Я здесь

Кас вернулся из пустоты. Он снова в бункере, и у него все нормально. У них у всех нормально. Джек и Амара все еще пытаются «починить мир», и молодой Бог говорит, что намерен отказаться от своей Силы, когда они закончат. Ему кажется, ни у кого не должно быть столько могущества. А мир способен чинить себя и сам – если передать ему всю эту энергию. Выйдет самоуправляемая система или как-то так. Дин с этим согласен. Амара… ну, Амара – это Амара, она все-таки Тьма и не любит созидания. Но зато и влиять на Джека не пытается. Дин порой думает, что ей вообще все равно. Короче, в последний день, когда у Джека еще оставались полные божественные Силы, они, наконец, возвращают Каса. И все, по идее, должно быть просто идеально! Только вот нет. Дин до сих пор почему-то разваливается на куски, а в день возвращения ангела он и вовсе так пьян, что это кажется ему галлюцинацией. Однако, наутро Кас все еще здесь. Ходит по бункеру и болтает с Джеком, опекая его, будто вернувшийся из командировки папаша. Дин всегда считал себя взрослым ответственным человеком, способным одолеть ни один апокалипсис, поэтому на появление Каса он тоже реагирует очень по-взрослому. А именно: целиком и полностью его игнорирует. И какое-то время это работает. Кас даже без него никогда не остается один: то с ним Джек, то Амара, то охотники… Сэм так вообще не отлипает от него добрые три недели, будто хочет убедиться, что ангел опять не исчезнет. Порой Дин забывает, насколько они с Сэмом близки. Ему и самому надо бы выйти к ним. Побыть рядом с Джеком, успокоить брата и вообще показать, что с ним все в порядке… Но он не может. Единственная компания, на которую он способен – это виски и «Нетфликс». Причем, это не меняется. Боже, он словно проваливается в какую-то яму, все глубже и глубже, и понятия не имеет, как оттуда выбраться! Точнее, он знает, как. Надо просто пойти за помощью к Сэму. Тот уже не раз и не два пытался начать разговор, но в итоге отвалил – когда Дин по пьяни дал ему в глаз. И кто теперь скажет, что Дин Винчестер совсем не похож на своего отца? На самом деле, он просто не хочет помощи. Не теперь, когда Сэм только-только пошел на поправку. Эйлин вернулась, она теперь всегда где-то рядом – и делает Сэма таким счастливым, что поддержка Дина уже без надобности. Кас и Джек есть друг у друга. И Дин не может, просто не может поганить все это просьбами расчищать за ним дерьмо. А еще он как-то подслушал их разговоры о поисках нового дома. И впервые за эти недели напился так сильно, что заблевал всю комнату. Но сегодня он почти не пьет. Пара пива с утра – не в счет. Он решает сделать генеральную уборку в бункере, и делать ее до тех пор, пока в голове, наконец, не прояснится. Кас каждый день спрашивает о нем, и Дину невыносима мысль, что ангел почувствует себя тут нежеланным из-за его скотского поведения. Они ведь даже не поговорили ни разу! И Дин знает, как для Каса это тяжело. Господи, да как он вообще мог довести до подобного? Вынув противни из духовки, охотник раздраженно кидает их в раковину и начинает мыть. С таким остервенением, что даже не слышит мягких шагов за спиной. – Дин? Сердце подпрыгивает куда-то к горлу, но он не прекращает работать губкой. Кас. И принесло же его именно теперь… – Чего надо? – выплевывает Дин. И сам удивляется, каким хриплым стал его голос. Видимо, из-за долгого молчания. – Дин, что ты делаешь? Он закатывает глаза и буквально силой заставляет себя сосредоточиться на злобе и раздражении. Если позволить себе какие-то другие эмоции, то можно сорваться. – А на что похоже? – бурчит он. Сейчас ему просто необходимо, чтобы Кас ушел. Ушел и оставил его в покое. Надо было все-таки нормально выпить. – Похоже, что ты прибираешься на кухне в два часа ночи. Два часа?.. Быть того не может! Он ведь только