Верхом на радуге

      Шагнуть в портал было боязно. Ох, нет, не боязно, шагнуть в портал было неимоверно ужасно, пугающе, жутко страшно! Именно так, и ни на единственную молекулу сжигающего изнутри всепоглощающего страха меньше. А всё почему? А потому, что Разрушитель миров знал, на что идёт, знал, что последует за сегодняшним визитом, чувствовал, во что выльется будущее предполагаемое чаепитие, как знал и то, что его жизнь никогда больше не будет прежней, если он сделает это. Ох, он хотел сделать этот «шаг вперёд» до трясучки и одновременно с этим неимоверно боялся.       Он ещё раз втянул воздуха побольше в расширившуюся от этого грудную клетку, имитируя глубокий вдох, и стиснул пальцы. Тонкий целлофан упакованного на манер мешочка «подарка», который разрушитель, так и не отважившись купить, попросту украл из небезызвестной вселенной, название которой он не хотел даже произносить вслух, хрустнул под жёлтыми кончиками фаланг. На самом деле, он долго думал, прежде чем отважиться на такой смелый поступок — вдобавок до будущих слов признания этим самым подарком показать свою готовность, своё решение, своё желание. А потом ещё дольше вертелся в магазине — выбирал, наверное, часа два, не меньше, потерявшись в изобилии видов, запахов, характеристик и предназначений. А стоило подойти к нему консультанту, так вообще чуть не выпал в перезагрузку от первых же его слов: «Вам чтобы вкусно или чтобы не болело?». Перевязал того нитями, словно куколку, схватил с полки парочку первых попавшихся бутылочек и позорно сбежал. Ну кто такое спрашивает?! Что значит «чтобы вкусно»? Эррор не собирался эту фигню есть, у неё, по его мнению, было совсем иное предназначение, и понятие «вкусно», применяемое консультантами где только можно, ужасно его нервировало… это же было не буквально? Или разрушитель чего-то просто не знает, и это было не о запахе? Ну ладно, пусть. Он повертел в руках розовый нежно-кремовый тюбик и решил, что он, подписанный как «Фруктовая сладость» вполне заслуживал быть названным вкусным. Отложил его в сторону и взглянул на коричневую бутылочку. — …на силиконовой основе… бла-бла-бла… с экстрактом алоэ-вера и… чего? А причём тут цинк? Пролонги… херня какая-то непонятная. Хех, с ароматом какао, ну хоть что-то понятное и приятное, ладно, разберёмся… в процессе, к-хем… — исполосованные тонкими синими ниточками магии щёки покрылись лёгким золотом румянца.       Но что значило это «чтобы не болело» того консультанта? С чего вдруг у Дестроя может что-то болеть? Он вспомнил лицо Инка, когда тот сидел на нём сверху, его закушенную губу, раскрасневшиеся щёки и яркие зрачки цвета мадженты… — Ну вот совсем не похоже было на то, что у него что-то болело, — проронил разрушитель и упаковал на всякий случай оба тюбика в небольшую коробочку, а следом и в хрустящий пакетик для гарантии, что до распаковки это непотребство никому не попадётся на глаза. Ему хотелось быть уверенным, что его примут, прежде чем отдать им его маленький подарок. Прежде чем признать и показать этими тюбиками свою готовность перенести всё то, что с ним уже делали во снах в реальность. Да, он решил, что говорящий сам за себя подарок это лучше и легче, чем пытаться выдавить из себя слова и просьбы. Он не был готов озвучить это вслух, но был готов попробовать это сделать. Наверное… вроде бы… отчасти… когда-нибудь… Дестрой рыкнул, злясь на самого себя за такое малодушие. Даже его мысли постоянно колыхались от желания к отрицанию и обратно. — Я готов. Готов, чёрт побери! Эррор, не будь тряпкой, собери свои разноцветные кости в кучу и сделай уже это! Тебе же хочется! — выкрикнул он, и в воздухе