***
На самом деле, именно Питер заприметил Тони в первую очередь — никак не наоборот. Невероятно сложно одержать победу в соблазнении над человеком, лишенным фантазии — некого эйдолона, настолько же сложно, как и над удовлетворенным жизнью индивидуумом. Паркер на два аршина под землей видит — Старк далеко не был счастливым человеком в привычном понимании этого слова. Вакуумная пустота не смогла утаиться от проницательности юнца: угнетенный бог знает чем, мужчина пытался ликвидировать зияющую полость собственной души в нем. Несмотря на это, Питер уловил в своем одновременно знакомом и нет клиенте какой-то месмеризм: в его обществе тот ощущал легкое смущение. Препятствовать этому парень не спешил: необходимо было создать иллюзию обладания мужчиной властью над ним. Таким образом, ситуация была полностью под контролем Питера. Танцовщик постепенно, шаг за шагом, прорабатывал стратегию: ничто не должно было сулить о его настоящих намерениях. На глазах Старка, он извивался в изобилии жадных взоров иных мужчин-посетителей — безусловно, Питер Паркер был желанным для многих, что повышало его «цену». Изощренные мотивы юноши не должны быть обнаружены, словно о соблазнении не могло идти и речи: тот перманентно паразитировал ложными сигналами, никогда не раскрывая подоплеку своих действий. Демонстративная исповедь своей симпатии несомненно привела бы к поражению, и Питер прекрасно осознавал это. В таком случае Старк сразу же бы сообразил: мальчишка собирался его охомутать. Прямолинейная честность способна погубить все. Приманивая Тони к себе, Питер заставлял того почувствовать себя зачинщиком их совместного сплочения. По инициативе Паркера, подобно сферам в колыбели Ньютона, они отдалялись, сию же секунду сталкиваясь заново. Очередная заповедь плана юноши — быть чрезвычайно противоречивым, а значит стоит постепенно приоткрывать Старку ящик Пандоры: через наружный блеск инфернального суккуба сквозило подкупающей ребячливой обаятельностью. Может быть, Тони привлекала эта загадка, даже если чистая добродетель обольстительна редко. Питер нередко использовал коллег в своих целях: однажды он заплатил 100 баксов своему приятелю Гарри Озборну, чтобы тот станцевал для Тони. Убедив парня тривиальной наружности в его «крышесносной сексапильности», при этом прогарантировав, что мажор непременно щедро осыпит его пятьсот-долларовыми купюрами. Гарри мог похвастаться исключительными танцевальными навыками, но, говоря честно, — Питеру он казался каким-то аморфным. Филигранная отточенность движений не могла замаскировать фригидность, и даже миловидное лицо Озборна не спасало положение дел. В разгар бесчувственного перформанса своего товарища по цеху, перед которым восседал скучающий Энтони Старк, Питер вмешивается в танец. Он нарочито аккомпанирует Гарри под эгидой «помощи», синхронно двигаясь вместе с ним. В ритурнели Паркер демонстративно завлекает Озборна в страстный поцелуй. Ясень пень — заурядные пляски Гарри не пришлись бы Тони по нраву, и Питер, просчитав все изначально, подобно мессии, спасает многострадальное выступление, восхищая этим мужчину и оттеняя своего приятеля. Впрочем, клиент, как и коллега, остались довольными.***
