Гарри сидел в гостиной на диване и пил горячий шоколад. Дрова в камине потрескивали, на рождественской ели подрагивали паутинки, позвякивали старинные игрушки Блэков в виде гриммов, змеек, драконов и прочей тёмной лабуды. На Гриммо было уютно, но пусто. Как в шубе, в которую из-за широких рукавов поддувает.
Поттер усмехнулся выверту своей психики, подбрасывающей иногда странные ассоциации и, в очередной раз пожалел, что в руках не бокал с вином, а липкая коричневая гадость. Кричер отлично знал, что из сладкого Гарри любит только пирог с патокой, но прицельно плевал на предпочтения своего лорда.
Последний из Блэков. Надо же. Впрочем, и из Поттеров тоже. Действительно последний. Гарри размножаться не собирался, слишком уж тяжёлое детство и страшная юность у него были.
Честно говоря, подкрадывающаяся взрослая жизнь тоже не выглядела милосердной. Как фея, у которой за спиной топор в цепкой руке. Воображаемая фея почему-то была в кислотно-розовом и, улыбаясь, демонстрировала рот, полный острых зубов.
От алкоголя Гарри воздерживался сам, памятуя прошлое Рождество. Да и вообще, вино не убивало вину. Только делало её более драматичной, объёмной, выпуклой. Такой, что её можно потрогать руками, понюхать, заглянуть в глаза. Вина выглядела как Рон, когда Кубок выбросил имя Гарри в момент объявления участников Турнира: сощуренные глаза, поджатые губы, обида на лице. Ещё вина выглядела как тётя Петуния, когда Гарри втащил Дадли в дом на Тисовой улице после нападения дементоров: испуганная до восковой бледности, закостеневшая, с трясущимися руками. Вина выглядела как Седрик Диггори на кладбище Литтл-Хэнглтона: красивое совершенное ничто с пустыми глазами. Даже в посмертии Диггори выглядел как модель и от того было ещё страшнее. Вина выглядела как крёстный, падающий в арку Смерти: удивлённые, широко распахнутые глаза, смотрящие на Гарри. Вина выглядела как Люпин и Тонкс: мёртвые, тянущие друг к другу испачканные скрюченные пальцы. А дома их ждал малыш... Вина выглядела как Северус Снейп: тяжёлое тело на руках, острый липкий запах крови, последний взгляд чёрных глаз и слова "Посмотри на меня". Гарри так и не успел сказать своему суровому профессору самого главного. И никакие стелы этого не заменят.
Гарри встряхнул головой. Похоже, Кричер подлил что-то в шоколад?
– Кричер!
– Да, мой Лорд! – домовик возник перед Гарри и преувеличенно-вежливо поклонился.
Только старый поганец мог так извратно и глумливо использовать высокий титул, интонацией выделяя его так, что лицо опаляло жаром, а кулаки сжимались сами собой. Приняв род Гарри опешил от сиропной сладости и почитания Кричера, пока до него не дошло, что домовик обладает крайне специфическим чувством юмора и весь его пиетет наигран. Вначале он обижался, потом бесился, потом привык. А потом оценил истинную тьму мятежного домовика. Только Блэковский эльф мог быть так умён, хитёр и своенравен. Гарри, которого обычные эльфы пугали до обморока своим желанием угодить, не мог не ценить свободы и силы духа Кричера. Более того, именно за эту непочтительность и угодливость, возведённую в степень до маразма, он, герой магической Британии, домовика и любил. Он так напоминал ему профессора, чувство юмора которого он смог оценить только сейчас...
– Ты подмешал что-то в мой шоколад? – строго спросил Гарри. Плевать домовик хотел на эту строгость. Вот если бы Гарри его высек или приказал прижечь себе пальцы о плиту – тот был бы счастлив. Но Гарри не мог. Несмотря на то, что ему привелось в жизни побывать убийцей, Гарри не мог причинять вред тем, кого любил.
– Немного Рождества, мой Лорд! – усмехнулся Кричер, загадочно блеснув глазами.
– И что на этот раз? Мухоморы? Возбуждающее? Слабительное? Снотворное? Снотворное и слабительное вместе? Учти, постель потом стирать тебе!
– Феликс Фелицис, – победно улыбнулся домовик и исчез с громким хлопком. Оглохший Поттер, и Блэк по совместительству, именно поэтому не сразу понял, что в дверь кто-то стучит. Методично и настойчиво.
