кактус

«Купишь ещё горячий шоколад для Хэйдзо?» Итэр закатывает глаза и блокирует телефон, пряча нос в мягком шарфе. Снег валит, не прекращаясь, с самого утра. Детишки бегают вокруг родителей, весело визжа и бросаясь в них снежками; шумные компании подростков собираются у украшенных к скорому празднику кафе. Шумные компании Итэру никогда не нравились, но проводить время с сестрой он любил с самого детства. Они вместе выросли, вместе переехали в большой город учиться и вместе живут здесь вот уже три года. «С зефирками!!!» Ага, конечно. Хэйдзо – первокурсник с юридического и, какого-то хрена, чуть ли не лучший друг Люмин. Они познакомились, когда Хэйдзо пришёл в театральный кружок, и теперь проводят вместе слишком много времени. Итэр, конечно, не против того, что у сестрёнки появился ещё один близкий человек, но этот парень, он… – Так раздражает, – цыкает Итэр, глядя на новое сообщение от Люмин, которое, очевидно, писала не она. Он толкает тяжёлую дверь, выпуская воркующую парочку, и заходит в кофейню. Внутри пахнет булочками с корицей, имбирными пряниками и, конечно, свежемолотым кофе. Бариста дружелюбно приветствует гостя и внимательно выслушивает заказ, состоящий из ванильного капучино для Люмин, горячего шоколада для негодяя Хэйдзо и пряного чая для самого Итэра. – Положите, пожалуйста, побольше зефирок, – просит он и, оплатив заказ, отходит в сторону. В тот день Итэр, как обычно, зашёл за сестрой в театральный кружок после окончания своих занятий. За дверью актового слышались два голоса: знакомый с детства женский и звонкий мужской. Неизвестный паренёк о чем-то беззаботно болтал с Люмин, периодически заливаясь громким смехом. – …В общем, спасибо за тёплый приём! – парень мотнул низким бордовым хвостиком и повернулся к выходу, чуть не врезавшись в открывшего дверь человека. – Итэр! – Люмин, зажмурившись, потянула руки к брату. – Итэр, познакомься, это- – Сиканоин Хэйдзо, первый курс юридического факультета, – Хэйдзо поклонился и, улыбнувшись, протянул парню напротив руку. Итэр, тяжело соображавший ввиду быстроты смены кадров перед глазами, лишь молча кивнул и сжал тёплую ладонь Сиканоина в приветствии. Тогда Хэйдзо показался ему хоть и громким, но славным парнем, поэтому Итэр не стал возражать, когда Люмин впервые позвала его к ним. В тот день они даже немного посидели втроем в гостиной, обсуждая очередной глупый ужастик. А потом Люмин стала всё больше времени проводить с новым другом. Она оставалась допоздна в театральном кружке, часто таскала этого чересчур шумного парня в их квартиру, и, вообще-то, у неё всё ещё есть Итэр, почему это ему не уделяют внимание? В какой-то момент в его голове поселилась мысль о том, что Хэйдзо и Люмин начали встречаться, но сестра на эти слова лишь расхохоталась. Хэйдзо жутко бесит Итэра. Он пьёт из его кружки, сидит на его месте и тусуется с его сестрой, а еще он громкий и раздражающий. – Ваш заказ готов, – девушка за стойкой окликает гостя, двигая подставку с тремя бумажными стаканами ближе к нему, – напитки подписаны, всё очень горячее, будьте осторожны, – предупреждает бариста. – Хорошего вечера! Итэр, мягко улыбнувшись, бросает тихое «и вам» и выходит на улицу, где уже успело стемнеть, а народу, кажется, только прибавилось. Руки без перчаток быстро краснеют и начинают неметь, и парень в очередной раз корит себя за забывчивость, ускоряя шаг. Высокое здание университета ласково встречает его тёплым воздухом и жёлтым искусственным светом. До находящегося на третьем этаже актового зала парень добирается с тихой руганью и кряхтением. – Ой-ой, братишка Итэр вернулся! – очаровательно прищурившись, хихикает Сиканоин и сжимает «братишку» в объятиях. Итэр протестующее брыкается. Хэйдзо выпускает его и смотрит на крышку напитка. – С двойной порцией зефирок и трубочкой, ой, – как всегда