Квантовый скачок

Утро после дружеской встречи с обильным возлиянием (так культурно описывал обычно происходящее Прайд), то бишь попойки (прозаичное и куда более близкое к правде определение Кеннеди) оказалось не то чтобы совсем уж жестоким, скорее наоборот, подозрительно мягким. Голова не раскалывалась, хотя ей это и полагалось делать, особенно учитывая то ненормально большое количество альсаканского коньяка, в расчете на двух первоорденских офицеров, которое эти самые офицеры — генерал и капитан — и уничтожили накануне, почти даже и не закусывая. Разве что «закуривая». В голове ещё стоял туман, так что несоответствие окружающей обстановки той, что была накануне ещё не бросалась в глаза и не доходила до отравленного алкоголем сознания. На полном автопилоте Кеннеди добрался до ванной, принял душ, умылся, побрился остро-заточенной клинковой бритвой, и только промокнув напоследок лицо полотенцем, заметил, наконец, точнее, осознал, что что-то решительно не так, как должно быть. Вместо собственного лица из зеркала на него смотрел незнакомец. Худее, седее… Разве что глаза по-прежнему голубые, но и они, если хорошенько присмотреться, какого-то неправильного оттенка, ярче обычного. Лихорадочно голубой — сияющий, вместо привычной спокойно-взвешенной голубизны по временам с переливом в серый цвет. В памяти возникло имя. Орсон Кренник. — Прайд, твою мать! — выругался капитан. Голос тоже звучал по-другому. С ужасным лекссрулским провинциальным говором вместо благородного альсаканского. Хотя для ругательств как нельзя подходил язык геонозианских жуков, так и хотелось прощелкать серию недовольных трелей и щелчков с присвистами: прочно засевшие в памяти знания директора. Капитан решил ограничиться хаттским, более распространенным среди широких масс галактики. А вместо Энрика Прайда обнаружился гранд-мофф Таркин собственной персоной. Хотя Кеннеди и сомневался в оригинальности стоящего перед ним мужчины. — Поздравляю, капитан, точнее адмирал, у нас получилось, — голосом губернатора, но с неподражаемой интонацией адепт-генерала произнёс мужчина. На память Кеннеди стали приходить отрывки вчерашнего вечера. Генерал Прайд рассуждал о Силе, о тех невероятных чудесах, которые можно сотворить с её помощью. — Каких таких чудесах? — на свою беду спросил капитан. Нет бы, смолчать! — Путешествие в прошлое, чтобы изменить будущее. Точнее настоящее. — Чушь собачья всё это, Энрик, — возразил Кеннеди, решительно не веря в подобные чудеса. Допуская наличие Силы как таковой, но, всё же полагая, что и у космической энергии есть свои рамки, законы и порядки. Например, что путешествия во времени возможны только в одном направлении: в сторону будущего и уж никак нельзя попасть в прошлое. — Нет, ты только представь себе, друг мой, — с горящими глазами вещал Прайд, обычно молчаливый и практичный, но становившийся несносным болтуном и фантазёром, когда дело заходило о Силе. Мальчишеский задор и убеждённость в том, что Сила таит в себе невероятные возможности, так и светились в глазах генерала. — Можно предотвратить распад Империи, смерть Императора. Уничтожить ещё Альянс, чтобы не возникло никогда никакого Сопротивления. Чтобы мы никогда не оказались в Неизведанных Регионах. Вместо десятилетий забвения и прозябания в неизвестности — блестящая карьера в Империи! Держу пари, сейчас ты был бы уже адмиралом, а не капитаном. Кеннеди помрачнел. — Возможно. Только мы вот этого никогда не узнаем. — Это легко исправить! — в глазах Энрика сияли звёзды. Не судьба друга его так будоражила, конечно, но возможность самому приобщиться к Силе и выполнить на практике один древний