Язык нежности

Они разбили лагерь неподалеку от реки, чье название Алиса не спросила, и улов выдался обильным. Чувство безопасности, пусть и временное, и несомненно восхитительный запах жарящейся на вертеле рыбы приводили всех в хорошее настроение — даже Ункас приподнялся на импровизированном ложе из листьев и подстеленной куртки, на щеках его была нежность, которая вскоре могла обернуться улыбкой. Алиса же не знала, можно ли быть еще более несчастной. Хотя они пережили схватку с гуронами в горах несколько дней назад, Ункас все еще страдал от ран. Так сильно, что просто не мог стоять и нести дозор вместе с отцом и братом по ночам после того, как дневной переход бередил его бесчисленные раны. Никто не нуждался в ее скудных познаниях врачевания, когда рядом были опытные руки Коры. Будь это кто-то другой, Алиса попыталась бы помочь, кормя его, но хотя она знала Ункаса лишь несколько коротких дней, она понимала, что такая помощь больше расстроит его, чем порадует. Если Алиса хоть что-то понимала в этом мире, так это то, как может ранить предупредительность в минуту сильной слабости. Но факт оставался фактом: Ункас был ранен из-за нее, и понимание, что она ничего не может сделать для него в ответ, разбивало ей сердце. Алиса так терзалась чувством вины, что пряталась от него, держась как можно ближе к началу (Ункас всегда замыкал отряд) днем, и по другую сторону его импровизированного ложа — ночью, наблюдая за ним сквозь пламя костра. Как она делала прямо сейчас. — Что-то не так, девочка? — Алиса обернулась: рядом с ней, как по волшебству, возник Натаниэль. Она больше не удивлялась его легкой поступи, но думала, что никогда не перестанет ею восхищаться. Алиса вздохнула: — Ничего, мистер По, — втайне она боялась, что он может таить на нее обиду за то, что случилось. Может желать, чтобы ее увели и его младшего брата не коснулся безжалостный нож Магуа. Алиса признавала, что это нелепые мысли, но они жестоко терзали ее разум. На лице Натаниэля появилось такое выражение, будто он готов поверить ей и вернуться к костру, чтобы заняться рыбой. Потом, бросив взгляд в ту сторону, где находилась Кора, он без лишних церемоний уселся слева от Алисы. Алиса тут же вспыхнула: — Это моя сестра послала тебя? — Да. Но это не значит, что я не хочу тебе помочь, — Натаниэль многозначительно посмотрел на Алису, и весь ее гнев испарился в тот же миг. Алиса поняла, что ей по душе Натаниэль По. Ей нравилось, как он напрямик высказывает, что думает, и никогда не приходится гадать, что он имел в виду. Не подозревая об ее мыслях, Натаниэль перешел прямо к делу: — Тебе грустно, ты все время молчишь и смотришь на моего брата так, будто не знаешь, бежать ли к нему или от него. — Он ранен из-за меня, — отчаянным шепотом призналась Алиса. — Нет. Он ранен, потому что погнался за дюжиной гуронов, вооруженных до зубов, один, как круглый дурак. — Он бы этого не сделал, если бы я... — Если бы ты — что? — Натаниэль не отчитывал ее, его голос звучал ровно и буднично. — Не была дочерью Манро? Не приехала в Америку? Не родилась на свет? — Если бы я не позволила ему... обнимать меня под водопадом. Очевидно, для Натаниэля это было новостью, его светло-голубые глаза стали огромными, как блюдца. Он обернулся и уставился на Ункаса — Алиса с ужасом обнаружила, что тот уже наблюдал за ними. Она покраснела: — Ничего неприличного не было. Натаниэль недоверчиво посмотрел на нее. «Или скорее он поверил и не может представить, что такое вообще случилось», — с досадой подумала Алиса. Бросив еще один неверящий взгляд на брата, Натаниэль встал и направился к рыбе: — Вернусь. Алиса проводила его взглядом, стараясь не оглядываться по сторонам на тот случай, если Ункас все еще смотрит на нее. * Натаниэль сдержал слово и вскоре вернулся. Он подал ей миску с рыбой (Алиса не помнила, когда в последний раз чувствовала такой вкусный запах) и жестом предложил ей взять кусок. Когда Алиса наконец сумела снять с костей пальцами крошку белой плоти и положила ее в рот, Натаниэль глубоко вздохнул: — У делаваров есть одно слово. Оно означает «спасибо», но им пользуются не так, как англичане. Этим словом не благодарят за переданную соль — оно для по-настоящему больших дел, огромных услуг. Вроде спасения от смерти, — он улыбнулся, увидев ее потрясение. — Я научу тебя, если пообещаешь, что пустишь его в ход. Одно слово казалось ужасной малостью, но если это лучше, чем «спасибо», и гораздо лучше, чем совсем ничего, Алиса была готова. Она решительно кивнула. — «Ваниши́», — старательно произнес Натаниэль. В середине это прозвучало резко, будто он вдохнул на полпути. Он сказал «ваниши́» еще раз, и наступила очередь Алисы. Натаниэль заставил ее повторить несколько раз, пока не остался доволен. — Хорошо, — он серьезно посмотрел на нее, и Алиса поняла, что Натаниэль оценивал гораздо большее, чем просто ее произношение. — Хорошо, — повторил он и ушел, чтобы съесть свою долю рыбы рядом с Корой.