Кровавые инвестиции

It's over now Are you running away? (Breaking Benjamin - Blood)       Бывает что тебе сниться красочный и добрый сон, в котором всё настолько хорошо и замечательно, что даже не хочется просыпаться. Но сейчас это был не тот случай.       Внезапно я осознал, что оказался в воде абсолютно голый, словно новорожденный младенец, и просто тонул. Постарался всплыть на поверхность, но ничего не получалось: кто-то или что-то опутало ноги, снова затягивая на самое дно. Сердце в тот момент начало бешено стучать, боясь остановиться.       Внезапно я осознал, что попал уже в другое место: а именно в кардиологическое отделение больницы. Видел лишь мелькающие перед глазами лампы, а также врача и медсестру, в масках и больничных халатах, которые куда-то меня везли. Точно не помню о чём они говорили, но отчётливо слышал слова «аневризма», «разрыв аорты» и «пересадка сердца». Не нужно быть гением, чтобы понять — говорили они в этот момент обо мне. Аневризма? Как такое может быть? Я ведь ещё слишком молод для таких заболеваний? И чьё сердце они собирались мне пересаживать? А если я против? Но даже если и спросили бы, я всё равно не ответил, так как снова провалился в беспамятство.       А именно снова под эту толщу воды, из которой не мог выплыть. И я уже было смирился с тем, что утону, как вдруг сзади меня обхватили сзади знакомые красивые женские руки, а также упругая женская грудь прижалась к моей спине. Как только это произошло, пульс сразу стал нормальным, а страх смерти тут же отступил. — Яна? Это ты? — пытался спросить сквозь толщу воды я, стараясь повернуться, чтобы посмотреть кто меня спас от неминуемой гибели.       Но как только это сделал, то снова оказался в реальном мире. А именно в больничной палате, с кучей подключённых ко мне проводков и датчиков, значения которых я не знал, да мне это и не нужно было. Когда же более-менее оклемался в палату зашла медсестра и заметив, что я пришёл в себя, позвала лечащего врача. — Здравствуйте Константин Михайлович, — вежливо представился он. — Меня зовут Семён Петрович, хирург, который вам делал вам операцию. Вы понимаете, где вы и что произошло?       Я пожал плечами и слабо помотал головой, так как сил говорить не было. — Вас привезли сюда по скорой из-за разрыва аорты, вследствие возникшей аневризмы. Из-за чего у вас была частичная остановка сердца, что вызвало некроз сердечной мышцы. Поэтому мной было принято решение о срочной пересадки донорского сердца. Так что теперь вашей жизни ничего не угрожает. Если будете пить блокаторы, чтобы не было отторжения, ну и соблюдать простую диету. — Спасибо док, — слабо ответил я. — Значит, я смогу играть на скрипке? — Конечно, сможете. У вас же не руки пострадали всё-таки, — подумав ответил хирург. — Да? Здорово. А ведь до этого я вообще ни на чём играть не умел, — улыбнулся я.       Медсестра тихо хихикнула, а врач вежливо кашлянул и продолжил: — Чувство юмора главное никуда не делось — это хорошо. Что ж. Идите на поправку и надеюсь, что вы скоро нас покинете, — у меня брови на лоб полезли. — Я имею в виду, что мы вас скоро выпишем. Врачебный юмор такой. Понимаете. — Понятно, — посмеялся я, хоть это было немного болезненно. — Вот и хорошо, — кивнул доктор. — Пока, что отдыхайте. Мне нужно продолжить обход. К вам я попозже ещё зайду, договорились.       Я кивнул, врач сказал медсестре, что мне нужно капать и убежал по своим делам, медсестра поставила капельницу и тоже направилась к другим пациентам. Оставляя меня наедине, со своими мыслями и такими же как я, пациентам, подключенным ко всевозможным аппаратам жизнеобеспечения. Главное, что страшное уже явно позади, а остальное мелочи жизни. Но закрыв глаза я неожиданно снова увидел Яну, сложившей ладони на груди. При этом она как-то по-доброму улыбалась мне. А я не выдержал и резко спросил: — Так значит это, правда и тебя уже не в живых?! Тогда почему я тебя в таком случае вижу?!       В ответ на это Яна просто развела руки в сторону, показывая полую дыру в груди, там, где по логике должно было быть сердце. Но у неё его почему-то не было.       От такого зрелища я резко проснулся, долго пытаясь понять, что нахожусь не в той самой больнице, где мне делали операцию месяц назад, а всё ещё у себя дома. Ощупав шрам на груди и сопоставив сроки моей операции и смерти Яны, до меня резко дошло, чьё именно сердце мне пересадили? Даже слёзы на глаза навернулись. Значит, она фактически спасла мне жизнь, за что я должен буду ей благодарен до конца своих дней. Но это значит ещё и то, что Яны действительно нет в живых и она приходит лишь в моих видениях. Наверное, и тот самый дар, удалённо управлять людьми, которым перелили мою кровь, мне передался от неё. Потому что кровь я начал сдавать ещё год назад (причём никто не просветил, что при аневризме это делать крайне нежелательно). Отчего видимо разрыв главной артерии и случился, как мне сказал хирург, делавший мне операцию. Но до пересадки сердца дистанционно управлять людьми я не умел. Значит, я перенял эти способности именно от Яны. Другой вопрос, отчего именно она умерла и каким образом получила эти способности? Что-то мне кажется — её смерть не была несчастным случаем.       