За кадром

      Проводить корпоративы Арсений любил именно с Димкой. В его компании время текло неумолимо быстро, а в груди что-то трепетало от каждой искрометной шутки. И Арсу это, конечно же, до чертиков нравилось, поэтому то тут, то там он пытался быть поближе к Диме.       Пальцы сами невзначай касались любовника, цеплялись за запястья и тянули на себя, шли вдоль плеч и слегка их сжимали. Подобные жесты было трудно контролировать: наедине с Димой мозг Арса будто работал отдельно от тела. Плевать, что сейчас на сцену смотрело по меньшей мере тридцать человек. Плевать, что Позов прекрасно чувствовал чужие руки на себе и пялился в ответ. Плевать настолько, что Попов не намеревался объясняться. Для него в этом душном помещении не осталось никого, кроме Димы. Никакие вспышки камер и редкие смешки из зала не могли остановить Арсения.       Дима старался не реагировать, ибо в любой момент он мог начать действовать в ответ, только играючи, издевательски, и тогда обычный корпоратив превратился бы в полное блядство. Может, виновата была банальная воспитанность, может — ненужная сейчас сдержанность, но Позов так и не поддался. Зато после окончания мероприятия, когда Попов сразу же сбежал в раздевалку, желание пойти перекурить исчезло моментально, и Позов, сам того не ведая, поплелся следом, отказываясь от тяжелого дыма в пользу любовника.       В маленькой комнатке Дима плюхнулся рядом с Арсом на небольшую кровать, которая жалобно поскрипывала от любых движений, и это, пожалуй, было единственным, что хоть как-то нарушало воцарившуюся тишину.       Идея записать «кружок» в Телеграм возникла в голове Арса неожиданно. Он тут же зашел в приложение и начал снимать, на ходу поправляя растрепавшуюся челку. Изначально хотелось рассказать аудитории о том, как прошел день, после — заявить Диме о своих желаниях. Но в итоге все объединилось в одно десятисекундное видео:       — Да ничего особенного, просто лежу на кровати... — выдал Арс, приводя волосы в порядок и продолжая, — С Димкой, — он лучезарно улыбнулся, произнося родное имя, — Все, Димон, раздевайся.       Изначально это было просто шуткой, на которую Дима ответил соответствующе: по-теплому посмеялся, пробормотал оправдательное «не могу». Но стоило Арсу выключить камеру и заблокировать телефон, последовало продолжение:       — Потому что я сразу после тебя.       Заявлять что-то личное на камеру Дима бы не стал, а вот наедине, давая сладостные надежды, — вполне. Пары секунд сомнений и внутренних метаний хватило, чтобы еле заметно кивнуть. Просьбам Позова он просто не мог сказать «нет».       Вместо пустых обещаний Арс решил действовать; забрался пальцами под футболку и, бегло пройдясь вдоль грудной клетки, вернулся на исходную; лениво, явно дразняще потянул за край ткани вверх, обнажая подтянутое тело и избавляясь от ненужной вещицы окончательно.       — Твой ход, Димка, — заключил Арсений, кинув футболку куда-то на пол и устроившись в удобном положении. Он бесстыдно демонстрировал свои достоинства, смотря ожидающе и нетерпеливо.       Для Димы сохранять деланное самообладание и не пялиться оказалось задачей непосильной. Глазами он то и дело метался меж потемневших зрачков напротив и оголенной груди; взглядом цеплялся за россыпь мелких, еле различимых родинок, надеясь вскоре нежно зацеловать каждую из них. В мыслях уже мелькали приятные образы, будоражащие воображение ещё сильнее, но Позов лишь выдохнул и прикрыл веки, позволяя своим ладоням ползти по ткани качественной жилетки. Попов когда-то настоял на том, чтобы любовник сменил гардероб на что-то классическое и облегающее, и, бесспорно, это было одним из лучших решений.       Пуговицы не желали поддаваться так легко, норовя выскользнуть из пальцев. Медленно, но верно Дима спускался все ниже, пока горячее дыхание на собственных губах не сбило его с толку. Резко распахнув глаза, мужчина удивился тому, насколько же близко был Арс и как тихо он придвинулся на добрых пару сантиметров. Может кровать будто специально сжалилась и перестала скрипеть именно в этот момент, а может Позов был очень занят своими фантазиями, что просто не услышал.       Расстояние было настолько минимальным, что Дима был в шаге от того, чтобы не сдержаться. Арсений слишком сильно манил. Масла в огонь добавляли теплые и ласковые руки, помогающие избавиться от злосчастной жилетки, которая вскоре оказалась рядом с футболкой.       Ладони дразняще перемещались с бедер на плечи, чуть надавливая и ощущая ответное напряжение. Особая чувствительность Димки сносила крышу и без того безбашенному Арсу: он с каждым разом таял все сильнее, молясь сгореть с концами.       — Какой же ты... — шептал Арсений, проводя подушечками пальцев по шее и подымаясь к челюсти; большими он оглаживал скулы, изредка касаясь уголков губ.       «Какой?» затуманенным взглядом спрашивал Дима, заранее зная ответ. Янтарными омутами просил озвучить в очередной раз, но Арс молчал, утопая в глазах напротив. Эти молчаливые переглядки были такими редкими, но оттого лишь более желанными. Им не нужны были лишние слова, признания — все было призрачно понятно, кристально ясно. Оба любили друг друга настолько сильно, что этого было достаточно.       