Может по лапше?

*** — Зачем ты нагрубил Пачину? — Муто буквально шипит. Горячее дыхание  обжигает ушную раковину, все эти ощущения вызывают мандраж и головокружение. Тело не слушается, а опасность кажется до одури манящей. Выходка Нахои не была блистательной от слова совсем, но стоило Кавата вспомнить реакцию коллег, как из груди рвутся смешки, кои уже не остановить. На самом деле столь глупые и опасные поступки были явно в его стиле, мозгом парня обделили. Он игнорирует нотации Ясухиро, только смеется и вертит башкой, будучи не в силах остановиться. Бывший капитан четвертого отряда откидывает голову истерично заливаясь, казалось, он прибывает в припадке, который уже невозможно остановить, его руки обхватывают плечи мужчины, чтобы прижаться как можно ближе к горячему телу, что было скрыто под одеждой. Нахое абсолютно похуй на речи Пачина, что даже в тонусе держать себя не мог, только жрать и бросаться оскорблениями в разные стороны. Мнение жирной свиньи его не ебало, в отличие от лучшего друга, что частенько захаживал в гости и прекрасно выполнял свою работу. Младший считал атмосферу слишком сексуальной для того, чтобы её портить бесмысленной руганью или, возможно, кое-кто "чуток" перебрал и не совсем переваривает всё, что вообще произошло. Он лыбится, как дурак, притирается всем телом, бесстыдно распускает руки и пытается достать до желанных губ, что не торопятся сделать это в ответ. — Отвечай, когда я спрашиваю. — кажется Ясухиро был все-таки взбешен поведением парня: сегодняшний ужин был просто полнейшим позором, и от этого хотелось что-нибудь сломать. Массивная рука путается в розовых волосах далеко не для того, чтобы погладить. И Нахоя не сразу это понимает, ластится, как идиот, совершенно не переваривая намеков со стороны старшего, что явно не ласкать его собрался. Он всегда вел себя как кретин, пытался вставить свое слово во все дырки, в которые только мог. Но как сказал бы Мучо: « Кретин, но с милой мордашкой ». Личико того ему безусловно очень даже нравилось. Такое кругленькое и смазливое, казалось, даже спустя 12 лет оно не изменилось. Конечно, бывали моменты, когда это личико хотелось разбить, ведь кое-кто совершенно не умел следить за своим длинным языком. Но этот язык абсолютно точно мог довести до сладостного оргазма. И кажется, Муто был очень не против найти чужому рту применение. Его пальцы грубо сжимаются в розовых волосах и болезненно тянут вверх, вынуждая поднять голову. Это было больно, достаточно больно, чтобы Нахоя зашипел и через силу улыбнулся стараясь не давать слабины перед старшим. Доводить Муто до вспышек ярости — это его вторая работа, наверное, потому что только в гневе этот человек может заставить Хою позорно кончить в штаны и подавиться слюной. — Я хочу почувствовать его в себе. — Кавата хрипит как пожизненный укурышь, его небольшая ладонь без какого-либо стеснения сжимается на чужом пахе аккуратно оглаживая, чтобы немного вывести и подразнить. Он заигрывает, делая вид, что не понимает, насколько сейчас был зол Муто. Игнорирует суровый, полный гнева взгляд и плотно сжимающуюся руку в волосах, что одним рывком могла бы вырвать скальп, словно всё нормально, они всегда так себя ведут. Как же Нахою это заводит. На целую минуту всё замолкает, и старший отпускает длинные пряди, что бесформенной кучей рассыпались по голове. И прежде чем Кавата успевает сделать замечание по типу "ты хоть знаешь как дорого стоит перманентное выпрямление волос? ", его довольно небрежно хватают за подбородок, устало рассматривают с головы до ног, крутят личико из стороны в сторону, не отводя глаз, оценивающе, делая вид, словно не имел ни малейшего желания его коснуться, словно делал Хое одолжение, еженедельно трахая его до скрипа кровати, но оба прекрасно знали, что это не так. Каждый из них жаждал этой встречи, особенно любвеобильный Нахоя. Это было явно больше чем простой секс и встречи, им обоим было жизненно необходимо хотя бы раз в неделю побыть наедине. Необязательно это должна