Тук-тук.
Тишина.
Тук- тук.
Помотав головой, Гарри бросил чашку с недопитым шоколадом в камин и тот полыхнул радугой, на миг затапливая угрюмые стены гостиной психоделическими яркими сполохами. Гарри снова помотал головой. Бред. Кто может стучать к нему? Он выставил чары от всех, ныне живущих. В канун Рождества в дом ломились все подряд, а Гарри хотел тишины.
Тук-тук.
– Да ну нахер! – сказал Поттер и решительно поднялся с дивана. Феликс Фелицис в его крови, смешанный с шоколадом, видимо был призван спасти его от слипшейся задницы. Шоколад был приторно сладким, и уберечь Гарри от утреннего неудобства в виде непроходимости могло только чудо. Ну, или удача.
Пожалев об отсутствии глазка, Гарри некоторое время маялся в коридоре перед дверью. Прислушивался. Откровенно бздел. Призраков он давно не боялся. Оборотней, вампиров, личей тоже. Плавали – знаем! А вот неизвестности и новых приключений – очень!
Когда он из-за этого не пошёл в аврорат, как все от него ожидали, а увлёкся артефакторикой, Рон обвинил его в трусости и рафинированности. И откуда бывший друг слово-то такое взял? Скорее всего, от Гермионы. Подруга тоже теперь была бывшей. Но тут Гарри как раз претензий не имел. Рон был её парнем и выбор девушка сделала вполне адекватный.
Тук-тук.
Блядь! А, и драккл с ним!
Гарри рывком открыл дверь и замер. На пороге стоял профессор зельеварения, бывший директор Хогвартса, кавалер Ордена Мерлина, ныне покойный Северус Снейп.
– П..профессор?! – в горле случился спазм и язык лип к нёбу.
– Не очень-то вы торопились, Поттер! – пробурчал Снейп и решительно вошёл в прихожую, отодвигая Гарри в сторону со своего пути. От него пахнуло морозной свежестью, талой водой, полынью, тимьяном…
Рука, коснувшаяся плеча, была горячей и сильной.
Гарри сполз по стене на пол. Сердце колотилось где-то в горле, в глазах двоилось, щекам было мокро.
– Поттер, вы где застряли! Я замёрз и хочу выпить! – раздалось из гостиной.
Мерлин, неужели он жив?! Или это Феликс Фелицис в смеси с шоколадом вызывает такие яркие галлюцинации?
Гарри вскочил, забежал в гостиную и уставился на Снейпа, что снимал перчатки, укладывая их на аккуратно перекинутое через подголовник кресла пальто. Вся фигура профессора была привычно подтянутой, чёрной, цельной, как обелиск, который Гарри установил над его пустой могилой. Визжащая хижина сгорела дотла, лишая Поттера возможности достойно проститься со Снейпом. Поэтому он захоронил в могиле урну с углями и пеплом, собранными на месте пожарища.
Гарри подошёл к Снейпу, с подозрением смотрящему на него, и как завороженный протянул руку, касаясь кончиками пальцев его скулы. Скула была тёплой, даже горячей, мгновенно вспыхнув румянцем. Профессор дёрнул бровью, а потом шлёпнул Поттера по руке.
– Попрошу без фамильярностей!
– Вы живы?!
– А на что это похоже?! Или думаете вас посетил Наследник Малфой, которого выгнали из менора за планирование мезальянса?
Что такое "мезальянс" Гарри не знал, да и вообще слова не очень доходили до идущей кругом головы. Снейп. Живой. В его гостиной. Может это и правда кто-то из Малфоев под "Обороткой"? Поттеру несколько раз приходили письма от старшего и младшего представителя этого рода с просьбой о встрече. Он их игнорировал, не понимая, зачем им видеться. Всё что он хотел и мог, он уже сказал и сделал для этой семьи: дал показания в аврорате, выступил в суде, проследил, чтобы все Малфои оказались на свободе и избежали поборов со стороны Министерства. Он вскинул беспомощный взгляд на застывшего статуей в гостиной Снейпа, вглядываясь в чёткие черты. Оборотное меняет лишь внешность и голос, но вот магию, ауру, дух, душу изменить нельзя!