заклубились мелкими прямоугольниками ошибки открываемого портала, — Но как же ссыкотно-то! — портал схлопнулся, так и не успев толком открыться. А разрушитель запрокинул голову назад, потоптался вокруг своей оси, смешно поднимая колени, крякнул и с чувством топнул ногой, чуть не оторвав у сланца лямку чрезмерно резким движением. — Да бля! Да что ж я ломаюсь как целка на выданье?! Это… это… Пиздец какой-то! Так, всё. Хватит! Достаточно! — широкий рукав, расшитый вручную синими и жёлтыми нитями, взметнулся в воздух от резкого движения руки, и на уровне груди Дестроя пространство снова запестрело глюками, что уже начали формировать кривое длинное окошко портала. — Но что же мне им сказать, когда войду? — окошко схлопнулось со скоростью, опережающей даже скорость света, и Эррор скрипнул зубами, опять захрустел упаковкой многострадального подарка и собственными суставами на руках, — Привет, я снова в гости? Дрим, я знаю, что ты был у меня во сне? Я подумал и хочу стать третьим? Б-быть с в-вам-ми об-б… мм-мать твою! Ещё заикаться начни, глючная ошибка создателей! Вот уж чего мне не хватало для полного счастья, так это ебучего заик-ка… тьфу, бля! В ядро, мать его! В ядро!.. Или в задницу. Это уже на выбор… О, звёзды! — разноцветные фаланги сомкнулись на черепе, и разрушитель снова завертелся юлой, топчась практически на одном месте. Нервная система, видимо, решила напомнить ему о своём существовании, и сейчас у разрушителя дрожало практически всё, начиная от кончиков пальцев, заканчивая поджилками под коленками и душой. Он сделал ещё пару кругов по тёмному пространству. Если бы в его части Антипустоты росла трава, быть бы ей к этому моменту уже вытоптанной аккуратным, немного сплюснутым овалом.       «Пони бегают по кругу, блядь… да что ж я как идиота кусок…» — проворчал разрушитель, останавливаясь вдруг на месте, словно вкопанный. Он шмыгнул воздухом через бордовую внутри носовую косточку, почесал снизу челюсть и, наконец, немного успокоившись, выдал медленно и глубокомысленно: — Вот чего я психую? Ну? Чего? Что сказать-что сказать, вот как есть, так и сказать: «Я решил принять ваше предложение. Попробовать снова. Я готов.» И пусть сами разбираются, к чему я там готов — к повторному сеансу экспериментов с моей гаптофобией, или… к чему-то другому… — неразборчиво буркнул он последнее себе под нос, даже наедине с собой не в состоянии заставить себя произнести эти «похабные и непристойные» слова, — Но… а вдруг их вообще нету дома… — Дестрой завис, таращась в бесцветное «никуда» родного пространства его дома разномастными зрачками, — Вот приду я, а там пусто. И что? Поцелую замок и вернусь к себе домой обратно? Ну правда, может же быть такое, чего им сидеть дома днём? Они же должны иметь какую-то ещё работу кроме восстановления вселенных и ловли меня… ох, да о чём я, в конце-концов? Конечно, они заняты, на что я вообще рассчитываю? Вот прямо да, вот сидят они там, никуда не выходя, тяжело вздыхают по очереди и ждут меня такого красивого и прекрасного столько дней подряд, ага, конечно… — Эррор покачал головой и почесал макушку, — Вот приду, а дом закрыт, и что я буду делать? Я… я ещё раз не отважусь прийти, я не смогу-у. Легче уж портал прямо в дом открыть и их просто подождать, чаю приготовить там или ещё чего… и никуда оттуда не уходить, пока не увидимся. Ну, это чтобы совсем наверняка, с гарантией, так сказать… — кивнул он графитной черепушкой пару раз в подтверждение своих же мыслей. И, решив, что это будет, пожалуй, самым правильным вариантом, разрушитель таки открыл портал, вздохнул глубоко и шагнул на кухню, которую однажды уже видел.       