была быть интимная близость, Муто мог вполне насладиться ужином и обворожительной улыбкой с задорным смехом партнёра. Наверное он бы отдал всё ради этого болвана, весь бизнес и, наверное, самого Кисаки. — А ты заслужи. — слова Мучо заставляют широко раскрытыть глаза. Это как так? В смысле он не получит всё и сразу? Нахоя стал уж слишком избалованным в последнее время, не надо было Мучо с ним так тщательно возиться. Он отводит взгляд словно вообще не понимает, о чем идет речь, жмется к стене и кокетливо кусает губы. Бесит Бесит, потому что тот знает, но лишний раз выпендривается, ведет себя как маленький ребенок, ломается и ворчит, но после как следует отработает... Нахоя обязательно заслужит                                           *** Причмокивающий звук отражается от стен, и этот номер явно видит подобные картины не первый и последний раз. Людям свойственно уединяться в подобных местечках, и это вполне нормально для тех, кто хочет стать ближе. Нормально, но не для  постояльцев, что явно тут для крепкого и здорового сна, который так сложно получить, когда за стенкой кто-то уж очень занят друг другом. Пошло, мокро и горячо. Муто расплывается в улыбке, наблюдая за усердной работой юноши, он так старался ради собственного удовольствия. Как же Нахоя хочет ощутить его внутри, настолько жаждет, что пытается принять толстый член по самую глотку. И Мучо не мешает, ему даже немного забавно смотреть, как юноша со слезами на глазах берет глубже и хнычет. Пальцы аккуратно перебирают чужие волосы, располагая их то на правой, то на левой стороне головы так нежно, даже нельзя сказать, что некоторое время назад его безжалостно тянули за длинные пряди и, несильно, но ругали. — Не торопись, подавишься. — Ясухиро как всегда острит и тяжко выдыхает, чувствуя, как скользкий язык очерчивает горячую головку, ненадолго на ней задерживаясь и самым кончиком лаская уретру, берет по самую глотку.  Удивительно, что Нахоя смог пропустить эти слова мимо ушей, наверное и в правду, желание и хмель брали над ним контроль. В своей обыкновенной манере юноша бы давно пнул старшего или опасливо коснулся плоти зубами, намекая, что играть с ним не стоит. Он не терпит язвительное отношение в свою сторону, несмотря на собственное поведение к другим членам организации.                                         *** Муто видит, как Кавата нетерпеливо ерзает, как жмет руку ближе к собственному паху, чтобы хоть чуток потереться и получить малейшее удовольствие. Он изводится каждый грёбанный раз, когда принимает его член глубже,  словно маленькая шлюха. Слюни пачкают красное лицо и стекают по массивному стволу к тонким пальчикам. Выглядит горячо, особенно, когда тот поднимает взгляд и показушно выпускает член изо рта. Язык ужасно горячий с металическим шариком, что только дополняет стимуляции и вызывает дрожь по всему телу. Мучо может только откинуть голову и глухо застонать, радуясь, что у него есть такой парень как старший Кавата. Наверное, если тот попросит, юноша ему никогда не откажет,  естественно съязвит, но после всё равно сделает как просят. И скорее всего это работает только в случае Муто, ведь другие ему не интересны. Ужасно хотелось знать, на что еще способен этот рот, но здравый смысл держал в узде и не давал толкнуться. Нахоя заглатывал с таким удовольствием, словно это ему сейчас делают горловой, а не Мучо. Он никогда не понимал, как можно сосать с таким удовольствием и упоением, не отвлекаясь, стараясь сделать всё идеально, словно после этого ему могут дать денег. Но, скорее всего, дело было вовсе не в процессе, а в том, с кем он это делает. Нахоя старается для себя и, конечно же, для Ясухиро, он пытается быть лучшим для него во всем и будет готов на любую авантюру, если он предложит. В отличае от старшего, Кавата нуждался в близости для полного выражения привязанности и любви. Ему хотелось отдаться и получить то же самое в ответ. Конечно, ужин с любимым — это очень приятно, но ему этого черезвычайно мало.  