звонко протягивает он и прикрывает рот сжатой в кулак рукой, довольно зажмурившись. Глядя на светящегося от количества жизненной энергии Хэйдзо, Итэр начинает жалеть о том, что не взял себе чего-нибудь с пятью порциями эспрессо вместо чая. Синяки под глазами будто нарочно начинают ощущаться тяжелее. – О, ты принёс кофе, – будто из ниоткуда появляется Люмин, заставляя Итэра вздрогнуть. Повернувшись к сестре, он закатывает глаза и хмурится: – Это был последний раз, когда я не послал вас на хуй с вашими заказами. – Ага, вчера ты говорил то же самое, – Хэйдзо, привстав на носочки, укладывает подбородок на плечо парня. Люмин повторяет его действия и стискивает брата в объятиях. – А ты вообще заткнись, – Итэр кое-как выпутывается из чужих рук и падает в кресло, прикрывая глаза. – Ох, Итэр, ты такой кактус, – не унимается Сиканоин, за что получает в бок уже от Люмин. – М-м? Да всё, всё! – обиженно бурчит он, усаживаясь рядом с начинающим вскипать парнем. Итэр откидывает голову назад и потирает переносицу. Он старательно игнорирует как всегда шумного «дружка» сестры, который по какой-то причине, лишь ему самому известной, никак не может закрыть рот и отстать от бедного парня. Итэр жалобно смотрит на Люмин, но та либо не замечает умоляющего о помощи брата, либо, как и Хэйдзо, издевается над ним. – Напомните мне, – угрюмо вздыхает он. – По какой чёртовой причине я торчу здесь с вами, а не сплю дома в кровати? Друзья хитро переглядываются. Хэйдзо закидывает одну ногу на другую, звякнув цепью с какими-то яркими элементами декора на широких полосатых брюках, и потягивается. Этот парень – ходячая радуга. Итэр не против многообразия цветов в образе, но от этого почему-то быстро начинает болеть голова. Или дело в характере Хэйдзо? – Ты, вроде как, согласился писать сценарий для нашей постановки и помогать нам с ней. – Под «помогать» вы подразумеваете таскать вам кофе да плюшки? – Ну, в общем, да, – заключает Люмин, зарывая пальцы в красные волосы спокойно потягивающего горячий шоколад Хэйдзо. Итэр закатывает глаза и утыкается в телефон, принимаясь за свой напиток. Итэр и в самом деле согласился помочь ребятам с театральной постановкой – разумеется, после долгих уговоров сестры – и уже успел сто тысяч раз пожалеть об этом. И из-за своей нелюбви к незнакомым людям, которых в чужом кружке более чем достаточно; и из-за природной ленивости, и, в конце концов, из-за ходячей катастрофы по имени Хэйдзо. Последний всю неделю не даёт прохода парню, не упуская ни единой возможности вывести его из себя. Вишенкой на торте в этом кошмаре стало то, что руководитель театрального кружка, господин Чжун Ли, день назад объявил о каком-то там «скрытном» Санте – Итэр не помнит: он прослушал и название игры, и её правила. Участие, если верить словам преподавателя, является добровольным, вот только на душе у него всё равно неспокойно. Итэр бросает взгляд на наручные часы, и в его глазах зарождается блеск надежды. Занятие на сегодня окончено, и парень, закончив с напитком, умоляюще смотрит на сестру. – Я могу быть свободен? – Нет, ты дождешься нас, – подмигивает Люмин. – Ой, точно! Ты должен принять участие в игре! – щёлкнув пальцами, добавляет она. Последние надежды на спокойную, насколько это возможно в условиях театрального кружка, жизнь рассыпаются в прах, когда его подхватывают под обе руки и, хохоча, тянут в сторону господина Чжун Ли. «Пиздец», – проносится в голове Итэра. – Пиздец, – выдыхает он следующим вечером, в очередной раз читая аккуратно выведенное на помятом куске бумаги имя. Имя, принадлежащее прилипчивой катастрофе, что сейчас, как и всегда, весело болтает с Люмин. Итэр комкает бумажку и убирает её в карман, ища глазами сестру, но, не обнаружив её, подходит к усевшемуся на высокий бортик выключенного фонтана парню. Хэйдзо, подняв на него