парень все твердил своей спутнице о каком-то циркулирующем неизлечимом вирусе, убившем почти все население штата Алабама и наступающем на наши границы, утверждая, что корень зла — Япония. Девушка утверждала, что это все вымысел СМИ и волноваться не о чем, а незнакомец лишь угрюмо ворчал, что все это о-о-очень плохой знак и лучше уносить отсюда ноги, пока не стало слишком поздно. Брюнетка, посмеиваясь, увлекла недовольного парня танцевать под его все еще идущие споры о грядущей беде. Нил посмотрел на Эндрю, желая узнать, что он думает об этом, ища любой предлог, чтобы начать разговор, но Миньярд уже наблюдал за приближающимся к ним Роландом с пустым выражением лица. Нил отметил для себя его дерганное постукивание пальцев по деревянной поверхности столешницы. Чуть оторвавшись от очередного потока людей, Роланд налил им выпить. На этот раз он пододвинул рюмку поближе к Нилу. Ещё одна безнадежная попытка напоить его. — Расслабься немного. Сегодня ведь Хэллоуин, — предложил он. Эндрю молча взял нетронутый шот Джостена и спокойно опрокинул его. Нил с улыбкой пожал плечами, мол: «Ты сам всё видишь.» Бармен только безнадежно покачал головой и ушёл обслуживать новоприбывших. Музыка в этой части бара была не такой уж тяжелой для ушей, поэтому общаться с друзьями, ну или с барменами, как это делают некоторые, которые сами не ведают, как неосознанно, под воздействием выпитого алкоголя, рассказывают всю свою подноготную от и до, было довольно легко. — Дрю. — М-м Нил расплылся в улыбке. Он слегка наклонился вперед, но все еще сохраняя дистанцию, и заговорщицки спросил: — Что это было? Взгляд, который он бросил на Нила, был как всегда невозмутимым и скучающим. — Конкретнее. — Ты ведь отказывался показывать «это» на публике, да что тут говорить, мы даже ни разу не целовались на глазах у Лис, — его распирало от любопытства, — так почему же сегодня? Какова причина? Нил поправил шляпу, которая снова загораживала ему обзор. Он уперся кулаками в обе щеки и выжидающе уставился на парня. Улыбка никак не сходила с его лица. — Нет никакого «этого», — он взял еще одну рюмку и опрокинул ее. Эндрю Миньярд ненавидит, что вместо того, чтобы съежиться, как другие, Нил Джостен насмешливо улыбается. — Хорошо, как скажешь, — а потом выпалил то, чего сам не ожидал, — Дрю, я счастлив рядом с тобой. Эндрю на мгновение застыл. Казалось, его маска вот-вот даст трещину, но нет, его лицо не изменилось ни на дюйм. Все такое же скучающееся и равнодушное. Но было заметно, что что-то гложет его изнутри, что-то такое, что сам Джостен никак не мог понять. Он научился тонко подмечать все малейшие перемены в настроении Эндрю, понимая, когда наступают плохие дни — обычно это дни ночных кошмаров или триггеров, — и когда наступают хорошие дни. Но теперь он был сбит с толку. Ведь Нил мог с уверенностью поклясться, что в последнее время все было замечательно, даже очень. — Нет, ты не счастлив рядом со мной. — И почему же, позволь узнать? — спросил Нил как можно спокойнее, пытаясь успокоить растущее раздражение внутри него. Эндрю повернулся и посмотрел на него пустым взглядом. — Потому что я не могу сделать кого-либо счастливым. Нил долго вглядывался в медовые глаза, выискивая там ложь, но видел лишь неопровержимую правду. Миньярд действительно так думал. — Эндрю... — Рано или поздно ты уйдешь от меня. Ничто не длится долго. Со временем тебе захочется большего, станет недостаточно того, что я тебе даю, — несмотря на совсем недобрые слова, выражение лица Эндрю и тон его голоса оставались абсолютно спокойными. — Эндрю! — Нил был зол. Нет, он был в ярости. Несколько зевак посмотрели в их сторону, но парня это не остановило. — И когда у тебя выстроятся