Нахое всегда хочется больше, чем он может получить, особенно во время секса. — Может тебе купить резиновый член? — опять язвит. Сколько можно? Младший замирает борясь с желанием несильно того укусить, но все мы прекрасно знаем, что ничем хорошим это не кончится ни в случае Ясу, ни в случае Нахои. — Или ты уже купил? — Муто зачесывает его волосы назад, чтобы можно было в полной мере рассмотреть злющее и мокрое личико. И, о черт, как же хочется перепачкать его в собственном семени или заставить проглотить, но он не скажет о своем желании, тогда младший точно выскажет свое мнение или неприятно пошутит, а во время процесса ругаться не хотелось. Это выглядело безумно смешно,  особенно, когда выходит толкнуться в узкую, не расслабленную глотку, выдавив этим из юноши тихий хрип, что явно не выражал удовольствия. Нахоя был совершенно этому не рад, потому что рвотный рефлекс и спазм глотки дали о себе знать, сжимая крупный член внутри. — Был бы ты всегда таким послушным, цены бы тебе не было —                                           *** — Ты слишком узкий. — Муто хрипит, когда его член сжимают тугие стенки. Для него Нахоя был ужасно тесным, настолько, что  самому было больно; слишком сильно сдавили, не давая и шанса на толчок. Дышать стало намного тяжелее, оба поторопились. Так опрометчиво. Малейший толчок вызывал  ужасный дискомфорт тому, кто так услужливо предложил себя, не думая о последствиях и о собственной заднице, что спасибо ему точно не скажет. Его вечная проблема была в том, что он всю жизнь делал, а уже потом думал, и так вплоть до 28 лет. Стенки горят от принудительной растяжки, это чувство заставляет задыхаться и терять самого себя от полюбившейся боли, одно только осознание происходящего выбивало из него прерывистые вздохи и странные усмешки. Кавата щурится от колющих ощущений, его дрожащие руки раздвигают мокрые ягодицы, чтобы мужчина мог войти в него глубже. На самом то деле, это не упрощает задачу, но очень сильно заводит Муто, что и так держался из последних сил. Кадык судорожно дергается, когда мужчина нервно сглатывает  и пытается перевести дыхание, сейчас нельзя терять контроль над собственным телом и делать младшему больно, хоть он сам и нарывался, старательно подставляя задницу. Иногда Улыбашка намеренно выводил из себя Муто, особенно когда те занимались сексом и, наверное, даже ежу было понятно, что младшему просто до смерти нравилось чувство опасности, что исходило от партнера и жестокость доводящая до болезненного сухого оргазма, во время которого закатывались глаза и вываливался язык. Только вспоминая об этом, уже хотелось позорно спустить с дикой дрожью в ногах и руках, словно его только что схватила дикая судорога. Изнемогая от желания и безумной, необузданной похоти, Нахоя просто мычал, выгибался и умолял, умолял как последняя шваль, что безумно нуждалась в большом члене. Наверное Муто бы сказал, что так оно и есть, ведь этот, когда-то в прошлом, кудрявый хулиган просто сходил с ума от отсутсвия дополнительной стимуляции сзади. Наверное в этом есть заслуга старшего, что смог "приручить" его необузданный характер, хотя лучше сказать зад. Нахоя до невозможности громкий и ужасно жадный на поцелуи. Ему хотелось получить чужое внимание полностью и, не дай бог, Ясухиро посмотрит на кого-нибудь другого, он найдет этого парня и заставит страдать. Этот идиот ревновал Муто к каждому столбу, что изрядно заебывало старшего. Он ведь много раз говорил, что Нахоя Кавата единственная "дырка", которую он будет трахать, он выражался именно так, боясь, что Нахоя поймет его слабость в любовных делах. Иногда мазохистские наклонности Хои безумно пугали Муто, он не стесняясь просил его быть таким грубым, насколько позволяют предрассудки мужчины, но желательно было, конечно, не щадить и трахать до сорванного голоса. И это пусть и безумно возбуждало, но в некоторые моменты ему было страшно за этого глупца, который не знал о существовании тормозов в этой чудесной жизни. Даже сейчас вопреки здравому смыслу тот насаживается на толстый ствол, совершенно не желая осозновать, что может порваться. Для него жесткий секс — это самый лучший способ расслабиться и, о боже, Мучо как партнер с этим прекрасно справляется. Рядом с Ясухиро младший абсолютно переставал думать головой, мозг отшибало конкретно. — Я хочу трахнуться на столе Тетта! — Кавата стонет громко и протяжно, откинув голову на массивное плечо, оголив тонкую шею, всё как Муто любит. Улыбашка не скрывает чувства и эмоции, показывает, что хочет и как именно нравится. — Безумно хочу....