глаза, достаёт из кармана леденец и с улыбкой протягивает Итэру. Тот, мотнув головой, спрашивает: – Где Люмин? – М-м? – он, пожав плечами, отправляет леденец в рот. – Ты разве не слышал? Она сказала, что ей нужно уладить кое-какие дела в университете. – Кое-какие дела… – бурчит Итэр. – Да-а, – протягивает Хэйдзо, прикусив карамель на палочке. – Ты собираешься дождаться её? В смысле, я – да, и, может быть, мы могли бы пока куда-то… – он замолкает и поджимает губы. – Ничего, забудь. Итэр закатывает глаза и хватает Сиканоина за запястье, заставляя подняться на ноги. – Идём, – бросает он. – Или думаешь, что я оставлю тебя одного мёрзнуть здесь ещё несколько часов? Несколько часов – достаточно ли этого времени, чтобы узнать эту ходячую катастрофу немного лучше и определиться с подарком? *** И всё-таки Хэйдзо – самая настоящая гиперактивная катастрофа, и в этом Итэр убеждается в очередной раз. За два часа они успели обойти почти все магазины в ближайшем торговом центре, зайти в лавку с огромным выбором сладостей, выпить по чашке кофе и даже купить что-то в небольшом магазинчике украшений. Точнее, купил что-то Хэйдзо, а Итэр даже не запомнил, что именно. На самом деле он не понимает, зачем этому парню было покупать там что-то ещё. Итэр бросает взгляд на держащие пустой бумажный стаканчик руки Сиканоина – почти на каждом пальце что-то да красуется; он не понимает, как Хэйдзо вообще успевает менять все эти украшения и, что интереснее, как его квартира ещё не треснула от такого количества вещей. Итэру приходится пересекаться Хэйдзо чуть ли не каждый день, и, кажется, ему ещё не доводилось видеть на этом парне одного и того же. Хотя, наверное, это преувеличение: сам Итэр в течение недели меняет одно чёрное что-то на другое чёрное что-то. – Готов поспорить, спишь ты отлично, – устало выдыхает Итэр, перебрасывая пшеничную косу через правое плечо. Не услышав ответа, он поворачивается лицом к парню. – Эм, Хэйдзо? Тот, развалившись на скамье и подняв голову к небу, расслабленно выдыхает белые клубы воздуха. Люди один за другим покидают центральные улицы города: температура за несколько часов успела заметно понизиться. Крупные снежинки приземляются на бордовые волосы, а какие-то – прямо на неприкрытую ничем тёплым шею; они тут же тают и стекают вниз. Итэр раздражённо вздыхает и зачем-то встаёт, делает пару шагов и нависает над Хэйдзо. – Что ты… – Сиканоин, почувствовав на своей шее что-то тёплое и мягкое, открывает глаза. – Ох, – он замирает, чувствуя чужое дыхание на своём лице. – Тебе стоит одеваться теплее. Хэйдзо кивает и поджимает губы. Итэр, обмотав свой шарф вокруг чужой шеи, тянет вверх застёжку на куртке, но останавливается, встретившись с хитрыми светло-зелёными глазами. Взгляд задерживается на двух почти симметрично расположенных маленьких родинках. Итэр осторожно накрывает рукой чужую щеку, проводит пальцем по одной отметине, но тут же отскакивает на несколько шагов назад и отворачивается, прокашливаясь. До этого удивлённые глаза Хэйдзо опускаются, взгляд становится пустым и отстранённым, но Итэр этого не видит. – Спасибо, – Хэйдзо звучит непривычно тихо. – Ага. «Где, чёрт возьми, её носит?» – проносится в головах у обоих парней. Люмин, будто прочитавшая их мысли, подбегает и плюхается на скамейку рядом с Хэйдзо, ставит сумку на колени и достаёт оттуда два шоколадных батончика; один протягивает брату, а второй – заметно приунывшему другу, виновато хихикая. Итэр закатывает глаза и откусывает немного, опускаясь рядом с сестрой. – Идёмте уже, – устало бормочет Итэр, массируя переносицу. Он накидывает капюшон толстовки на голову и надевает наушники; рука в кармане куртки нащупывает какую-то бумажку – кажется, чек на сегодняшний кофе – и начинает нервно комкать её. Итэр плетётся за шагающими впереди Люмин и Хэйдзо, сверля