– Кричер подлил мне в шоколад Феликс Фелицис, – пожаловался неожиданно для самого себя Гарри. – Поэтому процентов пятьдесят Вы – моя устойчивая галлюцинация.
– А остальные пятьдесят? – спросил Снейп с исследовательским интересом, цепко схватив Гарри за челюсть сильными пальцами и посветил Люмосом в глаза. Потом оттянул веко, хмыкнул и, походя погладив по щеке, убрал руку.
От этой несанкционированной, неосознанной и неожиданной нежности губы у Гарри запрыгали, руки затряслись, из глаз брызнули слёзы, а колени подломились. Он упал к ногам профессора, обнял его, уткнулся лицом в живот и завыл.
Когда его волос коснулась рука, он сильнее вжался в подрагивающий твёрдый живот, от чего мелкие пуговки сюртука впились в кожу лица.
– Поттер, если вы сейчас от меня не отлипните, это будет стоить вам минета. У меня уже стоит.
Гарри дрогнул и задрал заплаканное лицо, глупо хлопая глазами. А потом ощутил как в кадык ему упирается нечто твёрдое, пульсирующее и весьма внушительное. И вместо того, чтобы возмутиться, смутиться или испугаться, он чуть отодвинулся и трясущимися руками начал расстёгивать сюртук, жилет, брюки.
– Блядь, ты как капуста! – выдал Поттер в запале.
– Давай без… – но тут Гарри добрался-таки до «сладкого», а именно до обтянутого бельём члена, и провёл по выпуклости языком, широко и влажно, – а, чёрт с тобой, Поттер! Можешь мне «тыкать»! – голос Снейпа, низкий, хрипловатый, снёс гриффиндорцу башню окончательно.
Гарри ничего не соображал, кроме того, что сейчас держит свою мечту буквально в руках. Плевать! Пусть галлюцинация! Пусть он проснётся утром в мокрых трусах. Но зато здесь и сейчас он счастлив!
Поттер потянул влажные, тщательно вылизанные, трусы вниз и перед его лицом упруго закачался член. Мерлин! Это было самое лучшее, что он видел после победы. Несмотря на отсутствие чувственного опыта, Гарри поступил как истинный герой, а именно: смело насадился на пульсирующий пенис широко раскрытым ртом, игнорируя тошноту от упёршейся в нёбный язычок головки, втянул щёки, создавая вакуум и глухо застонал от воплотившейся в реальность фантазии. Хотелось болтать от радости, но когда рот у тебя занят такой впечатляющей штукой, не очень-то и поговоришь. В голове мутилось от недостатка кислорода и невыносимого возбуждения: собственный член разрывал джинсы. Юноша несколько раз инстинктивно сглотнул и замычал от удовольствия, не к месту вспоминая, что тётя Петуния всегда запрещала говорить с набитым ртом.
– Блядь!
Ударивший в горло залп спермы привёл Гарри в состояние экстаза и он быстро-быстро глотал, посасывая чуть обмякший орган. Когда его вверх потянули за волосы, он схватился за ягодицы, не желая оставлять так полюбившийся член. Ягодицы под руками подрагивали и были восхитительно-упругими на ощупь. Он всегда подозревал, что профессор прячет под мантией нечто прекрасное.
– Да отцепись ты, пиявка похотливая! – рука дёрнула за волосы совсем больно и Гарри немного пришёл в себя, расслабляя рот. Член вышел с влажным пошлым чпоком, Гарри вздёрнуло вверх и он упёрся взглядом в аномально чёрные глаза, которые полтора года назад видел последний раз.
– Северус, это правда ты? – спросил Гарри сипло и увидел, как расширились зрачки. Их края были почти не видны в этой тёмной глубине. Зрелище было завораживающим: словно ты смотришь в бездну, а бездна всматривается в тебя.
– Нет, Уизли выпил Оборотное и исполнил свою горячую мечту присунуть тебе в рот! – выплюнули чётко очерченные губы. Капелька слюны, попавшая Гарри на щёку, была им тут же слизана. – Чёрт, я не думал, что ты такой... – Снейп ухватил Гарри основательно за затылок и впился в его губы поцелуем.
И Поттер потерялся. Утонул в тёплом движении языка, в запахе миндаля, полыни, тимьяна, во вкусе того, кого считал потерянным навсегда.
