***
— Пенни! Я такое нам устрою, тебе точно понравится! Кайла только-только зашла в дом, а уже принесла гомон и шумиху. В руках у неё огромные пакеты, Пенни невольно задается вопросом: как же она все это дотащила? Но лицо у Гаджет не приобретает ни малейшего оттенка радости. С самого вечера тридцатого декабря она сидит с грустной физиономией и очередными загонами. — Я не позволю тебе просидеть в комнате все праздники, вонючка! Я позвонила одной знакомой вчера, так что сегодня ждем гостя. Отвлечешься. Действительно, непонятных людей Пенни ждёт в своём доме как любимых родственников. Кайла проходит дальше к кухне, начинает раскладывать продукты по местам. Холодильник постепенно начинает приобретать все более «живой» вид, в отличии от той же Пенни. — Если бы не одна ошибка, я бы уже летела на ту миссию в Японии. Как можно так облажаться? — на днях она провалила контрольный экзамен. Ну… Не совсем он был контрольным. Но от него зависела ее поездка на миссию в одну небольшую провинцию. Такой грандиозный провал отдался у нее в сердце тревогой и непонятным волнением: а если так будет каждый раз? Какой тогда Пенни агент? О какой защите людей и страны идёт речь? Всякая надежда на хорошее настроение улетучилась в мгновение ока. Опять. Гаджет плюхается на диван, отчаянно простонав. Кайла провожает её падение сочувствующим взглядом. — Новый Год в Осаке это конечно круто, но знаешь, что еще лучше? — блондинка с вымученным видом оборачивается на подругу. У нее нет сил даже думать о том, что же там организовала Кайла. Очередная чепуха, как обычно, не представляющая для неё никакого интереса. — Посмотреть на танец красивого мальчика! Не думай даже отнекиваться! Я уже все устроила. Тебе точно понравится. Кайла щелкает Пенни по носу, на что та недовольно фыркает. Смысл фразы не сразу доходит до нее, и причин возражать она не видит секунды две. Это дает Кайле фору: она моментально подскакивает, и чмокает девушку в щёку. Администратор отчаянно хватает куртку и вновь скрывается за дверью, что-то говоря про парикмахерскую. Хлопок двери сопровождается осознанием, и Пенни готова броситься в догонку. — Мальчики…танец?........Кайла!!! — рёв слышен на весь дом, это точно. Щеки загораются моментально. Гаджет-младшая бросает взгляд на бутылку виски на другом конце стола. Мысль забыться в алкоголе и отставить стыд весьма заманчива. Она тянется к заветному, минутку рассматривает медную этикетку. Неохотно поднимаясь с тёплого дивана, Пенни безразлично хмыкает, доставая из шкафчика рюмку. — Почему бы и нет, — приятная горечь отдается в груди. Если уж гулять на праздник, то по полной.***
Это было весьма сомнительной идеей еще с самого начала. Но Пенни слишком расстроенна, а виски выглядел слишком уж соблазнительно. Ну, может, не настолько. В любом случае, отвратить случившееся она не в силах. По крайней мере, в данный момент. Кайла оглушительно хлопает дверью в прихожей. На глазах блестят золотые тени, пока она аккуратно убирает снег с уложенных волос. — Пенни! Я вернулась, через час у нас гости, ты готова? — девушка без задней мысли заходит в гостиную, ожидая увидеть там подругу. Но никого нет. Сердце у Кайлы ёкает и ухает к желудку: а если она что-то вбила себе в голову, и теперь валяется на улице под окном с безжизненным взглядом?! Кайла трясет головой и трёт виски, запихивая отвратительную картинку на край сознания. Надо действовать, а не паниковать! Брюнетка совершает обход всей квартиры, грызёт ногти и нарезает круги, пока глаза инстинктивно не натыкаются на лежанку Брейна в углу комнаты. — Пенни, какого дьявола?! Ты чего устроила?! Пустая бутылка обреченно валяется рядом с Пенни, пока та устроилась калачиком на мягкой подушке, предусмотренной для собаки, но никак не человека. И ладно бы она спала! Может, протрезвела бы. Но нет, глаза приоткрыты, она вполне бодра, и почему-то лежит, смотрит в собственные коленки. Кайла мысленно взывает богов, что Пенни без нее тут не упаивалась слезами от проваленного экзамена. Но скорее всего, так оно и было. — Горе ты моё… Вставай, нужно привести тебя в порядок! Пенни что-то невнятно бормочет, отмахиваясь от руки подруги. В глазах у Кайлы мелькает явное неудовлетворение поведением Пенни. Спасло ли это Пенни? Конечно, нет. Голова не варит после виски, но спать совершенно не хочется. По крайней мере, она отчаянно отрицает это. Она сдерживает порыв чихнуть, пока Кайла проводит по ее лицу кисточкой. За чихом последует слезоточивость, а брюнетка только-только накрасила ей ресницы. Даже на пьяную голову Гаджет-младшей не хочется злить