взглядом укрытый снегом асфальт. Из головы не выходит этот мальчишка с его большими зелёными глазами и этими чёртовыми родинками под ними. Хэйдзо не покидает его мысли ни когда они спускаются в шумное метро, ни когда Люмин открывает квартиру и пропускает их троих внутрь, ни когда они ужинают чем-то, что Итэр не заметил, как приготовил. – Чёрт, – он распахивает глаза, осознавая, что точно не уснёт в скором времени, и откидывает одеяло в сторону. Через несколько минут на кровати оказываются несколько мотков пряжи и спицы. Пару лет назад он превосходно вязал – интересно, помнят ли его руки об этом? Итэр ставит перед собой полулитровую кружку с облепиховым чаем и ноутбук, включает новое аниме от известной студии и выпадает из реальности на несколько часов. Вязать его научила тётя – ещё в детстве. Тогда они жили в далёком городе на севере, где зимы были холодными и снежными, и Люмин часто болела. Маленький Итэр, будучи старшим из близнецов, всегда хотел заботиться о сестрёнке, поэтому задаривал её связанными лично им вещицами. – Вставай, ленивая ты задница, уже час дня! – в лицо прилетает подушка, а следом за ней – несколько мягких игрушек. – Чем ты всю ночь занимался? – Люмин опускается рядом с хлопающим глазами братом. – А это что такое? – она берёт в руки на треть законченное нечто, напоминающее шарф. – Отдай, распустится! – Итэр отбирает вещицу и, с трудом встав с кровати, убирает в полупустой ящик комода. – Что-то ты давно не вязал, – девушка встаёт следом за ним. – Там твои любимые блинчики со сгущёнкой, – довольно произносит она. – Ты приготовила что-то и не сожгла кухню? – Итэр поворачивается к сестре с искренним удивлением на лице. – Не я – Хэйдзо, – подмигивает Люмин и прыжками преодолевает расстояние до двери. – Идём, пока они горячие. Итэр бурчит что-то под нос, но, найдя в куче вещей на стуле серую толстовку, кутается в неё и застёгивает наполовину; косу, успевшую растрепаться за последние по меньшей мере двенадцать часов, он расплетает, пуская пшеничные волны по плечам. За столом, закинув согнутую в колене ногу на диван, сидит Люмин с телефоном в руках, а рядом с ней – потягивающий свежий апельсиновый сок Хэйдзо. Он поворачивается боком, и Итэр, замерший в дверях, замечает маленький низкий пучок – должно быть, он собрал волосы перед приготовлением завтрака. Мотнув головой, Итэр проходит в кухню и садится напротив них. Хэйдзо переводит взгляд на него и машет рукой, а затем подпирает кулаком щеку, улыбаясь кончиками губ. Золотистая прядка спадает с плеча, и Сиканоин тянется через весь стол, чтобы поправить её. Итэр сжимает в руках вилку, прикрывает глаза, но не отчего-то не отстраняется – только длинные светлые ресницы совсем немного подрагивают. Люмин, быстро расправившись с завтраком, ставит в раковину посуду и, мурлыча что-то под нос, покидает кухню, не забыв, конечно, растрепать волосы брата. Замок на двери в ванную комнату щёлкает, и через полминуты слышится приглушённый звук воды. – Ты останешься здесь? – закончив сворачивать в рулетик блинчик, тихо спрашивает Итэр. Хэйдзо, встав с мягкого дивана, обходит стол и останавливается за чужой спиной, опуская ладони на укрытые золотом волос плечи. – Хочешь, чтобы я ушел? – разочарование, умело скрытое за усмешкой, чувствуется в напряжённых длинных пальцах. Итэр отправляет в рот последний блинчик. – Нет. Он прикрывает глаза, немного откидываясь назад, и упирается затылком в чужой торс. Ушей касается тихий, наполненный чем-то, похожим на лёгкое смущение, смешок. Густое тепло разливается по венам; что-то мягкое и пушистое щекочет в груди, заставляет спрятать колючки и острые зубки. Руки, до этого покоившиеся на плечах, медленно сползают вниз и устраиваются в карманах толстовки. Будто заколдованный, Хэйдзо наклоняется и почти что прижимается своей щекой к чужой. Итэр