Крысы и мухи

      Тишина плотной пеленой покрывала поместье, имевшее дурную славу у народа. «Лишь единожды была сорвана печать, и лишь раз пролили кровь демонов». Но сейчас, лишь после сотни лет, никто не осмеливался приблизиться к нему. «Семья Сансон презираемы, но в этом и их сила». Тишина была почти осязаемая, нужно только притронуться к ней и разбить. Страницы, усыпанные мелкими буквами, лишь на мгновение отвлекли юношу от тяжких мыслей. Он знал — шелест бумаги не так громок, как скрип металла, что проносится по тонкой коже. И должен был он быть тише, чем мышка в подворотне.       Робкая улыбка озарила бледное лицо, напоминавшее мертвеца. Всё, что его окружает, так красиво и прекрасно. Стены, с узорами лилий. Окна. Столы. Всё. Он встал с кресла, почти с смехом коснувшись каждой вещи. Мурашки пронеслись по его коже. Отчего-то столь простой жест вызвал в нём мерзость. То, что было частью его дома было всего лишь скоплением мух. Насекомые, что слиплись воедино кровью, так что здесь поселились вороны. Нет, хуже. Юноша резко остановился посреди комнаты, опьяненный запретными мыслями. Верно. Вороны пожирают мёртвое, а они убивают живое. Они хуже этих созданий. Крыса.       К сожалению, он тоже был крыской. Серым созданием, что пищало и рвалось на свет. Но он всё же имел разум и знал выход из клетки. Ткань халата слишком громко зашуршала, почти завывая в воспаленном сознании молодого человека. Крошечный кусочек металла, которым и палец не отрежешь, не то что голову. Но что-то маленькое он может этим срезать, нити, что сплетались на его запястье. Тишина вновь воцарилась в поместье, прерываемая частым дыханием старшего сына. Он хотел это сделать, но... ему было страшно.       В самом деле, видеть свою же кровь было ужаснее, чем видеть её на столе среди мяса и внутренних органов. Юноша истерически всхлипнул, до боли в пальцах сжимая клинок. Эгоистично было думать, что его жизнь стоит дороже, чем жизнь любого казнённого. Крыска боится и бежит от всего, что сдавит маленькое сердечко. Но он человек и может это сделать. — Боже, дай мне сил для свершения правосудия. Пожалуйста...       Поместье всколыхнулось. Мушки проснулись. И крыска вновь в клетке. Людовик-Шарль Сансон мог лишь мечтать о той свободе, что выдумал для себя.