Кайлу. А Кайла будет злиться очень, очень сильно. А кто нет? Подруга, пьяная почти в хлам, совершенно не ценит её помощь и усилия сделать праздник хоть чуть-чуть лучше! Пенн смотрит только в сторону шкафа с ещё не начатым алкоголем, спрятанным за вторым дном. Откуда Кайла это знает? Это неважно, как и неважен Пенни макияж, который мог быть хоть немного лучше, если бы она не кривлялась и клевала носом! Какой ужас, какой позор! Скоро придёт танцор, а она… У Кайлы не железное терпение, но она старается сохранить долю разума до того, как в таком же состоянии будет лезть до мальчика, вызванного в нерабочий день. И у неё вид поприличней будет, чем у блондинки. Если не спасёт тональник, успевший смазаться, пиши пропало! — Не шевелись, я тебя прошу… Темнокожая старательно выкрашивает каждую ресничку, заставляя Пенни просто держать голову прямо. Неблагодарное дело! А ведь она когда-то хотела идти учится на визажиста. Но ведь там трезвые и адекватные клиенты, а не это раскисшее нечто. В комнате что бардак, что порядок: всё равно всё валяется, рюмки стоят на столе (она определённо точно без понятия откуда это все взялось за грёбаные пять минут???), а одна из них даже с отбитым краем лежит на боку. Коньяк, сердце коллекции Пенни пока не успела облапать и выпить. К счастью или сожалению, непонятно. С одной стороны, тогда танец смотрела бы только Кайла, пока неудавшийся алкоголик с нулевым, по факту, стажем, лежал в своей комнате и мирно сопел. С другой, Гаджет что, зря отдала сто пятьдесят долларов? Беспредел. И тем не менее, блондинка поставила их в очень неудобное положение.***
Воротник передавливает горло, но на улице действительно холодно, чтобы расстегивать куртку и поправлять его. Талон предпочитает потерпеть до прихода в место назначения. Сказать ли честно? Пожалуй, он был готов поверить во всякую чушь, вроде заговоров и заклятий. Дядя как назло выносит мозг уж целый день. Хотелось бы попробовать на нем такие заклинания. Талону совершенно не привыкать слушать ругань в его же сторону. Ничего нового он к слову не узнает. Он все тот же кретин, эгоист, самовлюбленный мальчишка, который даже ограбить магазинчик не может. Парень лишь стоит и молчит, предпочитая просто выслушать поток оскорблений. Стоит ли говорить дяде, что ему давно уже не пятнадцать? Талон заворачивает, и из-за угла показывается знакомая улица. Он резко останавливается, в попытках вспомнить, когда же он раньше тут был? Возможно, по заданию дяди. Он уж и не вспомнит, честно говоря. Он снимает перчатки и достает смартфон. Железо на замке кармана больно жжет руки от мороза. Сверяется с адресом, так любезно отправленным Стеллой. По правде, после утреннего разговора он очень хочет переименовать ее во что-то обидное. Но, во избежание казусов, придется держать все оскорбительные прозвища для начальницы при себе. Он набирает номер квартиры и остается лишь ждать ответа. На его лице появляется подозрительный прищур, когда домофон одобрительно пищит и дверь открывается. Серьезно? Даже не спросят, кто там? Ему даже на секунду кажется, что клиентки будут адекватными. Чувство дежавю снова накрывает. Его начинает это бесить, а потому, он решает узнать у девушек, не живет ли здесь кто-то значительный. Он же спать не будет, если не узнает когда и по какой причине он тут был! Где-то очень глубоко начинает что-то клокотать, как только он подходит к двери и нажимает на звонок. Да ну! Талон Кло у нас нынче стеснительный мальчишка, боится потанцевать перед двумя девушками. Знал бы дядя или Стелла, не отмылся бы от этого позора. Клеймо на всю жизнь. Дверь с щелчком открывается, и Талон искренне не может поверить своим глазам. Главное спокойствие. Не реагируй резко. — Здравствуйте, я… — Талон! Это ты?! Только подумать об этом уже стыдно, как сзади черезчур болтливой Кайлы вырастает Пенни! Позорище, если они его узнают, ему точно конец. — Вы наверно перепутали… Я. Дилан, да, Дилан. Он ожидает увидеть все, что только может: удивление, насмешка, презрение. — Ох, прошу простить меня! Вы очень похожи на нашего давнего знакомого. Надо же было так спутать, ах-хах… Но вместо этого видит…смущение? Кайла действительно ему поверила? А как же Пенни? Парень переводит взгляд на девушку, но вместо того, чтобы увидеть уже приевшийся надменный взгляд, коим она всегда располагала, Талон видит затуманенные глаза. Непроницаемые. Она пьяна? Вечер только начался, а он уже самый странный за весь прошедший год. Увидеть пьяную Пенни почти тоже самое, что лицезреть единорога. — Прошу проходите! Можете зайти в комнату для гостей, если вам нужно будет оставить там вещи. Талон встрепенулся, вновь оглядывая девушек: а вдруг тут есть обман. Но ничего. Одна слишком позитивно настроена по отношению к нему, а другая вообще не понимает, кто перед ней. Что же, танцевать стриптиз перед своим недругом — не самое его сокровенное желание на Новый год. Но похоже Санта решил иначе.***