а-аах... Черт...Внутри так... Ни одно из сказанных слов не шокирует, но вызывает дрожь и безумно возбуждает. От одной только мысли, насколько горячо это было, немели пальцы, наверняка, прознав об этом, Кисаки бы их убил и отдал трупы на съедение голодными псам. Но как же это, сука, заводило, настолько, что хотелось вцепиться зубами в белое плечо, услышать болезненный стон и  ощутить еще большую тесноту чужого тела. Нахоя всегда был таким нереальным, что было безумно сложно держать себя в руках, хотелось трахать, целовать и снова трахать. И хоть Мучо и говорил о том, что и обычных свиданок ему тоже хватит, но это вовсе не значило, что иметь светлую задницу ему не нравилось. Иногда Ясухиро ловил себя на мысли, что не видит никого кроме этого глупого парня в своей постели, да и особо не хотелось, Нахои ему было достаточно.  Возможно, когда-нибудь они сходят на свидание, после которого не будет дикого секса, но это совершенно не точно, ведь у Кавата вечно чешется зад, а Муто не может оставить это без внимания. — Боже.. ну давай, я-я хочу, чтоб он был полностью внутри… — Нахоя начинает откровенно раздражаться, потому что не получает то, чего хочет сразу, а ведь сам потом будет выть, что больно. С тихим вздохом Ясухиро наигрубейшим способом проталкивает толстый член внутрь практически до упора, ощущения были великолепными, особенно, когда Нахоя подал голосок и задрожал всем телом. Наверное, это было больно, но по количеству слюны и вздрогнувшему члену, так не скажешь. Муто тяжело дышит, придерживая чужой таз одной рукой, второй тот пытался отодвинуть ягодицу, чтобы убедиться, что не порвал партнера. Несмотря на свой прошлый поступок, старший аккуратно поглаживает дрожащую поясницу, пытаясь таким образом унять дрожь его тела. — Мне кажется, я кончу только от того, что ты внутри... —  Он так сладко хнычет, что не поцеловать его было бы просто преступлением, за которое должны сажать в тюрьму. Ясухиро тянет того к себе, цепляется за подбородок пальцами и целует, не обращая внимания на слезы и размазанные по лицу слюни. Нахоя кусается, нетерпеливо запускает язык в чужой рот, от чего было ощущение, что он хочет просто его съесть. — Потерпи. — тяжелый вздох приходится куда-то в шею, обжигая, и в очередной раз пуская жуткую дрожь по всему тельцу. Чтобы начать двигаться приходится подождать, Хоя сжимался и препятствовал даже лёгкому движению внутри себя. Чужие руки в который раз поглаживают теплые бока, ласкают грудь и дразнят в самых горящих от возбуждения местах. Всего этого слишком много, что начинает кружиться голова. Его ведет от всех касаний, алкоголь в крови только разгоняет жар и возбуждение по телу. Стоило старшему грубо толкнуться до упора, как в голове мгновенно опустело, тихий мат сорвался с уст, а ниже живота потянуло. Светлые коленки непроизвольно сжимаются, а рука тянется к возбужденной плоти, чтобы в случае чего не кончить раньше "положенного". — Всё хорошо? — иногда Улыбашке казалось, что Муто слишком о нем печется, старается оберегать от неприятностей и тупых дейсвий, которые свойственно совершать  Нахое. Это было безусловно приятно, но иногда раздражало, ему же не пять лет. — Да.. Двигайся уже… — Нахоя вредничает и шипит сквозь зубы, его пальцы нещадно сминают покрывало, что обязательно треснет в один из вечеров, поставив других постояльцев в неловкое положение. В начале все как в конфетно-букетный период: нежный, не резкий, чтобы прощупать почву и дать партнеру понять, что он не сделает больно. Прижимается Муто так, словно Кавата мог рассыпаться, как песочный замок. Слишком ванильно. Чужая задница жмется ближе, он игриво прогибается желая побудить этим больше действий со стороны любовника.                                       *** Терпение Кавата потихоньку заканчивается, вынуждая того тихо ругаться и недовольно бурчать, но делает он это до тех пор, пока чужой член не покидает его тело с характерным хлюпающим звуком и то только для того, что бы потом вновь толкнуться в дрожащие нутро. Смазка стекает по чужой мошонке пачкая горячую кожу. Его колотит, пальцы нетерпеливо тянутся к собственной заднице, что не очень устраивает партнёра. — Нельзя быть таким не терпеливым. — массивная ладонь Муто перехватывает запястье любовника, что отчаянно застонал и стиснул в себе член, хотелось получить больше. Двигаться стало намного легче, чем раньше, и Ясухиро этим спокойно пользуются, грубо вжав лицом в кровать и трахая того до хрипа с прерывистыми вздохами. Он чувствует, как тело под ним трясется, выгибается и хнычет, стараясь повысить амплитуду чужих толчков в себе, но жесткий хват не давал. Муто прекрасно знал, что этого вполне досточно, что свести с ума и так до боли чувствительное тело.                                           *** — П-погоди... Нахоя хрипит, спина громко хрустит, когда тот выгибается пытаясь на секунду отстраниться от желанного тела. Но Муто неумолим, Кавата сам на это подписался. Это же именно он хотел жестче и без пощады всю ночь. Чужая задница явно перестала быть такой же узкой как была, если, конечно, не считать то, как сильно Хоя стискивает того внутри при грубых толчках уж слишком глубоко внутри. Шлепок разносится по помещению, отражаясь от стен гулким эхом и чужим стоном. Улыбашка готов поклясться, что сейчас умрет. Задница была вся красная от четких болезненных хлопков, сфинктер неумолимо жгло от бешенного темпа, было больно, но от этого и пиздецки хорошо. Он осознавал, что не сможет держаться долго при таком темпе, внутри всё слишком сильно пекло, а член то и дело сочился смазкой, изнывая от отсутствия ласк. Ткань навязчиво тёрлась о красную головку, что ужасно болела от переизбытка ощущений, хотелось завыть и коснуться себя, но Муто не разрешит. — П-пожалуйста, дай... Дай кончить… — Кавата хрипит, хрипит болезненно от чувства безысходности, ужасно хотелось получить экстаз.  Над ухом проносится усмешка, чужие пальцы с силой оттягивают розовые пряди, вынуждая откинуть голову и зашипеть в знак протеста. Кадык судорожно дергается, когда схуие губы касаются нежной кожи слегка её царапая. По бокам проходится дрожь, что едким возбуждением пробирается под кожу. Широкая ладонь касается красной от шлепков ягодицы, нежное поглаживание безусловно несет за собой следующий удар. Нахое хочется завыть, начать умолять, чтобы тот прекратил его мучить и разрешил коснуться горящего от едкого возбуждения члена. Муто двигался специально медленно, желая вывести младшего на большие эмоции. Ему доставляло удовольствие смотреть на изможденное от длительного возбуждения лицо и судорожно вздымающуюся грудь партнёра. Возможно, у него всё же были садистские наклонности, что проявлялись исключительно благодаря, как казалось, вечно недотраханому Нахое. Кусать, чтобы все поняли кому принадлежит тело. Трахать до тех пор, пока тот не начнет умолять остановиться. — Не м-могу я б-больше!