недавно проснулся! Дин косится на часы – и правда, «2:07». Черт. В бункере всегда было сложно следить за временем, да и принятый алкоголь, очевидно, не помогал… Но до этого момента ему казалось, что все не настолько плохо. – Дин… – мягко повторяет Кас. И его голос такой чертовски обеспокоенный, что у Дина все сжимается внутри. Он даже близко такого не заслуживает. – М? – Дин снова начинает мыть противень. Он слышит, как ангел подходит. Несколько шагов – и Кас уже стоит рядом, буквально за спиной. Охотник старательно не обращает на него внимания и орудует губкой сильнее, дожидаясь, пока он уйдет. – Дин, – Кас кладет руку на его предплечье. Он замирает. Глядит на пальцы ангела. Кас трогает его мягко, ладонь теплая, твердая и очень-очень знакомая. Дин почти не смотрел на него с момента возвращения. Не позволял себе. Под веками становится горячо, и он жмурит глаза, не позволяя непрошенным слезам выдать его с головой. – Боже, Дин… Кас тянет его за руку, и охотник роняет губку вместе с противнем, который неожиданно громко падает в раковину. Но ангел тянет сильнее, и Дин все же позволяет ему себя развернуть. Они стоят совсем близко. Мгновение они медлят, и воздух вокруг будто звенит. Дин так и не может поднять глаза. А потом Кас, наконец, обнимает его. Сильные руки обхватывают Дина за плечи, прижимают к знакомой груди, и его будто целиком окутывает тепло. Из горла сам собой вырывается тихий сдавленный всхлип. Дин чувствует себя разоблаченным. Но это не важно, все не важно… Он закрывает глаза и обнимает Каса в ответ. Сжимает его так крепко, как только может, зарывается лицом куда-то ему в плечо, и скрывает в нем слезы. Будто ангел до сих пор не понял, что он плачет… А Кас просто его держит. И позволяет плакать. Слезы льются с такой силой, что Дина трясет. Он промочил ими уже весь проклятый бежевый плащ. И ему невыносимо стыдно! Кас должен был просто кинуть его одного, так было бы правильно, Дин заслуживает быть один… В конце концов, его немного отпускает. – Эй, – тихо зовет Кас. – Что происходит? Охотник напрягается. – В к-каком смысле, что происходит? – это звучит куда громче и куда более невменяемо, чем он хотел. Эмоции, подпитанные алкоголем, текут из него, как из дырявой фляжки. Он тупо не в силах сдержать их, как бы ни старался. – Ты же… был мертв, Кас! Ты, мать твою, был мертв! Новые потоки слез неудержимо катятся по щекам. Дин рад, что ангел сейчас не видит его лица. – Я… – продолжает он и вдруг замолкает. Потом все-таки берет себя в руки, тяжело сглатывает и произносит почти шепотом: – Ничто не имеет смысла, когда нет тебя. У Каса сбивается дыхание. Одна его рука двигается вверх и нежно зарывается в волосы на затылке Дина. – Это не может быть только из-за меня, – бормочет он. – Не смей! – Дин отстраняется, чтобы впервые заглянуть ему в глаза. Он понятия не имеет, как сейчас выглядит. Наверное, каким-то растрепанным шизиком. Полностью сломленным. – Ты что, не понимаешь?! Это ВСЕ из-за тебя! Кас, я… Ты для меня все, понятно тебе? Когда тебя нет, я просто… не могу. Не могу. Ты мне… ты… Дин сам не понимает, что несет, у него слишком много всего внутри. Ему никогда не удавалось толком облекать эмоции в слова, и теперь он не может даже начать разбираться в своих чувствах к Касу. Они захлестывают. Он чересчур долго их игнорировал, потому что не мог с ними справиться. Да и теперь не может. Кас глядит на него внимательно и странно. – Я не могу так много для тебя значить. – Ты значишь всё. Дину кажется, будто это происходит во сне. Ощущения какие-то сюрреалистичные. Они были такими с момента гибели Каса, но он старался этого не замечать, запихивал их глубоко внутрь – однако теперь они начинают извергаться, будто вулкан. Это уже слишком. Он не может, он… Ему просто надо… – Мне нужен ты. Слова вылетают