открывает глаза и уводит их в сторону – к милому лицу, находящемуся сейчас непозволительно близко. Руки обхватывают щёки быстрее, чем разумные мысли успевают родиться в светлой голове, и он, повернувшись в сторону парня, прижимается к его губам. Хэйдзо удивлённо мычит и округляет глаза. Неизвестно, сколько времени проходит; он разрывает поцелуй и отскакивает от Итэра, учащённо дыша. Пальцы касаются немного припухших губ, к щекам и ушам приливает кровь. Хэйдзо срывается с места, и всего за несколько минут успевает собраться и выскочить из квартиры. Входная дверь громко хлопает. – Блять… И что он скажет сестре? *** Итэр не видел Сиканоина Хэйдзо три дня. Всего три дня, за которые он вместо облегчения и радости от наконец-то наступившей в квартире тишины получил лишь дополнительную головную боль: сестра, которой, по всей видимости, ничего не рассказывали оба, не оставляла попыток выяснить что-нибудь при любом удобном случае; мысли же душили постоянно. На четвертый день Итэр не выдерживает и выпрашивает у Люмин адрес этой ходячей катастрофы, или негодяя, или чуда – парень не может решить: он запутался, и распутать эти мысли и чувства будет на порядок сложнее, чем клубок шерстяных связавшихся между собой ниток. Дорога предстоит долгая: Хэйдзо, оказывается, живет далеко от центра, и на одном метро до его дома не добраться. В вагоне электрички почти никого нет; Итэр, уставившись в окно, но будто совершенно не видя проносящихся перед глазами смазанных пейзажей, в очередной раз опускает руку в стоящий на коленках бумажный пакет с глупым рисунком оленя, чтобы нащупать что-то и убедиться, что он ничего не забыл. Музыка в наушниках заглушает голос из динамика, поэтому парень периодически бросает взгляды на электронное табло с информацией о следующих станциях. В рюкзаке звенит что-то, когда он неосторожно спрыгивает на платформу; двери закрываются, и электричка стремительно проносится мимо. Итэр достаёт телефон с картами, чтобы в очередной раз проверить свой маршрут. До места назначения остаётся совсем немного, он сжимает в руке лямку рюкзака и выдыхает ртом, шагая в нужную сторону. Когда перед Итэром вырастает нужная новостройка, он останавливается, поджимая губы и опуская глаза – снизу на него смотрит дурацкий олень с бубенчиками на рогах, и Итэр хочет закинуть этот пакет в ближайший сугроб. Чем он думал, когда выбирал упаковку? Позвонить в квартиру Сиканоина он не решается, а потому набирает случайные номера, и, наслушавшись упрёков и угроз, попадает в подъезд с шестой попытки. На предпоследний, двадцать четвёртый, этаж он поднимается около минуты, нервно перебирая кнопки уменьшения и увеличения громкости на телефоне. Перебороть себя слишком тяжело, поэтому почти десять минут Итэр стоит напротив нужной двери, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в обеих ладонях ручки бедного пакета. Шумно выдохнув, он наконец-то подносит кулак, чтобы постучать, но дверь открывается быстрее, чем он успевает сделать это. – Долго ты собираешься стоять там? – непривычно тихо и отстранённо вздыхает Хэйдзо, сильнее запахивая розовый махровый халат. Итэр бросает взгляд на его пушистые тапочки с кошачьими ушками и невольно улыбается. – Заходи уже, – он отходит, пропуская парня в квартиру, и запирает входную дверь за ним. Хэйдзо выглядит слишком уставшим и печальным, смотрит безразлично; голос, всегда казавшийся слишком звонким, теперь звучит совершенно глухо. Он терпеливо дожидается, пока Итэр снимет верхнюю одежду и обувь, а после, бросив на парня немного хмурый взгляд, уходит вглубь квартиры, жестом приглашая его пойти за ним. – Итак, – Хэйдзо упирается поясницей в подоконник, запуская пятерню в небрежно собранные волосы, – ты что-то хотел? Итэр окидывает взглядом помещение – тёмную комнату со старым креслом в одном углу, захламленным