Руки Тони ласково блуждают по разгоряченному телу Питера, пока тот в блаженной неге разлегся на их совместной постели. — Тебе понравилось? — невзначай спрашивает Тони, постепенно приближаясь к своему любовнику и в последствии соприкасаясь своими губами с его, — Я люблю тебя. Питер его совершенно не любил. Сейчас ему вспоминается одна известная риторика, мол, логической противоположностью любви является желание контролировать. Юноша считал это правдивым: там, где преобладает любовь, нет места для жажды власти. И наоборот. Они со Старком являли собою полярные архетипы, как Эрос и Фобос — иными словами — любовь и страх. Питер культивирует свою волю к власти и господству. Собственные невольные философские умозаключения заставляют парня усмехнуться про себя: неужели секс с Тони был настолько скучным, что он начал цитировать Карла Густава Юнга у себя в голове? — И я тебя. Мужчина уселся и повернулся к прикроватному столику. Дизайнерский напольный торшер лил свое сияние на его мраморную поверхность, усыпанную коротенькими кокаиновыми тропами. Тони наклоняется к белой трухе и вдыхает ту. Наркоэпопея Старка продолжалась уже долгое время: сначала в 16 лет он пробует амфетамин. Однако с добычей амфа возникли сложности, а выброса нейромедиаторов в дофамина, норадреналина и серотонина — не было. К счастью, тому стимулятору быстро находится альтернатива: мужчине повезло иметь младшего брата с синдромом дефицита внимания. Гиперактивный братик лечился аддеролом, который комбинировал в себе четыре соли амфетаминов, и старший благополучно подворовывал лекарство. Марафоны увенчивались апатией на следующий день: Старк чувствовал, как его мозг перестает вырабатывать собственный дофамин. На смену синтетике пришел кокаин, и мужчина с онемевшими губами черпал уже этот стерильно-медно благоухающий анестетик. Нередко он баловался и употреблением алкалоидного кокаина, или же крэка — простыми словами. Пребывая в кокаиновой эйфории, он пахал на работе, не смыкая глаз. Тони любил трансцендентный экстаз, где канули в лету его «я», бесследно и непоправимо забывались все мысли и реальность. — Ах, чистейшая эссенция… — протянул Тони, облокачиваясь. Почти месяц назад таблоиды пестрили сенсационной новостью. «Энтони Старк, генеральный директор Stark Industries, был госпитализирован при инсульте, вызванном героином». Паркера позабавила эта ложь: внезапных инсультов от передозировки исключительно героином ведь не бывает, или же очень редко, но данный случай был не из их разряда. В отличии от стимуляторов, опиаты могут только увеличить вероятность происхождения инсульта, а не стать его исконным ускорителем. Парень вспомнил ситуацию на работе в стрип-клубе: один из посетителей впал в кому от героина, ранее балансируя на грани предобморочного состояния с побледневшей физиономией, посиневшими губами и нитевидным пульсом. В общем, в конце мая Тони устроил вечеринку в честь своего дня рождения, и во время торжества обдолбался коксом. Питер сиюминутно вызывает скорую и настаивает на том, чтобы поехать со своим новоиспеченным бойфрендом. Когда микроавтобус прибыл к больнице, юноша повздорил с медперсоналом из-за того, что сотрудники отказались впустить его в палату к Тони, попутно отмахиваясь от репортеров и журналюг. Данный инцидент натолкнул на Питера раздумья. На законодательном уровне мужчине он никем не приходился — собственно, это стало основополагающим обстоятельством, из-за которого парня не пустили в реанимацию. — Не хочешь попробовать? —спросил Тони, подначивая Питера продегустировать коку. — Не-а, — юноша оглядывает «заснеженный» столик и переводит взор на Старка, смотря ему прямо в глаза, — Тони… Помнишь тот случай в больнице? — Какой еще случай, Пит? — мужчина был озадачен нежданным опросом. Забавно, ведь долгосрочное интраназальное употребление кокса дает о себе знать: Тони уже забывчив и имеет нарушения краткосрочной памяти. — Ты словил передоз на вечеринке и потом лежал в палате, а меня даже не пустили к тебе, — юношеские пальцы обвивают матерую ладонь Тони, — Так не может продолжаться дальше. Тони понуро вздыхает. — Черт, Питер… Ты же знаешь, я не смогу завязать. Паркер сокращает дистанцию между ним и Старком, устанавливая взаимный зрительный контакт и вкрадчиво молвит: — Я не прошу тебя об этом, просто… Сбавь обороты. Это