Пальцы нервно подрагивают, пока он натянуто улыбается и скрывается за дверью. Девушки любезно проводили его до гостевой, хотя Пенни сама кое-как ходит. Сколько она выпила? Пару секунд уходит на разглядывание узоров на стене. Голова не варит абсолютно, и он только сейчас понимает, что так и не поправил воротник. Хотя, в данный момент он даже не против им удушиться. В комнате пахнет свежестью. Судя по всему, в ней редко кто бывает, но убираются тут частенько. Глаза бегают от одного угла к другому, он не знает за что зацепиться. Хочет сбежать? Серьезно? — Соберись, тряпка. Они тебя не узнали, и не узнают! Завершу начатое и свалю, ничего страшного, абсолютно ничего. Он в быстром темпе начинает раскладывать вещи, переодевается в подготовленную одежду. На секунду замирает, когда слышит с кухни грохот посуды, как назло запутываясь в майке. — Пенни!! Нет, ты больше к виски не притронешься! — Талон усмехается, нервно натягивая последний слой одежды. Да-а, интересное однако зрелище…Пьяная Пенни. Ремни туго стягивают почти все тело. Рука останавливается перед дверной ручкой. Он нервно поправляет одежду, стряхивает с себя невидимую пыль. Назад пути нет. Ярко-желтый свет бьет по глазам. Он жмурится, белые круги бегают по всему, на что он смотрит. Он поворачивается корпусом и замечает фигуру. — Парень…как тебя там, Дилан? — блондинка все еще стоит на земле, причем довольно твердо, что немало удивляет Талона. Взгляд у нее все такой же мутный, только теперь затемнен явной заинтересованностью. — Ты хоть танцевать-то умеешь? Талон мысленно раскрывает рот в удивлении. Ох, Пенни, знала бы ты, о чем говоришь. — Умею, не беспокойся, — он выпрямляется в спине, на лице расцветает улыбка. Но она тут же исчезает, когда Пенни тянет его на себя за ремень на шее. Рассматривает, так еще и как долго. Парень не двигается, смотрит в ответ в темно-голубые глаза. Шею неприятно саднит от давления, но он не выдает: продолжает стоять, нагибаясь к ней на встречу. — Вот и узнаем. Палец выскользает из-под ремешка, его больше никто не держит. Разве что взгляд аквамариновых глаз. Гаджет-младшая уходит в гостиную, иногда опираясь на стены. Как интересно.***
Закидывать ногу вверх, и под тягучую мелодию опускать вниз — типичное начало, но тем не менее всё равно странное. В такой обстановке он впервые, и до сих пор не сориентировался. Стелла, черт тебя дери! Почему они такие стрёмные? Девушки смотрят на него пристально, и Пенни как будто готова выжечь душу. Пьяные глаза хитрые, почти стеклянные, и не то чтобы он видит это впервые… Но. Талон быстро щёлкает пальцами, делая мелодию раза в два громче: надо отвлечься. Раскладная палка, как они с девочками её называют, позволяет облокотиться на неё и на секунду выдохнуть. Вдох. Пошёл. Талон разводит руки в стороны, наклоняется и расстегивает браслеты-цепочки, пока ритм начинает набирать скорость; пальцы позволяют коснуться запястья. Он ерошит волосы, неспеша подходит ближе, пытается понять: как быстрее это закончить без тяжёлых травм. Если он попытается сбежать, то ни денег, ни работы не увидит, зато от Пенни фингал как подарок. Талон сбрасывает браслеты по пути к дивану и оказавшись совсем близко к ёрзающей Кайле, контрастирующей с не двигающейся Пенни, оттягивает ремень на шее как можно более вызывающе. Афроамериканка сглатывает, музыка становится все более живой, Пенни, кажется плевать: её взгляд устремлен на бутылку чего-то очень крепкого. Талон пятится назад, лёгкими танцевальными движениями переставляя одну ногу за другую. Он старается делать всё как можно более плавнее, не переходя грань: еле поднимающиеся руки ему всё испортят. Парень вспоминает свои же уроки с трудом: тренера не играют. Талон готов убить себя за мизерную подготовку, и поэтому импровизирует: заходит за шест неспеша, не отворачиваясь от зрительниц, нагоняя восторженной Кайле ощущение «это только для тебя, прелесть», расстёгивает молнию на груди, заученно сползая вниз по палке, и почти начинает злится, когда при быстром взгляде на Пенни, она так же раздевает глазами алкоголь, а не его. Неприятно. Ладно. Может быть, это даже хорошо. Он цепляется выше, чем брался до этого, и прокручиваясь, встаёт с колен, снова откидывая