Портрет

      Всегда есть что-то мистическое в историях, в которых фигурируют старинные особняки. Повидавшие на своем веку немало житейских историй, ставшие свидетелями множества семейных печалей и радостей, они тихо дремлют в тишине многолетних садов, ожидая гостей.       Пасмурным осенним вечером, когда погода за окном нагоняет тоску и хочется греться у камина, потягивая горячий травяной чай, кутаясь в плед, на ее пороге неожиданно возник почтальон. Он протянул ей конверт и, тепло улыбнувшись, отправился дальше разносить долгожданные, внезапные, приятные или печальные весточки своим адресатам.       Она быстро пробежала глазами по строчкам и поначалу подумала, что над ней нелепо пошутили: дальние родственники сообщали, что в честь ее дня рождения они преподносят ей подарок — небольшой домик в тихом и уютном местечке за городом. Учитывая, что родственников этих она в жизни видела от силы раз пять, такой шикарный подарок показался слишком подозрительным.       Однако спустя полчаса все сомнения исчезли — теперь она действительно хозяйка настоящего старинного домика! Отбросив мысли о том, сколько будет стоить его содержание и налоги на подобную недвижимость, она преисполнилась уверенности немедленно туда поехать.       Когда художника постигает кризис, лучшее, что может помочь вернуть вдохновение — смена обстановки.       По словам все тех же родственников, домик на лето сдавался семейной паре, а все остальное время в нем никто не жил. Этой осенью арендаторы перебрались в другую страну и прежние хозяева решили, что пора отдать небольшой уютный коттедж в новые добрые руки.       Она с замиранием сердца оглядывала свои новые владения. В одной из комнат очень кстати обнаружилась художественная мастерская. Видимо, кто-то из снимавшей домик на лето пары тоже был художником — аромат краски все еще не выветрился из помещения, несмотря на прошедшее время. В углу, напротив окна стоял мольберт, а рядом на полу — натянутый на подрамник холст. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не просто заготовка для будущей картины, а вполне себе законченный портрет.       Темноволосый молодой человек смотрел на новую хозяйку дома черными, словно нефть глазами, сложив в полуулыбке пухлые губы. Словно живой. По ее спине пробежал холодок — настолько картина оказалась впечатляющей.       Но еще более впечатляющим оказалось то, что ночью этот нарисованный красавец в прямом смысле сошел с картины.       Она сначала решила, что надышалась краской и он — галлюцинация. Но какой же старинный домик без мистической истории?       Парень, назвавшийся Чимином, поведал историю о том, что когда-то давно его заколдовали, заперли в этом портрете. Он мог беспрепятственно появляться рядом с обитателями этого дома, многие из которых пытались вызволить его из плена, но каждый раз ему приходилось возвращаться обратно. На его глазах дорогие ему люди взрослели, старели и покидали этот мир, а он вновь оставался один — все такой же юный, прекрасный, нестареющий.       Чимин мгновенно стал для нее музой. Она забыла сон и покой, ровно как и свой продолжительный творческий кризис, рисуя снова и снова. Сюжеты рождались в ее голове один за одним, один ярче другого.       Постепенно из внезапных соседей-приятелей, они стали друзьями, а дальше — любовниками. Чимин, сходивший с картины, был живее всех живых: осязаемый, смеющийся, сладко целующий и всепоглощающе нежный, отзывчивый и влюбленный. Она таяла рядом с ним, полностью им поглощенная, окруженная его любовью и утопающая в своей любви к нему.       Осень сменилась зимой, пришла весна, а за ней лето.       За это время в ее мастерской скопилось такое количество картин, что их с лихвой хватило для того, чтобы организовать выставку.       Ей пришлось на время вернуться в город, а затем снова и снова периодически покидать свой волшебный особняк. Но каждый раз, когда она возвращалась, Чимин неизменно встречал ее.       Пока снова не наступила осень.       Дела в галерее пошли в гору, и времени на поездки загород становилось все меньше. Как-то раз она приехала в дом поздно ночью и сразу же уснула прямо на диване в гостиной, измотанная за целый день. Чимин в ту ночь так и не пришел к ней, как не пришел и в следующую.       