зефир и щепотка клеветы.

как бы сан ни старался избегать неприятностей, у него не то чтобы отлично получалось. в день святого валентина весь второй курс сеульского университета устраивал танцевальный вечер. это была давняя традиция, начатая еще с девяностых годов. студенты получали возможность найти свою вторую половинку или просто от души повеселиться. иногда на вечеринку заваливались старшекурсники, спаивали младших и напивались сами. в общем-то, никто и не был против. каждый год для организации праздника выбиралась группа «самых-самых» студентов, и в этот раз главенствующую роль заняла ну «самая-самая» — популярная второкурсница биан. она была подобна снежной королеве — молчаливая, спокойная, холодная. а вокруг нее вечно кружились четыре подружки-снежинки, что-то вынюхивая и наблюдая за всеми вокруг. никто даже имен их толком не знал. биан особо не любили, но одновременно в нее были влюблены все вокруг. она была недосягаема. и ее холодное сердечко млело лишь при виде одного человека — чхвэ сана. и не сказать, что чхвэ сан пользовался популярностью у девушек. разумеется, он был красив; его внешность цепляла многих, даже парней; но стоило узнать его получше, ощутить влияние его характера и поведения, как срабатывал инстинкт самосохранения — хотелось бежать прочь, не оглядываясь. «клоун,» — так про него говорят. он задорен, весел, особенно в кругу друзей. но в то же время будто бы и одинок. шаг в сторону — и весь мир против него. ему не положено грустить, приветствовать знакомых с тоскливой миной, ему не идет серьезность. окружающим нужна зажигалка, а не огнетушитель, особенно в наше время, в разгар депрессий и выгораний. и неудивительно, что даже снежная королева таяла от жизнерадостного (хоть порой и наигранного) огня чхвэ сана. он старался дружить со всеми, за исключением биан. с ней сан был подчеркнуто вежливым. толпа поклонников, несколько тысяч фолловеров, а тем более снежинки могли нанести какой-никакой вред репутации, выкини он в сторону снежной королевы даже безобидную шутку. он ее не боялся — остерегался. а она все больше и больше тянула к нему свои холодные руки. за неделю до танцевального вечера студенты должны были вручить приглашения желанному партнеру. когда традиция только появилась, можно было бы на словах позвать объект симпатии провести вечер вместе. биан же, являясь главным организатором, придумала тайком подкладывать приглашения в виде черного сердечка в шкафчики. и, разумеется, ждать ответного приглашения. идея студентам впрочем понравилась. — у биан целый шкафчик приглашений, — шептались в коридорах. — интересно, кто тот счастливчик, которого она выберет? биан шепотки слышала. и сердце ее пропускало удар, когда каждое черное приглашение было подписано «от тэмина», «от джису», «от ёнвона»… и ни одного — «от чхвэ сана». губы ее дрожат от разочарования, а снежинки тут же бегут выяснять, кого пригласил объект воздыхания их снежной повелительницы. а вечером, когда студенты разойдутся кто по домам, кто на подработку, снежинки выудят из шкафчика сана все приглашения, оставив только одно единственное — от биан. честно? отнюдь. в день праздника сан уже принимал подарки от друзей и подружек — красочные шоколадные конфеты, плитки, батончики. ближний круг сана — юнхо, хонджун и минги — тоже получили по мешочку с шоколадом в ответ. сан не заморачивался с подарками, но дарил с душой. — ты же не любишь шоколад, — сказал юнхо, когда компания выходила из лекционной аудитории. — что будешь делать с ним? — не знаю. но за лукум спасибо, — сан почесал затылок привычным движением. — передарю. может, вам отдам, если дадите скатать домашку по экономике. — он прячет в карман скомканную бумажку. — чувак, для тебя я готов снизить цену до двух батончиков, — вмешался минги. — ты? — а что? — заядлый прогульщик, — хонджун хлопает его по спине, — тебе самому бы дедлайны позакрывать не мешает. но так уж и