волосы назад, быстро зачесывая челку. Чуть расслабить лицо, опустить брови и томно приподнять уголки губ — если Кайла упадёт и не встанет — не его вина. Хотя в её-то случае, ляжет. Талон неадекватно сбрасывает кофту, пытаясь сделать все кривовато по композиции, но чисто, без неудачных движений. Ткань падает на пол, вторая стажёрка (?) готова словить экстаз, а ему обидно за то, что не поймал темп, и в итоге это всё получилось как обычное раздевание под музыку, а не танец. Пьяной Гаджет вообще по барабану: она наконец-то обратила на него внимание, но только тогда, когда звон металлических застёжек пробился через музыку. Внезапно захотелось начать всё сначала и по красоте. Фу. Нужно закончить и не позориться дальше. Талон выполняет что-то вроде молитвенного жеста, заводит руки над головой и снова прислоняется к шесту: осталась всего лишь майка, всего лишь майка! Он выдыхает незаметно, в то же время натягивая чёрные лямки, не торопясь полностью снимать последний элемент одежды. Надо подразнить? Не знает, как это назвать. Парень следит за их реакцией, и когда замечает движение блондинки, понимает, что пора. Он подается вперёд, в такт музыке покачиваясь и снимает майку через верх, при этом плавно опускаясь на колени. Талон крутит тряпку пока успевает до конца песни, зашвыривает её куда-то далеко. Ложится на живот, и под финал подпирает щёку рукой, посылая Кайле (Пенни не заслужила!) воздушный поцелуй. Это победа. Агентки (одна из них) хлопают в ладоши, и вскакивают с дивана, визжа от радости. Господи, какая она громкая… Девушка помогает ему подняться, протягивая руку: — Класс!!! Я хочу так же! Кайла тоже выпила. Только до этого ещё и нормально накрасилась. Карие глаза спешно провожают Пенни, которая кое-как, но ушла в свою комнату, попутно опираясь на стены и дверь, что так удачно была открыта. Дышать очень сложно, он пытается успокоиться. Ему кажется, что с каждым вдохом ремень на шее затягивается туже. Хочется порвать его к чертям. За долю секунды он исчезает из зала вовсе, оказывается вновь в гостевой. Поворачивается спиной к двери и видит свое же отражение: к щекам прилила кровь, челка растрепанная, а его самого немного потряхивает. Нужно смываться отсюда. Да, это определенно самая светлая мысль в его голове за весь день. Талон даже не думает сложить все аккуратно: кидает некогда поглаженную рубашку в сумку, параллельно натягивая на себя футболку. Благо он додумался взять ее, ведь на пуговицы рубашки его нервов не хватило бы. Он норовит быстро прошмыгнуть через Кайлу и просто уйти. Они даже и не вспомнят, а он и не будет напоминать об этом вечере. Но нога замирает над порогом комнаты, и он недолго размышляет, прежде чем развернуться в противоположную сторону: к комнате Пенни. Наглости ему не занимать, и даже искренне желая поскорее отсюда уйти, он не собирается терять вторую половину обговоренной суммы. С Кайлой переговариваться нет никакого желания, а потому в голове возникает лишь образ блондинки. Он уверенным (даже слишком) шагом направляется к Пенни. Дверь скрипит, оповещая о госте. Талон съежился от противного скрежета. — Я прошу прощения, работадатель сказала мне, что вторую половину денег я получу у вас после танца. Глаза не привыкли к темноте, и ему кажется, что он говорит в пустоту; абсолютная тишина. — Ах да, деньги… Слух разрезает нежный голос с примесью веселья и какой-то дурной затеи. Все бы ничего, да этот голос пренадлежит Пенни, а значит ни к чему хорошему это не приведет. Он все еще ничего не видит, да и не слышит и это очередное подтверждение тому, что Гаджет что-то задумала. Она бы пошумела, пока искала деньги, включила свет. Она же пьяна в конце концов! Он чувствует на кистях холод железа. Гаджет каким-то образом застегивает на нем наручники. Наверно, держать руки за спиной было его ошибкой. Ощущает затылком твердую поверхность стены, когда женские руки толкают его назад, а ее пальцы хватают за чокер и тянут на себя. Неужели догадалась? Узнала его? Когда успела? Твою мать! — Без платы ты, безусловно, никуда не пойдешь, — земля уходит из-под ног во всех смыслах: Пенни, казалось бы, невесомо толкает его в другую сторону. Неприятно вязкое ощущение возникает в нем, обволакивает органы. Если сейчас он упадет на пол, и так поврежденная вчера нога заболит с новой силой. Но вместо этого он чувствует мягкость, парень падает в кресло. Глаза медленно привыкают к темноте, он едва видит светлые локоны над собой. В носу становится щекотно, Талон вертит головой в попытках отогнать от себя желание чихнуть. Слишком резко и неожиданно