ритуал. — Допустим, — Моден снисходительно усмехнулся, сделал очередной глоток. — И какой же момент в истории ты бы изменил для всего этого? Что-нибудь в битве при Эндоре, быть может? — Нет, Эндор — это уже слишком поздно. Надо вернуться гораздо раньше. В момент постройки первой Звезды Смерти. Найти и исправить уязвимость станции до того, как она будет запущена. — И как же ты туда рассчитываешь попасть, Энрик? — Мы попадём с помощью древнего ритуала. — Нет, нет, я на такую авантюру не согласен. — Это очень опасное и рискованное предприятие, нежели ты позволишь своему старому другу в одиночку так рисковать? — Это ты у нас великий вершитель истории, а я — пас. — Я тебе как друга прошу, — проговорил Прайд. А затем улыбнулся. Плохой знак. Ибо Кеннеди не понаслышке знал, что после таких вот улыбочек альсаканского аристократа и начинаются большие неприятности. Кеннеди погрозил Прайду пальцем, знаем мы ваши улыбочки, генерал и не надо тут обещать золотые горы. — И потом, ритуал уже начался, так что… — продолжил генерал. — Что значит, уже начался? Ну-ка с этого момента поподробнее. В деталях, я бы даже сказал. Вместо ответа Прайд налил им ещё по одной рюмочке. — Вот ты сейчас что думаешь, мы делаем? Потребляем коньяк в неограниченных количествах? Да, но вместе с тем и нет. Это не просто коньяк и даже не коллекционная бутылка урожая весьма памятного года. — Что же тогда? — Это зелье! Проводник в прошлое, — добавляя в голос таинственности и даже чуточку волшебства, ответил Энрик. — Ну, как скажешь, — снисходительно произнёс Кеннеди, однако же, от очередной порции спиртного не отказался. Одержимость Прайда Силой переходила иногда границы разумного, вот как, например, сейчас, со всеми этими бреднями о зельях и путешествиях в прошлое. И вот, невероятно, но факт, прошлое превратилось в настоящее. Некоторое время было потрачено Кеннеди на то, чтобы убедиться, что он не спит, что всё это не похмельный угар и не чья-то (чья? Найду — убью!) глупая и очень не смешная шутка. А потом пришло, если не понимание, но принятие что ли, предлагаемых обстоятельств. — Ладно, допустим, — согласился капитан-адмирал. — Что там было в твоём плане? — Нашем плане, друг мой, нашем, — поправил его генерал-губернатор, откровенно наслаждаясь своей ролью, примеряя на себя, во многих смыслах, маску Таркина, своего кумира. — Сегодня вечером мы приглашены на приём в Императорском дворце, адмирал. Адмирал. Обращение грело душу. Кеннеди пообещал себе, что когда-нибудь (в том числе, когда закончится и это… невероятное возможное невозможное) он станет адмиралом. Настоящим. А не только будет играть роль, как сейчас, находясь, буквально, в чужой шкуре. — Что мы там забыли, губернатор? Только не говорите, что вы решили развлечься, вместо того, чтобы заняться тем, чем мы собирались заниматься. — Одно другому не мешает. Не придти было бы, как минимум, невежливо, как максимум, недальновидно. Завтра мы займёмся чертежами. — А нельзя было чуть точнее выбрать время прибытия и оказаться здесь сразу завтра? — Увы, большей точности выбранный способ перемещения не предполагает. Кеннеди лишь тяжело вздохнул. В отличии от Кренника и Прайда светские вечеринки не были его сильной стороной, будь его воля он сразу принялся бы за дело, но раз всё обернулось так, а не иначе, пришлось смириться и надевать один из парадных мундиров Кренника. Да ещё этот несуразный плащ, без которого, как оказалось, нельзя. Ибо, как сказал Прайд, большой знаток ушедшей эпохи, в которой они оказались, Кренник без плаща — это не настоящий Кренник. *** В зале преобладали серые и белые цвета, иногда встречались, гораздо