быть, скину тебе цену до трех плиток воздушного белого и помогу с долгами. минги хохлится, но смеется вместе с друзьями. сан отделяется от компании, норовя свернуть в другую сторону. — парни, я вас догоню. — туалет вообще-то направо, — уточняет юнхо, но друг уже исчезает в толпе студентов, торопящихся на обеденный перерыв. на крыше свежо, дует прохладный ветер. за железным ограждением виднеются прозрачные офисные здания — в окнах отражаются лучи дневного солнца. на бетонном полу крыши, облокотившись спиной к железным прутьям, сидит уён. он нервно ковыряет заусенец и потряхивает ногой. сан приближается к нему. — звал? — спасибо, что пришел, — отвечает уён. он собирался встать, но сан уже уселся рядом, опередив. уён смущенно сглатывает. сан подставляет лицо солнечным лучам и завороженно смотрит на юношу. чон уён учится в параллельной группе на том же курсе, что и сан. никто ничего о нем не знает, только что он «тихий паренек и гик, кажется». вроде как у него есть друг, но как ни погляди, в коридорах уён бродит один. порой на смешанных лекциях парни пересекались, и уён ни раз ловил на себе заинтересованный взгляд сана. тот иногда смущался и делал вид, что внимательно слушает профессора, а иногда просто улыбался, показывая свои ямочки, и уён долго не мог признаться самому себе, что ямочки эти настолько очаровательны, что в животе порхают не то чтобы бабочки — жар-птицы. украдкой он посматривал на сана в коридорах. слышал, как тот дурачится и глупо шутит, как возбужденно спорит с юнхо и щекочет хонджуна. но в то же время он видел, как сан помогает незнакомой студентке собрать стопку разлетевшихся бумаг, как открывает двери перед друзьями и пропускает других вперед, как уступает компании девушек место в лифте и ждет следующий, чтобы не тесниться. и уён понимает, что его жар-птицы в животе горят всё ярче, и простых наблюдений исподтишка недостаточно. и поэтому они сейчас здесь, на крыше. — я думал, кидаться записками — прошлый век, — улыбается сан. уён снова смутился. кажется, он не перестанет этого делать до конца своей жизни. — я попросил ёсана передать, а не бросить. но, рад, что он меткий. не хотел бы я, чтобы записка оказалась на столе у профессора. — уж лучше на профессорском столе, чем у моего друга минги. он бы растрепал всем, и мы пришли бы всей толпой. они смеются, и уён снова очарован ямочками на чужих щеках. — так, зачем ты позвал меня? — сан всё такой же нетерпеливый. — о… я сейчас… — уён ныряет в рюкзак и, волнуясь, достаёт аккуратную белую коробочку, обмотанную светло-зеленой лентой. — хотел поздравить тебя с праздником. легкий румянец украсил лицо уёна, и глаза сана заблестели. он принял коробочку и развязал ленту. внутри лежал яблочный зефир. — откуда ты узнал? — что ты любишь зефир? кажется, ты кричал об этом недавно. сан ухватил одну зефирку и протянул уёну. затем взял вторую и с наслаждением откусил. — спасибо. я не люблю шоколад. — знаю. сан ласково улыбнулся. они жевали зефир и слушали звуки улицы. за изгородью крыши кипела жизнь. — ты пойдешь завтра на тусовку? — спросил сан. — вообще-то я отправил одно приглашение, и на него не ответили. так что, видимо нет, — уён тяжело проглатывает кусочек зефира. — вот как. ну и мудак он. или она. — тогда получается, ты только что назвал мудаком сам себя, — горько хмыкает уён. сан распахнул глаза. — погоди, но я получал приглашение только от биан. — вот оно что, видимо, снежинки взломали твой шкафчик и устранили конкурентов. сан выругался. — биан не дает мне проходу. точнее её девочки. постоянно следят за мной. все вчетвером фолловят мой твиттер и самые первые смотрят истории в инсте. уверен, и сейчас наблюдают из-за угла. если я тебя сейчас поцелую, все узнают об этом до конца дня. — поце… что? но сан уже поднимается с бетонного пола и протягивает руку. уён сдерживает улыбку и подает руку в ответ — однокурсник помогает ему подняться. — хочешь, приходи