Попов едва ощутимо коснулся губами щеки Позова, повторяя задуманное ещё пару раз, спускаясь ниже и стараясь уловить каждый резкий вздох. Он бормотал что-то в его шею, обжигал дыханием, пока Дима расслаблялся после длительной работы.       Рубашка была единственным препятствием перед тем, чтобы Позова могла поглотить эта пучина нежностей. Обмяк он так сильно, что не слышал тех нечастых слов Попова, которому, впрочем, и не нужно было ответа. Арсений действовал сам, позволяя Диме сегодня не руководить процессом и просто получать удовольствие. Черная ткань оказалась в той же куче одежды за пару мгновений — Димка даже опомниться не успел.       Никакие мысли о том, что их единению могли помешать, не останавливали Арса. Его не смутили публика, множество камер и постоянное внимание, так что сейчас он и не думал прекращать задуманное.       — Арсюш... — мягко приостановил любовника Дима. Непонимание в глазах напротив читалось отлично, поэтому мужчина продолжил, — Сейчас твоя очередь.       В грудной клетке Попова что-то зажглось; напоминание стало искрой от чиркнувшей спички, породившей трепетно-благодарное чувство внутри Арса. Повалить такого Арсения было проще простого, что, собственно, Дима и сделал, наседая сверху.       Волосы, старательно приглаженные Арсом, сейчас снова растрепались, и от этого мужчина выглядел ещё более чутким и нежным. Дима на это улыбался, высматривая все больше и больше прелестных мелочей, «нарисованных» на лице напротив.       Попов вверил ему всего себя, подставившись под многочисленные невесомные поцелуи. Влажные дорожки покрывали всю грудь, сосредотачиваясь где-то на особо видных, скучковавшихся родинках. Позов надеялся — и не напрасно, ведь в итоге выполнил задуманное; знал, что позволено.       Дыхание от каждых соприкосновений становилось все более частым, и Арсу этого было мало. Он, жадный до ласки, хотел большего, но не просил и не стал бы. Выдавали его лишь сверкающие глаза, отражавшие безмолвную мольбу.       Дима знал любовника слишком хорошо — просьбу разглядел быстро. Язык ласкал изгибы, заставляя Арса содрогаться от гнета удовольствия. Каждая клеточка его кожи словно накалилась до предела, пока Димка то кусал, то нежничал.       Арсений не зря отметил: раздевайся. Одежда сейчас мешала настолько, что сам Арс пожалел о том, как томил до этого. Дима этот настрой перенял и теперь делал все возможное, чтобы оттянуть желаемое. Кровать, на которой мужчины еле умещались в согнутом в три погибели положении, сейчас скрипела пуще прежнего и, пожалуй, была громче Попова, который периодически подавлял стоны. Осторожность мешала выдохнуть, страх быть замеченными все равно бился где-то на подкорке мозга.       Спустившись до самого сокровенного, Дима слегка замедлился: захотелось в очередной раз насладиться покорностью Арса. Зубами Позов осторожно нашел собачку молнии и потянул вниз, слыша, как рядом резко втянули кислород сквозь зубы. Теперь Арсений старался дышать практически неслышимо, казалось, вообще через раз, поэтому Дима избавился от джинс и боксеров уже с помощью рук, боясь, что Арс такими темпами перестанет дышать в принципе.       Попов дугой был готов изогнуться, когда вдоль его члена пополз теплый язык. Он огибал каждую выступающую венку, осторожно скользил по всей длине, пока Арс задыхался и легко трясся. Дима откровенно дразнил, то вбирая полностью, то касаясь лишь головки, и это было только началом. Пиком для Попова стал взгляд Позова: томный, взбудораженный, внимательно изучающий. Стоило на миг взглянуть, и мысли были об одном:       — Не янтарь — золото.       Арсений только и мог, что жалобно скулить, давиться стонами и мечтать о том, чтобы слиться воедино с этим приятно-тянущим ощущением снизу. То, что делал Дима, было до ужаса хорошо. Попытки помочь, подбодрить были провальными, поэтому все, что мог себе позволить Попов — отдаться процессу и не мешать. Он только лишь положил руку на чужое плечо и слегка сжал, говоря, мол: продолжай.       И Диме ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он продолжал, ускоряя темп и не отрывая взгляда от Арсения напротив. Ему это нравилось: тело его выдавало с потрохами.       Попов не мог и не хотел отрывать себя от взмокших простыней; сил не было даже на то, чтобы простонать имя Позова в самых разных уменьшительно-ласкательных формах. Голос, наверное, предательски бы дрогнул, выдав хриплое подобие речи, а не желанные слова. Тем не менее, мужчина попытку принял:       — Димка... Димочка, — пробовал на слух, проверял Арс. Буквы, складывающиеся в одно-единственное, по-домашнему родное и близкое имя, звучали всегда хорошо, — Димуля...       Надломленность голоса не мешала. Позов слушал и наслаждался, оценив попытки по достоинству. В награду Попов получил то, что хотел, — долгожданную разрядку.       Последний стон-вскрик вышел случайно, но Арсению было плевать. Пока Дима рядом с ним, ничто не имело значения. Страхи быть пойманными за руку, уходили на второй план, забываясь в густом тумане сомнений. Арсу не было до этого дела, пока он любил, и любил он по-настоящему сильно. — И правда ведь золото, — тихо вторил Попов, зная, что Позов поймет.