реже, чёрные мундиры. Дамы предпочитали платья в тон офицерской форме и разве что некоторые, особо смелые, выбрали более яркие цвета. Например, дама в красном пышном наряде, ярким экзотическим цветком перемещающаяся от одной группы гостей к другой, находя для каждого пару ласковых слов, одаряя улыбкой радушной хозяйки, точнее заменяя последнюю в виду того, что появление настоящей госпожи сегодня не предполагалось и играть её роль пришлось на долю одной из её ближайших помощниц. Последняя шпилька заняла своё место в сложной причёске и в ту же секунду рябь пробежала по Силе… Что-то случилось. Не обязательно плохое, просто из ряда вон выходящее. И теперь женщина в красном искала среди гостей тех, кто был причиной этой ряби. — Улыбайтесь, адмирал, улыбайтесь, — настоятельно советовал Кеннеди Прайд-Таркин. — Учтите, Кренник — ловелас и повеса, так что соответствуйте. Адмирал изобразил на лице что-то похожее на улыбку, или что считалась у Кеннеди за таковую. Если бы спросили его, то он занялся бы делом, вместо того, чтобы расточать улыбки и строить глазки налево-направо, как предлагал Прайд, т.е. губернатор Таркин в этот вечер. Но, понятное, дело его никто не спрашивал, и приходилось играть по правилам аристократов, сколь странными и неуместными они ему не казались. Видимо Кренник пользовался большой популярностью, ибо Кеннеди то и дело натыкался на ответные, призывные взгляды и улыбочки со стороны дам, а также, что неприятно его удивило, и некоторых гостей мужского пола. Последних он презрительно игнорировал, не собираясь настолько правдоподобно вживаться в образ. У всего есть границы, дамы и господа. Вездесущая дама в красном — роковая брюнетка — добралась, наконец, и до них. — Губернатор Таркин, директор Кренник, — сияя неподдельной радостью, обратилась она к ним. Несколько манерно протянула вперёд изящную ручку, явно напрашиваясь на поцелуй. Галантность проявил Таркин, касаясь хрупких, сахарно-белых пальчиков. — Как всегда, великолепны, дорогая моя, — произнёс губернатор. Понятия не имея, кто сейчас перед ним. Вероятно, достаточно важная птица, чтобы вот так запросто, сердечно и ласково обращаться к гранд-моффу и адмиралу. — Некоторые вещи, никогда не меняются, губернатор, — нескромно согласилась она, переводя взгляд и внимание с одного на другого, считая, что с губернатора её внимания достаточно и стоит заняться тем, кто её действительно интересует. — Надеюсь, господин директор не забыл о назначенном рандеву? Директор знать не знал о предстоящей встрече. Хотя, можно было и догадаться. Зелёные глаза женщины пристально, не отрываясь, смотрели в голубые глаза Кренника. — По глазам вижу, что забыл, — с лукавой улыбкой произнесла женщина, ничуть не смущенная что при частном разговоре на двоих присутствует ещё и третий, вероятно прекрасно осведомлённый о связи этих двоих. Она укоризненно покачала головой. Однако притворный гнев её оказался направленным на Таркина, а не на забывшего о встрече Кренника. — Ай, ай, ай. Совсем не бережёте директора, губернатор. Вот пожалуюсь на вас Натаси, она… провёдет с вами воспитательную беседу. Женщина коротко рассмеялась. — А вами, Кренник, я займусь лично, так что не вздумайте уйти сегодня отсюда без меня, — кокетливо-серьёзно проговорила она. — Я вас предупредила. Через пару мгновений красный ураган унёсся прочь, заметив в толпе очередное лицо, с которым следовало мило поболтать. Женщина расцеловала в обе щеки умеренно полноватого мужчину в белой, опять-таки, адмиральской, форме с пышными седыми усами. А затем и вовсе обняла на манер «сколько лет — сколько зим». Мужчина лишь добродушно