сами, будто и не Дин их говорит. Он даже не уверен, прозвучало это вслух или у него в голове. Кас бережно касается его лица. И Дину впервые за все это время кажется, что он вернулся в настоящее. Его разум не дрейфует где-то между «если бы» и «поздно», как раньше. Дин вновь чувствует реальность и подается к рукам ангела, будто к своей судьбе, закрыв глаза и тяжело дыша. Кас мягко проводит по его щекам большими пальцами. Глядит на него, будто на какое-то чудо. Что совершенно не так. Это невозможно, не для Каса – уж точно! Дина снова начинает немного трясти, но потом его ангел говорит: «Я здесь. Рядом с тобой, Дин. Все хорошо». И он способен только кивнуть. Горло сдавило, он тяжело сглатывает, но это не помогает. – Ты сегодня ел что-нибудь? Он мотает головой. – Ладно, – Кас начинает медленно отстраняться, но Дин все еще держит его руки. И тянет его назад. Кас моргает. Внимательно смотрит, изучает его. Потом очень мягко произносит: – Хорошо. Я понимаю, – и меняет местами их руки, обхватывая Динову ладонь и кладя ее себе под локоть. Будто собрался пригласить на танец. Дин стискивает пальцы, и ангел накрывает его руку своей. А потом ведет в кладовую. Дин абсолютно вымотан. Ему кажется, что он плывет где-то между сном и явью, и Кас – единственная опора, не дающая ему окончательно утонуть. Он таращится на знакомые руки ангела, когда тот раскрывает кладовку и достает хлеб. Потом таращится на его лицо. Кас выглядит совсем как обычно. Будто и не умирал. – Соскучился по тебе, – кое-как выдавливает, наконец, Дин. Кас ловит его взгляд. И с теплотой смотрит в ответ, словно проникая сразу в душу. – Да. Я начинаю это понимать. И неожиданно у Дина из глаз вновь льются слезы. Он отворачивается и смотрит куда-то в пол. Кас понятливо этого не замечает. Он готовит сэндвич, берет стакан из шкафчика и наполняет его водой. Дин все это время, будто приклеенный, стоит рядом. Ангел берет его руку и снимает со своего локтя, но тут же обхватывает его за плечо. А Дину сует стакан с водой. – Можешь это выпить? Дин кивает. Подносит стакан к губам и начинает пить. Вода холодная, и он чувствует, как она льется в пустой желудок. Он и не помнит, когда пил воду в последний раз. Когда он заканчивает, Кас ему улыбается. И от этой улыбки будто все переворачивается внутри. Потом ангел немного отступает, чтобы вынуть у него из рук стакан и взять сэндвич. Идет к столу – и Дин следует за ним. Выдвигает пару стульев, садится, и Дин садится тоже, придвинувшись так близко, как может. Их колени соприкасаются. Кас протягивает ему сэндвич. Он ничего не говорит, не убеждает поесть, но смотрит на Дина, пока тот не принимается за еду. Когда он заканчивает, Кас пододвигает к нему новый стакан с водой, и Дин его выпивает. Он не может вновь поднять на ангела глаза и не уверен, что чувствует в данный момент. В основном, конечно, вину. Среди многих, многих других вещей. В конце концов, Дин не инвалид и не ребенок, он должен был сам позаботиться о себе, ему не надо было втягивать в это Каса! Он допивает воду, и ангел берет у него из рук стакан. Относит его к раковине и начинает мыть. Дин тут же подскакивает к нему. – Кас, не надо! Я так не могу. – Можешь. Но охотник уже встал рядом с ним, оттеснил плечом и сам потянулся к недомытой посуде. Он не мог толком объяснить, почему Касу нельзя о нем заботиться – но вот нельзя и все тут! – Дин, послушай меня. Он рефлекторно поднимает глаза. – Просто позволь мне это. Ладно? Пожалуйста. И Дин соглашается. Убирает руки. Отходит и неловко кашляет, прочищая горло. – Окей... как знаешь. Кас улыбается: – Благодарю. Наступает тишина. Дин смотрит на свои ботинки и чувствует, как мало-помалу накатывает головная боль. Вероятно, из-за всех этих слез. Он вымотан буквально до предела. – Пойду-ка я спать, – говорит он. Хотя