после пар ко мне. у меня приставка и куча надаренного шоколада, — улыбается сан, и уён тонет в этой улыбке. — а как же приглашение от биан? — к чёрту его. и танцы эти к чёрту. — тогда я приду! — и видел бы уён, насколько светится сейчас от счастья. сан отчего-то чмокает его в щеку, с какой-то незнакомой нежностью смотрит в глаза, а потом вприпрыжку удаляется, споткнувшись на пороге и почесав затылок. улыбка уёна, если и могла, вытекла бы из-за ушей. до конца пар сан ни с кем не разговаривал. только улыбался чему-то своему. даже подколы друзей оставлял без ответа. а со звонком выскочил из университета и побежал на автобусную остановку — только пятки сверкали. — так обрадовался, что с биан на вечеринку идет? — удивился юнхо. хонджун захрустел яблоком. — вряд ли, он же раньше про приглашение знал. — может, нашел шмотки для вечера, радостный. минги выдержал паузу: — а может, и не в биан дело…

***

уже на входе в корпус сан получает в бубен. щека болит, в глазах мелькают черно-белые искры. от непонимания происходящего кружится голова. кто-то орет басом, но сан как будто оглох на несколько секунд. он сидит на полу, рюкзак валяется рядом. спустя мгновение его поднимает огромная рука, оставляет еще один удар и снова что-то орет, и только сейчас до сана доходят куски фраз: -… урод! девку-то оставил… она же ждала… плакала вся… принцесса… «какая в жопу принцесса?»— думал сан, если хаотично разбросанные мелькающие в голове картинки вообще можно назвать полноценными мыслями. в памяти всплыла только диснеевская спящая красавица. его с силой отбрасывают — сан больно ударяется спиной о железные шкафчики и только сейчас чувствует на губах что-то липкое и вязкое. перед лицом расплывается уродливая физиономия громилы с факультета математики. — если я увижу тебя рядом с ней — оторву яйца и запихну тебе в рот, — выплюнул он. а затем пнул по шкафчикам прямо около головы сана — тот вздрогнул — и утопал восвояси. сан просидел на полу около минуты. спина гудела — точно будет синяк. студенты сновали туда-сюда, готовясь к утренним парам — и никто не протянул ему руку, не помог подняться. группа мальчишек окружила ошарашенного и ничего не понимающего сана, самый крупный из них пнул под левое ребро. а затем ещё и ещё. остальные только мерзко похихикали. сан согнулся пополам от боли, спертый коридорный воздух тяжело проникал в легкие. чхвэ сан — яркий заводила, приветствующий задорной улыбкой всех и каждого, сейчас сидит подле шкафчиков с выступающими слезами и разбитым лицом, скрюченный и одинокий. из ступора его выводит звонок на пару. он слизывает кровь с губы, рукавом вытирает влагу с глаз и хватает рюкзак, который успели затоптать несчетное количество раз. бежит в аудиторию. с порога его прогоняет преподаватель. — меня не интересуют ваши проблемы, молодой человек, — заявляет профессор, не позволяя сану занять свое место. — в следующий раз опаздывать не будете. свободны. сан краем глаза оглядывает одногруппников. хонджун, минги и юнхо с каким-то презрением (или так читалось сожаление на их лицах) смотрели на друга. хонджун осторожно приподнимает свой телефон, знаками давая понять, что ждет ответа в мессенджере. сан уныло выходит из аудитории, не зная куда направиться. второй парой смежная лекция. там он встретит уёна. неужели и он окатит его волной презрения? что вообще происходит? сан бредет по пустым коридорам, теряясь в утреннем мраке — лучи солнца не доходят до этой части корпуса. все еще чувствуя боль в спине и под ребрами, сан достает телефон — они с уеном расстались поздно вечером, сан был так впечатлен домашним свиданием, что уснул с большим трудом. а утром напрочь забыл проверить социальные сети. не хватало еще опоздать на пары — как иронично. он открывает твиттер, и в глаза бросается весьма залайканый пост в ленте, и ладно бы твит любимой поп-группы. в уведомлениях горит отметка- признак чего-то дурного.