обнял её в ответ. Судя по всему, подобное здесь случалось нередко, ибо присутствующие не обратили внимания на несколько эксцентричное для имперского бала поведение дамы в красном. Всё в порядке, всё как всегда. — И кто это? — спросил адмирал. — Полагаю, ваша спутница после бала, — ответит губернатор. — Это-то я понял, спасибо. Можно, всё-таки поточнее. — Понятия не имею, — признался Прайд-Таркин, игнорируя этот нехороший звоночек, говоривший, что что-то пошло не так. Пока только первый. — Список пассий Кренника я не изучал. — А зря, надо было, — Кеннеди-Кренник сделал очередной глоток корусканти. Легкомысленные, искрящиеся пузырьки шампанского, конечно, прояснить ситуацию не помогли, но позволяли найти и хорошую сторону в происходящем. Дамочка в красном была весьма и весьма во вкусе Кеннеди. *** Гости начали расходиться. Кеннеди хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось. Он уже собирался уходить, как рядом с ним, будто из ниоткуда, появилась женщина в красном. Таркин был похищен чуть ранее адмиралом Даалой. — Хотите улизнуть незамеченным, директор? — спросила женщина, беря адмирала под руку, коротко и чуть хрипло хохотнув. — Не получится. — Что вы, что вы, и в мыслях не было, моя милая, — поспешил разуверить её мужчина, применяя известный приём, на случай незнания имени женщины. Моя милая, моя сладкая. И всё в таком духе. Добраться до чертежей Звезды Смерти не удалось в ту ночь никому из них. Пришлось перенести на утро. Позднее. *** Корускантский офис гранд-моффа Таркина. Посреди кабинета над массивной столешницей висела голограмма станции. Мужчины уже второй час искали и не могли найти злосчастную дыру в конструкции. Пепельница была полна окурков. Кеннеди-Кренник добавил очередной трупик сигареты и сразу достал из пачки новую. — Крифф, но не могли же они её заделать, — сказал адмирал. — Не могли, если бы «да», то нас с вами здесь не было бы, — задумчиво согласился губернатор. Длинные, узловатые пальцы отстучали по столешнице короткую дробь. Что-то определённо пошло не так, осталось понять, что именно. На столешнице призывно замигала красным кнопка вызова. — Я же сказал меня не беспокоить, — раздражённо ответил на вызов из приёмной Прайд-Таркин. — Да, но госпожа Изумруд хочет вас видеть, губернатор, — отозвалась трубка мужским голосом. Директор выразительно посмотрел на гранд-моффа. Тот лишь пожал плечами. Трубка ждала ответа начальства. — Пригласите её, — решил, наконец, Прайд-Таркин, справедливо полагая, что адъютант гораздо лучше него самого, в данном случае, осведомлён о том, кто входит в список исключений. Двери кабинета открылись, являя миру означенную госпожу Изумруд. Ею оказалась вчерашняя дама в красном, сегодня же одетая в чёрное платье, лишь чуть менее парадное, чем вчерашнее. — Доброе утро, господа, — она подмигнула Креннику. И перевела взгляд на Таркина, смотря на губернатора сквозь парящую над столом голограмму. — Я чему-то помещала? — Вовсе нет, наоборот, вы как раз вовремя, госпожа Изумруд, — ответил гранд-мофф. — Зачем же так официально? Неужели всё настолько плохо? Кеннеди-Кренника посетило очень плохое предчувствие. Женщина окинула взором представшую перед ней картину: директор, смотрящий на раскинувшийся под его ногами во все стороны город, видимо больше не в силах всматриваться в чертежи боевой станции в поисках того, чего нет, а должно там быть. Губернатор хитрым ворнксром взирающий на неё сквозь синюю сетку линий голограммы. И сама Звезда Смерти во всей своей красоте и сложности хитросплетений конструкции. — Мы тут кое-что потеряли с директором, — произносит, наконец, губернатор, встречая