губит тебя, и я, вообще-то, беспокоюсь. Как вообще можно было устоять перед бескорыстием и неподкупным великодушием юного Питера? Уста Тони изгибаются в полуулыбке. — Ладно, ладно, но я ничего не обещаю. Так уж и быть. Прости меня, хорошо? Спасибо, что пытался навестить меня в больничке, я ценю это, — по-прежнему глядя на своего возлюбленного, Тони воровато прищуривается, — А ведь впускают только родственников и супругов… Хитрюга, ты намекаешь на брак? — Да нет же, Тони! Просто не нанюхивайся до интоксикации в следующий раз, — Питера разразил искрометный хохот. Экивок был понят.***
Энтони Старк и его молодой любовник крутились в светских кругах Нью-Йорка, присутствуя на благотворительных вечерах и аукционах Sotheby’s и показах мод. Их дуэт не был чем-то из ряда вон выходящим: всем было индифферентно происхождение Питера, слава богу. В высшем свете Манхэттена подобные вопросы считались моветоном, да и буржуев тут было хоть пруд пруди: авось какой-то очередной сыночек богатых родителей. Зачастую они с Тони ужинали в ресторане LeCouCou — иногда одни, иногда — в компании с исполнительными директорами, художниками, атлетами и даже знаменитостями. Исполненные ненавистью официанты были вынуждены терпеть наглость Питера, так как знали — он осыпет их чаевыми так же великодушно, как Тони его самого в стрип-клубе полгода назад. Еще Паркер был желанным гостем на престижной международной ярмарке искусств Art Basel и сам грезил о собственном арт-клубе на подобии Soho House, располагавшимся на Парк-авеню, который он наименовал бы «Фонд Питера Паркера». Питер выныривает из обширного бассейна. Еще вчера, минув Атлантический океан на частном самолете Старка, они вместе приземлились в Сицилии. Тони привез его сюда под предлогом демонстрации Таормины и Ионического побережья. Любовники обосновались на роскошном палаццо, владельцем которого был Жак Гарсия — архитектор и приятель Тони. Его (Питера) новый знакомый в летах провел им экскурс в историю здания, вещая о процесса реставрации и прочих нюансах, в которые парень не углублялся. В общем, Паркер подчерпнул из слов Гарсии, что так называемая «Вилла Елена» раз за разом перевоплащалась: начиная от мавретанского дворца прямиком из 10 века, заканчивая монастырем 1600-х годов, в свою очередь основанном на какой-то там норманнской вилле. Сегодня он внимательно обследовал экстравагантно-эклектический интерьер, состоящий из обилия шелковых балдахинов, концентрации замысловатых люстр, и испещренных позолотой и мрамором стен. Впрочем, испепеляющий зной в коммуне Ното по своей жаре мог посоревноваться с геенной огненной, и Питер в такую духоту решает искупаться. В сативной феерии, обособив своего фавненка среди бирюзы бассейна, Энтони звонко подзывает того. Питер, разлинованный стекающими струйками воды, поднимается по лестнице и садится за столик на террасе, напротив со Старком. Неподалеку от мужчины красовалась жардиньерка с керамической вазой в виде головы мавра на ней. Он не может не отметить травянисто-жженный аромат конопли, исходящий от Тони, и сервированный стол. Ужин при свечах? Довольно мило с его стороны, учитывая что Питер не ел с утра. Старк желает ему приятного аппетита, и юноша жадно наворачивает аранчини. Мужчина отливает воды из резного графина, и подносит кромку стакана к губам, не сводя глаз с Паркера. Кажется, Питер догадывается, к чему идет дело. — Чего не ешь? — интересуется Питер, проглотив рисовый шарик, — Что, сицилийская кухня не нравится? — Нет, — хрипит Тони. Приток крови к глазам, вызванный марихуаной, делает их красными: Питер обнаруживает это, когда глядит в расширенные зрачки его остекленевших глаз. Тони смотрит в ответ. — Я должен сказать тебе кое-что. Долго не решался. Старк достает миниатюрный