Нашёл себя Гарри на диване. Сверху его придавило тяжёлым и жёстким, член стоял болезненно, а сам юноша извивался под губами, что покусывали и посасывали попеременно соски. Гарри дёрнул бёдрами вверх, тычась в живот профессора и Снейп поднял голову. Глаза его мерцали, на скулах пламенел румянец, рот припух и выглядел он так, что Гарри задрожал и кончил.
Снейп вздохнул и откатился в сторону.
– С Рождеством, Поттер!
– Ммм…
Гарри был счастлив, удовлетворён и немного пьян от избытка ощущений, поэтому не удивился своему пустившемуся во все тяжкие воображению, просто провалился в сон, улыбаясь расслабленно и нежно.
***
Проснулся Гарри на диване в одиночестве и в мокрых трусах. Пошарив по дивану в глупой надежде, что Снейп завалился в уголок, закономерно никого не нашёл. Всё же галлюцинация... Впрочем, странно было бы рассчитывать на что-то бо́льшее: Гарри знал, что сошёл с ума, но его это не смущало. Рано или поздно это бы произошло. Пережитое не могло не оставить следа на его психике. Собственно, ещё и поэтому национальный герой фактически исключил себя из мира, спрятавшись в древнем особняке. Нет, он не собирался корчить рожи, мочиться в фонтан или вести себя любым другим неподобающим способом. Но его нежелание общаться с друзьями и знакомыми вряд ли было нормально. Вот с Сириусом, Северусом или Ремусом он бы с удовольствием поговорил.
Некому было объяснить Поттеру, что такая вещь, как депрессия – это не лень, не сумасшествие и не распущенность, а физиологическое состояние, вызванное сильным стрессом, хроническим заболеванием и дисбалансом гормонов. И отлично поддаётся лечению.
Он сел, почесал шею и откинул голову на спинку дивана. Что-же всё-таки Кричер добавил в шоколад? Он бы не пил то, что домовик подсовывал, если бы не знал, что истинного вреда главе рода тот не может причинить. А так было… интересно. Он словно снова возвращался в свою юность, где были драконы, приключения, борьба, безответная любовь. Юность. Ха! Ему всего девятнадцать, он не старик. Хотя чувствует себя на все сто.
Захихикав, Гарри встал, снова почесал шею и потащился в душ на второй этаж. Надо и на первом этаже расширить гостевой туалет. Он как раз сейчас читал один интересный трактат по работе с расширением пространства. Обдумывая проект, материалы, цвета и концепцию, не до́лженствующую выпадать из общего стиля дома, он вымылся и подошёл к зеркалу, протирая затуманившую его влагу. Тело ныло и душа ныла. Ну почему это был сон? Неужели он, мальчик, который сделал невозможное, не заслужил немного личного счастья? Только для себя, а не для всех?
На Гарри из зеркала уставился юноша с длинными чёрными волосами, зелёными глазами, печальным выражением лица и ярким засосом на шее. Мда. Давно пора постричься. ЧТО?!
Гарри замер, а потом побежал, оскальзываясь на поворотах голыми мокрыми ногами.
– Северус! Северус!
Выскочивший из кухни Снейп схватил его за плечи и встряхнул.
– Что случилось?!
– Я думал, ты мне приснился! Думал, что сошёл с ума! – Гарри трясло, как припадочного. Он сухо всхлипывал, глотал слова и цеплялся за Северуса скрюченными пальцами.
– Мерлин, что ты себе надумал? И когда успел? Я оставил тебя буквально на десять минут!
– Не оставляй меня!
– После вчерашнего минета? Да хрен вам! – хмыкнул зельевар и вжал голого мокрого трясущегося Гарри в себя. – Пошли! Тебе надо одеться, поесть и выпить успокоительного.
– Ты мне расскажешь?
– Что?
– Всё!
– Расскажу, конечно, несносный мальчишка! Но ты перед этим съешь овсянку!