Вьетнамки были аккуратно, чуть ли не под линеечку поставлены перпендикулярно к стене возле входа, плащ развешан и педантично расправлен на спинке стула, и по светлому дереву паркета, тихо постукивая бордового цвета пятками, начали отмерять мелкие неуверенные шаги. Вот разрушитель обошёл кругом неубранный стол с мелкими крошками, на котором стояли две чашки недопитого мятного чая; стул с высокой мягкой спинкой. Зарылся фалангами босых ступней в мягкий ворс маленького лохматого ковра, что лежал возле разрисованного солнышками и радугами холодильника, и, не удержавшись и слямзив со стола кусок чёрного шоколада, вышел в коридор — искать звёздных. Всё-таки врываться в чужой дом вот так без стука, не предупредив, было не совсем правильно. — Инк? — позвал он не слишком-то громко. Голос, видимо от нервов, хрипел, двоился и норовил начать ломаться в тональности, и Эррор сглотнул, потёр ладонью шейные позвонки и прочистил горло, — Мечтатель? — но никто так и не отозвался. Дестрой снизал плечами. Так как он и предполагал — дома никого не оказалось.       По-хорошему, надо было бы вернуться на кухню и культурно дождаться там хозяев, нигде не шастая и никуда не совая свою слишком любопытную носовую косточку, но в памяти Эррора вдруг всплыла картинка спальни со странными кольцами в потолке, кучей загадочных бутыльков и не то сундуком, не то тумбой с не менее загадочным содержимым. И разрушитель, возбуждённо цокнув пальцами на ногах о твёрдость пола, направился прямиком туда. Он лишь немного утолит любопытство, проверит, что прячется под крышкой сундука из чёрного дерева. И сразу же вернётся на кухню. Лишь одним глазком, только пять коротких минуточек, он не останется в этой комнате надолго. Эррор опять пошуршал уже немного помятым от постоянного дёрганья пакетиком и направился к приоткрытым дверям, потянул ручку на себя и… замер прямо в проёме с живописно отвисшей челюстью и потешно округлёнными глазницами… — О-о… — слетело с его губ, и разрушитель переступил с ноги на ногу в неуверенности…

***

— Инки, мне ску-учно… — проныл Хранитель снов и отставил от себя в сторону недопитую кружку мятного чая, — Я тебе уже всё рассказал по третьему кругу, ну сколько можно? Ох, тебе осталось только конспект написать да экзамен сдать, и можно присваивать докторскую степень по предмету «Допустимые методы стимуляции, зоны повышенной чувствительности и интимные предпочтения объекта под кодовым названием О.Ш.404.»… О-о-ой, Кисточка, я тебя прошу, хватит, не мучай себя и меня. Всё будет, но в своё время, имей терпение. Тебе нужно отвлечься на что-нибудь другое… Ну правда, мы же не можем не выходить из дому, ничего не делать и ждать его тут вечно! В конце-концов, это уже нечестно по отношению к другим. Подумай и вспомни. Мы не выбирались в патруль, наверное, уже неделю как, да и с Блуберри надо было бы свидеться, я обещал ему на прошлой неделе сходить вместе к Оутеру — на корабле покататься.       Инк скривился, будто его заставляли не выйти из дому проветриться, а широкой тупой шуфлей перекопать гектар заросшего сорняками поля: — Ну лу-у-учик, ну нет, ну я не хочу никуда идти сегодня. Ну ещё один день, ну пожа-а-алуйста, ну ты же можешь прийти к Блу во сне. Так покатай его на этом корабле, пока он спит.       