С чистого листа

— Браво, браво! — кричали из зала.        Длительные аплодисменты сопровождали Михаила в этот момент. Кто-то кидал цветы, кто-то шляпы на сцену. Никто до этого не играл так виртуозно на аккордеоне. Мужчина был счастлив. Это был его последний концерт. И его номер был завершающим. Михаил с горечью расставался со званием музыканта. "Руки уже не те, Михаил Сергеевич. Вы уже не так беглы́, как в старые добрые." — заявил ему зам. кафедры народных инструментов — "На пенсию пора. Вы конечно почетный артист и умелый мастер, но, из-за таких как вы, новому поколению не будет места". Эти слова эхом отдавались в голове Михаила, и, словно ножом, разрезали его на части. Да, он был стар, но "девяносто два года ещё не предел" считал Михаил.        Он ещё долго прощался со зрителями, ровно до тех пор пока занавес не опустился до конца. Михаил плакал. Он никогда не думал что его могут просто удалить со сцены, с должности профессора и уважаемого мастера музыкальных инструментов. Это был конец...        Михаил вернулся домой, вместе со своими внуками, которые с восхищением наблюдали за его игрой. Мужчина был в подавленном состоянии. Он прошел в зал, бухнулся в старое кресло и задремал. Заботливые внуки аккуратно переодели его и уложили на кровать.        Два года прошло с завершения его карьеры. Михаил стал больше времени проводить со своими родными. Он начал интересоваться увлечениями своих правнуков. Конечно не всем хотелось ему заниматься, но время проведенное с внуками Михаил начал ценить. Поначалу это его раздражало, но со временем он начал забывать о прошлом и наслаждаться беззаботной старческой жизнью. — Деда, а что это?— указывала маленькая девочка на потёртый чехол. — Это, Алисонька, мой старый аккордеон. Я когда-то выступал с ним на сцене. Аж с сорок третьего. Много солдат приходили послушать. А я поднимал их моральный дух. — улыбался он девочке.       Михаил ещё долго рассказывал правнучке о своем юношестве . Как он начал учиться играть на аккордеоне, как его раздавило под обломками и как он добывал новый. Рассказывал как познакомился с Надеждой — его женой и как они жили после всего. — Ого, деда, да ты герой — Широко улыбнулась Алиса, заражая прадеда улыбкой. — Прямо как Ллойд! Он тоже поднимал моральный дух ниндзя!        Улыбка Михаила растворилась в ту же секунду. Он уже по сто раз слышал и смотрел этот мультик. Алиса постоянно о нем разговаривает. Не было ни дня когда она молчит о нем. Михаил уже наизусть знает все истории об этих игрушечных человечках.        Старик задумался о своем, совершенно забыв о рассказах Алисы. Он думал о том, как было бы прекрасно снова взять в руки инструмент и сыграть тот самый вальс, который он играл для своей супруги. Прокручивая в голове старые воспоминания, Михаил уснул. Маленькая слезинка медленно спустилась по его морщинистой щеке. — Деда, ты слушаешь? — повисла над креслом девочка. — Да. Да, милая, слушаю! — подскочил от неожиданности старик. — Вот и славно. — улыбнулась девочка — Мне пора, мама пришла! Спокойной ночи, Дедушка! — И тебе, милая — улыбнулся он и снова закрыл глаза...        Проснувшись, Михаил обнаружил, что он больше не в кресле. Ему тепло, но жутко неудобно. Чей-то ласковый женский голос поет на неизвестном ему языке. "Фальшивит" - подумал Михаил. И принялся разглядывать помещение в котором он находился: высокие стены, обитые металлическими листами, еле светящаяся лампочка и куча барахла, пахнущая металлом, машинным маслом и какой-то гнилью. Михаил попытался подняться, но у него не вышло. Он будто бы связан по рукам и ногам. Нет по ощущениям он туго завернут в какую-то тряпку. Старик попытался позвать кого-нибудь, но из него вырвался толи рык, толи хрип. Михаил запаниковал и попытался выбраться. Тщетно. Никто его не слышит. В дальнем углу ругаются уже другая женщина и какой-то мужчина. Сладкий голос не смолкал. Он поднял глаза вверх и понял что его держат на руках. Совсем как маленького ребёнка. Эта женщина мягко улыбалась, продолжая петь, а по ее лицу скатывались крупные слезы и падали на Михаила. У нее была европейская внешность, рыжие волосы и карие глаза. Она была одета в старое тёмно-зеленое платье. Женщина крепко обнимала Михаила и через каждые пару строчек своих песен повторяла одно слово, шепотом, но старик слышал его четко: "Янки́". Он не знал значения этого слова, оно было ему чуждым и противно резало слух. Несложно догадаться, что теперь это слово — его имя.