Почётна и завидна наша роль

В последние дни Кодера Ясновидящая стала забывать, где живёт. От бесконечных ночёвок на рабочем месте по белкам глаз пошли красные прожилки, а ветер, врывавшийся в окна Промонцери Царука, чуть не сбивал хрупкую колдунью с ног. Кодера срывалась на прислугу, случайно подсматривала в полудрёме чужие сновидения — попадались, как на грех, либо самые глупые, либо кошмары. А треклятый шпион упорно не давался в руки. Перед дверью кабинета повелительницы Ванессы телепатка надолго остановилась, сжав руками раскалывающуюся от недосыпа голову. Ночной бриз с залива Бурь шёпотом ахнул в окно; из всколыхнувшихся занавесок бесшумно порскнул какой-то мелкий гомункул, Кодера обхватила себя за плечи, тщась унять продравший по коже мороз, затем, опомнившись, захлопнула окно. Дело было не только в ветре. Новой начальницы колдунья откровенно опасалась. На самые задворки сознания, так, что с трудом вспомнить даже ей самой, Кодера загнала первую мысль, которую не удержала при себе, когда узнала, что востроглазая студентка теперь войдёт в Совет. Теперь он не призналась бы в этой крамоле даже под пыткой. Да, Ванесса Внезапная не была колдуньей… по крайней мере, пока что. Но, успокаивала себя логическими доводами Кодера, Генерал Серебряных Рыцарей и Железный Маршал пугают её куда сильнее, хотя тоже не являются колдунами и занимают в Совете Двенадцати кресла ниже Ванессы. Совершенно заслуженно. В повелительнице Ванессе пугала кипящая фонтаном жизнь. Пугала, но ещё сильнее — манила. Черноволосая красотка ни минуты не сидела спокойно, и там, куда дотягивалась её изящная рука, устоявшийся веками быт Серой Земли становился с ног на голову. Или наоборот — думала Кодера и куталась в красный плащ, словно пытаясь не выпустить шальную мысль. За это любили Внезапную те, кто её любил, и за это же ненавидели те, кому она своей неудержимой энергией стала поперёк горла. Кодера то и дело ловила себя на мысли: а к кому из них принадлежит она сама? Прошлое, которому повелительница так решительно наступала острым каблучком на горло, ни сбросить, ни продать — это прошлое было воистину великим, и попрание его требовало возмездия. Но Ясновидящая не умела обманывать себя — вслед за исполнявшейся волей Ванессы Серая Земля почти зримо поднимала голову. И телепатка не решалась протестовать, потому что не была уверена, найдётся ли в столь скоро наступившем будущем место для неё самой. Как не нашлось для многих хорошо знакомых ей колдунов. Кодера собралась с духом и постучала. — Входите, — судя по голосу, начальница вымотана не хуже её. Четвёртая в Совете Двенадцати не зажигала ни свеч, ни колдовских светильников, ограничившись камином. Кодеру моментально прошиб пот — самый естественный, не от нервов, а от жары. Энагичимам Истопник, заведовавший отоплением Цитадели Власти, «научил» камины испускать жар только по приказу, ведь на южной широте Иххария они быстро превращались из украшения в пытку, но Ванессе, похоже, и в голову не пришло умерить печной пыл. Чужестранка-повелительница меряла шагами ворсистый ковёр, раздражённо помахивая свитком. — Докладывай, Кодера, — девчонка почти вдвое моложе Ясновидящей, но между собой они, как профессионалы, давным-давно перешли на «ты». Точнее, перешла только Ванесса — при всём неоднозначном отношении к повелительнице, Кодера не могла переступить через субординацию. — Кутх Вуддубейн и Сарсун Угвей-тха отпадают, — сообщила телепатка, не забыв предварительно прикрыть дверь, — Всё, что я могла… Ванесса прошептала несколько слов на «f», «p» и «s», смахнула со лба капельки пота и, обойдя тяжёлый письменный стол, упала в кресло. — Окей, — вздохнула она, — что-то мы всё-таки имеем. Наш Джеймс Бонд совершенно определённо нумирадец и, скорее всего, не с востока континента. Чегим, Йомадеш, Альберия? Делайте ваши ставки, господа… Кодера, пересиливая дремоту, уселась на предложенный повелительницей стул, поделилась парой предположений, та возразила. Вычисление шпиона затянулось далеко за полночь. Телепатка уже давно не слышала ни голоса Ванессы, ни своего собственного, когда