АНИМЕ КИЛГРЕЙВ. Словоблуд, хорей

Словоблуд. Он получился таким волшебным. Волшебнее даже, чем вы думаете. Мальчик, которого катали на санях под очерки, складывали книги у изголовья и ставили аудиосказки на ночь. Он впитал слова через ноздри. А теперь порою порами отдавал эту поросль Рослый уже А контроль гадким котом скребёт и режет. Чем больше треков, червоточин вылить, вытащить пинцетом червей: Из Лёгких Глаз Груди Почек И — в текст. Текст должен быть хорошо написан. А вслух то что? Что? Рот ставнями прикрыт. Бабушка из советских фильмов вылазит сказку рассказать иногда. А все они былью больно становятся. У тебя есть любимые слова и любимые люди. Стоит только сказать — ты за леску к себе их. Проткнув их нёбо нежное крюками. Кембрики, чики-брики — и в дамки. И там ты царёк на коньке-горбунке или же горгулья косматая, горбатая. Любишь Сашу? Вот тебе Саша, вот ещё одна. И они будут любить тебя — только скажи. О, как трудно подбирать слова. Отвечать за свой базар. Стихийный рынок стихов. И ситхов. Мечами машут своими световыми, пока ты с выменем под мышкой и мошной ожидаешь расплаты на картонке для примерки хоть одних штанов. А чего ты сегодня хочешь, добр молодец? Давай, открой рот. И у тебя всё будет. Из пор слова выйдут и дурманом заволокут глаза, затащат ближе желания. От такого магического мышления к тридцати становишься кем-то вроде шамана. Только с кожей сочетания рождают эту магию. Вылить всё опосредованно — через тысячи треков, обвести жирно музыкой, мазки масляной краской. Никаких тебе словесных баталий, ну что за читерство — когда за панчами не сила языка кроется, а колдовское уродство? Он деликатно спрашивает, вежливо интересуется, говорит так учтиво. Канатоходец без бровей. Подпалили лихо в подполе, где растекался самурай смурной, последний. Губы душат, когда вокруг волокут. И этот ушат с ушами, простыми веселящими звуками. Онастоебенило. Он говорит — ему передают за проезд. Зацеперша, что показывала фак, теперь разлетелась на части отчаянных проводов. На что они готовы ради слов? Харизма? Талант? Магнетизм? Он бы всё-всё раздал, распродал, только чтоб с женщиной своей поговорить по-человечески. В рот друг другу не заглядывая. И есть те, у кого иммунитет выработался, конечно. Сильный поэт, верный друг. Андрей. Дохлые официальные и сухие немощи слогов с ним превращались в фантасмагорию. Говори, говори, говори. И нормальненько можно ему презентовать: — Ох, щас бы газировочки. Принеси, Андрей. — Иди нахуй. И такая свобода неимоверная от этих двух слов. Товарищ не послушает, он искренне улыбнётся и пошлёт. Может, ещё банкой перед самым лицом помаячить и демонстративно сам выпить. Лопаются пузырьки. Боль поднимается вверх. Янтарная женщина красотой запечатлелась в моменте. А у меня в «Моменте» пальцы и глаза слипаются, Но.