он ощущает на себе вес чужого тела. И тепло губ Пенни чувствуется еще ярче. Глаза открываются шире, он откидывается назад, в надежде, что девушка по его велению резко протрезвеет. Но его желание слишком наивно, она прижимается еще сильнее, поцелуем вдавливает его в спинку кресла. Талон по инерции хочет ее оттолкнуть, но руки сдавливают наручники. Он недовольно мычит, стучит руками, дабы звон железа дошел до ее ушей. О Боги, срабатывает! Она отстраняется, голубые глаза смотрят на него, но ему кажется, что он в миг стал прозрачным: ее взгляд буквально пронизывает через него нити…страха? — Неудобно? Прости, я не помню где ключ от них, — Талон раскрывает рот в попытке закричать; в голове невольно возникает воспоминание с миссии в Египте. Но тогда ей было пятнадцать, и она была трезва! Парень явно не был особенно подготовлен к этому дню, а потому Пенни без особых усилий вновь затыкает его. Мычание неприятно бьет по ушам. И без него голова болит. Она большим пальцем надавливает на подбородок, и, не встречая особого сопротивления, ее язык встречается с его. Он ошарашенно глотает воздух, в надежде хотя бы немного успокоиться. Но просто целоваться для Пенни кажется слишком скучным. Именно поэтому в следующую секунду Талон чувствует чужую руку на своем бедре, которая медленно ведет к пуговице на штанах. Подумай хорошенько, Талон. И не из таких ситуаций выбирались, чего же тогда сердце готово раскрошить все кости ребер на кусочки? Пенни же наверняка своей грудью все чувствует, а заодно делает для себя выводы! А какие выводы может сделать возбужденный пьяный человек?! Он слышит как расстегивается ширинка, вместе с тем, как мысли покидают его голову. Смириться проще всего, верно? Похоже, он уже сделал это, иначе ему совершенно не понятно, почему он с таким рвением отвечает на ее поцелуй. Гадство. Она сидит на нем до неприличия близко, и наверняка уже сама почувствовала его желание, которое возникло как-то слишком быстро. А если еще не поняла, то быстро осознает, как только ее рука продолжит стягивать штаны. Губы обдувает холодное дыхание, когда Пенни отстраняется от него. Талон тяжело дышит, с недоумением глядит на нее. Осознание приходит к нему самому лишь тогда, когда она уже почти полностью опускается на пол, вставая на колени. Черт, черт, черт! — Постой, что ты…что ты делаешь? — ему с трудом верится, что прямо сейчас он запнулся в собственных словах. Что она вообще творит?! — Чш-ш-ш, я что зря с таким трудом затыкала тебя? В следующий раз к наручникам возьму кляп. Его лицо значительно вытягивается, когда она говорит про ещё один раз. На запястьях на утро будут синяки, учитывая тот факт, как сильно он натягивает наручники между руками. Он не знает, что ведет им: паника или возбуждение? Нужно немедленно определиться, иначе он точно начнет кричать. Талон чувствует, как она проводит рукой по всей длине, и он вздрагивает: крик преобретет явно не тот характер, чтобы кто-то пришел ему на помощь. Он кидает взгляд на ее лицо и понимает, что теперь ему точно никуда не деться. Отнекивается он уже не с таким рвением как прежде, когда чувствует тепло и влагу. Очередное отрицание перерастает в стон, и Гаджет-младшая под такой реакцией берет член глубже, в надежде не подавиться. В мозг бьет волна наслаждения, и ему уже все равно абсолютно. Ее рука проводит по основанию, распределяя влагу собственной слюны там, где ртом она не достает. Его бедра подрагивают, приподнимаются ей на встречу, буквально выбивая из неё воздух: еще немного, и девушке придется брать не так много. Сам Талон от себя таких звуков не ожидает и просто не может их подавить или контролировать. На секунду задумывается о предложении Пенни натянуть ему кляп. Ему хотя бы будет не так стыдно за стоны на всю комнату, которые заглушить он не может. Пенни это лишь играет на руку: значительно повышает ее самооценку. Всё-таки, она не каждый день делает минет стриптизерам. Неплохой первый опыт. Ей все-таки придется признать, что от его отрывистого голоса между ног становится горячее. Но она хотя бы это не отрицает. Губами она чувствует несильную пульсацию. — Эй, подожди… Постой, не надо…! Он начинает глотать воздух с большим трудом, стискивает зубы, и стоны теперь больше похожи на скулеж. Она смотрит на него из-под длинных ресниц, в глазах играет заинтересованность: а что будет, если она продолжит? Конечно, она не глупа. Знает, что случится, для этого не нужно быть провидицей. Но саму ее бросает в жар уже приличное количество времени, сердце бьется слишком быстро и уже все равно. Не соображает: книжки, куча