Она подумала, что обидела его тем, что стала проводить в домике гораздо меньше времени, чем раньше.       Когда они встретились снова, спустя неделю, она пообещала, что будет стараться приезжать сюда как можно чаще. Чимин только грустно улыбнулся. Все было бы гораздо проще, если бы он мог существовать вне особняка — она бы просто увезла его портрет с собой в город. Но он был необъяснимо привязан к этому дому и никакие ухищрения не позволяли ему его покинуть.       Шли дни, Чимин стал появляться все реже и реже. Мгновения нежной близости начали сменяться ссорами. О чем только можно ругаться с парнем, запертым в картине?..       В середине зимы она неожиданно заметила, что его портрет начал тускнеть. Чимин рассказал, что находится здесь взаперти уже много десятилетий, но картина всегда была яркой и свежей, словно кисть художника сделала последний мазок только вчера.       День ото дня, изображение красивого парня с живыми глазами становилось все бледнее и бледнее. Она переставила холст от окна к противоположной стене, лишив его прямого солнечного света, но это не помогло. Комната без окон положение тоже не улучшила — картина выцветала буквально на глазах.       Чимин же совсем затих. Он мог не появляться неделями, а когда приходил, сидел молча наблюдая, как она пытается рисовать. Вместе с тем, как тускнел его портрет, тускнело и ее вдохновение.       В одно солнечное утро она вошла в мастерскую в твердой решимости разгадать загадку портрета. Чего только она уже не предпринимала. Освежала цвета, покрывала картину лаком, создавала вокруг почти что музейный климат — все без толку, изображение тускнело и не собиралось останавливаться. Она даже уезжала на пару месяцев, подумав, что их бурное совместное существование лишает его энергии, и если ее не будет какое-то время, то портрет снова «наберется сил». Не сработало.       Оглядывая холст со всех сторон в поисках подсказки, она вскоре наткнулась на небольшой клочок бумаги, втиснутый между досками подрамника. Даты. Первая говорит о том, что портрету Чимина больше ста лет, а вот вторая… Вторая наступит совсем скоро, всего через пару месяцев. И что это значит?       — Нашла все-таки, — Чимин появился рядом, украдкой глядя на нее своими бездонными глазами, — почему ты не появилась в моей странной жизни на несколько лет раньше?.. Я не знал, чего ждать от этого дня… А теперь…       Она осела на пол, отказываясь верить в происходящее. Осознание плотной ватой накрыло ее со всех сторон, перекрывая доступ к кислороду.       Чимин знал про эту записку. Он знал, что его потрет не вечен, что наступит тот день, когда изображение само собой сотрется с холста и Чимин больше никогда не сможет появиться в этом доме. Он наконец-то станет свободным. И больше никогда не будет её.       — Ты нарочно, — севшим голосом пробормотала она, поднимая на него глаза, — ты нарочно от меня прятался! Нарочно ссорился со мной!.. Чтобы я злилась на тебя, отдалилась от тебя, и мне было проще тебя отпустить…       — Я слишком хорошо знаю, каково это… — отозвался он, — как больно, когда отнимают без спроса… Я не мог... я не хотел, чтобы ты ощутила мою потерю так остро.       — Но я же все это время сердилась… Я страдала без тебя, — прошептала она, глотая горькие слезы, — ты все это время мог нежиться в моей любви, зачем, зачем ты прятался?.. Не прячься больше, пожалуйста.       Она обняла его, скрывая мокрые от слез щеки в изгибе шеи, прижимая к себе как можно крепче:       — Не прячься!..       Через два месяца она проснулась утром от ощущения, что в доме больше никого, кроме нее нет.       Спустилась в мастерскую и окинула взглядом пустой холст, с которого еще вчера на нее с полуулыбкой смотрел парень с темными глазами. Её Чимин. Он наконец-то свободен! И она рада за него, хоть и на сердце пустота.       За все то время, что они провели вместе, она почему-то ни разу его не рисовала. Наверное, боялась, что второй его портрет как-то скажется на первом.       Она закатала рукава халата.       И вот снова Чимин смотрит на нее, хитро улыбаясь.       Он больше никогда не сойдет к ней с портрета.       А она больше никогда не возьмет в руки кистей.