новые, нормальные отношения, ты поймешь, что я был прав, — Миньярд произнёс это так, словно подобные слова ничего для него не значили. Словно Нил Абрам Джостен больше ничего не значил. Его слова ранили сильнее, чем любой из отцовских ножей. Поскольку всегда есть нож, которого ты не ждёшь. И он острее всех. — Ты... — Нил устало закрыл глаза, пытаясь собрать воедино весь беспорядочный поток мыслей. И стараясь дышать как можно ровнее, в то время как на самом деле ему неотвратимо не хватало кислорода. Острые полукружия ногтей беспрестанно впивались в ладони, оставляя алые полумесяцы на слегка загорелой коже. Миньярд недовольно пробормотал что-то вроде: «Придурок» и отдернул руку Нила, чтобы тот перестал причинять себе хоть малейшую боль. Нил обрёл голос только с третьей попытки: — То есть, если я попробую с другими, — резкий вдох, — я буду счастливее, чем сейчас с тобой? Ты это подразумеваешь? — в его голосе слышалось недоверие к собственным словам. Даже обречённость. Боль. Он не понимал, как разговор принял такой нешуточный оборот. Нил посмотрел прямо на Эндрю, ожидая от него какой-то реакции или, что еще лучше, объяснений. Выражение его лица хоть и непроницаемое, но весьма читаемое. Эндрю безучастно смотрел в толпу, не намереваясь встречаться с ним взглядом, и продолжал постукивать кончиками пальцев по пустому стакану, но Нил успел заприметить нервные движение его пальцев, не покидавшее его с момента прибытия сюда, и слегка напряженные плечи, позволяющие увидеть его кое-какое неравнодушие. Но больше всего его выдавали глаза. На мгновение в них пронеслась едва уловимая дымка гнева. В один миг. Затем всё исчезло так же стремительно, как и появилось, оставив после себя пустую оболочку. Как говорится, молчание — знак согласия, но Нилу было все равно. — Ты никогда не говорил об этом. Эндрю наконец посмотрел в его холодные, почти ледяные глаза. Ему явно не понравилось то, что он там увидел. — А зачем? — пожал плечами он. — Ничего из этого не выйдет. — Ничего, — тихим эхом отозвался Нил. Раздался слабый, беспричинный смех. Смех, приправленный легкой горечью. Эндрю по-прежнему напряженно смотрел на него. Нил резко перестал смеяться. Улыбка исчезла, как и все наигранное веселье. Он опустошил свою стопку и поставил стакан обратно на поднос. Поднявшись из-за стола, он вытащил из заднего кармана пачку сигарет и открыл ее, бегло проверив содержимое. Ему нужно выйти на свежий воздух, чтобы ненадолго отвлечься от Эндрю, успокоиться и привести себя в порядок, и табачный дым — не лучшее сочетание, но оно ему необходимо. Нил развернулся и пошел к выходу. Эндрю должен был позволить ему просто спокойно уйти, но всё же сказал: — Но это не меняет моего эгоистичного желания, чтобы ты остался со мной, Нил. Нил остановился. Он слегка повернул голову, прокручивая в голове слова вратаря, и все же молча ушел, уже не оглядываясь.* * *
Вежливо поблагодарив продавца за воду, он стал жадно ее поглощать. Ему стало плохо, что не странно. Он был чертовски пьян ещё с тех пор, как они покинули дом братьев Миньярдов. Смерть Рико и его новое положение с Мориямой сказались на его моральном состоянии, и он свято верит, что алкоголь — идеальный способ отречься от реальности. В результате, неугомонный Ники, обеспокоенный плачевным состоянием друга, предложил пройтись до ближайшего киоска и купить воды. — Я хотел сказать, что... Это крик? Кевин выглянул из витрины, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме. Взгляд его был расфокусирован, голова невероятно кружилась, но он мог поклясться на Экси, что слух его не подвел. Он точно услышал чей-то пронзительный крик с улицы. Кевин с тревогой посмотрел на Ники. Смутное ощущение не покидало его