и знает, что не уснет. Будет часами тупо валяться в койке и таращиться на темный потолок. Но полное отсутствие отдыха – все равно лучше тех безнадежных, не приносящих покоя снов без сновидений, которые он видит последний месяц. Кас прекращает мыть посуду, и поднимет взгляд на Дина: – Меня подождешь? Не совсем понятно, что он имеет в виду, но это и не важно. Дин готов на все. Поэтому он просто кивает и не двигается с места. Ангел домывает посуду, вновь мягко улыбается и берет его за руку, чтобы отвести в комнату. Это удивительно приятно – позволять Касу решать все за него, даже вести его по долбанному коридору. Дин так зачарован этим, что успевает забыть, какой бардак у него в берлоге. До тех пор, пока не открывается дверь. Весь пол закидан грязной одеждой, коробками из-под еды на вынос, бутылками и прочим хламом. Но бутылки все же преобладают. Их много: из-под пива, текилы, виски, рома… Дин не эстет, он ничем не брезговал. Но смотрится это просто чудовищно. Кас, однако, никак не реагирует. Единственное, что он говорит: «А ты не хочешь поспать у меня?» – Хах, – кисло улыбается Дин. – Конечно. Почему бы и нет. – Мы приберем это завтра. – Да забей. Кас лишь внимательно смотрит на него и опять ведет по коридору. Они достигают комнаты Каса, он открывает дверь и входит первый. Там почти нет личных вещей. Только пара безделушек, подаренных Джеком, да белая ковбойская шляпа, висящая на стене. Кас ведет Дина к постели. – Садись, – говорит он. Дин садится. А Кас вдруг опускается перед ним на колени, и это… полное безумие, которому нет объяснений, какого хрена он делает?! Ангел начинает расшнуровывать его ботинки. И Дин не знает, куда прятать глаза, он эти ботинки не снимал с тех пор, как ходил в винно-водочный на той неделе! Он даже спал в них! И все же, когда Кас их снимает, это приносит неожиданное облегчение. Господи, ноги, наверное, дико воняют… – Извини, – бормочет Дин. Кас поднимает взгляд и мягко сжимает его колено. – Тебе не за что извиняться. А Дин вдруг до боли зажмуривается, мотая головой: – Ты знаешь, что есть. Минуту они молчат. Потом охотник вновь открывает глаза и отчаянно глядит на него. – Мы еще поговорим об этом, – тихо произносит ангел. И вдруг… стягивает с Диновых ног носки. Берет их вместе с ботинками и относит подальше, куда-то под стол. – Могу я снять твои джинсы? У Дина звенит в ушах, а язык отказывается нормально работать. – Что?.. – Я не совсем понимаю, как ты и твой брат находите сон в джинсах удобным, – поясняет Кас. И нет, Дин не краснеет. Ну, почти. – Ладно, я… Могу и сам это сделать, окей? Для этого мне помощь не нужна, – он быстро встает, расстегивает молнию и стягивает джинсы. Его немного трясет, когда он вытаскивает ноги из штанин и остается в одних трусах. Это жутко глупо. Как он до такого докатился? Кас берет у него джинсы. Скрадывает их, убирает на тумбочку. Потом оглядывается – и смотрит на Дина. А Дин в своей интеллигентной манере бормочет: – Да твою ж... мгх... – Тебе нужен плед поверх одеяла? – Нет, спасибо! – выпаливает он, даже не глядя на кровать. Кас мягко вздыхает. Подходит ближе. Откидывает одеяло, чтобы охотник мог лечь – и тот ложится. Укрывается по самую шею, и только тогда смотрит на Каса. Единственный свет в комнате – это настольная лампа, она освещает ангела со спины, и Дин может видеть лишь его силуэт. – Хочешь, побуду рядом, пока ты не уснешь? – спрашивает Кас. У Дина внезапно пропадает голос, и он не может вымолвить ни слова. Опять накатывает паника, горло сжимается, и он в состоянии только быстро закивать. Все как в тумане. Потом он будто со стороны видит, как отодвигается дальше на постели, откидывает одеяло и глядит на ангела, задавая вопрос одними глазами. А Кас только молчит и таращится на него в ответ. И таращится. И таращится. Дин, видимо, опять