столом напротив и разложенным диваном в другом углу. Что-то щекочет ногу, и парень подскакивает, едва не закричав – снизу на него удивлёнными глазами смотрит светло-коричневый котёнок. Он, тонко мяукнув, потягивается, опираясь на передние лапы, а потом подпрыгивает и цепляется маленькими, но уже острыми коготками за штанину. – Чёрт, Паштет, – Сиканоин срывается с места и в ту же секунду оказывается рядом с Итэром, пытаясь отцепить прилипший кричащий комок шерсти. – Прости, он очень любопытный. – Ничего, – усмехается парень, откидывая за спину прядь светлых волос, сегодня собранных в низкий хвост. – Стой, как ты его назвал? – Паштет, – поднимает глаза Хэйдзо, будто совершенно не разделяющий чужое недоумение. – Посмотри на него! У него окрас – в точности как цвет паштета, – серьезно утверждает он. – Почему ты смеёшься? Итэр не отвечает: он сгибается пополам и почти падает на пол с громким хохотом и едва проступившими слезами на глазах. Сиканоин замирает с котом в руках. Парень, что крайне редко улыбается и обычно разговаривает глухим и заебавшимся голосом, чуть ли не плачет от смеха. Паштет, шикнув, легонько кусает руку хозяина и спрыгивает на пол, чтобы, размахивая маленьким пушистым хвостом, вальяжно покинуть комнату. Хэйдзо приземляется на край дивана и обреченно вздыхает, упираясь лбом в обе ладони. Итэр следует за ним, но на постель садиться не спешит – вместо этого он опускается прямо на пол и сгибает ноги в коленях, попутно перебрасывая длинный хвост через плечо. – Я бы хотел попросить прощения, – бормочет Хэйдзо, не поднимая головы. – За то, что сбежал как тряпка и за то, как вёл себя всё время, – он старается звучать спокойно, но временами дрожащий голос подводит. – В смысле, ты всегда выглядишь таким уставшим, а я только больше вывожу тебя своими… действиями, – он сглатывает. – Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, и постараюсь сделать всё, чтобы не попадаться тебе на глаза в универе. – Стой-стой-стой, – Итэр хватает его за запястья, заставляя поднять голову и посмотреть на себя. – Почему ты вообще говоришь это? Брови Хэйдзо ползут вверх. – Эм, наверное, потому что ты ненавидишь меня? – Сиканоин поджимает губы, опускает глаза, но продолжает: – из-за моего поведения и из-за того, что произошло, – он печально усмехается. – Как только всё начинает налаживаться, я проёбываюсь. Итэр снова заливается смехом, не обращая никакого внимания на выражение лица парня, сидящего рядом. – Хэйдзо, – отсмеявшись, начинает он. – Ты, конечно, подбешиваешь меня, временами – очень сильно, но я вовсе не ненавижу тебя. Итэр совершенно искренне улыбается, и от улыбки этой в лёгких Сиканоина заканчивается воздух. Он, зажмурившись, утыкается лбом в коленку Хэйдзо, сжимая руками давно подмеченную клетчатую ткань штанины. Хэйдзо осторожно запускает дрожащие пальцы в пшеничный хвост и шумно выдыхает, чтобы затем также шумно вдохнуть. В нос бьет запах корицы и чего-то ещё пряного – он никогда не сомневался, что Итэр пахнет вот так. – Точно! – подрывается парень, едва не врезаясь макушкой в подбородок Сиканоина. – Я сейчас, – он подпрыгивает и уносится в коридор, где оставил рюкзак и подарочный пакет. Рядом с вещами вылизывается Паштет, и Итэр, не удержавшись, чешет его за ушком. Он хватает пакет с оленем и уже более спокойно возвращается в комнату, провожаемый надменным кошачьим взглядом. – Хэйдзо, – Итэр отводит глаза и поджимает губы. – Я понимаю, что это противоречит правилам этой вашей игры, но мне плевать, – он на секунду замолкает, чтобы в последний раз мельком заглянуть внутрь, – у меня для тебя подарок. Хэйдзо пару секунд неотрывно смотрит на парня, а затем коротко усмехается: – Послать меня на хуй – это не подарок. Итэр, нахмурившись, легонько пинает его в ногу, а затем возвращается в своё предыдущее положение