бархатистый футляр и приоткрывает его. — К чему ходить вокруг да около… Ты станешь моим мужем? Аллилуйя! Питер сопоставил бы себя бильярдным шаром, который много раз сворачивает, пока не достигнет лузы, выстраивая траэкторию по самому неочевидному маршруту. — Да! Как неожиданно! Тони вооружает желанное кольцо на безымянный палец Питера. Платиновый ободок, устланный микро-паве из бриллиантов, сползает к основанию перста. От мерцания центрального бриллианта ступенчатой огранки возникала рябь в глазах. Концентрические ряды трапецевидно-прямоугольных параллельных рундисту граней обостряли сверкание основного камня изумрудной огранки. Это исключительное по всем геммологическим стандартам гранение подчеркивало безукоризненно-бесцветную чистоту солитера в закрепке из четырех крапанов. Юноша обрадовался ювелирному изделию больше, чем предложению руки и сердца от Старка. Десятки тысяч долларов у него на одном пальце, черт возьми! Тони, не пожалев стараний, неоднократно обращался к искусным полировщикам и огранщикам, орудующим в элитных мастерских. К сведению, чем бесцветнее бриллиант, тем он реже — мужчина нуждался в самом высококвалифицированном диаманте, отвечающим всем первичным требованиям: точности огранки, симметрии и полировке. От совпадения и размещения граней до внешней отделки — все должно было быть совершенным. Не допускался ни один внешний или внутренний дефект, препятствующий преломлению и отражению света. Только пиковый возврат света да блеск, обеспечивающий бесподобное сияние.***
Хтонический Сохо возвращает молодоженов в свою творческую экосистему, а именно — в дуплекс, находящийся в районе, полном синкретических чугунных зданий. Одна из реестра недвижимостей во владении Тони — тот как-то не вписывался в богемскую фауну Даунтауна, и основным его местом жительства она не являлась. Сегодня поведение Тони… отличалось от привычного. Питер бы назвал его эдаким витией: его жених славился красноречием и маниакальными, аж грандиозными планами; вечно разбрасывался баблом, совершал импульсивные поступики и имел крайне высокое либидо. Нет, юнец, конечно, понимал, чем чревато употребление высоких доз, но порою у Тони откровенно ехала крыша. У Старка случались многочисленные психозы; он страдал бессонницей и нес чепуху про свои зрительные и тактильные галлюцинации. Кокаиновый делирий вменил мужчине убежденность в том, что по нему ползут какие-то черви, проникая прямо под его кожу. Черви! Тони даже пытался вызволить насекомых, оставляя на коже изодранные ссадины. Так же, будучи в бреду преследования, он тщетно пытался уличить Питера в «злобных» намерениях на него. Главное — фантасмагория Старка, из его-то уст, звучала слаженно: его интерпретации событий звучали убедительно. Ораторское мастерство не пронюхаешь. Удивительно еще, что Тони не стал походить на одиозное существо с упаковки сигарет за все время употребления наркоты. Кроме того, Старк не имел деспотичных замашек. Иначе схема Питера бы совершенно отличалась. Он создал бы провокационные обстоятельства, подкрепляющие его версию о том, что Тони — агрессор. Например, намеренно устроив бы скандал при людях у входа в апартаменты, в которых они остановились. На следующий день стоило выйти на улицу гематомами. Собрать подписи со свидетелей о подаче показаний в его поддержку, и, наконец, написать на Старка заявление, но тут же его отозвать. В репортах был бы неоспоримый факт того, что Питер все же хотел выдвинуть обвинения, и это бы помогло ему отсечь все предрассудки. Если бы Паркер вспомнил про насилие только тогда, когда дело коснулось финансовой дележки — его бы непременно заподозрили во лжи. Когда ты хочешь ликвидировать самого Тони Старка, нужно готовиться год, а то и больше, — до официального развода