***
Через час они сидели на диване. Гарри держал Северуса за руку и периодически сжимал его пальцы, всё ещё не веря, что тот рядом. А Снейп обстоятельно и подробно рассказывал, как заранее принятый антидот помог ему выжить после укуса змеи. Как помогли наложенные Грейнджер кровеостанавливающие чары на рану. Как он смог призвать домовика, когда Золотое трио ушло. Как выпил Кроветворное. Как поджёг хижину, понимая, что при любом раскладе его ждёт Азкабан. Как эльф аппарировал его в клинику во Франции, где он потерял сознание и пришёл в себя лишь через месяц. С каким страхом он раскрывал газету за третье мая и как обрадовался, что Гарри выжил. Дамблдор ему обещал, но он много чего обещал... Как долго и неохотно зарастали раны, нанесённые магической тварью. Пришлось даже сшить их нитками по маггловскому протоколу. Как он читал "Пророк" и был изумлён, что его имя и его честь были очищены. Как смеялся над полученной посмертно наградой. Как был удивлён фотографии стелы на кладбище в Годриковой впадине, установленной Героем на личные средства.
– Почему ты не объявился после этого? Не дал знать, что жив?
– А зачем? Меня в Англии никто не ждал. И потом, орден Мерлина не оградил бы меня от презрения и предрассудков. Я хорошо знаю наше общество. Ты и сам в курсе, как переменчиво мнение толпы: то тебя носят на руках, то готовы затоптать.
– А почему вернулся?
– Меня посетил один домовик. И сказал, что всё же есть в Британии один человек, которому я нужен.
– Кричер?
– Да.
– И ты пришёл…
– Я не сразу решился. Зачем тебе старый битый жизнью мудак с дурной репутацией? – Остановив вскинувшегося Гарри жестом, Северус продолжил. – Но Кричер настаивал. Более того, он начал преследовать меня, и даже попросил посмотреть его память. Чтоб ты понимал, для магического существа это очень болезненно, но он всё равно попросил. И я, чтобы отвязаться от настырного эльфа, таки применил к нему легилименицию. – Северус помолчал, сжал пальцы Гарри, а потом вскинул на него непроницаемый взгляд. – Я увидел тебя на прошлое Рождество, Гарри. – Поттер крупно вздрогнул и опустил глаза.
Национальный герой тогда напился в говно. Сидел перед камином, как вчера, и метал в себя стакан за стаканом. От огневиски тошнило и кружилась голова, но зато он впервые с победы посмотрел на свою жизнь и на своё будущее прямо и без купюр. И дал волю своим чувствам: вначале просто плакал над колдофото Снейпа, которое нашёл в одном из изданий «Вестник Зельевара». Потом орал и громил гостиную. А потом приладился повеситься на карнизе для штор, но старое дерево не выдержало силы любви и рухнуло вместе с Гарри, больно приложив его обломками по голове. Гарри потерял сознание и пришёл в себя только под утро. Утром продолжать начатое было глупо и он решил просто жить дальше как придётся. Пришлось непросто, но он как-то протянул этот год, увлёкшись артефакторикой и противостоянием с вредным домовиком. Вредным домовиком... Кричер, своевольный, пропадающий из дома когда хотел, оказывается отлучался по делу, а не затем, чтобы Гарри пугался тишины и пустоты огромного дома. Он уговаривал зельевара навестить своего пропащего Лорда. Не все, кто груб с нами, желает нам зла. Как и не все, кто вежлив, желают нам добра. Эту простую и очевидную истину Поттеру пришлось постичь только сейчас. Северус тоже его не жалел в школе, но при этом спасал раз за разом. А всепонимающий и всепрощающий Дамблдор растил как свинью на убой.
Гарри вскинул взгляд и заглянул в пытливые глаза Северуса: на его лице не было осуждения, только печаль и понимание.
– Прости.
– Это ты меня прости, Гарри, – пальцы Снейпа в ладони Поттера дрогнули. – Я так привык заботиться о твоей безопасности, что забыл, что у тебя есть потребности и мечты.
– Есть. Ты моя потребность и моя мечта. Ты ведь останешься?
– Конечно! Что бы ты хотел на Рождество? Я так спешил, впечатлившись твоим прошлым Рождеством, что совсем не подумал про подарок.
– То, что я хотел – я получил. А ты? Что ты хочешь?
– Я получил то, о чём даже мечтать не смел. Поэтому мы с тобой оба таки угадали с подарками, – улыбка у Северуса была настолько привлекательной, что у Гарри зачастило сердце и он сглотнул. – Ты как всегда дал мне больше, чем я тебе.
– Неправда!
– Правда. Но мы не будем спорить. Твой рот можно применить значительно более приятным способом, чем для пустопорожней болтовни. С Рождеством, Гарри!
– С Рождеством, Северус! – прошептал Гарри, склоняясь вниз.