«@choisani_ — гадкий разбиватель сердец. сначала он улыбается тебе в коридорах, подкладывает подарки в шкафчик, обещает пойти на танцы в день святого валентина, а потом просто не приходит!!! стоишь растерянная, плачешь, и твой дорогущий макияж портится с каждой слезинкой. мое сердце разбито. я так готовилась к этому дню… простите меня за столь эмоциональный пост.»

тошнота подступает к горлу, воздуха не хватает, руки трясутся и сан чувствует, что вот-вот разрыдается. «это клевета!» — думает сан. нет. нет. нет. нет. его тошнит, он оборачивается в поисках уборной — дверь в конце коридора. завтрак будто собирается выйти наружу, но сан чувствует, как глаза плачут сами собой. он сглатывает и плюхается на кафельный пол. непонимание уступает место страху. теперь он понял, за что получил в лицо. истерика вырывается из горла. — чёрт! чёрт! чёрт! — кричит сан и тут же замолкает, утыкается в рукава свитера и плачет. какие улыбки? какие подарки? чхвэ даже не разговаривал с ней, не считая приветствий — обычный знак вежливости. никаких обещаний по поводу танцев — этого разговора не существовало. от осознания, что никто ему не поверит, сана бросает в дрожь. где он — обыкновенный универский клоун, и где биан — королева всех и вся. любой бы поверил ей. даже бездоказательно. слезы градом катятся по щекам — кто-то толкает дверь уборной. — сани, что случилось? что с лицом? знакомый голос согревает до боли в груди. уён усаживается рядом, тут же обхватывая помятое и заплаканное лицо сана. — эй-эй, я здесь, — шепчет уён. он вытирает слезы большими пальцами, проводит подушечками по ссадинам, отчего сан кривится. а потом уён просто обнимает, не дожидаясь объяснений. крепко прижимает к себе. сан утыкается в грудь, под шею, чувствуя легкий запах туалетной воды — от уёна пахнет незаметно приятно. они сидят так на протяжении двух минут, трех, может больше. и наконец уён произносит. — расскажешь, что случилось? — как ты узнал, что я здесь? — отвечает сан вопросом на вопрос и отстраняется. они прижимаются спиной к прохладному кафелю. уён хихикает, пытаясь разрядить обстановку. — я же сталкер, забыл? — но не увидев и намека на веселье в глазах чхвэ тут же меняется. — опоздал на пару, профессор видимо сегодня не в духе. увидел в коридоре тебя, но ты так резко рванул в туалет. подумал, тебе стало плохо. — меня чуть не стошнило, — признается сан. — ты чекал твиттер? — я спешил с утра, еще не заходил. а что там? сан протягивает свой телефон. лицо уёна меняется с каждым прочитанным словом. а после он выдыхает: — вот сука… это ведь все неправда. сан бы никогда не позволил себе назвать любую девушку сукой. но уёну он простил бы каждое ругательство. — как представлю, что меня ждет ежедневный буллинг до конца жизни, так сердце стучит быстрее, — говорит сан. — я сейчас снова расплачусь, прости. уён ладонью прижимает его к стене за грудь и говорит, спокойно, ласково: — выпрями спину, прижми лопатки к стене. сан слушается. ребро ноет, но он не подает виду. — теперь делай глубокий вдох, — они вместе наполняют легкие воздухом. — на «раз, два, три, четыре» задерживай дыхание. уён считает секунды на пальцах. сан замечает, как по-милому коротко обстрижены его ногти. — теперь выдыхай, на «раз, два, три, четыре» задерживай воздух на выдохе. затем снова вдох. уён заставляет повторить упражнение шесть раз, и сан наконец успокаивается. он берет уёна за руку, переминая чужие пальцы собственными. уён ласково улыбается. — тебе лучше? сан кивает: — спасибо, уёни. — что будем делать? — я не знаю. уён укладывает голову сана себе на плечо. — у