статей, все уроки и лекции по половому воспитанию, проведенные в Управлении вылетели из головы. Трахаться с незнакомцами — не преступление. Тем более, в своём доме. В уголках глаз медленно скапливается влага, но она еще интенсивнее вбирает член в рот, помогая вспотевшими руками. Скользкие ладони она пытается применить, кладя обе на член. Глубже, конечно, не получится, иначе у нее просто начнётся приступ кашля. Он с отчаянием смотрит на нее, будто сам вот-вот заплачет. Глаза закатываются, он выгибается в спине. Бедра подбрасывает к ней на встречу, а его уже почти не слышно: то ли он так сильно прикусил губу, то ли голос пропал после громких стонов. Грань в мгновение стирается, Пенни резко останавливается, чувствуя во рту солоновато-вязкую жидкость. Он тяжело вздыхает, грудь вздымается с особым трудом. Взгляд он переводит на Пенни именно в тот момент, когда она гулко сглатывает. Внутри что-то слишком громко ёкает, он в полнейшем замешательстве. Да как же она еще не протрезвела?! Ему слишком трудно признать, что внизу живота он вновь чувствует тепло, хотя она толком ничего не сделала. Пенни поднимается на ноги, и вновь садится к нему на колени. Сейчас взгляд у них похожий: у обоих поддернут пеленой возбуждения. — Горьковато. Она подсаживается еще ближе, заводит руку на спинку кресла, животом прижимаясь к его лицу. Взгляд у Пенни томный, с одной стороны пугающий, незнакомый. С другой… У него сейчас снова встанет. Она чувствует теплое дыхание, и рука немного дрожит. Она буквально плюхается обратно к нему, Талон недовольно шипит и прижимается лицом к ее плечу: своими неаккуратными телодвижениями она задевает слишком много чувствительных точек. А после оргазма их стало еще больше. Он отлипает от ее плеча и замечает в ее руках бутылку виски, и явно не самого дешевого. Ему о таком с его работой только мечтать. Пенни замечает его взгляд (ничем не отличающийся от ее) и в голове возникает не самая дурная идея. — Хочешь? — она вертит бутылкой перед его глазами, так и норовит попасть ему по носу. Он отстраняется, боясь схлопотать очередную травму за день. — Кажется, что со связанными руками попробовать у меня не получится, — саркастический тон сопровождает его, пока Талон показательно пытается развести руки. Грустный железный звон намекает Пенни на то, что это надо снять. Запястья, к слову, уже прилично болят! — В таком случае, я думаю, что помогу тебе, Дилан, — произнося чужое имя она показывает свободной рукой «кавычки» и в его груди что-то гулко падает. Так поняла всё-таки? Она откручивает крышку, выкидывает ее в неизвестную сторону. Немного покачивается: наверно, алкоголь дает своё. Но Пенни лёгкое головокружение не останавливает. Она закидывает голову назад и под ошарашенный взгляд парня, делает пару внушительных глотков. Резко возвращается в прежнее положение, проезжаясь по коленям Талона. Он тяжело сглатывает, отводит голову в сторону, чтобы унять ощущения, возникшие в паху. Кто бы мог подумать, что можно так легко завестись? Но она ставит бутылку на пол, не задумываясь о том, что ее могут уронить, резко хватает его за нижнюю челюсть и припадает к губам. На языке он чувствует горькую жидкость, послевкусие у нее терпкое. Это определенно один из лучших способов попробовать дорогой виски. За спиной что-то щелкает и его больше ничего не сдерживает. Он вздыхает с наслаждением, разминает руки, хрустит костяшками под взглядом аквамариновых глаз. Интересно, когда она успела только? Талон переводит взгляд на Пенни. Он может скинуть ее с себя, уложить спать и уйти. Преград больше нет. Но. Ранее скрепленные вместе руки ложатся на ее талию, приподнимая, тянут ближе к себе. Она сильнее сжимает его ногами, держится за шею. К черту всё, хочется расслабиться. В мыслях он наивно оправдывает свой поступок виски, что подействовал слишком быстро. Пенни падает на кровать и ощущает неполный вес чужого тела на себе. Его руки опираются по обе стороны от ее головы. Краем глаза она замечает красноватые следы на его запястьях. Пенни Гаджет готова ждать и терпеть в необходимых ситуациях, но под действием алкоголя ей это осточертело: она хватает его за кожаный чокер на шее. Благо, что сейчас Талон уже не оказывает сопротивления, лишь с огромной охотой и желанием отвечает на поцелуй, пробираясь рукой под ее блузку. Он задирает её выше, Пенни приподнимается чтобы снять ненужный предмет одежды. Не беспокоится о его сохранности, и заместо этого решает снять ненужное с Талона. Руками ведет к низу его живота, подхватывает край футболки. Ей до предела хочется вести