зелёный взгляд Изумруд. — Потеряли? — переспрашивает она, не глядя на Кренника, сосредотачивая всё своё внимание на Таркине. — Что же вы тут такое потеряли, господа? — Технологическое отверстие одно потеряли. — Всего-то одно? — она коротко хохотнула. — Да, но очень важное, — уточнил мужчина. — Если важное, то надо найти, — согласилась женщина. Прайд-Таркин увеличил требуемую секцию станции. Подсветил красным участок размером два на два метра. В исторических чертежах там было открытое пространство — маленькое термальное выхлопное отверстие, как раз под главным газоотводом; шахта ведущая непосредственно к главному реактору. Здесь же оно было закрыто. — И чего здесь не хватает? — спросила Изумруд. — По мне всё так, как и должно быть. Или нет? Зелёные глаза казалось вот-вот прожгут в губернаторе дырку, столь пристально она смотрела на мужчину. Если не в самом Таркине, то уже в мундире, наверняка, попортив ткань. — Может, расскажите, что здесь происходит и почему вас так интересует это конкретное технологическое отверстие, господа? — она оторвалась от созерцания губернатора и перевела взгляд на директора. Мужчины предпочитали молчать. — У нас с вами есть два варианта: вы рассказываете всё мне и чтобы это ни было, мы решаем вопрос эффективно, быстро, а главное, безболезненно. Или вы продолжаете молчать, и тогда с вами будет говорить уже Император. Хотите встретиться с Императором? Устроить? Они ответили одновременно. — Да, — Таркина. — Нет, — Кренника. Что само по себе странно, ибо директор не упускал случая добиться внеочередной аудиенции у Его Величества. — Соскучились по Вейдеру, господин губернатор? Я ему обязательно передам. Предательская морщинка недоумения и непонимания «причём тут Вейдер?» на лице Таркина была неглубокой, но это маленькое несовершенство обычно невозмутимой маски, что у губернатора была за лицо, не ускользнуло от Изумруд. — Полагаю, мне всё расскажет, директор, — заключила она. — Кренник, не смейте! — бросил Таркин. — Я вам запрещаю. — Кренник, дерзайте! — по-прежнему легкомысленным тоном, но ясно давая понять, что это приказ, произнесла женщина. — Я вам разрешаю. Та лёгкость, та самоуверенность, что сквозила в её голосе, ясно давала понять, что здесь (где и чем бы в итоге это «здесь» не оказалось) власть леди Изумруд превосходит власть гранд-моффа. — Уж лучше гранд-моффа Таркина извольте об этом спрашивать, он вам всё подробно объяснит, со всеми нюансами. Он тут у нас генератор идей, — ответил всё же директор, зло и резко. — А вы давайте, короткую версию. — Если коротко, то мы прибыли из будущего с целью исправить ошибку прошлого. Чушь, правда? Но другого объяснения у меня нет. — Путешественники во времени вы, да? — Получается, да. А вообще, два идиота, попавшие явно куда-то не туда. Или не тогда, — проворчал Кренник-Кеннеди. — Самокритично, — женщина коротко хохотнула. — Итак, что же вы хотели исправить? — Убрать одну уязвимость в Звезде Смерти. Закрыть технологическое отверстие до того, как станцию взорвут повстанцы. Да вот незадача, на этих, — он указал в сторону всё ещё висящих над столом чертежей, — схемах оно уже заделано. — Значит, в вашей Звезде Смерти никто не догадался проверить и перепроверить работу Галена Эрсо? Хорошо, что у нас не так, Лемелиск — молодец, не поленился, — женщина тяжело вздохнула. — Итак, господа, наверное, вы уже поняли, что промахнулись и попали куда-то не туда, да? — Поняли, поняли, — мрачно отозвался директор. — Весь вопрос, как нам отсюда выбраться и вернуться к себе, — вмешался в разговор губернатор. — Весь вопрос в том, как вы сюда вообще попали, — Изумруд