её неожиданно тепло потрепали по щеке. Она дёрнулась и вскочила на ноги. — Эй, всё в порядке, — вернул её к действительности голос начальницы, — Похоже, нам вредно засиживаться допоздна. Ни черта не продвинулись… Ясновидящая поморгала глазами — кажется, они обе так и уснули за этим столом. На нём остались какие-то записи, совершенно бестолковые. Кодера отстранённо оглядела Ванессу, разнежившуюся в кресле, заложив ногу на ногу. Изумительно стройные ножки, а в высоких, по колено, кожаных сапожках на мягкой подошве они просто пленяют. — Вам не жарко, повелительница? — проклятье, а голос у неё всё ещё сонный. Да и вопрос глупый. — Нет, мне нравится так, — Ванесса протёрла глаза кулачками, — Прости, не подумала: ты, должно быть, взмокла. Кодера никогда не пыталась забраться в мысли начальницы. Не пыталась бы, даже если бы не знала о чарах, которыми владыка Креол защитил свою ученицу. Но и без колдовства она легко разгадала в словах Ванессы приглашение избавиться от лишней одежды. Чтобы откликнуться на призыв тёмно-карих, кажущихся в полумраке чёрными глаз, телепатом быть не нужно. — Да, слегка вспотела, — колдунья прерывисто вздохнула и накрыла хрупкой ладошкой бронзовые от каминных отсветов пальцы Ванессы. Та осторожно поднесла руку Кодеры к губам, точно боясь спугнуть замершую на ладони бабочку или ящерку. Ясновидящая, точно девчонка, сжала колени и сладко застонала от прикосновения губ. Она чувствовала гораздо больше, чем поцелуй — сами мысли! Мягко, словно ведя партнёршу в танце, Ванесса притянула Кодеру к себе. Та отняла руку от губ, двумя пальцами прочертила линию вниз по точёному горлышку Четвёртой в Совете и расстегнула аграф серого плаща. Под ним у Ванессы ничего не оказалось. — Ктулху Всеблагий!.. — ахнула Кодера. Её тотчас поймали за подбородок и буквально уронили на колени. Телепатка почувствовала, что у неё перехватывает дыхание от одного взгляда этих жёстко сузившихся глаз. Сейчас Ванесса напоминала своего учителя, как никогда. Прекрасная и грозная… — Ты знаешь, что теперь бывает в нашей стране за эти слова, — очень тихо произнесла она, — Не хотелось бы подозревать в измене тебя, но если придётся… Ухоженные ноготки ледяной сталью сжали хрупкую шейку Кодеры. — Простите, повелительница, — прошептала колдунья, безуспешно пытаясь сморгнуть накатывающую темноту в глазах. — Прощаю. Кодера снова могла дышать — и дышала. Ловила тонкими губами горячий воздух, уткнувшись лицом в нагие колени Ванессы. Та склонилась над серой и поцеловала в макушку. — Работа, — кратко извинилась брюнетка, и Кодера поняла её. Поняла, обняла за сильные бёдра и дразняще ущипнула, призывая допустить её, Кодеру, к сокровищу, что таится меж этих очаровательных ножек. Четвёртая в Совете мелодично засмеялась и раскрылась ей навстречу. Кружил голову терпкий аромат желания, катились по коже капли пота, лоно молодой повелительницы сдавливало язычок Кодеры, не желая отпускать. Поддавшись порыву, телепатка всё же высвободилась, но лишь затем, чтобы не обойти лаской и другой вход. Ноготки Ванессы впились в волосы колдуньи, и та зажмурилась, не успев поймать ртом весь сок повелительницы и чувствуя, как он покрывает лицо. Брюнетка резко — от страсти, не со зла — вздёрнула голову любовницы кверху и накрыла её губы своими. Осознание того, где только что побывал язычок Кодеры, ублажающий сейчас её уста, распалял сердце лесным пожаром. Не желая оставлять Ясновидящую без награды, Ванесса усадила её на край стола и в один миг сорвала всё, что мешало достигнуть самого сладкого. Теперь уже Кодера извивалась в неге, заламывая тонкие руки и до крови закусывая губу. Поцелуи после этого напоминали морскую воду, и Четвёртой в Совете казалось, будто она тонет в тёплом океане трепетного вожделения. Остатки ночи женщины употребили в дело, а наутро Кодера, воровато пряча глаза, сидела у двери Зала Совета. Повелительница обещала замолвить словечко перед владыкой Креолом, и если двенадцатое кресло останется за Кодерой — у него не будет более преданной подданной. Точнее, не у него, а у Ванессы — но это, конечно, частности.