Поняв, что на часах ещё два часа ночи, я постарался снова уснуть, но повернувшись на другой бок, я увидел лежащую рядом с собой Яну, которая по-доброму смотрела на меня мило улыбаясь. — Спасибо тебе, — тихо сказал я. — За что? — не поняла она. — Ну, хотя бы за то, что фактически спасла мне жизнь, — подумав, ответил я, беря её за руку, (что опять было очень странно, так как она была вполне осязаемая и тёплая). — Не за что, — пожала плечами она. — К тому же это же не я делала тебе операцию по пересадке сердца. Я просто оказалась для тебя подходящим донором. — Скажи, а то, что я внезапно научился управлять людьми, которым перелили мою… то есть нашу с тобой кровь… Это я полагаю было твоей особенностью, которая передалась и мне? — поинтересовался я. Яна кивнула. Тогда я продолжил: — А кто мне ответил по номеру, что ты дала… ну или я сам себе написал, вспомнив информацию из твоего прошлого? — Это моя младшая сестра Оля, — грустно вздохнув, ответила Яна. — При жизни мы с ней очень сильно дружили и были готовы горой встать друг за друга. Но когда меня не стало, то я к сожалению заметила, что Оля полностью замкнулась в себе и даже из дома почти не выходит. — И поэтому ты решила свести с ней меня, в надежде на то, что я выведу её из депрессии? — предположил я. Яна кивнула и слегка покраснела. — Понимаю, глупо с моей стороны так поступать, но я чувствую, что ты хороший человек и не причинишь Оле вреда. И даже защитишь, если вдруг с ней что-то случится, — ответила она. — Я конечно не психолог, но постараюсь что-нибудь сделать, — пожал плечами я. — И прости за нескромный вопрос, но… ты случайно не помнишь, как именно умерла? Если для тебя это больной вопрос, то можешь не отвечать, я не настаиваю. — Точно не помню, как это случилось, — начала вспоминать она. — По-моему дело было ночью. Я с друзьями отправилась к кому-то из них на дачу, как вдруг друг, что был за рулём, словно впал в транс, закатил глаза и на полной скорости свернул с моста в реку. Меня не спас даже ремень безопасности: я сильно ударилась головой о лобовое стекло и отключилась. Когда же очнулась, то поняла что моё тело уже лежит на операционном столе, а я стою рядом и слышу, как врачи констатируют мою смерть. Потом я снова провалилась в небытие, а когда снова вернулась, то увидела тебя и долго не могла понять, что я рядом с тобой делаю? Пока твой лечащий врач не сообщил про «пересадку сердца». Тогда до меня быстро дошло, что именно моё сердце тебе и пересадили. Что поначалу немного огорчало, и я не желала, чтобы ты меня видел. Но потом, поняв, что ты за человек и что благодаря моему дару, спасаешь людей, подумала, что не так уж всё и плохо. Даже решила проявлять себя изредка, чтобы ты тоже меня видел. Проблема лишь в том, что видишь меня только ты и больше никто. — Погоди, а как же платок, что ты мне дала тогда в автобусе, — не понял я. — Это же был твой же платок. Ты что, не помнишь? — удивилась Яна.       И я вспомнил, что всё-таки нашёл в кармане новый белый тряпичный платок, который прижал к носу чтобы остановить кровь. А руки Яны казались тёплыми, потому что это были мои же руки (странно это должно быть выглядело, когда я сам целовал свою же руку, говорил с воздухом или уступал место пустоте). Вот и сейчас, я понял, что снова держу самого себя за руку, отчего расстроился, что моё предположение оказалось верным. — И что теперь делать? — отрешённо спросил я. — Мне уже явно ничего, а вот ты реально можешь помочь моей сестрёнке не наложить на себя руки от горя, — предложила она. — Когда же я пойму, что с ней всё хорошо, то вероятней всего покину этот мир навсегда. — А если я не хочу, чтобы ты уходила? — поинтересовался я. — Может быть без тебя я снова буду совершенно одинок и несчастен. Пусть это и несколько эгоистично звучит. — Да шучу я, — посмеялась Яна, обнимая меня. — Куда ж я от тебя теперь денусь? Мы ведь теперь навсегда связаны. Так что я всегда буду рядом. Верь мне. — Я тебе верю, — ответил я, крепче прижимая её к себе и даже целуя.       Но очнувшись, понял, что обнимал и целовал подушку. А это значит Яна и правда всего лишь видение того человека, которому пересадили её донорское сердце. Но если она действительно хочет убедиться, что с её сестрой всё хорошо, я не смею ей в этом отказать. Главное, чтобы эта Ольга поверила мне, в том, что я вижу её умершую сестру. Поэтому отправив статью и снимки на почту редакции, я быстро позавтракал, оделся и направился по адресу, где раньше жила Яна, со своей сестрой Ольгой, с надеждой на то, что она мне поверит в то, что я могу контактировать с её старшей сестрой. Иначе повяжут меня санитары, наденут смирительную рубашку и проведу я оставшуюся жизнь в дурдоме. Надеюсь, что этого не случится и всё будет хорошо. Но никогда нельзя быть уверенным в чём-то до конца, верно?