снова обратила внимание на гранд-моффа. — Ситхская магия, древний ритуал. — Какой именно? — С бутылкой, — подал реплику Кренник-Кеннеди. — Понятно, и что без сопровождающих? — Без, — согласился Прайд-Таркин. — Немудрено, что вы потерялись. Ведь ясно сказано, везде, во всех свитках, книгах, на этикетках бутылок даже есть надпись. Что пили, кстати? — Тёмную Луну. — Я же говорю, написано на бутылках: возможно только в парадигме пространственно-временных перемещений. Не просто временных, а пространственно-временных, — уже рассерженно, даже откровенно зло, произнесла женщина. — Но зачем точно следовать инструкции, это же такая глупость! — Вы поможете нам вернуться, — губернатор не спрашивает, но утверждает. — Да, я помогу вам вернуться. Не оставлять же вас здесь. — Мы хоть в тот же момент, из которого уходили, вернёмся? — спросил директор. — Нет, это так не работает. Вы вернётесь ровно через столько же в вашем времени-пространстве, сколько вы пробыли здесь. Думаю, за полтора суток у вас там ничего больше не взорвётся без присмотра? Что у вас там, кстати, вообще происходит? По скромному мнению Кеннеди, бардак у них там происходит. Но в качестве источника информации Изумруд выбрала Таркина, а в качестве эффективного средства коммуникации: поцелуй, проникая в мысли, деликатно, но настойчиво, обходя нехитрые ментальные барьеры мужчины. Гибель Империи. Альянс. Новая Республика. Первый Орден. И вот это вот всё. Джакку и тридцать лет после. Новая станция, на этот раз способная уничтожать целые звёздные системы. Идея адепт-генерала: вернуться в прошлое и предотвратить распад Империи. — Путешествия во времени возможны. Каждый совершает такое путешествие, только в будущее, а не в прошлое, генерал, — произносит она после, когда поцелуй закончился. — А я всегда это знал, — прокомментировал Кренник-Кеннеди. — Вот почему вы не слушаете товарища? — спросила женщина, смотря на Таркина. — Дельные вещи говорит. Ладно, пойдёмте, отведу вас домой, господа, — она протягивает им руки, оказываясь между мужчинами. — На счёт «три» щелкаем каблуками, господа. — Это обязательно? — спросил Кренник-Кеннеди, спешно докуривая сигарету и отправляя окурок в пепельницу. — Нет, но мне нравится, — с улыбкой отвечает Изумруд. Гранд-мофф не удивляется вообще ничему. Он знал и более вычурно-странные и откровенно бессмысленные ритуалы. Раз. Два. Три. Щелкают каблуки. И троица исчезает. *** Сквозь белый цвет пустоты проступают очертания летней беседки, вычурный столик на витых ножках, плетёные кресла. Уходящие ввысь колонны, верхушки которых теряются где-то высоко-высоко, оплетают розы, красные, чёрные, голубые… За столиком сидит гранд-мофф Таркин, неспешно попивая горячий, ещё дымящийся каф. Директор Кренник нетерпеливо нарезает круги вокруг стола, бросается к Изумруд, когда она появляется, совершенно не обращая внимания на сопровождающих её мужчин, обеспокоенный только тем, как бы поскорее вернуться в реальность. — Вот и ты, наконец! — восклицает Кренник, всем своим видом давая понять, что он спешит и все объяснения потом. Всё потом. Изумруд целует его в щеки, затем всё-таки в губы и директор исчезает, возвращаясь в Центр Империи. — Директор, как всегда нетерпелив, — замечает Таркин, допивая каф, разглядывая мужчин в чёрной форме. — Впрочем, мне тоже пора. Расскажите потом, что это было, моя дорогая. — Конечно, губернатор, — женщина протягивает ему руку, которую губернатор пожимает. И в то же мгновение рассыпается серебристыми искрами, следуя за директором. Изумруд поворачивается к мужчинам в чёрном. — Адепт-генерал Энрик Прайд, к вашим услугам, — представляется первым