процессом, но в ответ лишь получает толчок в плечо. Футболка летит в сторону кресла и он припадает к ее шее, оставляя явно не самые безобидные следы. Сейчас ей на это наплевать, она выгибается на встречу. О последствиях подумает завтра. Его ладонь лежит на животе, медленно оглаживает нежную кожу, понемногу забирается под брюки. Ему удается пальцами одной лишь руки расстегнуть ее джинсы. К Пенни на секунду возвращается память… И тут же уходит. Его лицо до ужаса знакомо ей, но пьяный мозг отказывается перебирать его внешность в архиве сознания. Она зарывается рукой в его волосы: они довольно мягкие. Причем необычно, челка хоть и растрёпана, почему-то немного твердая. Слишком много лака. Она перестает думать о его личности, когда чувствует его пальцы внутри себя. Они вошли без особо труда и ей становится стыдно: неужто за такой короткий промежуток времени она успела достаточно возбудиться? Без таких же осложнений он толкается глубже и она гулко стонет, совершенно не беспокоясь о подруге в гостиной, или соседях. Ногтей почти нет, но ей все же удается поцарапать его спину, когда она хватается за него, не контролируя свои действия. Он недовольно шипит, одновременно добавляя третий, а большим пальцем легко надавливает на клитор. Что ж, он определенно знает, какие действия выбьют из нее воздух, ведь Пенни падает на подушки и вжимается в кровать, когда чувствует цикличные движения внутри себя. Она не думает и не особо хочет это делать: в попытках забрать контроль себе, она проводит рукой по напряженному торсу, спускаясь к чужому паху. Он вздрагивает, в одурманенной голове проносятся проклятья о ее неугомонности. Парень резко вынимает из нее пальцы и двигается ближе. Она обиженно мычит, чувствуя пустоту внизу, и он щёлкает ее по носу. Оглаживает светлые волосы, попутно вынимая из них пеструю заколку. Наверно Кайла дала поносить. Его рука держит ее за бедро, а другая надавливает на плечо, в попытках уложить ровно. Ему совсем не хочется доставить ей дискомфорт, а с её гиперактивностью, Пенни сама себе его устроит. Она чувствует его почти что внутри, и у неё практически нет сил сдерживать себя. Когда он только начинает входить, она тянет его за ремень на шее: к себе. Талон почти падает на нее, но удерживается на одной руке, сразу на половину войдя в нее. И благодарит все сущее за то что удержался: вошел бы полностью, ей точно не было приятно. Но сейчас он чувствует незаметную дрожь в ее теле и отрывистый стон. Пенни неожиданно вовлекает в поцелуй. Впрочем, вышло не так уж и плохо. Он пару раз толкается, пока партнерша стискивает его в объятьях. Её все еще немного потряхивает. — Ты в порядке? — рука успокаивающе оглаживает ее по бокам. Ему самому уже до боли сложно, хочется толкнуться глубже, взять темп быстрее, чем просто медленные покачивания. Он смотрит на ее лицо, ждет пока она откроет глаза. И когда это происходит, он понимает, что вновь проигрывает. Резкий толчок в плечо, она давит на его грудь и они перекатываются в другое положение. Теперь она на нем, глаза почти слезятся, ведь непреднамеренно Пенни села почти до основания. Руки упираются в плечи, изо всех сил стараясь не дать ему сменить положение. Не то чтобы он сильно сопротивлялся. Талон тяжело дышит и глотает скопившуюся слюну. Он решает остаться в сидячем положении, держит ее под бёдрами, чтобы она снова не села слишком резко. Пенни тоже глубоко дышит, и наверняка близка к тому, чтобы упасть в обморок. Перевозбуждение и большое количество алкоголя дают своё. Первый нормальный толчок и Талон наконец-то облегченно вздыхает: Пенни получила своё и больше не брыкается, задаёт свой темп. Он больше не пытается взять контроль и подстраивается под неё: нет сил на то, чтобы противиться Пенни, и поэтому их голоса сливаются в единый звук. Ещё пара толчков и она прислоняется к его шее. Похоже, она решает совершить обмен. Он закатывает глаза, когда ему думается, что скажут дядя и Стелла про красные следы. Но учитывая факт того, с каким усердием она всасывает его кожу, синяки будут фиолетовыми, приправленные вмятинками от зубов. Она вновь самостоятельно ускоряется, не ждет его одобрения, пока Талон значительно расслабляется, утыкаясь носом в плечо. Кисти и так ужасно ноют, и он уже просто обнимает её, совсем немного помогая ей приподниматься. Пенни сквозь пелену удовольствия чувствует его усталость, она видит его красные запястья. Невесомо их поглаживает до того, как он заведет их ей за спину, утягивая в объятия. Из-за резкого прилива нежности она целует его в лоб, а затем в висок, совсем немного поглаживает