с ним и предъявления обвинений. За этот срок Питер стал бы мимикрировать под классическую жертву абьюза и портретивать себя как невинного агнца, — и лишь потом, обсудив вероятность победы с командой юристов, предал бы скандал огласке. Наверное, его бы спросили: «Так если он тебя бил, зачем ты отозвал заявление?». И вот тогда, Питер бы выставил свой козырь «жертвы», начал бы пояснять СМИ о том, как он хотел уйти, но Тони обещал измениться ради него. Все абьюзеры несут по сути одно и тоже: какие-то оды о молочных реках, да кисельных берегах. А парень любил Старка так сильно, что верил, что тот и впрямь изменится! Но сегодня мужчина вел себя иначе. Тони попал в «дофаминовую яму» и не мог из нее выбраться. Измученный бессонницей, он апатично лежал в их совместной постели, отказываясь от пищи и беспрерывно с раздражением жалуясь на головную боль. Питер садится на край кровати, прямо около своего жениха, и насыпает белоснежный порошок на поверхность прикроватного столика. Тоненькая линия длиной примерно со спичку. — Вдохни. Нужно было устранить дисфорию повторной дозой и продолжить наркотический эпизод. Да, возможно не стоило давать ему еще кокаина: можно было дождаться, пока Старк впадет в посткокаиновую депрессию, под гнетом которой он начнет употреблять опиаты или алкоголь; из-за которой у него резко повысится аппетит; благодаря которой его будут посещать суицидальные мысли. А может, у того даже появится абсистентный синдром. Но это займет слишком много времени, — да и было бы странно со стороны Питера не помочь Тони. Все-таки нужно было делать вид, что юноше он не безразличен. А еще у Паркера есть план получше. Парень наблюдает, как его бойфренд втягивает кокаин, и сам выходит из спальни. Ничего, сейчас Старк снова будет в «эйфории» — состояние кокаиновой интоксикации переменчиво. Питер листает список контактов и находит нужный, помеченный именем «Уэйд».***
Эллинский монарх, фигурирующий на бранчах в Le CouCou, постоянно рисующийся в дорогостоящих одеждах. Питер отчетливо понимал, что его «габитус» являлся своеобразным барометром восприятия окружающих его людей, и, казалось бы, погрешностей он допустить не мог, но излишняя совершенность, как правило, людей отталкивает. Увы, главенствующий грех идеальности заключается в том, что та не грешит, — поэтому Паркер любезно позволял людям уличить его в изъянах, обнаружить промах в деяниях, обезаружая зависть заранее. Сегодня Тони и Питер официально стали мужьями: весь светский бомонд Нью-Йорка съехался на их свадьбу в Париж. Юноша настоял, чтобы Тони снял исполинский зал в историческом отеле Интерконтиненталь Пари Лё Гран неподалеку от Лувра и Вандомской площади. Без этого никак: если номер — то класса люкс, с видом на всемирно известную Оперу Гарнье. Гостиница? Непременно пятизвездочная и находящаяся в самом сердце Парижа. Свадьба — с разнообразным фуршетом, полным кулинарных изысков, классическими блюдами французкой гастрономии, живой музыкой и дресс-кодом. Паркер распивает Дом Периньон со своей давней подругой Мишель Джонс-Уотсон, и стоило признать - она выглядела сногсшибательно в винтажном черном платье Roberto Cavalli из коллекции 2000-х. — Я схожу нам за розовым брютом, — игристое с легкой кислинкой приятно щекочет язык, и парень осушает бокал до дна, — Ты просто обязана попробовать это. Выпуск аж двухтысяных годов. Мишель кивает, и Питер направляется к помпезному фуршету, но в последствии минует его. Место, конечно, волшебное: наполеоновские красно-голубые цветовые гаммы, картины, мебель из красного дерева. Он оказывается в фойе отеля. Паркер приближается к другому мужчине, удобно устроившимся в кресле бара. Юноша сразу узнал этот силуэт в багряном вельветовом смокинге. Завидев Питера, тот поднимает свой обезображенный лик и ухмыляется. — А вот и наш новобрачный! Уэйд Уилсон был главным редактором журнала Dazed и арт-директором, с Паркером он познакомился на одном из гала-вечеров; иногда второй обращался к Уилсону за услугами, но далеко не в плане дизайна. Изуродованная рука мужчины залезает под лацкан бархатного пиджака и достает оттуда маленький сверток фольги. — Вот, — он протягивает завернутый фентанил Питеру, — Афганец. Это дерьмо в 50 раз сильнее героина. Каких-то 2 миллиграмма — и можно откинуть копыта.***