есана старший брат работает охранником в этом корпусе. мы можем попросить собрать все записи с камер — доказательство того, что ты не общался с ней и не трогал чужой шкафчик. опубликуешь видеозаписи в своем твиттере в ответ на ее пост. а лучше сразу бежать в полицию и заявлять о клевете. это ведь уголовно наказуемо, нет? идея сану будто бы понравилась. но с последней фразой он снова переменился в лице. — нет. не хочу в полицию. меня же не изнасиловали. — избили, разумеется, — саркастично хлопнул себя по лбу уён. — и изобьют ещё раз. эти мерзкие поклоннички биан. сан снова уткнулся в колени, тяжело вздохнул. уён опустил руку ему на голову, перебирая пальцами светлые волосы. — что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне, — говорит уён. — а я на твоей, — сан смотрит на милые щечки уёна — тот улыбается. уён оставляет на щеке сана невесомый, успокаивающий поцелуй, встает и тянет юношу за собой. теплые ладони придают сану уверенности. — до конца пары еще час, тебе надо подышать воздухом, — говорит уён. — пойдем, куплю тебе кофе. чон выводит друга из уборной, держит нежно под локоть, всё норовит прижаться щекой. они выходят из университета, и в лицо ударяет свежий воздух, смешанный с редким запахом едва зацветающей вишни. на парах сана снова чуть не отпинали, но в этот раз уён не отходил ни на шаг. мало того, хонджун, юнхо и минги окружили чхвэ и не давали никому приблизиться. казалось, все боялись только хулигана минги, но юнхо храбрился больше всех. — ты почему на меня так смотрел, как будто я съел твой йогурт, — спросил сан, когда компания вшестером (с ними увязался есан) решила отметить вечер субботы в какой-нибудь пиццерии и обсудить ситуацию сана (читать: всеобщую проблему) — ты бы видел свое лицо, чел, — ответил юнхо. — я был реально в шоке, у тебя буквально кровяные сопли из носа шли! — наш юнхо боится вида крови, — пояснил хонджун для новых членов компании. уён улыбнулся. — зато эти двое пищат, как девки, при виде паучка, — юнхо явно не собирался проигрывать. компания весело зашумела на всю пиццерию. уён приобнял сана за талию, шепнул на ухо: — как ты? — это одновременно и худший, и лучший день в моей жизни. ты мне так нравишься, уёни. уши чона приобретают оттенок спелой вишни. хонджун тут же говорит: — больше двух — говорят вслух! рассказывайте, когда вы двое начали встречаться? а потом приносят пиццу с напитками. и всем тепло на душе, и двойная пеперони отличная. позже сан последует совету уёна. опубликует видеозаписи с камер в твиттере.

«тред: сан не общался с биан и не приближался к её шкафчику, 13-01.22 — 14.02.22. дорогая @bian_mrskitty! мне жаль, что не все, в кого ты влюбляешься, могут ответить тебе взаимностью. но мне нисколько не жаль, что я среди этих «не всех». это мои чувства и моя жизнь, и я сам решаю с кем её провести. + с твоей стороны было очень некрасиво клеветать, когда твои лучшие подружки незаконно проникают в мой шкафчик и копаются в моих вещах, еще и крадут приглашения от других, лишая меня собственного выбора и вгоняя в заблуждение. + очнись, биан. ты не пуп земли. о других тоже нужно думать. надеюсь, ты усвоишь урок. просто не приближайся ко мне больше. + p.s. а ещё я теперь встречаюсь с очень милым парнем.»

опозоренная биан несколько дней не появится на парах. снежинки притихнут и больше не одарят сана ни единым взглядом. и теперь чхвэ сан смело берет за руку чон уёна и в компании друзей идет на крышу, смотреть сверху вниз на шумный город. и тепло вперемешку с облегчением разольется в его душе, словно приятный вкус яблочного зефира во рту.