Печенюшка

      Контраст сильный, сразу бросается в глаза. Статус передвижение с «бегущий» переменился на «медленно идущий». Обернулся назад, там цифровые волны о еде кричат. Еле ходит с пробитой плевой, еле дышит мужчина. Гроза идет: нет беспокойств, его лицо наполняется гневом. Перебор: спирт выливается из стаканов, расшатываем психические грани; пьем за новый год, потом за старый. Сидят на лавочках, смеются. Из-за чего? Где смотрят телевизор, где-то бегают вкусняхи. А как же я? По квартирам прыгают подарки. На кухнях статус «не готово», хочу быть вместо неиспеченного печенья. Меня создали, трогают повсюду, ставят в ряд других. Запихивают в коробку остальных, для меня чужих.       Они друзья, я рядом — в праздники не унываю. Крошками в отношениях наводят порядок. Деньги меня мучают голодом — мечтаю.       Желание на новый год сбылось. Меня купили, в тарелку, в новый коллектив положили. Это чудо облизнулось. Он не такой, как остальные. Тучный человек, десятки складок показались. Они спрашивают у господина, не хочет ли, чтобы дальше размножались. В ответ тот приподнялся, кресло с тяжестью вдохнуло, оно терпело и страдало от недостатка кислорода. Опустился, он хлопает в ладоши. Открыл рот — от его голоса вянут уши; хочется домой. Противно, оставь... Меня откусили, наконец-то приятно стало. Она не хочет жить, тянется умереть. Появляется желание помочь.       — Я это сделаю, ошибок не совершу впредь, — эта мысль не отступает. На шее появился ошейник. Наивность чарует. Выше плеч надпись «виновник». У каждого своя пометка, они описывают раны. Кто-то парится, мне же все равно на это. Поворачиваю интересного мне человека. Он смотрит на ошейник, думает, затем медленно отходит. Спрашиваю: «Разве это важно?» Ведь все мы одинаковые. Отличающая сила, это внешность. Виновник — лишь знак разнообразие.       Смотрит странно, будто я больной. В заднем кармане нащупал пистолет дрожащей рукой. Давай заново, нет места для всяких смирись.       — Остановись! Не хочу с тобой прощаний, мне нужно продолжение наших страданий. Завтра подойду еще раз. Будет отказ — снова подойду.       — Нет. — еще разок попробовать. Слышно следующий отказ, может, причина в том, что она не понимает...       — Отстань. — думаю, она хочет от меня другого. Ждет действие наивного.       В течении нескольких минут мои руки преследует дрожь. Оставляет маленькие, едва заметные порезы. Интересно, чувствует ли она покалывание тоже. Еле сдерживаю слезы. Вижу в незнакомце пастбище вертолетов. Слабость ломит, как бумага в садике сгибается. С меня слепили самолет. Тут место только для тебя, садись на спину, на мой обреченный борт. Причина очевидна, я владею болезнью. Той, что ни у кого практически нет.       Не двигайся, не трись. О боже, прошу тебя, остановись. Выходим, мы прилетели — мы доиграли. Истории душевные теперь давай расскажем. Из-за этого ты плакала на прошлой недели. Говорю «понятно», хотя на самом деле, мне совсем неясно такое поведение. А ко мне подошел сегодня мальчик. Провел его до дома, у двери он предложил — через двадцать минут встретится снова. Пожал ему руку впервые. И больше мы не виделись.       Перестаю видеть собеседника напротив. Вокруг темнота, значит уже спать пора. Неожиданно поднимается свет. Не в тайминг включается звук. Невовремя план нарушается. Обломки от удара на тело валятся. Чем больше смотрю, тем чувствую себя слабей. Больно, мой крик опять не доносится. Не ощущаю свое стучащее сердце. Наблюдаю за резким упадком жизней.