облажался. Однако, потом ангел все же отмирает. Стягивает ботинки, снимает бежевый плащ и пиджак, вешает их на спину кресла. Ложится рядом с Дином и накрывает их обоих одеялом. А Дин, не мигая, глядит на него. Они так чертовски близко, что чувствуется идущее от Каса тепло, и в его глазах становится различим каждый оттенок синего. Он так, мать его, прекрасен. И они с Дином явно не достаточно близко лежат. – Кас, – голос почему-то опять хриплый. – Мне так тебя не хватало. Мне так… Горло снова сжимает, и он не может закончить фразу. Кас тянется к нему, но Дин меняет положение первый и кладет голову ему на плечо. Обнимает его обеими руками, переплетает с ним ноги и просто вдавливает в себя, как может. Впитывает его тепло, стараясь запомнить ощущения. Сила и мощь, но не жесткость. Уют и мягкость, но не слабость… Ему кажется, они с Касом и теперь недостаточно близко, поэтому он двигается еще и зарывается лицом куда-то в изгиб между плечом и шеей ангела. – Я здесь, Дин, – шепчет Кас ему в волосы. – Я здесь. И охотник вновь тихо беззвучно плачет, уже без слез. Кас гладит его по спине мягкими неторопливыми движениями. Дин сосредотачивается на них. Позволяет себе в них раствориться. Он чувствует, как напряжение, которое копилось внутри с момента гибели ангела, постепенно уходит. Дин так его любит. * * * Дверь спальни с грохотом распахивается. – Кас! – вопит жутко обеспокоенный Сэм. – Дин куда-то пропал! Я не могу его най… Дин переворачивается на живот и натягивает на голову подушку. Слишком светло. И слишком громко. А еще у него отходняк, сушняк и головная боль – здравствуй, похмелье! Хотя, какое там похмелье, самый настоящий абстинентный синдром. Какое-то время до него доносятся приглушенные голоса Сэма и Каса. Потом дверь закрывается. Кас начинает возиться где-то рядом, и Дин уже готовит себя к тому, что ангел сейчас уйдет… Но он не уходит. Вместо этого Дин чувствует его руку на своей спине. Подушку стягивают с его головы, и охотник легко ее выпускает, но глаза все еще держит закрытыми. – Дин. – М-мм? Его мягко тянут за плечо. – Посмотри на меня, пожалуйста. Я думаю, у тебя синдром отмены. – Ну, и дай мне пострадать в одиночестве, – бурчит он. Кас еле слышно вздыхает. – Я бы хотел тебя исцелить. Дин замирает. Нет. Абсолютно точно нет! Он это заслужил. И не после всего того, что Кас для него сделал. Не после всего, что сам Дин творил после его смерти. Еще не хватало! – Прошу, – тихо говорит Кас. И, Господи Боже… Звучит так, будто ангелу действительно это необходимо. Дин вспоминает прошлую ночь. Ладно. Может, и правда необходимо… Он переворачивается на спину и щурит опухшие глаза: – Хорошо. Валяй. – Спасибо, – говорит Кас. И в этом слове такое неподдельное облегчение, что Дину становится не по себе. Но Кас не дает ему вновь отвернуться. Мягко, успокаивающе обхватывает руками лицо, потом наклоняется – и трогает лоб мягким осторожным поцелуем, одновременно посылая исцеляющий свет. Мир тут же видится трезвым взглядом. Дин тяжело дышит и быстро моргает. О, черт. Совсем другое дело. Только теперь он чувствует пот на своей коже. Колючие пружины в матрасе. То, какими грязными стали его волосы. Как ему хочется пить… И он гораздо больше осознает происходящее. Мысли, наконец приходят в порядок, и он вспоминает, как по-дурацки себя вел все это время, каким психом выглядел, и что творил. Он, конечно, был пьян большую часть времени, но… Черт! Кас молчит, глядя на него сверху вниз, и в голубых глазах читается неуверенность. Это нужно исправить. И Дин, как полный идиот, говорит: – Не туда. Ангел хмурится, открывает рот и моргает. В недоумении склоняет голову набок: – Я не понимаю. Дин трогает его губы. Ждет. Внимательно смотрит. У него так ошалело стучит сердце, что он слышит это сквозь грудную клетку. Руки