затылок… Но темп не сбавляет, даже наоборот: она чувствует пульсацию, сильнее, чем когда она практиковала оральный секс, и понимает что Талон вот-вот закончит. Она значительно ускоряется, сильнее прижимает его голову к груди. Внизу живота приятно горит и она уже сама на грани. В ушах раздается неприятный громкий звук. Как будто что-то подорвали. Кажется, он доносится с улицы. Салюты? Неужто уже двенадцать часов? С каждым толчком надорванный голос Талона звучит громче. Он буквально скулит, вжимается в неё лицом, когда Пенни чувствует внизу еще больший жар, и парень буквально обмякает в ее руках. На дрожащих ногах она чуть-чуть привстает, и Талон выходит из нее. Но он слишком внезапно хитрит: проводит пальцем по клитору, создавая приличное давление. До искр в глазах: Пенни ахает, вздрагивает еще сильнее и обессиленно падает на него. Его рука на вспотевшей спине остается незамеченной, ведь Пенни почти сразу вырубается прямо на парне. Он слышит на улице восторженные крики, хлопушки и возгласы взрослых и детей. Талон обессиленно улыбается, перекладывая Гаджет на кровать удобнее. Это определенно лучший (если не единственный) Новый Год в его жизни. *** По голове бьют будто кувалдой. Пенни хнычет, по привычке переворачивается, но лбом врезается во что-то тёплое. И живое. Сердце пропускает удар. Но привычки не изжить, а потому она аккуратно поднимает руку, и не открывая глаз, протягивает конечность вперед. Нащупав жестковатые волосы и чей-то нос легче не становится. А когда она слышит недовольный мужской стон, сразу же подрывается и открывает глаза. Голова за такое ей спасибо не говорит: девушка тут же хватается за висок, другой рукой придерживая одеяло в районе груди, быстро смекнув, что на ней нет привычной пижамы. Вообще ничего нет. — Ты бессмертная что ли? Если не спишь, дай хоть другим отдохнуть. Опрометчиво надеясь, что без аспирина боль в голове поутихнет, она с закрытыми глазами сидит перед...перед кем? По голосу словно кто-то знакомый... Отлично, Пенн, ты потрахалась по-пьяни с кем-то из своего круга общения! Теперь придется всю жизнь его избегать, чёрт... Смирившись с тем, что мигрень не пройдет, девушка разлепляет глаза. — Талон!? Пенни ошарашенно подпрыгивает на месте, нервно подбирая к себе кучу одеял в надежде полностью скрыться, под его пристальным взором. — Тебе не кажется, что после прошедшей ночи это как-то...глупо? Он начинает улыбаться в своей привычной манере, поднимаясь на локтях, пытается не задеть кисти рук. В отличии от Пенни, он всё помнит. Неожиданно для обоих, все с тем же противным скрипом открывается дверь. В проеме стоит Кайла, вытирая мокрые волосы полотенцем. — Ну что, как у вас тут дела? — девушка неряшливо поправляет халат, запахивая чуть сильнее. Возмущению Пенни нет предела. Она сильнее сжимает одеяло, обматывается им еще сильнее, будто это спасет ее от последствий прошедшей ночи. Боковым зрением замечает, как Талон почти начинает смеяться вслух. Взрыв: — Кай, ты серьезно?! Боже, почему ты не остановила меня? Почему именно он?! — лицо краснеет, в голове возникает мысль о двойном убийстве. Все болит и ноет, в глазах Пенни жизнь продлится еще недолго, если она срочно не выпьет таблетку. И кофе. Много кофе. — Надо же. Вчера тебе все нравилось, — Талон поворачивает голову, с хрустом разминает шею, с осторожностью трогая синевато-красные запястья. "М-да, инициативу сейчас скинет на меня." — Да-а, я слышала, — афроамериканка тяжело вздыхает, пока наблюдает немой разговор, полный недовольства и готовности убить друг друга. — Одевайтесь и пойдемте пить чай. Кайла хлопает дверью, оставляя за собой капли воды. Пенни бегает глазами по помещению, в поисках своих вещей. Но справа мелькает чужая рука с протянутой футболкой. — Надень пока. Свои вещи потом найдешь. Пенни отреченно смотрит на красные следы на руке, которые даже выглядят болезненно. — Это я сделала? — осторожно, не касаясь его рук, она берет футболку, но переводит взгляд на его лицо. — Можно и так сказать. Одевайся и иди в душ. Я за тобой, — Талон ловко переводит тему, ложится и отворачивается к стене. Сначала хотелось пошутить, мол, чего он там не видел, но он почти чувствует тяжелый подзатыльник от ее руки за такие шутки. Под звук включенной воды парень лежит, наблюдая за падающим снегом. Чертовы сто пятьдесят баксов. Ему сейчас так-то нужно собирать шмотки и топать отсюда. Дверь ванной комнаты хлопает, Пенни шлёпает мокрыми босыми ногами по полу и Кайла с кухни зовёт: — Идите пить чай!!! Они смотрят друг на друга не без доли неловкости. А, чай так чай.