Дрим свёл брови к переносице: — Инки… ты хоть понимаешь, что это уже совсем ненормально? Ну вот скажи мне, ну и чем ты будешь сейчас тут заниматься, что не хочешь идти к нему? — он оплёл пальцами руку художника в надежде, что прямой физический контакт позволит лучше понять чувства Инка, но в груди последнего бурлил такой невообразимый сумбур, что у хранителя снов забило дыхание, и он закрыл глаза, унимая пляшущие перед глазами звёздочки и успокаивая душу. Зеркалить такую не то панику, не то истерический всплеск интереса не хотелось, потому практически на автомате, не особо задумываясь, Дрим послал через руку волну успокаивающей мягкой магии. И крякнул разочарованно, когда та буквально прошла насквозь, будто и не заметив перед собой Инка. — Опять забыл… — он цыкнул и, сжав пальцы художника сильнее, заглянул тому в глаза. Надо было бы расслабить и отвлечь нервничающего Инка хоть чем-нибудь, иначе уже через пару десятков минут они оба будут сидеть, беспокойно трястись и жевать фаланги — сопротивляться и полностью игнорировать даже такие слабые эмоции, какие обычно излучал Инк, было невозможно.       Дрим поднялся из-за стола, огибая пересчитывающего чайной ложечкой чаинки в кружке Инка с левого края, скользнул указательным пальцем по его черепу и ниже, медленно и осторожно скользя и останавливаясь между лопаток, острячком отыскивая маленькую полосочку углубления между девятым и десятым позвонками, где радужная магия была, как он знал, особо отзывчива и чувствительна. Нажал и помассировал пружинистый хрящик, с удовольствием отмечая выпрямленную моментально спину и тихое урчание. — М-м-м, ну лу-у-учик…       Дрим хмыкнул довольно. Несмотря на то, что в голосе защитника альтернатив преобладали возмущённые нотки, он прекрасно уловил волну удовольствия и желания, прокатившуюся от Инка и попавшего прямиком в яблочную душу. О, да, это было гораздо лучше, чем та тревога и волнение, что бились под белыми разрисованными рёбрами только что. — И-инки, а что ты ответишь, если я тебе предложу отвлечься немного по-другому? М-м-м? Скажем… — Дрим задумался, вспоминая опробованные уже практики, которые вызвали у художника наибольший отклик. И остановился на нескольких, от мысли о которых и у него самого начинали течь слюнки, — Бондаж? Подвес? Римминг? Пет-плей?       Инк развернулся на стуле настолько резко, что чуть не свалился со стула на пол. Дрим посмотрел в яркие, горящие розово-жёлтыми фигурами зрачки и улыбнулся, растягивая губы всё шире и шире от растущего чувства возбуждения и предвкушения, что волнами расползалось в воздухе. Художник прикусил сустав на согнутом указательном пальце и скользнул языком по едва видимому на сгибе тонкому хрящику: — Полу-подвес… — шепнул он Дриму на ухо и фыркнул тихо, — Я принесу наручи. — Доминант или сабмиссив? — спросил Мечтатель сразу же, помня, какое желание Инк изъявил в тот раз, когда им посчастливилось затянуть в общий сон Эррора. — Саб… — облизнул Инк губы и быстрым плавным шагом улизнул в комнату.       Дрим поднял брови удивлённо, постукивая фалангами по твёрдости спинки отставленного немного в сторону стула. — И этот монстр говорил о том, что в следующий раз будет активом… или ты просто хотел попытаться быть над ним? Ох, Инки, неугомонная ты кисточка. Глупая немного, но до чего любимая и сладкая… Ла-а-адно, саб так саб, как пожелаешь, лапочка. Как только пожелаешь… всё для тебя, — голос утонул медовой мягкостью в помещении светлой кухни, а Дрим, оглянувшись на странно колыхнувшийся и будто пошедший рябью воздух, повёл плечом, — Хм-м? — его глаза блеснули тёплым янтарём под полуприкрытыми веками: — Прекрасный вечер, просто великолепный, ох, чувствую, сегодня нас ещё могут удивить некоторые знакомые и о-очень желательные личности своим визитом. Да-а, однозначно… — тонкие изящные пальцы прошлись по воздуху, словно играя на невидимых струнах, Мечтатель поднял уголки губ и закрыл глаза, — Кисточка будет доволен… — сказал он и медленным шагом направился в спальню. Его любимый уже ждёт, он чувствует, он знает.