дрожат. – Дин, я… Ты что… просишь тебя поцеловать? – Точняк, – отрывисто выдыхает он. Теперь уже Кас на него пялится. А у Дина холодеет кровь. Вот именно поэтому он ненавидит быть трезвым – конечно же, Кас не будет его целовать! О чем он только думал? Кас никогда не проявлял к нему таких чувств. Как можно было об этом забыть? Как он мог вообще надеяться на что-то подобное? Кас и не собирался… Руки ангела вновь обхватываю его лицо. Взгляд опускается к его губам – и вновь поднимается, чтобы встретить глаза. – Пожалуйста, – Дин и подумать не мог, что его голос когда-нибудь прозвучит с таким отчаянием. – Пожалуйста, Кас… – Ты хочешь этого, – говорит ангел без малейшей вопросительной интонации. – Ну, да! – усмехается Дин, чувствуя, как у него краснеет лицо. – Ты… хочешь меня. И то, как он это произносит… Это просто… – Кас... Ангел вновь наклоняется к нему. Чуть медлит в сантиметре от его губ. Но Дин устал ждать, он обхватывает руками его затылок и притягивает к себе. Сначала это совсем легкий поцелуй. Их губы едва касаются. Потом Кас давит сильнее. Дин приоткрывает рот, впускает его и не может сдержать еле слышного стона. Запутывается руками в волосах ангела – и вдруг понимает, что хотел этого больше всего на свете. Господи… И Касу, видимо, тоже это нравится, поскольку он подается ближе, раздвигая коленом Диновы ноги. Охотник тут же тянет его на себя. Ему сейчас просто необходимо чувствовать вес ангела, его присутствие. Тот подчиняется и наваливается на него, не разрывая поцелуй. Его тело успокаивающее, тяжелое и теплое. Лучше, чем Дин мог себе представить. Язык мягко проводит по нижней губе, и Дин стонет, вцепившись ему в волосы. Пытаясь притянуть еще ближе. Потом хватает руку ангела, лежащую у него на груди, и засовывает себе под рубашку. У Каса сбивается дыхание. – Еще… – умоляет Дин. – Еще ближе… Кас… Ангел запускает ему под рубашку и вторую руку. Гладит своими теплыми ладонями везде, куда может дотянуться. По бокам, по груди, по животу... Дин опять стонет, и язык ангела возвращается в его рот. А потом вдруг исчезает вновь, когда Кас отдаляется. Ужас пронзает Дина холодной иглой. Парализует его. А Кас вообще хотел этого? Насколько Дин в этот раз облажался? Он только что все разрушил?! Моргнув, Дин поднимает глаза на Каса и задерживает дыхание. Сердце гулко бухает в ушах. Но ангел вновь обхватывает его лицо ладонями. – Дин, – его голос даже тише обычного. Волосы растрепаны, глаза темные как ночь, а губы влажно блестят. Черт подери… Дин это сделал. – Я… – начинает Кас и трудно сглатывает. – Мне нужно притормозить, пока я не… – Ты можешь делать все, что угодно. Скулы Каса чуть розовеют, и он отворачивается. Пытается выдавить улыбку. Вновь смотрит на Дина. – Спасибо. Но только… думаю, нам надо сначала поговорить, – и поднимает бровь в своей обычной манере. – Вот уж нет! – быстро отвечает Дин. – Лучше мы без слов пообщаемся! – Думаю, мы уже немного… пообщались, – Кас пытается успокоить дыхание. Вновь наклоняется к Дину и легко целует его. Раз. Другой. Третий… Слегка отстраняется и смотрит на него так, будто не может наглядеться: – Знаешь, ты такой красивый… Дин чувствует себя неловко. – Ох, да ладно. – Я серьезно. Ты очень красивый, Дин. Охотник шумно выдыхает и снова поднимает глаза. Но потом замирает, увидев его выражение лица. Кас глядит на него твердо. Открыто. Уязвимо. С теплотой и с желанием. Но в его глазах еще и мягкость, которая бывает лишь у родных. Любовь. У Дина такое чувство, будто его ударили под дых. – А я ведь так и не ответил, – шепотом говорит он. Кас хмурится. – Не ответил на что? Дин тяжело сглатывает. Смотрит в его пронзительные голубые глаза. Облизывает губы. – Я тоже тебя люблю. И даже моргнуть не успевает, как ангел сгребает его в охапку и вновь накидывается с поцелуями.