—  Нахоя воет, даже не стонет, просто воет. Это происходило всегда, когда он был на пределе своих возможностей. Горячий секс всегда ему очень нравился, но у тела тоже были свои границы. Чем дольше в его задницу выбивались четкими и уверенными точками, тем сильнее приносимая возбуждением боль. И проблема в том, что это безумно нравилось. Кавата не знал, в чем его проблема, и почему чувство чужого превосходства в постели доводило до дрожи в ногах и желанию позорно кончить. Секс для него был способом выплеснуть все свои эмоции и желание, показать любовь и жуткую страть, поэтому интим казался неотъемлемой частью жизни. Руки сжимают ягодицы и нещадно толкаются в растраханную дырку, сейчас обоим слишком хорошо чтобы осозновать последствия завтрашнего дня, Нахоя точно пожалеет о своей тупости. Мокрые пальцы сжимают простыни, колени раскраснелись от трения с грубой тканью, что не щадила и стирала их до пятен или вообще прилипая. Подушка, что заботливо уложил Муто ему под живот, не помогла совершенно, только мучила стоящий колом член. — Прошу... — Голос звучит как скулёж, он совершенно не похож на себя к концу процесса, словно маленький нетерпеливый щенок, что не может смириться с наказанием. В комнате становится слишком душно, и каждый грёбаный раз, втягивая воздух, Нахоя думал, что просто сожжёт свои лёгкие, он чувствует как горячая грудь прижимается к его дрожащей спине, а чужой шёпот щекотит уши. — Хорошо. — если бы хоть кто-то знал сколько насмешки в этом тоне, то расплакался. Влажные губы касаются краюшка уха, аккуратно сжимая его, а после оставляя поцелуй, тем временем чужая ладонь обвила животик и скользнула ниже, чтобы обхватить небольшой член пальцами. Рваный вдох сопровождается тихими стонами, а упругая задница нетерпеливо жмется к чужим бедрам, чтобы в конце концов ощутить желанную кульминацию. Ему хочется быть таким громким, чтобы слышали другие постояльцы, чтобы утром, выходя из номера, было до жути стыдно, но что-то мешает, не давая этого сделать, возможно остатки здравого смысла или Муто, что найдет способ закрыть рот. Резкий толчок сзади вынуждает откинуть голову на горячее плечо партнёра и громко захныкать. Тело обдает дрожью, внутри всё сжимается, казалось, что это могло принести боль Ясухиро, но по грубым толчкам, что добивали и так чувствительное тело, сказать было сложно. Сперма пачкает золотистую ткань подушки, что была обрамлена красными рюшами, жидкость медленно стекает по мазолистым пальцам, что некоторое время продолжали надрачивать, казалось, уже теряющиму сознание юноше, что мог только содрогаться в широких ладонях. Когда создается ощущение, что всё закончилось, и из рая тебя опускают обратно так ты мгновенно чувствуешь грубые уже совершенно хаотичные движения внутри себя, как бы Хое не хотелось завыть, но надо немного потерпеть. Муто тоже заслужил разрядку, нельзя быть таким эгоистом. — Б-больно.. — Кавата тихо смеется, кряхтя на каждый грубый толчок. Влажные пальцы пробегаются по чужим ребрам, пачкая их семенем, о котором Муто позабыл слишком увлекшись процессом. Кровать тихо скрипела подстать размашистым толчкам в чужом нутре, что то и дело плотно сжималось от излишних ощущений. Муто понадобилось еще несколько движений, чтобы почувствовать тяжесть ниже живота и безумное облегчение, что полупрозрачной субстанцией брызнуло в горячие отверстие, плотно стискивающие его постепенно обмякающий ствол. — Ты лучший… — прокуренный голос раздается где-то над правым ухом, от чего по бокам бегут мурашки, а вслед за ними теплые пальцы, что очерчивали юношескую фигурку, которая словно была создана для чужих рук. Его целуют в шею, прежде чем покинуть постепенно остывающее тело, что совсем недавно, казалось, было не готово к таким вещам. — Знаю. — Нахоя наглым образом усмехается, чувствуя как задница неприятно саднит, а потерявшая свою температуру сперма стекает по бедрам, хотелось пожаловаться, но он промолчал. Он переворачивается на спину пытаясь отойти от недавнего полового акта, как на него сверху укладывается теплое уже совсем родное тело. Пальцы сами по себе забираются в темные волосы, аккуратно их перебирая, а на лице появляется умиротворенная улыбка. — С тебя свидание. — голубые глаза смотрят с наглым прищуром, зная, что платить будет Ясухиро из своего кошелька, даже несмотря на долги в фирме, чтобы порадовать наглого, как чеширского кота, парня. — Куда? — старший даже головы не поднимает, вслушиваясь в размеренное сердцебиение партнёра, и лишь изредка поглаживал голые бедра кончиками пальцев. — Лапши хочу.. Дорогой и вкусной…