Питер был измотан: волокита с заключением брачного договора и переговоры с юристами и нотариусом знатно набили ему оскомину, но гештальт должен быть закрытым. Питер всегда поступал по совету Наполеона, надевая бархатную перчатку на железную руку: он был благонамеренным, но хитрыми, демократичным, но неискренним. Он смог ниспровергнуть Тони до мухи в своей паучьей сети. Паркер мог довести Старка до невменямого состояния, подмешивая к дури всякие вещества с накопительным эффектом. Суд бы признал мужчину недееспособным, и Питер бы взял над ним опеку, помимо оформив все имущество Тони на себя, — однако парень не мог столько ждать. У него все равно имелась «подушка безопасности»: брачный договор гласил, что уже нажитое имущество и потенциальное имущество, которое будет приобретено в будущем, — признано их совместным. Вслед за кончиной Старка, Паркер может унаследовать половину его состояния постфактум. Остальные 6 миллиардов государственные регламенты предоставили бы брату Тони, — да и бог с ним. Почившие родители мужчины гнили под землей — имения с ними так вообще не разделишь. Черт, Питеру по настоящему улыбнулась фортуна. — Эй, — парень вплотную сближается с мужем и юлит крохотным вакуумным пакетиком с содержимым белого цвета прямо у того перед носом, — Не хочешь? У фентанила отсутствуют вкус и запах, а еще он совершенно неотличим от кокаина внешне. Опиоид катализирует срок передозировки, а вкупе с неопиоидными наркотиками повышает ее риск еще больше. Накануне Паркер подсыпает смертоносные 3 миллиграмма в ту пачку с коксом — супруг совершенно об этом не догадывается. Старк никогда не отказывается от возможности поширяться. На журнальном столике формируется усладительная дорожка, и нос мужчины прильнул к поверхности, всасывая «снег», как гребанный пылесос. Стимуляторы и опиоды плохо совместимы: кокаин ускоряет махинации организма, умножая потребность в кислороде, фентанил же - делает все в точности да наоборот, при этом препятствуя попаданию O2 в тело. Трансцендентцию чередует полная дезориентация: ощущая, как его ноги становятся ватными, Тони в разупорядоченной смуте валится на диван. В судорожной коловерти тремора и с мечущимся сердцем, он черпает воздух так, как черпал бы анестетик; В поле зрения мелькает вереница расплывчатых фотопсий. Питер беспристрастно наблюдает за эпилептической хронологией движений с нарушением координации. — Блять, — надрывистый вздох, — Ч-что за д-дерьмо ты мне дал, — замедленную молву Тони прерывает хриплый глоток воздуха. — Неси налокс-сон… Синюшный рот по-рыбьи тяжко открывается и смыкается, зрачки карих зенок возросли в величине, контрастируя на фоне пастозной кожи лица. Императивная агония господствует над Тони еще некоторое время. Как одухотворенный бегун марафона, свершающий несколько конечных рывков на пути к финишу, но в последствии терпящий поражение, Старк воспроизводит два финальных вздоха. Тони возлагает в безмолвии, и Питер, выждав, наконец прикладывает два пальца к области сонной артерии. Пульса и дыхания нет — его уже не спасти. На красивой физиономии Тони возникла фатальная «маска Гиппократа»: формоочерания лица заострились, разгладились морщинки. Юноша взирает на беспечную гримасу, набирая 911.