весь день. — Я отчётливо слышал, как кто-то кричал. — Что? — Раздался звук уведомления. Мяуканье котёнка, — Ты уверен? Ники заторможенно вытащил телефон из заднего кармана, просмотрел содержимое и что-то быстро набрал в ответ. Проделав все нехилые манипуляции, он оторвал взгляд от экрана смартфона и с лучезарной улыбкой посмотрел на Кевина. — Эндрю спрашивает г-гд... Ик! Ники выронил телефон из ослабевших рук и застыл, как каменное изваяние, с широко открытыми глазами, уставившись на «что-то» позади Кевина. Неописуемый ужас отразился в его глазах. Кевин скривился от головной боли, когда телефон с громким стуком ударился о керамическую плитку. Громкие звуки вызывали преходящую боль, подобно от боли тугой завязки вокруг головы. — Ники? — он осторожно позвал. Хэммик не ответил. Кевин сильно вздрогнул, когда того начало трясти всем телом. Цвет его кожи стал смертельно бледным. Дэй помрачнел пуще прежнего. Он не понимает, что, черт возьми, происходит. Может, у Ники плохие новости и что-то случилось с Аароном? Или с тем же чёртовым Джостеном, что более вероятно. Ведь он настоящая проблема. Он устало протер глаза. Мозг напрочь отказывался нормально функционировать. По правде, как-то и не хотелось. Он попятился от неожиданности, когда Ники резко ухватился за его скелетонизированный костюм и начал лихорадочно, почти бессознательно дергать тонкую ткань. — О-обернись! Ники все ещё смотрел испуганным ланиным взглядом на что-то позади Дэя. Кевин повиновался и обернулся, но лучше бы он этого не сделал. Глядя на темную улицу, едва освещенную тусклым неоновым светом вывески магазина, и наткнувшись на то, что так испугало его друга, Кевин сто раз пожалел о своем решении. Время замерло. В этот момент его сердце колотится, но он подтягивается, чтобы поближе взглянуть на это леденящее душу зрелище. Такой панический ужас он испытал лишь раз в жизни, когда впервые увидел Балтиморского Мясника в действии. Но то, что он увидел сейчас, было намного... намного хуже. На холодном асфальте лежала девочка лет десяти со светлыми косичками, большая часть ее маленького детского тельца была запятнана собственной коричневой кровью. Массивный мужчина восседал сверху на незнакомой малышке, агрессивно разрывая маленькую хрупкую шейку в клочья и... с отвратительным чавканьем заглатывая ее. Девочка не могла издать ни звука. Рана была слишком большой. Вокруг них образовалась огромная лужа крови с примесью грязи. По ее молодому личику ручьем текли кровавые слезы, в глазах плескались страх, боль, отчаяние, но все затмил незаданный вопрос, обращенный к мужчине, отразившийся в ее полных боли глазах: «За что?». В горле образовался ком, с каждой секундой становилось трудно дышать. Паника медленно, но верно обволакивает его со всех сторон. Внезапно пухлые губки ребенка зашевелились, произнеся всего одно слово. Кевин сумел его прочитать, и его сердце болезненно сжалось.Папа.
Девочка смотрела только на отца. Взывала о помощи только к нему. Она просила помощи у человека, который съедал живьём ее плоть по частям. Они были отцом и дочерью. Душераздирающие зрелище. Внезапно желудок Кевина сдался, и его трижды вырвало. Он разрывался между желанием напиться и убиться. Когда ему удалось подняться с помощью уже оправившегося от оцепенения Ники, он встретился взглядом с девочкой. Глаза светловолосой малышки погасли уже навсегда... Их сменили обезумевшие, отвратительные глазищи, жаждущие крови и плоти. Они наполнялись непроглядной чернотой, безжалостно пожирающей радужную оболочку. Нечеловечески выгнувшись, она побежала к ним.* * *
Резкий крик нарушил тишину ночи. Нил безразлично посмотрел на испуганных птиц, взмывших в небо. В воздухе чувствовался запах крови.