на полу. Хэйдзо неуверенно принимает протянутый подарок и опускает руку внутрь, а затем достаёт что-то мягкое и тёплое. – Это… шарф? – развернув вещь, удивляется он. – Ну, знаешь, я никогда не видел, чтобы у тебя была закрыта шея, – Итэр проводит рукой по волосам, отводя взгляд. – Я подумал, что тебе, наверное, холодно. Тебе нравится? – он, помедлив, поднимает глаза. – И да, прости за этого идиотского оленя. Хэйдзо округляет рот и ещё раз смотрит на пакет, а после заливается своим обычным звонким смехом. Как же приятно слышать его вновь. – Он вовсе не идиотский! – улыбается Сиканоин. – И да, мне нравится шарф. Спасибо, – он откладывает упаковку с «не идиотским» оленем и спускается на пол к Итэру. Устроившись рядом, Хэйдзо накидывает вещь на себя с одного конца, а другим осторожно обвивает чужую шею, притягивая таким образом парня напротив ближе к своему лицу. Итэр вновь замирает, разглядывая полюбившиеся ему родинки под глазами, и приходит в себя только тогда, когда его осторожно, мягко целуют. Он опускает светлые ресницы и заводит руки за чужую спину, чтобы распустить бордовые волосы. – Почему ты… – тихо шепчет Итэр в чужие губы, – поцеловал меня? Хэйдзо удивлённо отстраняется и выгибает бровь. – Мне показалось, ты был против, когда я… – отвечает Итэр на немой вопрос Сиканоина. – И, если честно, я думал, что тебе нравится Люмин, – он вздёргивает брови, услышав звонкий смех. – Ч-чего? – Боже, – выдыхает парень, – умные мысли его даже не преследовали. Я думал, что ты догадаешься после того, как она сказала тебе, что мы с ней не встречаемся, – Хэйдзо прикрывает глаза ладонью. – Знаешь, то, что ты дохуя умный, не значит, что я – тоже. О чем я должен был догадаться? Хэйдзо лишь смеётся громче. – О том, что мне нравишься ты? – он выгибает бровь, не переставая улыбаться. – Или хотя бы о том, что девушки меня не интересуют, – хихикает Сиканоин, жмурясь. – Что? Блять, заткнись, – выдыхает Итэр прямо в его губы, а затем целует, сжимая волосы на затылке. Он мягко сминает чужие губы, чувствуя улыбку Хэйдзо в поцелуе и то, как он, скрестив ноги за его спиной, двигается ближе. – Закрой глаза, – Сиканоин крепко держит его за плечи и не отводит взгляд. Итэр повинуется и даже заслоняет лицо ладонями. Парень со вздохами выпутывается из шарфа и, поднявшись с пола, куда-то шаркает тапочками – судя по звуку, в другой конец комнаты; но быстро возвращается, только обнимать вновь не спешит. Итэр чувствует, как его берут за руку и надевают что-то холодное на мизинец. Он медленно открывает глаза – перед ним сидит совершенно красный Хэйдзо, так и не отпустивший его руку, а на пальце красуется колечко с фигуркой кактуса. Итэр закатывает глаза и вздыхает: – Я не кактус. Ему не отвечают. Итэр мягко улыбается и снимает кольцо с мизинца, откуда оно готово свалиться, и перемещает на безымянный палец. Хэйдзо округляет глаза и прикрывает рот ладонью. Лицо его багровеет ещё сильнее. – Спасибо, – Итэр притягивает его к себе, поглаживая по волосам, с цветом которых стремятся сравниться щёки Хэйдзо. В ответ – то ли мычание, то ли смех, то ли хныканье. – Я спрашивал у Люмин, – выпаливает Итэр прямо рядом с покрасневшим ухом Сиканоина, что, уткнувшись лбом в его плечо, обнимает парня обеими руками. – Она сказала, что тебе нравится розовое шампанское. Но я ведь не буду поить несовершеннолетнего, – ухмыляется он, – поэтому для тебя у меня есть детское. – Итэр, блять, это вообще не смешно! – Хэйдзо мягко стучит по его плечу. – Мне через полгода, чуть больше, восемнадцать! Хэйдзо продолжает громко возмущаться, а по телу Итэра вновь растекается что-то приятное, вновь щекочет где-то в груди, а его бесчисленные колючки не прячутся – отпадают насовсем, чтобы больше никогда не жалить это пусть и громкое и иногда достающее, но всё равно чудесное маленькое солнце.