инициатор неудавшегося мероприятия. Высокий, стройный, серо-седой и даже выступающая аккурат по центру надпереносья бородавка его не портит, даже быть может, придаёт какого-то особого шарма не идеальной красоты. — Осторожнее с ситхскими ритуалами, адепт-генерал, — напутствует его женщина, протягивая руку. Которую тот, в отличие от губернатора Таркина не пожимает, но галантно целует, очаровывая напоследок и исчезая. — Капитан Моден Кеннеди, — просто и без лишних изысков произносит мужчина, задаваясь вопросом, какой вариант перемещения в пространстве предусмотрен для него. Учитывая очень жаркую ночь. Она слышит его голос теперь, а не Кренниковский… И ей нравится, как звучит оригинал. Нравится, как он выглядит в тёмно-серой, почти чёрной форме. Рыжий, с белыми висками. Она подходит к нему, обнимает, страстно, чувствуя, как он обнимает её в ответ: крепко-крепко сжимая своими большими, сильными ладонями-лапами, чуть сильнее и сломает её. Поцелуй — её инициатива, которую он поддерживает. Он не исчезает. Это должно его беспокоить, но нет, разве что только чуть-чуть. — Мне пора, — выдыхает он, не отпуская женщину из рук. — Время не имеет значения. Здесь его не существует. Так что вы не опоздаете, капитан, — её голос развевает остатки сомнений. Светлые оттенки окружающего темнеют. Обстановка меняется, столик и стулья превращаются в широкую кровать, на которую они падают. *** Кеннеди приходит в себя всего парой секунд позже Прайда. — Энрик, чтобы я ещё когда-нибудь… Да, никогда! — пообещал капитан больше никогда не участвовать в авантюрах генерала, вообще никаких. — Было же весело, — легкомысленно, совершенно не похоже на себя, заметил Прайд. — Согласитесь. — Мы не веселиться туда отправлялись, — возразил капитан, выжал из себя короткую улыбку, под пристальным взглядом Прайда. — Здесь-то всё нормально было без нас? — Хороший вопрос, сейчас узнаем, — генерал вызвал своего адъютанта. Хорошенькая, к тому же не глупенькая блондинка, докладывала новости. Новость первая, хорошая: испытания Старкиллера прошли успешно и столицы Новой Республики больше не существует. Новость вторая, плохая: Старкиллера тоже больше не существует. Взорван Сопротивлением. Новость третья, также плохая: генерал Хакс и Кайло Рен остались в живых и даже пережили разбор полетов от Сноука. — Полтора суток, мать вашу! — не выдержал Кеннеди. — Нас не было полтора суток и эти пидорасы всё проебали! Энрик Прайд ничего на это не ответил, хотя был согласен с капитаном, но выдержки у генерала было больше, и он лишь плотнее сжал губы, недовольный, мягко говоря, случившимся. — А ещё вас вызывают на «Молниеносный», капитан, сэр, — сообщила адъютант. — Конечно, блядь, меня вызывают! — рявкнул Кеннди, резко засобиравшись на выход, не выбирая выражений, но присутствующие люди привычные, так что уши в трубочку не сворачиваются. Здесь время имеет значение и стремительно летит стрелой, вперёд. Стаи истребителей вылетают из ангаров дредноута, набрасываясь на корабли противника, раздирая их в клочья. Главное орудие дредноута заряжено и готово выстрелить. Осталось лишь обозначить цель. Слова «стрелять по базе!» застревают в глотке. — Цельтесь во флагманский корабль! — приказывает Кеннеди и через несколько секунд от крейсера Сопротивления остаются одни воспоминания. С каждой минутой ряды сопротивленцев стремительно редеют. Капитан бросает взгляд на прозрачный транспаристаль иллюминаторов и на один короткий миг он видит женский силуэт, который в ту же секунду рассыпается изумрудными искрами, дольше всего остаётся улыбка. — Будущее, вот что стоит менять, капитан, — слышит он её голос.